Мы в ответе за тех...

Как бы там ни было, но довольно быстро всё вошло в нормальное русло. Гермиона больше не виделась с Драко Малфоем. Вернее, виделась регулярно — он вечерами заходил за Одри (та добилась, чтобы ему предоставили пропуск в Министерство, на их подземный этаж). Он был показательно вежлив с Гермионой и всячески выказывал нежность к своей невесте, напоказ приобнимая ее, целуя в висок или в ладошку. Малфой, видимо, уже вполне адаптировался в Лондоне, по крайней мере, находил, куда повести Одри после работы. В красивой дорогой мантии он снова выглядел респектабельно и элитно. Совершенно другой человек. Как ни странно, наладились у Гермионы и отношения с Одри. Вернее, та любезно изволила их наладить. Она приветливо общалась с подчиненными и с Гермионой в том числе. Они снова ходили вдвоем в обеденное время посидеть в кафе, болтали о сотне разных мелочей и не поминали друг другу их яростную размолвку. Вернее, ее яростный наезд. А потом — О чудо! — их отделу увеличили финансирование. Особенно эта чудесная новость отразилась на Спецлаборатории по генетическим исследованиям. Команде Грейнджер, всем восьмерым, повысили ставки, зарплату же самой заведующей лабораторией подняли вдвое. В этом Гермиона усмотрела добрую волю Одри Бут: ты мне — не засматриваешься на моего парня, я тебе — повышение зарплаты вдвое. Двустороннее движение. Бюджет на исследования тоже был значительно увеличен. Понятно, чья рука сделала все это. Привлечение американских инвестиций — это была одна из достижимых целей, поставленных Одри Бут-Кальдерон перед самой собой. Гермиона подозревала, что американские ученые весьма заинтересованы в результатах исследований их английских коллег. Можно считать финансовые вливания в их лабораторию началом интеграции двух департаментов науки двух стран. Одри Бут Кальдерон стала тем мостиком, который соединил два берега. Одри достаточно было прорекламировать деятельность "её" отдела, и деньги пришли из-за океана. Команда спецлаборатории с воодушевлением восприняла новости о заокеанской финансовой подмоге. Теперь, когда не было дефицита средств, не стало и дефицита сырья для исследований. Теперь можно было даже поставить перед министром магии вопрос о приобретении магловских электронных приборов для выделения и считывания днк, вместо того чтобы делать это магическим, довольно трудоемким способом. Спустя неделю после описанных событий, дождавшись окончания рабочего дня, Одри зашла в лабораторию. Гермиона, Невилл и две молоденькие стажерки близняшки Юнис и Гвен пока и не думали уходить. Старательные сестрички подготавливали сырье для варки завтрашнего зелья гемосепарации. Невилл же с Гермионой с воодушевлением спорили о том, какие параметры должны быть у магловского электронного микроскопа, чтобы потратить весомую часть выделенного бюджета именно на него. Курьез был в том, что Невилл ни черта не смыслил в магловской электронике и технике в целом, зато он лучше Гермионы разбирался в анатомии, антропологии и генетике, а это в их споре было основополагающим. — Вижу магистров за работой, — одобрительно сказала шефиня. — Даже когда рабочий день уже закончен. Но должна напомнить: отдыхать необходимо. Гермиона, я, как ты знаешь, вынуждена навещать своих родителей. Так вот, три дня меня не будет. Ты, как мой заместитель, завтра выступаешь на общем собрании министерства. Вот повестка. Включи сюда наш вопрос о приобретении... этого... ну, того, что вы сейчас обсуждаете. Гермиона спросила, нужно ли в этот раз помочь с животными, на что Одри ответила ей, что в этот раз ее домовик останется присматривать за ними, а она сама обойдется услугами родительских эльфов. — Кхм, — раздалось за спиной Одри. В дверном проеме, привалившись плечом к косяку, стоял Малфой, красивый, как греческая статуя. Он слегка наклонил голову, встряхнув платиновой челкой, общим кивком приветствовал коллектив. Потом сделал жест Одри: пойдем, нет времени. Сытый, довольный, лощеный. Прежний Малфой-белобрысый хорек, хоть и похожий на греческого бога. ***** Гермиона подняла голову от микроскопа и вздрогнула. Внизу, на уровне ее колен, что-то зашевелилось. Девушка отпрянула, и в этот момент у ее ног материализовался эльф. Знакомый? А, да, это же Перри, домовик госпожи Бут-Кальдерон! Когда Гермиона познакомилась с ним во время подготовки ко званому вечеру, он был вааажный, чванливый, как будто бы девушка незванной явилась к нему в гости. Цедил слова, не замечал, ворчал. А теперь он смотрел на Гермиону снизу вверх, кланялся и был очень взволнован. — Здравствуй, Перри, — приветливо сказала Гермиона. — Как ты сюда аппарировал? Что-то случилось? — И да, и нет, госпожа! — когда ему было нужно, Перри становился очень обходительным. — Пока ничего не случилось. Но Стэн, это обезьянье отродье, он сделался невидимым и не откликается. Он специально прячется от меня. Он хочет, чтобы мне влетело от хозяйки. Умоляю, пойдемте со мной, он помнит вас. К вам он точно выйдет. Вот ведь мерзкое животное! — Не говори так, Перри, он очаровательный малыш. Хорошо, я приду, только сейчас я не могу бросить процесс приготовления зелья кроветворения. Мне нужно еще полчаса, и я появлюсь у вас, хорошо? Если быть точной, через тридцать четыре минуты. — Спасибо, леди Гермиона! Мерлин храни вас! Через указанное время Гермиона, воспользовавшись заклятием Фиделиус, аппарировала в сад. Сначала она молча прошлась по уже знакомым тропинкам, дойдя до самых укромных уголков. Но ее тут же обнаружили. Джарви шнырял по саду и тут же увязался за ней, вместо приветствия ворча и завывая ей в спину: "Уууу изменщица. Память дырявая. Ненавииижжу". Однако протянутое ему яблоко благосклонно принял и сожрал во мгновение ока. — Стэн! Где ты, малыш! Я Герми, пришла проведать тебя. Тишина. Он не мог уйти за территорию, накрытую магической сферой ненанесения. Демимаска мог быть и в доме, но что-то говорило Гермионе, что Стэн находится в саду и наблюдает за ними. Дуется, что долго не приходила. Гермиона остановилась в центре сада и присела на большой валун. Отсюда был виден почти весь сад, кроме пруда и дальних, потаенных уголков. Джарви свернулся клубком в траве у ее ног. — Стэн! Я знаю, что ты тут. Я не принесла фейхоа, но у меня есть яблоко. Ну выходи. Стэн! Тишина в ответ. Нет, чуть слышный вибрирующий звук. Это Гермиону приветствовал сниджет, нарезая круги над ее головой. Сел ей на плечо и начал прихорашиваться. Пока та гладила и подкармливала птичку, не сразу заметила, как за ее спиной в гуще кустов гардении зажегся голубой луч. Вот он разгорелся, запульсировал, так что Гермиона не могла не увидеть этот свет. И вот тогда раздался голос, не принадлежащий человеку, но произносящий человеческие слова — тусклый, монотонный, как будто говорящий не разжимал губ: — Что ныне мощь — ничтожно станет. Кто власть познал — бессильным станет. Власть — тлен, когда есть ветер перемен. Гермиона едва смогла расслышать пророчество, уловить смысл в этих завываниях. Свет погас. Стэн завершил сеанс подглядывания в будущее. Спустя минуту Гермиона почувствовала, как ее колени придавила тяжесть чьего-то тела и невидимые лапы обхватили ее плечи. Устроившись на ее руках и крепко вцепившись коготками во что придется, демимаска обрел визуальную плотность и стал видимым. Джарви тоже придвинулся вплотную к ее ногам, из его слов можно было разобрать: "подлиза", "обезъящер" и "вонючка" и что-то там еще. Видимо, ревновал ее к Стэну, а ведь только что твердил Гермионе свое "ненавижжжу". А сниджет радовался всем и возбужденно летал большими кругами. Я как мамаша, которая приехала навестить своих детей в школе-интернате, подумала Гермиона и блаженно улыбнулась. Хорошо, что успела захватить яблоки. Кому же адресовалось пророчество Стэна? В чье будущее заглядывает демимаска? И почему он это делает вот уже второй раз при появлении Гермионы? Делает это персонально для нее? В первом пророчестве говорилось о появлении героя. Если это сказано для Гермионы, получается, что в ее жизни должен появиться некий герой. И что же изменилось в последний месяц? В ней после десяти лет небытия появился Малфой, совсем не похожий на себя прежнего, но непредсказуемо странный: то искренний до откровения, то высокомерный и отстраненный. Если пророчество имело в виду его как героя, то это было явно не для Гермионы. Это не ее герой. Как жаль. Только сейчас Гермиона осознала, что в ее жизни нет именно его. Героя. Она всегда считала, что жизнь ее вполне благополучна, наполнена смыслом. Главной составляющей была, конечно, работа. Грейнджер ощущала себя частью команды, сильной, умной команды людей, создающих то, что другим не под силу. Это наполняло счастьем и ощущением всемогущества (в самом хорошем смысле слова). Другую ощутимую часть ее жизни составляли друзья. И пусть они уходили в свою личную жизнь, в самореализацию — они всегда были у Гермионы, как и она у них. Третья часть ее благополучия, не равная тем двум, но вполне ощутимая, был ее роман с французским художником. Гермиону на данный момент устраивали эти отношения, но они были скорее для тела, нежели для души. Она и Анри редко ссорились, реже, чем раньше, но это не говорило о хорошем. Гермиона ловила себя на том, что ей попросту лень спорить и его реакция становится ей неинтересна. Она просто придерживала свои эмоции. Холодок скуки тихонько заползал в их отношения. Рациональный ум Гермионы иногда, наблюдая подрастающих поттерят, задавался вопросом: а не стоит ли попробовать родить их с Анри общего ребенка, и по тому, как она в ужасе холодела, понимала: нет, не стоит. С появлением Малфоя что-то изменилось. Что-то встрепенулось в душе. В ее жизни на какой-то момент зажегся свет, способный затмить собой всё вокруг, и тут же погас, не разгоревшись. И ее мир погрузился в сумерки. Оставалось признать: что-то непознанное, какой-то самый главный компонент счастья в ее жизни отсутствует, и это что-то лежит в области ее личной жизни. Где же тот упомянутый герой? Если это не Малфой, то кто?