Silentwood

— Слышишь меня? — сквозь кашель раздаётся тихий голос Чонгука. Плечи попадают под касания чужих ладоней, они подхватывают под руки и волочат по полу. Куда – неизвестно. Странное ощущение, будто при болезни с температурой под тридцать восемь в костях ломота, а в мышцах слабость. Ресницы дрожат, Чимин через силу поднимает веки, тонкая пелена перекрывает обзор, приходится несколько раз проморгаться, чтобы полностью увидеть окружение. Теперь ясно, Чонгук оттаскивает его от развалин поломанного лифта по странно белому для этого места коридору. Причём, настолько белому, что режет зрение. Затылок касается холодной поверхности, теперь Чимин лежит на спине, вкладывая все оставшиеся силы в попытки моргать. Ударом приложило неплохо, а Чонгуку досталось меньше всего: активно приподнимает чужую голову, расстёгивая ремни противогаза и снимая. Вырывается кашель, и когда тонкая струйка крови стекает с губы, Чонгук клянётся, что был готов приставить дуло автомата себе к виску и выстрелить. Если и у Чимина серьёзная травма, которая вот-вот сведёт счёты с жизнью, ему идти дальше смысла нет. Хоть это место выглядит подозрительным: сплошной коридор с дверью в конце, он поступит эгоистично. О чём говорить, раз осознание по поводу Юнги до конца не настигло. Придёт позже, обязательно, но, чтобы пережить, нужен Чимин рядом. Живой, такой же скромный и в некоторых моментах дерзкий. Не тот, который застыл пустым взглядом перед собой уж точно. — Скажи что-нибудь... — Чон просит в надежде. Собственная маска начала раздражать, он срывает её с лица, отложив в сторону. Теперь можно спокойно вытереть следы прошлых слёз, пока не подошли новые. Рот медленно шевелится. Он не сводит с него глаз, внутренне удивляется, когда уголок оттягивается в ухмылке, а затем следует хриплое: — Губу прикусил, — проходится языком, слизывая жидкость с металлическим привкусом. — Болит. Лицо Чонгука похоже на часто используемые смайлики Пака в переписках: с изогнутой бровью. — Встать поможешь? — поднимает руку в ожидании. Младший со слабой улыбкой сжимает его ладонь, с лёгкостью помогая подняться на ноги. Вопросы пока отходят на второй план, головная боль важнее. Массируя виски Пак решает осмотреться. Их вещи лежат рядом под ногами. Рюкзак, автомат и два противогаза. На остатки лифта смотреть странно, выжить при таком падении – великая удача. Сверху засыпано обломками, судя по всему они провалились под первый этаж или... даже ниже. Чонгук замечает в небольшой щели высоту: ещё три точно есть. Настолько глубоко? Что это за место? Вспоминаются слова Калеба. Больше всего стёртые на кнопках цифры совпадают с его названными. Значит именно сюда доставляли заключённых для проведения экспериментов. Всё с вероятностью девяносто процентов осталось бы неизведанным, не упади лифт в момент, по сути, побега. Чёртовы совпадения, но Чон им благодарен. Обернувшись посмотреть на Чимина, замечает, что тот уже повесил рюкзак за спину, а автомат на плечо. Видимо окончательно пришёл в себя, это радует, во время падения младший своими глазами видел как удар пришёлся затылком об поручень. Теперь перед ними только одна дверь. Её таковой даже назвать нельзя, скорее большие ворота, дающие возможность пройти по вводу пароля или отпечатку ладони на панели. Они подходят не торопясь, Чонгук вообще впервые видит настолько современную технологию лично. Пытается всмотреться в кнопки: может, повезёт и здесь будут стёрты необходимые, но все одинаково чёткие с небольшим слоем пыли. Отпечаток, очевидно, не читается, выдавая красный цвет на дисплее с характерным звуком. — Как быть? — спрашивает Чимин, пытаясь отодвинуть одну часть ворот в сторону. Конечно же бесполезно. Предположений у Чонгука нет. Можно попробовать методом подбора, но рисковать не хочется, слишком мал шанс удачной попытки, а вот к блокировке намного ближе. Там могут быть ответы за все десять адских лет страданий. Уходить без них не собирается, да и выхода иного на самом деле нет. Позади обломки, а впереди преграда. Придётся приложить максимум усилий, чем больше времени они тратят, тем меньше у Юнги остаться живым. Чонгук надеется, что он ещё держится или смог сбежать, оставив рюкзак со взрывчаткой там. — Дай автомат, — протягивает руку, не отрывая глаза от панели. — Ты же не собираешься просто расстрелять её? — поднимает бровь, оставив руку на ремне оружия. Пока не подаёт. — А что не так? — поворачивается, действительно не понимая, почему идея плохая. — Для начала попробуй какие-нибудь комбинации, это намного эффективней, чем просто сломать. Ладно, тут Чимин прав. Рука безвольно падает обратно и для начала он пробует комбинацию лифта: один, девять, два, пять. Красный цвет окрашивает дисплей на две секунды и возвращает на главный экран, но теперь там появилась надпись: осталось две попытки. Парень сглатывает, закусив губу в раздумьях. К этому моменту рядом становится Чимин, тоже пытается найти логику в цифрах, но обычно в таких местах её нет. Новую идею решает озвучить через минуту пустой тишины. — Как насчёт даты начала всего этого? Так как в голову Чона до сих пор ничего не пришло, рискует и в этот раз. Медленно вводит: один, три, ноль, четыре и снова получает ту же картину с красным дисплеем. Осталась последняя попытка. Её пускает даже не обсудив с парнем. Раз число попробовали, следует взять и год. Два, ноль, один, ноль. Около десяти секунд ничего не происходит, Чон успевает поймать надежду на верный код, но в тот же момент экран выдаёт большой красный крест и гаснет, а следом всё помещение остаётся без света. — Ожидаемо, — раздаётся недовольный голос Чона в темноте. Фонарики, к слову, не работают. Разбились после падения. — Значит- Закончить предложение не успевает, застывая с приоткрытым ртом от вида лазерной сетки зелёного цвета в конце коридора. Внезапно она начинает стремительно двигаться в их сторону и уж точно не с хорошими намерениями. Чонгук видит в чужом взгляде панику, поэтому быстро срывает автомат с его плеча и прикладом бьёт по панели несколько раз. Не разбивается, даже не царапинки. Бронированная что ли? — Чонгук, уже близко! — кричит парень, прислоняясь спиной к воротам. Лазер прошёл половину. К чёрту, стреляет. Три пули всаживаются в центр панели, провода замыкаются и... ворота начинают медленно разъезжаться в стороны. Он хватает Чимина за куртку и заталкивает, помогая пролезть на ту сторону, а сам вмещается в последний момент, когда лазерная сетка останавливается в трёх сантиметрах от руки. Дальше двери не разъезжаются, но и этой узкой щели хватит для выхода. С учётом не только сломанного лифта, но и оставшегося лазера, пути назад теперь точно нет. — Я такое только в фильмах видел, — Чимин вытирает внезапно выступивший на лбу пот, осматривая помещение. Их встречает ещё один большой коридор с тремя дверьми по периметру. Впереди с такой же панельной системой, но сверху имеется ещё один способ: вставить карту доступа сотрудника. Слева дверь обычная, через прозрачное стекло можно увидеть столы с микроскопами и холодильниками. Значит лаборатория. Справа уборная, скорее всего заперта, так как висит табличка: «ключ у уборщика». Предела удивлению не будет. Это всё находилось прямо под ними? Пока простые люди учились, работали, да просто жили, сюда возили преступников для проведения секретных экспериментов, вследствие чего город находится на пороге полного вымирания. Осознание бьёт в голову Чонгука так сильно, что давит на виски. Он сжимает зубы, хватаясь за лоб, как слышит рядом беспокойный голос Чимина с тихим «ты в порядке»? Нет, он нихрена не в порядке. Из года в год люди ищут способы избавиться друг от друга ради новых территорий, большей власти и доказательства превосходства. На сей раз были выбраны эксперименты над потерявшими смысл жить дальше преступниками. Таких чаще всего за людей не считают. Просто подарив надежду помочь выйти на свободу раньше их без всяких объяснений превратили в настоящих монстров. Говорят после тюрьмы становишься ненужным, особенно, если срок превышал пять лет. Теряется мотивация, ведь считают отбросом общества. Но есть же те, кто на самом деле изменился, стал жить иначе, лучше, помогать другим. И в один «прекрасный» день по щелчку пальцев они вновь начали убивать. Неосознанно, нежеланно, бесконтрольно. Много ли таких, как был Калеб? Насколько сильным надо быть, чтобы побороть в себе жажду заливаться чужой кровью? Чонгук не знает, как это происходило на деле. Быстро или постепенно. Уже значения не имеет. Он просто хочет понять для чего всё это сделано и почему именно их город стал подопытной крысой. Головные боли сейчас совсем не важны. — Надо попасть на ту сторону, — игнорирует вопрос, кивая на дверь перед глазами. Чимин соглашается молча. Ему самому трудно поверить в существование этого места. Пока он задумался, Чон уже направился в сторону двери застеклённой лаборатории. Дёргает за ручку, всё же надежды на то, что открыто никуда не делись, но статус: заперто, не разочаровывает. Отходит в сторону и одним ударом приклада разносит стекло вдребезги. Парень явно не в настроении. Последнее время именно злость и раздражённость стали заметны в нём меньше всего, так что сейчас их присутствие отличить от других эмоций несложно. Чимин подходит, чтобы перелезть разбитое стекло следом за ним, слыша: — Аккуратней, не порежься, — уже спокойней, хоть и стоит он повернутый спиной. Как-то неожиданно Чимину стало стыдно. Он, конечно, старается не вспоминать моменты, когда их отношения были натянутыми и становились на грани беспричинной ссоры, но мозг решает ударить именно этим, пока вторая нога становится между осколков на пол внутри кабинета. Было немало раз, из-за которых Пак чувствовал гнев, не хотел заводить диалогов и вообще появляться у кого-нибудь на глазах. Проще сказать хотел тишины, одиночества для себя и своих мыслей. Чонгук видел его состояние, хотел помочь, получая ответом крики или грубые высказывания. Потому что так в его жизни было всегда. Зол – лучше держаться на расстоянии нескольких километров. Младший такой сейчас, что творится у него на душе представить трудно, но даже при этом всё равно заботится, старается подавлять грубость, ведь Чимин – человек не чужой, выливать на него всё ненавистное к виновникам кошмара дерьмо и страх за жизнь Юнги не имеет права. Обещал быть поддержкой, значит будет. Кабинет довольно большой. Часть столов с четырьмя компьютерами и ещё несколькими микроскопами до этого не были видны через стекло. Тут странный запах, такого парни никогда не чувствовали, даже описать словами трудно. Будто горелое с примесями чего-то горького, но не резкое, – дышать нормально позволяет. Чонгук шагает к холодильнику, интерес побудил проверить и не зря. Две полки заполнены десятками пробирками на подставках. Кровь в разных количествах, на колбах маркером подписаны два инициала и возраст. К примеру, первая, попавшаяся на глаза, некого Ч. У., возраст – двадцать восемь. На остальных от девятнадцати до пятидесяти пяти лет. Интересно. — Думаешь эта кровь как у Калеба? — предполагает Чимин, рассматривая колбы на нижней полке. — Сейчас проверим, — берёт как раз ту самую Ч. У., и подходит ко столу с микроскопом. Все необходимые для исследований инструменты под рукой. Тут вложено колоссальное количество денег, кажется спонсировать эксперименты может либо миллиардер, либо само государство, это пока остаётся догадками. Чон наносит маленькую каплю на предметное стекло и начинает фокусировать микроскоп. Получается быстро, он сразу замечает зеленоватые пятна и разную форму клеток. Да, она абсолютно идентична с кровью Калеба, теперь без сомнений на все сто процентов это то самое место, где людей превращали в монстров. Без лишних слов он просто кивает, отходя в сторону и давая парню увидеть всё собственными глазами. Может ли это быть лишь малая часть? Что, если все заключённые, попавшие в один «ряд» с Калебом были только первой волной? Прошло немало лет, они могли повторять подобное каждый месяц, пол года или год. Если считать только по найденным пробиркам крови в одном холодильнике, выходит под пятьдесят. А их четыре. На зачистку всего города такими темпами уйдёт как минимум ещё несколько лет. Чимин отстраняется с тяжёлым выдохом, повернув голову в сторону угла стола к папкам. Вынимает синего цвета и останавливается на самой первой странице. Внимание привлекает сначала фото, а потом текст. Это досье на каждого, чья кровь находится в колбах. Начиная от места жительства, полной истории смены рабочих мест и заканчивая причиной с тюремным сроком. На другой стороне страницы в центре листа надпись ручкой на скорую руку: «П16». — Смотри, — Чонгук кидает на стол папку красного цвета. Тоже покопаться успел. Парень откладывает прошлую в сторону и открывает страницу, сразу видя знакомое лицо. А вот и Калеб. Здесь он не такой, скорее всего фотография до тюремного периода. Тело не накачено, бороды нет, наоборот, идеально выбрито, – глаза обычного цвета. На лице не читается суровость, он простой мужчина, как и все, попавшие в эти папки, причём нет ни единой, совпадающей по цвету. Пазлы мгновенно складываются. Глаз был красным, значит и у тех они тоже под цвет обложки. Опять же, что это даёт – неизвестно, потому что следующая страница имеет другой номер: «П32». — Забери некоторые, будет как доказательство, — советует Чон, а сам уходит к противоположным столам с компьютерами. Что-то подсказывает, получится найти ещё не мало полезных вещей. Чимин прислушивается. Берёт дополнительно три: чёрного, белого и сиреневого цвета, засовывая в рюкзак. Места там предостаточно, есть шанс набрать побольше информации, да и принести в лагерь, например, Сокджину, не помешает. Это место – самое начало, дальше может быть в сотни раз хуже. Компьютер работает, включается быстро, но очередной пароль заставляет Чонгука сжать руку в кулак. Снова тайны и снова на них нет ответа. Второй проверять бессмысленно, – та же картина. Последнее, что решает осмотреть – шкаф. Скорее всего там обычные лабораторные халаты, в любом случае может найтись что-нибудь полезное. Потянув за две ручки, Чонгук успевает только крикнуть и отпрыгнуть назад, когда костлявое тело в белом халате вываливается на пол вместе с пистолетом. Чимин сразу подбегает, смотрит то на труп с пулевым отверстием в подбородке – скорее всего самоубийство, то на держащегося в области сердца парня с частым дыханием. Смеяться не будет, окажись на его месте кричал бы в два раза громче. Они успели поведать немало разложившихся, сгнивших в предсмертных позах тел, и с каждым разом это становилось всё обыденней. Кто-то за все свои года ни разу не повидает подобное, но Чимин не гордится, лучше бы оставался таким, как все. Спокойно рассматривая халат, Пак замечает в области шеи ленту. Приходится перевернуть тело на спину, чтобы заметить лежащий на груди пропуск. Он срывает его, стараясь не задеть рукой даже одежду, а затем стирает пальцем слой пыли, открывая вид на фото бывшего сотрудника – Хаято Ямамото. Японец, прекрасно, ещё и «лаборант компании NewLife». Вопросов теперь в сотню раз больше, по Чонгуку видно, как торопится попасть за главную дверь, так что парень молчит, когда он просто выхватывает пропуск, направляясь к окну. С учётом недавней лазерной ловушки, это не последнее, что может повстречаться, поэтому Чимин не задерживается и окликает младшего, как только перелезает через груду осколков обратно в коридор. — Не спеши так, мы не знаем, что ждёт впереди, — мысли логичные, Чон же сам прекрасно знает, в городе всегда необходима осторожность, но сейчас им настолько завладело чувство приближающейся правды, что действовать медленно просто не получается. И ответ на это звучит ровно в момент, когда карта прислоняется к панели, высвечивая зелёный фон. — Разберёмся. Двери открываются быстро, однако выхватить револьвер из кобуры Пак успевает. Впереди очередная комната со стеклянной стеной слева: слой толстый, видно невооружённым глазом – бронированное. Чонгук делает первый осторожный шаг, как прохладные капли какой-то жидкости распрыскиваются из крошечных, встроенных в стены распылителей. Он прикрывает лицо рукой и доходит до конца другой автоматической двери, подзывая насторожившегося Чимина к себе. — Не бойся, это антисептик. Есть колкое чувство, что они суют нос туда, куда совсем не следует. Будь это место заброшено давно, вряд ли бы где-то остался порядок, но ставший скелетом труп говорит об обратном. В любом случае они уже здесь, путь назад ограничен, так что Пак поджимает губы, следуя по коридору с новой порцией антисептика к Чонгуку. Он прекращает идти из стен как только Чон жмёт на кнопку, открывая дверь в место, заставившее в первую же секунду безмолвно открыть рот. Их встречает огромное помещение, обставленное столами с компьютерами вдоль стен, пока в центре располагается непонятная на первый взгляд чёрная субстанция, исходящая из-под заросшего коричневым мхом, затвердевшего кокона с маленькой дырой в середине. Возможно оттуда выползала какая-то тварь. Подтверждение этому найти не трудно, рядом стоят две внушительных размера капсулы с прозрачной жидкостью, внутри которых знакомые лица. В одной Шутница, в другой Спайн. Чонгук, кажется, до сих пор не имеет понятия как реагировать. — Господи Боже... — вырывается шепотом у Чимина. Внезапно вес пистолета стал слишком тяжёлым, он чуть не падает на пол. Это место не выглядит настоящим. Всё как чёртов сон, и лучше бы быстрее проснуться, пока осознание не ударило с новой силой. Чимин заходит медленно, шаги не чувствуются, он видит слишком невозможное. На полу разбитые пробирки, шприцы, документы, засохшие пятна и они определённо относятся не только к человеческой крови. Доходя до капсулы со Спайном, по телу пробегает мерзкое чувство беспомощности. Эта тварь оставила немало жутких воспоминаний и шрам на пол ноги впридачу. Как-то не вовремя начинают ныть старые раны, – Пак вытирает вспотевшую ладонь об штаны. К кокону подходить не решается, переводит взгляд на капсулу рядом, с Шутницей. Поза такая же: с опущенной головой, словно спит. Всё же это не даёт чувствовать себя безопасно, здесь наоборот, присутствует в два раза больше страха из-за неизвестности. Вдруг выберутся? Для Спайна комната с двумя жертвами станет игровым полем, а фонарей спастись от второй твари нет. Взгляд рассматривает тело существа с головы до ног, рука неосознанно тянется к стеклу, палец аккуратно касается холодной, даже ледяной поверхности и тогда ладонь ложится полностью. Чимина мучают мысли, что когда-то это были простые люди. Но долго думать не получается: сзади раздаётся громкий шум. Парень оборачивается в испуге, даже направляет перед собой револьвер, как хватка сразу слабеет, а брови печально опускаются к переносице. Чонгук держался как мог и это стало его последней каплей. Монитор компьютера влетает в стену, разбиваясь на две части, следом туда же врезается клавиатура, клавиши которой россыпью падают на пол. Всё это сопровождалось разрывающим горло криком и от этого становится в тысячу раз больнее. Чимин безвольно опускает оружие, засунув обратно в кобуру и закрывает глаза, просто стоя как статуя, не способная чем-то помочь. Он не сможет понять какой пожар творится внутри младшего даже если сильно захочет, да и вряд ли будет в силах его потушить. — Чонгук... — это всегда его имя. Когда Пак недоволен, расстроен, зол, напуган, вырывается лишь оно. А Чонгук не слышит. Он хочет стереть кулаки в кровь, но уничтожить каждую вещь, причастную к созданию десятилетнего кошмара его жизни. Удар приходится кулаком об стол, ногти второй руки впиваются в дерево, – гнева не хватает. Есть ли что-то выше ярости и ненависти? Хотя неважно, эти отлично справляются со своей работой: пожирают безостановочно. — Они создавали тварей под самым носом и никто ничего не делал, понимаешь? — вырывается смешок, и Чимину слышно, что всё находится на грани нервного срыва. Парню нельзя поддаваться настолько сильным эмоциям, но как поступить? Он не может просто остановить его. Сейчас это на все сто процентов невозможно. — Всем было плевать. Проводили эксперименты над людьми, ведь это обычное дело, да? Самое, блять, обычное! — со стола слетают оставшиеся бумаги. Нет, Чимин не может просто стоять. От резкого звука открывает глаза и делает первый шаг. — Чонгук, прошу, тебе нельзя- — Обычное дело создать тех, кто убил мою семью! — со слезами рвёт глотку и эти мокрые дорожки раздражают ещё больше. — Я десятки раз терял смысл жить, задавался вопросом, почему именно я заслужил такой участи, что сделал этому миру в свои четырнадцать, и каков итог? — смех. Пугающий, хриплый, потому что уже не хватает воздуха на гнев. — Что я должен получить от этого ответа?! Почему они сотворили это с моим домом?! — бьёт кулаком по груди. Он задыхается в слезах и правде, которую всеми силами пытался отталкивать. — Я-я не знаю и мне правда очень жаль! — теперь голос Чимина приобретает способность говорить. Он быстро сокращает расстояние, останавливается в шаге, но не прикасается. — Признаю, я не могу представить и часть того, через что тебе пришлось пройти сколько бы ты не рассказывал. Всё это, — обводит рукой, — выглядит необъяснимым, но для того мы и здесь. Не разрушай единственные улики, — понижает голос, хотя в этом предложении имеет в виду просто «успокойся». — Мы ещё можем найти правду. И даже если не станет легче, я постараюсь сделать всё, чтобы этот период ты не проходил в одиночестве. Чимин говорит верно. Каждую смерть приходилось переживать одному и каждый раз буря мыслей сводилась к желанию опустить руки. Может это давно бы случилось, если, к примеру, Спайн вместо ноги парня задел более важную часть; подопечные Уинстона ради забавы решили его расстрелять или если бы так вовремя не ворвался Юнги с солдатами во вражеский лагерь, к чему всё могло привести? Да, ответов ещё нет, но уже оказавшись в этом месте сделан огромный шаг. Уж лучше знать хоть что-то, чем умереть в неведении. Каким-то образом Чонгук приходит в себя. Осадок недавнего всплеска эмоций всё ещё тяжёлым сгустком сидит в груди, он опускает голову, избегает чужого взгляда, надрывно вдыхая воздух с врезающимся в нос запахом пыли, и несколько раз кивает, шагом уничтожая оставшееся между ними расстояние. Ладони сжимаются в замок на пояснице, Чимин не сразу осознаёт, что это объятия, уж слишком невесомо ощущается присутствие тела парня. Он будто старается не навязываться, считает этот жест неуместным, детским, ведь поступать так в чёрт пойми каком месте, среди запечатанных в водные капсулы существ довольно... странно. Но это же не кто угодно, а Чимин. Его Чимин. В чём тогда страх? — Ты напряжён, — шепот срывается с губ младшего. Теперь он немного наклоняется, становится ближе, укладывая подбородок на плечо. — Я испугался за тебя, — в том же тоне. — Сокджин сказал может случиться... кое-что не очень хорошее. Ты через многое прошёл, не хочу допустить плохих последствий. — Не волнуйся, я выживал не для того, чтобы стать овощем, — чувствуя как вздрогнула чужая спина от смешка, отстраняется. — Давай осмотримся получше. — Да, — кивает, повернувшись в сторону кокона. — Надо было брать камеру, столько материала упускаю. — Глянь в рюкзаке, — указывает на второй карман, двигаясь к кокону. — Ты взял? — с большими глазами свешивает с одного плеча, расстёгивая молнию. На дне действительно лежит камера. Он подметил, что Чон не предупреждал об этом с самого начала, ждал нужного момента. Хитрец, заставил улыбнуться. Съемка начинается без дурачеств, даже без приветствия и лица в объективе. Всё направлено на самое важное – капсулы и кокон, который с отвращением осматривает Чонгук. В голову приходит не очень гениальная мысль, но парень следует ей без раздумий. Заинтересовало внутреннее содержание, – Пак занимает место возле младшего и, включив режим ночного виденья, помедлив несколько секунд, засовывает руку с камерой в небольшое отверстие, пытаясь опустить максимально, насколько позволяет длина. Морщится от случайных касаний к краям стенок: склизкие, и как только рука заходит почти по плечо, вертит ей по сторонам. — Там холодно, — решает оповестить, думая начать вытаскивать. — Что за- По коже пробегаются словно маленькие лапки. Парень быстро вытаскивает руку, стряхая маленьких паучков, успевших забраться под рукав куртки. Приходится задрать его по локоть и скинуть оставшихся на пол, заставив пугливо разбежаться. Только после этого Чимин завершает запись, сразу включая её на просмотр. Их с Чонгуком лица идентичны: опущенные к переносице в непонимании брови. Внутри стекающая зелёного цвета склизкая жидкость, а практически на дне тысячи маленьких пауков. Внутри определённо находился не обычный человек и возможно он всё ещё находится где-то в лаборатории. — Думаешь это самый первый? — выкладывает свою догадку Чонгук, поднимая глаза к кокону. — Не знаю, но боюсь представить как выглядит эта тварь, — а таких они точно не встречали. — Осмотрим компьютеры, может какой разблокирован. Надеяться на это, конечно, не стоит, но просто уйти и оставить без должного осмотра – глупо. Они делятся по две стороны и по очереди жмут на кнопки блоков питания каждого. Чимина всё ещё напрягает, что за спиной в огромных капсулах находятся существа и сделать с ними что-либо пока не получится. Патронов мало, стекло с большой вероятностью слишком прочное для одного выстрела, а на голову потом может не хватить. В общем парень старается отвлечь себя от этих мыслей и когда жмёт кнопку предпоследнего компьютера, заостряет внимание на рамке с фотографией. Семейной фотографии. Посередине девочка и мальчик в зимних куртках с пневматическими винтовками, а сзади, обняв их за плечи, на корточках сидит мужчина средних лет с широкой до ушей улыбкой. Такая же, но слабая возникает у взявшего рамку в руки Чимина. Дома есть целый альбом, одна похожая стоит на тумбе в комнате родителей. Это был День рождения, на который никто не пришёл. С глупым колпаком и опухшим от слёз лицом он сидел за столом с тортом между улыбающимися родителями. Конечно, когда вырос, то стал просить убрать её с глаз, но мама заявляла, что он тут «сладкий пирожок» и в жизни не уберёт такое с тумбы. Сердце пропускает удар. Они ведь даже после стольких ссор и обидных слов продолжали держать её там. Интересно, а делают ли это до сих пор? Тяжело выдыхая, Чимин ставит рамку на место, как нащупывает странную выпуклость с обратной стороны. Желание проверить возникло не зря, во внутренней части торчит кончик бумажки, которую он сразу вытаскивает. Пять цифр с двумя буквами на конце, прекрасно, похоже на пароль. Кажется плохая память подарили хоть что-то хорошее и неважно, что не своему хозяину. На мониторе требуется войти в систему, он вводит указанные символы и через пару секунд открывается рабочий стол с кучей файлов, зашифрованных странными названиями. Где-то несколько решёток, точек или восклицательных знаков. Как раз последний привлекает больше остальных, так как содержит формат видеоролика. — Чонгук, — зовёт, закрывая камеру и засовывая в карман рюкзака. Сейчас что-то совсем не до съёмок. Тот отрывается от почти успевшего заблокироваться компьютера, уж слишком частые были неудачные попытки ввода, и с удивлением останавливается рядом. Спрашивать, как удалось обойти защиту, не собирается: всё видно на столе в бумажке. Чимин дважды кликает по ярлыку видеоролика и запускает двухминутную запись с веб-камеры монитора. Там встречает тот же мужчина, что и на фотографии, но теперь в белом халате, перчатках и защитных прозрачных очках. Внизу мелким текстом указано имя: Ан Хёнмук. — Запись началась? — поправляет камеру, тихо выругиваясь под нос. — Так, вроде нормально, — делает шаг назад, складывая руки за спиной. — День триста сорок пятый, процесс идёт своим ходом. Он отходит в сторону, теперь кокон показывается во всей красе: во-первых, в два раза больше, а, во-вторых, шевелится, словно живой. Будто дышит, а внутри что-то стремительно пытается вырваться из сдерживающих оков. Никому вокруг нет дела, все спокойно продолжают печатать невидимые глазу документы на клавиатуре. Это Чонгука и раздражает, заставляет сжать руку в кулак, хоть её и накрывает своей ладонью Чимин, молча прося держаться. И он правда пытается. — Я ввёл несколько новых разработок, со вчерашнего дня самка выросла на три сантиметра. Самка значит. По крайней мере они могут предположить, что за тварь находилась внутри. Но раз она огромного размера, то почему в коконе отверстие небольшое? — Через двое суток вернётся в обычную форму, и мы проведём испытания на открытой территории. А вот и ответ. — Времени остаётся мало. Если удастся сделать всё по плану, в скором начнём пробовать на людях. Первая сотня заключённых определена. В новой жизни нас ждёт лучшее будущее. Конец отчёта. — Включи другой день, — не успевает закончиться запись, Чон просит следующую. Приходится зайти в панель управления и открыть забитый на практически четыреста гигабайтов диск с папками. Триста из них занимают только видео, остальное ушло на разные файловые документы. Чимин крутит колёсико, листает до только что просмотренного, а сверху остаётся чуть больше пятисот шестидесяти записей. Следует вывод – он вёл их каждый день в течение практически двух с половиной лет. Так как в тот раз упоминалось двое суток, парень перескакивает сразу на десять дней, чтобы посмотреть точный результат. Теперь мужчина сидит на кресле перед монитором, вид усталый, верхняя пуговица халата оторвана и рядом запачкано красной подсохшей жидкостью. Возможно кровь. — Сегодня было сложно, — глаза смотрят ниже экрана в одну точку. Не двигаются, как и он в целом. — Самка готова размножаться, мы поместили её благоприятное место, обустроили как сраного питомца, — смешок. — Пол часа назад уехала первая партия заключённых, десять попались буйные, но охрана свою работу сделала. Тела уже сожжены. Чимин приоткрывает рот. Они просто... убили тех, кто пытался спастись? И снова все хранили молчание, будто так и должно происходить. Начальникам тюрьмы было плевать, что из заявленных ста не вернулось с десяток? Да что здесь творится? Без взяток не обошлось и сумма точно превышала норму. — Я начинаю осознавать, насколько сложно быть бесчувственным. Может я недостаточно готов для такой работы? — пожимает плечами, медленно кивая. В голосе отчаяние. — Так или иначе, выхода уже нет. Либо сделать всё до конца, либо гореть как застреленные трупы, — он поднимает глаза в камеру, а смотрит словно в душу. — Соун, Хёрин, скоро папа отвезёт вас в зоопарк, — слабо улыбается. — Только подождите, мы уедем отсюда, купим новый дом, начнём всё с чистого листа. Я найду вам хорошую маму, она будет любить нас, как это делала Нарам. С нами всё будет хорошо, — тянется к камере. — Я обещаю. Видео завершается. С ними всё будет хорошо, а что с остальными? Теми, кто в самые первые дни в ужасе забивался по углам как крысы, моля Бога о помощи, даже если веры никогда не было. Теми, кто собственными глазами видел, как родных утаскивают за ноги, волочат по стенам, разрывают на части, заливая органами и литрами крови всё вокруг. В самые первые дни было убито около шестидесяти процентов населения города. Позже кто-то стал не выдерживать и заканчивать пулей в голову, ножом в горло или прыжком с крыши. Неужели эти ублюдки, создавшие хаос, на самом деле рассчитывают на нормальную жизнь после содеянного? Как у него вообще повернулся язык так говорить? Чимину приходится сильнее сжать чужой кулак, потому что желваки на лице Чонгука кричат о желании швырнуть системный блок вместе с монитором стену. Но нельзя, они – единственное, самое веское доказательство причастности данных лиц к этому кошмару. — Дальше, — на раздражённом выдохе просит младший, стараясь не давать волю настолько пожирающей эмоции, ведь если сорвётся, боится остановиться не сможет. Чимин молча листает вверх. Намного дальше, даже больше ста пятидесяти дней. Ролик дольше: на целых шесть минут, оказывается новой целью. Вид мужчины совсем разбитый, он сидит всё за тем же столом, рядом бутылка алкоголя, рука запущена в волосы, не позволяя видеть лицо из-за опущенной головы. Первые тридцать секунд остаются неподвижными, Чимин даже считает, что видело залагало, но как только тянется к мышке, мужчина поднимает голову. — Пить на рабочем месте плохо, но по-другому я не выдержу, — тянется к бутылке, делая глоток из горла. Шипит, видимо крепкое, а затем ставит на то же место, опираясь подбородком на руку. — У нас получилось. Самка отложила первые десять яиц. Они, конечно, меньше её размера, но уверен, паучки будут не менее смертоносны. Ой, проговорился, — посмеивается. — Похер, всё равно этот дневник никто не смотрит. Остаётся только ждать. Не знаю сколько дней, скорее всего следующие отчёты будут по несколько секунд, но всё же часть моего контракта – не пропускать ни единого, — поднимает указательный палец вверх, роняя на стол. — Мы близки к началу, нужно просто дать вакцинированным время. Всего их сто двадцать семь. Скорее бы всё закончилось, я хочу домой. Конец очередной записи. Слов не находится, они выращивали огромную самку, чтобы та породила на свет тех тварей, которые по ночам сбегаются на любой шорох. Потом им стало размножаться легче, откладывать яйца в человеческих телах, спариваться между собой и по сотому кругу от мутировавшей самки. Поэтому важно уничтожить гнездо и всё, что под ним спрятано. Если самка жива до сих пор, необходимо это исправить. Иначе это будет продолжаться бесконечно. Чимин решает не томить и запускает самое последнее видео, чтобы узнать, что на самом деле заставило бросить лабораторию с кучей дорогущих технологий. Вот и две знакомые капсулы на своих местах. Хёнмук не выглядит разбитым, теперь только вымученная улыбка и два слабых постукивания по стеклу одной со Спайном. — Эксперимент удался. Остальные начнут превращаться через пару часов. Этим ублюдкам часто нужен холод и темнота, — пускает смешок. — Подложенные в разные части города яйца растут в два раза быстрее, так что я успел провести некоторые расчёты, — подходит ко столу, беря маленький календарик. Показывает его в объектив и пальцем указывает на дату. Ту самую, которая запечаталась в голове Чонгука ненавистным днём. — Сегодня, тринадцатого апреля в час дня, начнётся операция «NewLife», — убирает календарь на стол, растягивая губы в улыбке. Но она не радостная, скорее облегчённая от того, что здесь работа закончилась. — Мы можем покидать город, пока он не стал огорождён от внешнего мира. Через десять лет и один месяц Сайлентвуд словно испарится, попасть в него станет невозможно и никто ничего не узнает. К сожалению, сократить этот срок мы не способны, кто сунется за знак въезда, выход найти не сможет. В аномальный генератор вложено огромное количество сил, он поможет поддерживать оптимальные для существ условия и не выпускать выживших за пределы. Теперь настала очередь Чимина получать грубую пощёчину реальности. Получается... он был последним. Сейчас для всего мира города не существует. Обычный миф, пустое место, настоящая зона отчуждения. — Звучит фантастически, да? Я тоже долгое время не мог поверить. Кстати, твари привязаны к этой зоне. По сути... наступит чистка населения? — поджимает губы, тяжело выдыхая. — Записи по-любому останутся здесь и эта станет последней. Я бы хотел всё рассказать, снять этот груз с плеч, но не могу. Мы причастны, мы убийцы и никто не должен вынести это в свет. Мне очень жаль, надеюсь- Начинает громко орать сирена, что прерывает дальнейшие слова. Помещение погружается в красный цвет, и женский голос со стен оповещает об высоком уровне опасности. Мужчина в удивлении осматривается по сторонам, все, сидевшие ранее за компьютерами работники вскакивают со стульев, начиная стремительно убегать к главным дверям выхода. Сеется хаос. — Срочная эвакуация! — раздаётся громкий мужской голос с противоположной стороны, так же через пару секунд следуют очереди выстрелов. — Самка вырвалась из клетки, всем покинуть помещение! И без слов Хёнмук быстро выключает запись. От количества информации сейчас взорвётся мозг. Чимин боится посмотреть в глаза парня, потому что даже сквозь свою ладонь ощущает это напряжение. Он уверен, будь хоть кто-то из этих ублюдков здесь, костяшки стёрлись бы в кровь об лицо. Всё было спланировано заранее, взятки закрывали обычным людям глаза, а они и не подозревали, что может случиться через несколько лет. Во что превратится их дом, как перевернётся с ног на голову жизнь просто потому, что решили промолчать за пару жалких тысяч вон. Ну и как? Есть теперь в них смысл? — Я... — Чимин сглатывает, доставая камеру из кармана рюкзака. — Могу загрузить некоторые ролики на флешку, тут есть картридер. — Да, уж будь добр загрузи. Тон Чонгука отличается от обычного, понять можно. На них вылили кучу фактов, а точных разъяснений так и не нашлось. Чтобы пересмотреть все видео, придётся провести тут немало времени, но опять же, Чон не знает, что происходит на поверхности. Жив ли Юнги, и если да, то здание должно быть уничтожено как можно быстрее, ведь ночь приближается слишком активно. С открытой раной побег от сотни ползучих невозможен. Найдут другой момент для просмотра, сейчас Чимин тратит всё внимание на перенесение около пятидесяти роликов с разных дней на флешку камеры. Записанные за пол года материалы заняли немало памяти, так что приходится рассчитывать вес каждого, чтобы забрать самое основное. Процент переходит за сто, загрузка завершается через пару минут. Теперь, вернув карту в камеру, а её в карман рюкзака оба оборачиваются на дверь в углу комнаты. Именно оттуда выбегал мужчина, предупреждая о побеге самки, – виды наверное ждут не лучшие. — Он говорил про генератор, — Чимин обратил на это внимание, пока видео подходило к концу, успел сложить некоторые пазлы в голове. — Если его уничтожить... есть шанс вернуться домой? В глазах надежда, а в голосе дрожь. Впервые догадки как никогда приближены к реальности. — Тебе да. Мой дом здесь, — горько усмехается. — Прости, — шепчет, опустив голову. Давно между ними не было этой неловкости. Радоваться рано, генератор, как минимум, ещё не найден. Но определённо есть предположение насчёт поиска. Чонгук не отвечает, просто идёт к автоматической двери, которая, как и все, открывается по пропуску. — Не извиняйся, — останавливается возле панели, доставая карту из кармана. Только подносит к дисплею, как чужая ладонь на запястье останавливает. Он поднимает взгляд в карие зрачки и от услышанного, тёплый водопад заливает в области сердца. — Ты знаешь, что мой дом может стать и твоим. Нашим, — добавляет тише. Чонгук хотел это слышать. Сейчас в сомнениях ставится точка, ведь Чимин действительно настроен серьёзно. С медленным кивком, и не скрывающейся от глаз слабой улыбкой, младший возвращает взгляд к своей руке, на которой так правильно смотрится чужая. — Спасибо. Благодарность лежит не только за возможность начать жизнь с чистого листа, обрести дом и чувство утраченной должной любви, которой не хватило в подростковом возрасте. Чонгук хотел бы говорить это слово в конце каждого пережитого дня. Немалое дерьмо осталось позади, неизвестно какое будет ожидать дальше, и одного «спасибо» за всё, что сделал для него Чимин – недостаточно. Наверное впервые он был по-настоящему счастлив, хоть не успевал замечать. И даже сейчас, в таком разбитом состоянии, всё ещё мечтая разнести комнату, каждый монитор вдребезги, Чон понимает, насколько глупы эти мысли по сравнению с теми, которые должны занимать голову. А думать он должен о шансе шагнуть в туман и выйти во внешний мир, а не вновь оказаться в городе. При любом раскладе предотвратить катастрофу было не в его силах. Виновники ещё могут получить наказание, доказательств достаточно. И ради этого Чонгук готов выложить все оставшиеся силы. Поэтому, когда вес руки парня исчезает с собственной, он полностью прикладывает карту к дисплею, заставляя дверь подняться. Первые же секунды размазанной засохшей кровью стен, трупного запаха, исходящего от трёх в халатах тел с ползающими по полу маленькими, словно чёрные бусинки, пауками, вынуждает взяться за оружие. Теперь видно, что самка шутить не собирается, а генератор так просто не достанется. Впрочем, ничего нового. Парни привыкли добиваться всего в этом городе силой. По-другому быть и не может.