Мы в ответе за тех...

Дело плавно подходило к развязке. Сентябрь перевалил за середину и тянулся к концу. Критическая отметка, когда Одри еще можно было напитаться магической силой, была пройдена. Еще вчера Гермиона извернулась так, чтобы сделать бесконтактный забор образца крови у Одри незаметно для самой тестируемой. Экспресс-тест по разработанной Падмой Патил генетической формуле показал, что мутационный ген в крови Одри Бут-Кальдерон отсутствует. Сравнили с образцом ее же крови, взятой пять месяцев назад (хранился в криоконтейнере в лаборатории, и Джош Блэр проанализировал его). В том образце ген присутствовал. Доказано: состояние крови изменилось. Свершилось. Одри Мэй Бут-Кальдерон перестала быть волшебницей. Она сквиб. Гермиона твердой рукой отключила второй кристалл, и возможность магии воцарилась вновь на всей вилле, включая спальные покои хозяйки. Для большей достоверности, что всё идет как задумано, Драко и Гермиона решили пробыть бок о бок со своей пленницей до момента, когда сюда явятся ее родственники или же до дня, когда должна была быть назначена свадьба, то есть до первых чисел октября. Убедившись, что магическая сила Одри, не подпитываемая извне, иссякла, Драко и Гермиона решили предоставить пленнице больше свободы. Она всё равно не могла воспользоваться магией, царящей в ее доме, не могла покинуть территорию усадьбы, накрытой сферой ненанесения. Но прежде чем было принято такое решение, у Гермионы с Драко между собой состоялся непростой разговор. Вернее сказать, это была их первая ссора. —Ты забыла, с кем ты имеешь дело? — кричал Драко в ответ на предложение Гермионы предоставить Одри больше свободы. — Сейчас, когда у нее нет магии, включатся на полную ее ярость, ум и изворотливость. — Но мы-то с тобой маги, и у каждого в руке по волшебной палочке! Надо дать ей время на адаптацию, но под нашим наблюдением. — Тристана на тебя нет! Забыла,что произошло в тот раз, когда ты решила проявить мягкосердечие? — Я лучше любого другого это помню! — сердито отвечала Гермиона. — Но сейчас, я считаю, ей надо дать возможность адаптироваться к новым условиям в присутствии нас, магов. Обещаю, что не спущу с нее глаз и палочку не выпущу из рук. В конце концов Драко, конечно же, сдался. Он согласился, что Одри в ожидании ее родителей можно будет выходить из спальни в определенное время, затем возвращаться туда, но при условии, что за ней неотступно будет ходить фантом. — Если вдруг что, применяй Инкарцеро, Остолбеней или Петрификус. Не вздумай снова использовать Империус, слышишь?! — волновался Драко, наставляя свою подругу. Утром двадцатого сентября они вошли в спальню и объявили Одри, что ей больше не обязательно находиться только на втором этаже, и что зона ее нахождения расширяется теперь на всю виллу. С условием, что это разрешение будет действовать какую-то часть дня, а потом ей придется возвращаться в свою спальню. Вместо ответа арестантка с видом потревоженной королевы указала им на дверь своей спальни и разразилась отборной площадной руганью (этакая королева-уличная девка). У них троих давно назрела потребность в разговоре, серьезном разговоре, расставляющем всё на свои места. Но как вот с такой поговоришь! Однако через некоторое время Одри воспользовалась данными ей свободами, спустилась вниз и двинулась к саду своей фирменной гордой независимой поступью. Полтора месяца не видевшие привычного ухода отросшие волосы летели за ней на ветру как развевающийся флаг. Не первой свежести одежда равно как и грязная лексика из ее рта перед этим совершенно не вязались с ее аристократической фигурой и высокомерием. Пока Одри не находилась на втором этаже и прогуливалась по саду, Гермиона зашла в ее спальню. Цель была: взять что-то из одежды, хранящее следы ее тела, чтобы сделать более основательную, чем экспресстест, генетическую экспертизу. Конечно, это нужно было сделать раньше, поскольку анализ занимал не менее пяти дней, но это не было уже обязательной процедурой, так, контрольный выстрел. Гермиона за последнее время много раз бывала в этой спальне, каждый день, и не по разу, но сейчас это было впервые в отсутствие хозяйки. Она оглядела помещение в поиске той самой вещи для теста и ужаснулась. Здесь царил настоящий хаос. Платья из гардероба, красивые дорогие наряды, сброшенные на пол со своих вешалок в тот самый день, когда Одри под Империусом была приведена сюда, так и валялись мятой кучей. Очевидно, хозяйка в порыве гнева топтала их ногами. Лишенная помощи своего слуги и лишенная магии, пленница демонстрировала окружающим все ужасы своего характера. В день, когда здесь находились ее братья, Одри сняла со стены и разбила портрет, висящий возле ее кровати, а также большое зеркало у своего туалетного столика. Скинула на пол стоявшие на нем флаконы и склянки с косметикой. Если бы смогла, перевернула бы и сам туалетный столик, а так только сдвинула его с места. Осколки вперемешку с кремами и косметикой так и лежали на полу и несомненно причиняли ей большое неудобство. Но Ее Величество и не подумала смести их в сторону. И как только она не травмировалась?! Изрезанное (изорванное?) в лоскуты прекрасное алое платье для светских раутов валялось истоптанное поодаль от своих собратьев. Оно попалось под руку, когда демоницу переполняла ярость. Ей не было жалко ничего в собственной спальне, как до этого не было жалко ничего в чужой художественной мастерской. Ей не было жалко ничего и никого. Кроме себя. Гермиона почти на автомате принялась за наведение порядка в этой комнате. Стала по одному брать платья из сваленной кучи, развешивать на плечики и относить в гардеробную. Это доставляло ей эстетическое удовольствие — устранение хаоса, создание упорядоченности и чистоты пространства. В какой-то момент Гермиона поняла, что одной ей не справиться со всем, что наворотила здесь строптивая затворница. Вот хороший повод попробовать применить свои новые умения. Грейнджер достала палочку и по памяти стала воспроизводить заклинание создания фантома. И вот — получилось: перед нею стояла она сама, чуть прозрачная и с туповатым выражением на лице, но вполне себе человеческая. И даже владеющая слабой бытовой магией, ровно настолько, насколько это требовалось Гермионе, насколько она наделила этим умением свое временное творение. Фантому тут же было поручено убирать обломки, осколки, потеки косметики, а также лоскуты разрезанного платья. Работы там хватало. За десять дней заключения в этом помещении арестантка сумела превратить собственную спальню в неприглядную свалку. Что за тяга к разрушению?! Ну допустим, это протест. Да, конечно, но жить-то здесь ей. Одна она точно не справится с самообслуживанием, когда Драко и Гермиона покинут этот дом. Эльфа, который тут же исполнял все ее приказы, больше не будет. Может, Одри наймет прислугу? Самый простой вариант. С ее-то деньгами, хоть целый штат. Но нет, ей совершенно точно придется съехать из этого дома. Ведь из-за магических чар этой усадьбы Одри даже не сможет ни выйти отсюда, ни войти: это зона, ограниченная ненаносимым заклятием, она предназначена для проживания ВОЛШЕБНИКОВ. Так что Одри предстоит уехать поскорее отсюда, снять простое жилье в магловском районе. Об этом нужно будет все-таки с ней поговорить. И в Министерстве Магии ей уже не работать. Сквибу даже и зайти-то в здание министерства нет никакой возможности, нужна сила волшебства. Ничего, облеченные властью папа и мама найдут для своей доченьки теплое местечко. Интересно, как сложится ее дальнейшая судьба? Вот такими мыслями была полна голова Гермионы, а руки были заняты наведением порядка, когда она услышала крики со двора. Одри что-то кричала. Гермиона машинально выглянула на шум. Та стояла под окнами спальни, в двух шагах от нее находился фантом, у которого было задание ненавязчиво сопровождать пленницу повсюду. Он-то и был объектом возмущения Одри. Увидев, что Гермиона смотрит на нее из окна ее спальни, Одри как с цепи сорвалась. Она встала под окном и, уперши руки в бока как какая-нибудь провинциальная базарная торговка, заорала: — Ааа! Прекрасно! Ты еще и спальню мою займи! Воровка! — Это не спальня, Одри! Это свинарник. И если к тебе не вернется эльф, таким скоро станет весь дом. Иди сюда и помоги нам навести порядок в ТВОЕЙ спальне. — Нет уж, чернь! Это ты рождена, чтобы подбирать жалкие крохи того, что я уронила. Мои платья, моего жениха. Наслаждайся! Что дальше, Грейнджер? — Дальше ты останешься одна и живи как хочешь. Хотя бы перестанешь пить магию из людей, подобно дементору, уж это будет тебе не по силам. Научись уважать людей, тебе среди них жить! — Я не нуждаюсь в твоих занудных советах, грязнокровая сука! Знай свое место, дрянь! — Вот как мы заговорили! Не твои ли слова были, что всё это предрассудки? Смею тебе напомнить, что я волшебница. А ты — сквиб. — Я была и остаюсь чистокровной, и буду ею всегда! Не сметь всяким грязнокровкам рассуждать тут о том, в чем они ни капли не смыслят! О чистоте крови!! Гермионе бы отойти от окна, не уподобляясь базарной торговке, но спор захватил ее и кровь ударила в голову. — Ваша чистокровность хромает на обе ноги, раз ей понадобился костыль в виде обряда кровепороднения. Ваш род трещит по швам, есть чем тут кичиться! И принадлежность к чистокровным еще не делает тебя приятным человеком. — Приятным?! Мне это не нужно. Мне важно сводить с ума, волновать. Любого, кого пожелаю. Ну, вот, к примеру, Драко. Ты влезла в нашу историю, в нашу постель, и я не сомневаюсь, что ты прекрасно осведомлена: ОН любил меня, желал меня, мечтал видеть своей женой! А ты лишь жалкая игруш… Она замолкла на полуслове. Застыла каменным изваянием. Гермиона не сразу поняла, в чем дело. Через мгновенье почувствовала: сзади ее нежно обхватили руки — большие, горячие, любимые. Они обняли ее плечи и замкнулись в кольцо на ее груди. Драко вошел неслышно, он стоял позади, молча, обнимая ее, и Гермиона в живом коконе его объятий чувствовала себя абсолютно защищенной, поднятой на недосягаемую высоту. Одри показалась ей маленькой и жалкой там, внизу. Похоже, что та и почувствовала это, потому что вдруг смутилась, исказилась лицом, затем отвернулась, прервав противостояние взглядов, и скрылась в саду. Вот и поговорили. Все трое высказались. А Гермиона и Драко еще какое-то время стояли так, прижавшись друг к другу, через объятия существуя как одно целое. Сейчас в этом не было чувственного подтекста. Сердца их бились в унисон, и это не была метафора, это было настоящее, ощущаемое обоими, единение. Ты и я — мы — вместе против Мерзкой Змеи, и мы идем до конца.