Silentwood

Порой, тишина бывает необходима. После тяжёлого рабочего дня, общения с друзьями, когда так называемая «социальная батарея» доходит до нуля, хочется провалиться. Оказаться там, где никто не тронет, проблемы и задачи хотя бы на мгновенье перестанут существовать, почувствуется покой. Сначала Чон пытался избавиться от тишины, потому что мысли кричали слишком громко. Потом наоборот, полюбил её. Но постоянно, каждый чёртов раз, сколько бы не прошло времени, он никак не может привыкнуть к ней, если рядом находится Чимин. Может именно сейчас, осматривая коридоры, прислушиваясь к каждому шороху хочется услышать не паучий визг или мерзкое перебирание их лап, а его голос. Пусть расскажет глупость, пусть строит догадки, что угодно, лишь бы не молчал. Идиотское желание, просто в Чонгуке смешалось множество невыпущенных наружу эмоций. Это как с запретами в детстве. Нельзя гулять допоздна? С возрастом станешь чаще. Алкоголь, сигареты, всё запретное становится сладким. В данной ситуации, когда хотелось разнести комнату, в особенности, компьютеры, он ничего не мог сделать и зарыл гнев глубоко внутри. Надо быть сосредоточенными, а он впервые не может и позволяет себе витать в облаках, проходя мимо комнаты с полуоткрытой дверью. Не слышит даже, что шаги парня затихли, оборачиваясь только после тихого: «Чонгук?». — Тут дверь, — кивает в сторону. — Зайдём? — Не думаю, что генератор там, — подходит, заглядывая в приоткрытую щель. — Темно. А фонарей нет. Проблема серьёзная, с учётом того, что самка орудовала здесь столько лет. Электричества не может быть почти за каждой дверью, лампы даже в главном коридоре иногда моргают, а две вовсе разбиты. Искать генератор в потёмках звучит как квест, – не зря Чонгук их ненавидел. — Оставим напоследок, — делает вывод, вновь продолжая идти по коридору. Осадок чувствуется. Пару лет назад так было с Тэхёном, — не смог поступить в желаемый университет. Ходил убитым почти неделю, а Пак как глупый щенок, постоянно виляя хвостиком, таскался рядом, пытаясь отвлечь. Иногда это удавалось, проходило пять минут и широкая квадратная улыбка снова превращалась в тонкую полосу губ. На лице всегда всё написано, особенно у тех, кто не способен или не желает скрывать. Чонгук обеспокоен, Чимин готов поставить свою квартиру, что именно вся ситуация с лабораторией и увиденное на видео проделало в нём сквозную дыру. Обычно он держался уверенно, даже если находился на грани срывов. Но сейчас будто что-то сломалось. И это заставило парня задуматься – не станет ли хуже, найди они выход из города. К каждому в плане поддержки подход индивидуален, плюсом сейчас не лучше место и ситуация снова заводить об этом разговор. Чимин сам не понимает большую часть, вопросов меньше, но главный остался нерешённым. Пока следует за парнем, зашедшим за угол, помечает в голове парочку пунктов. С ними разберётся позже. После этого места разговор с Чонгуком может стать чересчур серьёзным, и избежать его не получится. В связи с идущим лечением придётся подбирать нужные слова, которые успокоят, помогут хоть как-то вынести цунами правды, затопившей их по горло. Двери встречаются чуть ли не на каждом шагу, однако парень продолжает двигаться только прямо, словно уверен, где именно необходимо искать. На самом деле он не задумывается, ведь прятать что-то слишком важное поблизости не станут, тут дело логики и удачи. Так что подходя к двери в конце длинного коридора, Чон впервые оборачивается посмотреть присутствие Пака: уж сам не заметил как ускорил шаг. Надо избавляться от отвлекающих мыслей, им не место в такой обстановке. Зелёный дисплей, короткий звуковой сигнал и вот они входят в новую часть лаборатории, выглядящей немного... иначе. Столы с компьютерами уже не в новинку, удивляет то, что находится перед ними за большим стеклом. Это террариум, и его размеры занимают всю комнату. Чонгук слегка приоткрывает рот, несколькими медленными шагами добираясь до стола. Его завораживает красота, но пугает осознание. Бегония, плющи, папоротники, а на них обычные пауки, с переливающейся на искусственном свете паутиной. Там словно отдельный, скрытый от всего мира райский уголок, если не считать около сотен членистоногих. Один чёрный, мохнатый, спускается с потолка на стекло, застывая от вида двух незнакомцев, осматривающих его дом. Со стороны выглядит странно, но вызывает интерес, – Чонгук опирается на стол руками, наклоняясь ближе. — Разве столько видов могут быть в одном террариуме? — Чимин становится рядом. Если младшего данная картина восхищает, то у него вызывает беспокойство. — Думаю его размеры позволяют им находиться подальше друг от друга, — чуть склоняет голову набок, рассматривая решившего спускаться дальше паука. — Либо с ними что-то сделали. Не зря же мы в чёртовой лаборатории. — Проводили опыты? Чтобы... не поубивали друг друга при первой же возможности? Задумавшись над словами, Чонгук медленно кивает. Всё возможно. Пауки имеют каннибаллистические наклонности, некоторые настроены агрессивно, в попытках защитить свою территорию, а некоторые предпочтут оставить конфликты в стороне и сбежать. Впрочем, отличия от людей у них тут мало. Раз эти использовались для экспериментов, значит стоит обыскать помещение получше, вдруг найдётся ещё парочка ответов на вопросы. Компьютер – бесполезно, запаролен. Придётся рыться в документах на столе. Чонгук подвигает к себе папку, открывая первую страницу и рассматривает прикреплённые фотографии каждого паука с названиями. Всего тридцать два вида, в пустых строчках на каждой странице стоят галочки, а на последней общее заключение: «успешно». В общем итоге, обследовав ещё пару бумаг Чонгук убедился, что вариант Чимина был логичен. Если бы мутировавшие встретились друг с другом – случился бы бой. И здесь, по всей видимости, смогли эту проблему решить. Так или иначе, генератора нет, как и желания заходить внутрь, чтобы обследовать получше. Всё-таки бóльшую часть комнаты занимают растения и паутина, не видна даже дорожка, но с другой стороны – это последняя дверь в коридоре и держать генератор в недосягаемом месте усложнит задачу. Чонгук пришёл к выводу, что все, оставленные позади двери придётся проходить в обратном порядке. Чёрт, прошло слишком много времени, настраивать себя на благой исход для Юнги становится всё труднее. Теперь путь назад даёт понять, насколько длинными являлись коридоры. Если так подумать, то размеры лаборатории выходят за пределы здания. Значит ли это, что иной выход может оказаться где-нибудь за пять-десять километров от самой постройки? Догадка звучит интересно, ведь других путей наружу у них нет. Уж очень будет глупо, если с таким оборудованием и серьёзными рисками для жизни работников, запасных путей не окажется. А может, Чонгук просто хочет убедить себя в обратном. Следующей остановкой стала столовая. Со светом дела обстоят лучше, а вот бардак с перевёрнутыми столами, разбросанными подносами, мусором, стульями и испачканными в крови стенами настораживает. Чонгук даже шага внутрь не делает, закрывая дверь и продолжая поиски в других комнатах. Счёт времени сбился, ночь в любом случае придётся отсиживать здесь, она как раз наступит через час. Наверное впервые за несколько недель Чимин не обращал на это внимание. Бесспорно, его настораживала эта тишина, мнимая иллюзия безопасности, ведь будь самка тут – давно захотела полакомиться новыми гостями. Без еды столько лет не сможет выжить никто, если не брать в расчёт возможность поедать своих же сородичей. Скорее всего это единственное, что помогало ей оставаться живой. Отдавая внимание изучению каждых комнат, сотням бумаг, даже съемке их совместного поиска, Чимин начинал сомневаться в возможности найти выход так скоро. Это... звучит слишком просто. Если, так называемое, защитное поле исчезнет, погода наладится, день станет идти как положено, будет, наконец, шанс попасть домой, то что случится с существами? В видео говорилось, что город просто исчезнет, значит и они вместе с ним останутся запертыми внутри навечно? С каких пор их жизнь стала походить на фантастику? Ах, да, уже давно. — Блять, безнадёжно, — Чонгук бьёт кулаком в стену, когда за очередной дверью оказываются столы с намозолившими глаза пробирками. Он понимает, что сил в создание существ ушло немало. Продумать всё настолько чётко, чтобы правды не раскрыли спустя столько лет. Кем для этого надо быть? Вопросы, надоевшие белые стены с пропитавшим нос запахом, однообразные комнаты и этот бесячий писк пропуска для открытия дверей очень хорошо расшатывают последние нервы парня. Он старается держаться, крепко сжимает челюсти, но к этим проблемам снова прибавляются галлюцинации: предсмертные крики смешавшихся голосов, всех, кого он успел потерять после начала катастрофы. Зажимать уши не имеет смысла, это идёт изнутри самого мозга. Пытаясь вытряхнуть, как лишний груз, Чон мотает головой, прижимаясь спиной к стене и начиная слабо биться затылком об твёрдость. Знает, что Чимин вмешается, его ладони уже хватают за руки, а голос беспокойно просит остановиться, однако слушать на сей раз парень не желает. Сколько бы Чимин не пытался его успокоить, в этом месте покой не обрести. Невозможно, когда Юнги давно может быть мёртв, а поиски оставляют с пустыми руками. — Ещё есть необследованные двери, рано сдаваться, — забавно, Чимину начинает казаться, что они постоянно меняются ролями. Но не в этом ли смыл взаимной поддержки? — Знаю, — останавливается, медленно сползая по стене на пол. С тяжёлым выдохом Чимин снимает рюкзак и садится рядом, поставив себе на колени. Чонгуку больно слышать отголоски прошлого, они стали тише, но всё ещё просят помочь, хотя с самого начала должны были знать, что полагаться на него не стоит. Голова устало опускается на чужое плечо, глаза прикрываются. Нет, он не собрался спать, иногда необходимо найти пару минут на передышку и быть она должна не только в физическом плане. — Как думаешь, Юнги- — Не знаю, — прерывает Чимин, честно озвучивая свои мысли. Предполагать – не значит быть уверенным. Он понятия не имеет как можно надеяться на лучшее, если Мин остался буквально в тупике один на один с десятками ползучих тварей. Не будь ранен, уверенности в способностях добраться на улицу стало в два раза больше. Чимин, наконец, позволяет себе расслабиться, опирает голову на чужую макушку, а рукой пробирается к ладони, сцепляя пальцы в замок. Хочется вернуть те времена, когда в погружённой тьме палатки важными были только выборы удобных поз, дабы быстрее заснуть. — Вдруг генератора нет, — тихо бубнит Чон, постукивая большим пальцем по нежной коже. — В каком смысле? — сдвигает брови к переносице. — Ну, чисто гипотетически, последнее видео могло быть обманом. Чтобы те, кто нашли, обрели ложную надежду. Он ведь точно знал, что выжившие останутся. — Как по мне, — пускает тихий смешок, — говорил он очень правдоподобно. Я же сказал, ты рано опускаешь руки. — Нет, — прекращает стучать. — Просто я устал быть сильным. Сложно держать маску, когда действительно понимаешь, что наступит конец. — Ты не обязан. — Но я не хочу, чтобы ты боялся, — поднимает голову, заглядывая в глаза. В ответ на губах появляется лёгкая улыбка. — Видимо тебя не приучить ставить свои интересы на первый план. — Мои, итак, на первом, — сжимает руку, как бы говоря: ты мой интерес и ты на первом месте. — Сейчас... не лучшее место для подобного, — неловко посмеивается, начиная подниматься. — Вставай, у нас ещё куча дверей, — натянув рюкзак на плечи, протягивает ладонь. Чонгук медлит пару секунд, но с кивком хватается, вставая на ноги. Интереса обследовать дальше как не было, так и нет до сих пор. Раздражает, что когда ответы впервые стали настолько близки, он постепенно прекращает бороться. Словно угасает. Изначально в таком настроении часто бывал Чимин, как только заявился в город, а теперь парень сам не успел заметить, как тот занял его место. Вернуть былой настрой не помешает. Вес автомата ощутимо напрягает руки, но вешать на плечо Чонгук не спешит. Когда последняя из всех обследованных по счёту дверь считывает пропуск, вместо ожидаемых обставленных пробирками столами встречает новый коридор, только цвет стен имеет более тёмный оттенок: ближе к чёрному или, вернее сказать, устаревшему. После такой находки мотивация возвращается. Стены ведут вдаль, за угол, куда парни двигаются с особой настороженностью. Чимин ощущает как по коже пробегают мурашки, здесь значительно холоднее. Несложно догадаться, самку выращивали в этом месте, в этой клетке с выломанными железными прутьями, полностью покрытыми паутиной, на которую они натыкаются в пятнадцати шагах от угла. Картина скорее ужасает, чем дольше смотришь, тем больше видишь. Помимо разрушенной клетки, огромного количества слоёв паутины почти по всей слабоосвещённой комнате, глубоко, у самых стен находится несколько похожих на тот коконов. Отличает их лишь размер отверстия, из которого вылезали твари. Тут верхняя часть отсутствует полностью. Пока Чонгук, так и не сдвинувшейся с места изучает глазами, Чимин добавляет к этому камеру, начиная вести запись и не торопливыми шагами приближаться к клетке. — Здесь... — останавливаясь в шаге от входа в клетку, Чимин собственными глазами впервые видит, как проломленная в стене дыра, напрочь перекрыта слоем паутины. Она кажется крепкой, что обойдя коконы, парень решается коснуться пальцем, сразу уложив ладонь и почувствовав твёрдость. — Есть проход. Варианта два. Либо сила самки была настолько велика, что проломить стену не составило труда, а потом закрыть вход паутиной, неплохо перед этим полакомившись учёными, либо там первоначально всё было сделано так, ведь комната последняя, а местоположение генератора до сих пор в тайне. Иных мест нет, Чонгук ставит все надежды на эту зацепку и, за запястье отодвинув Пака назад, делает несколько выстрелов по вертикали, замечая как первоначально глупая идея оказалась гениальной. Слой действительно был прочным, но не настолько толстым. Дулом автомата удаётся намотать часть и скинуть в сторону. Делалось это до тех пор, пока вход в небольшую комнатку начал открывать своё лицо. И, по правде, данный вид они предпочли бы не наблюдать. Выстрелы могли привлечь внимание самки, бесспорно, но Чонгук совсем не беспокоился тогда и не делает этого сейчас, после первого шага внутрь замечая на полу тело огромного паука, успевшего начать сгнивать. Запах... можно описать по реакции Чимина: рвотный рефлекс, подавляемый кашлем. Нос пришлось прикрыть рукавом. Прикрыть и также застыть, ведь только сейчас он смог увидеть и понять, что самка – самая первая, появившееся на свет тварь лежит мёртвая с окружающими её маленькими мошками. Худая, на лапах есть часть оставшихся с дня того видео пулевые отверстия, и то, что тело полностью не превратилось в сплошные хитиновые оболочки. Вывод напрашивается сам, однако Чимин выдаёт его вслух, дабы получить точное подтверждение одной мысли. Смерть наступила недавно, следовательно: — Она умерла от голода? — Да, — очевидно. Если существо каким-то образом смогло продержаться более восьми лет, а сдохнуть где-то год-два назад, пазлы соединяются воедино. Тела учёных, другие такие же пауки вполне могли стать обедом на несколько дней. Что ж, одной проблемой меньше, а другая неподвижно, словно бетонный столб вросла в землю. — Генератора нет. Его нет не здесь. Чонгук говорит, как и предполагал недавно. Самого генератора видимо просто не существует или спрятан настолько надёжно, что жизни найти не хватит. Они глупо понадеялись и потратили время, способное помочь Юнги выбраться. Кажется последние нервные клетки Чона скоро измельчатся до крупиц. Он даже не осматривает, раздражённо выдыхает сквозь сжатые зубы и уходит, напоследок ударив кулаком стену возле двери. Потребуется время, чтобы успокоиться, – Чимин решает его предоставить, дать побыть наедине с собой, пока включив ночной режим камеры, так как тонкого луча слабого света недостаточно, отснять с разных ракурсов. Всё-таки есть то, в чем на самом деле повезло – самка мертва. Обычные пауки предоставляли огромную угрозу, а что было бы сейчас? В закрытом пространстве конец встретит с распростёртыми объятиями. — Чимин! — резкий крик младшего заставляет практически выронить камеру, направив взгляд в сторону открытой двери. Запись завершается, камера направляется в карман рюкзака, а ноги быстро несут к коридору. Он вертит головой по сторонам в поисках парня, мозг уже вбросил десятки разных картинок и ни одной с хорошим исходом. Ловушка, ухудшение состояния, слишком непредвиденные обстоятельства, новые враги. А может... генератор? На это ставка меньше всего. — Чонгук? — опускает руку к кобуре, обхватывая ручку револьвера. Что-то тут не так. — Куда ты делся... — больше спрашивает под нос себя, делая осторожный шаг вперед. Громче тон почему-то не повышается. Неприятный ком страха застрял в глотке. Одна из дверей почти в конце коридора открыта. Как раз возле комнаты с террариумом, её они осмотрели вскользь. Полностью извлекая оружие, Чимин целится перед собой, мысленно сосчитав до трёх, чтобы резко войти внутрь. К счастью, использовать курок не пришлось. Причиной, по которой позвал Чонгук, стала лестница наверх, до этого видимо прикрытая холодильником. А они всё думали, для чего там нужны цифры? — Это запасной выход? — засовывает пистолет обратно, подходя к младшему. — Как ты узнал код? Чонгук слышит не сразу, рассматривая люк наверху. Он довольно... высоко. Лезть минуты три точно. — Наугад, — бросает в ответ, вешая автомат на плечо и ставя одну ногу на перекладину, как и руку. Молча начинает лезть. Больше искать нечего. После взрыва бóльшую часть этого места засыпет обломками, все улики, то, что годами находилось вне поле зрения простых людей испарится, так и оставшись маленькой тенью огромного преступления. Впрочем, Чимина из всего этого волнует лишь возвращение домой. Он не считает те слова Хёнмука ложью, даже когда переставляет ногу на четвёртую перекладину, соблюдая небольшое расстояние между ними. Всё произошло слишком быстро, информация подарила крылья надежды, а бесполезные поиски грубым рывком их оборвали. Но Чимин знает точно – будь он один, потратить на поиски генератора пару дней проблемой бы не стало. С каждым сантиметром выше становится темнее. Чтобы переставлять ноги и ухватываться за перекладины, приходится несколько секунд нащупывать их кончиком ботинка и пальцев. Сломать фонари в слишком неудачный момент – определённо не очень забавная шутка фортуны. И всё же им удаётся доползти до люка, отодвинув который Чонгук сразу морщится, ощущая прохладу ветра на лице с моросящими каплями дождя. Близится ночь, но света помочь Чимину быстрее залезть выше хватает. Он хватается за протянутую руку Чонгука вылезает и сразу осматривает местность, приблизительно пытаясь понять местность и расстояние до постройки. Что же, она... далековато. Минимум в восьми километрах. Странно построены коридоры, пройденное количество должно быть ощутимо намного сильнее. Снова чёртовы аномалии. Погода радовать не собирается, тучи сгущаются сильнее, а асфальт и без того влажный от мелких, бесконечно падающих капель. В округе мало зданий, всего два двухэтажных и то, кажется, заброшенных до начала катастрофы. Что сказать, отличный вариант для прикрытия, если учесть, что выбрались они из-под крышки люка, похожей на часть асфальт. Настоящая маскировка. За вторым зданием парковка со ржавыми автомобилями, помотанными временем. Возможно сотрудники нередко выбирались через это путь, брали машины и выезжали за необходимыми вещами. Или же так заводили новых подопытных, дабы полностью снять с себя подозрения. Место от людских глаз хорошо скрыто пустотой улицы. — Я не хочу, — слышит Чимин, полностью закрыв люк. Поднимает бровь, останавливаясь точно рядом с чужим плечом и отряхая испачканные руки. Теперь видно чего не хочет Чонгук. В его ладони детонатор. — Вдруг он ещё там? Живой, — голос срывается. Он ненавидит эту слабость, бесполезный проблеск таившейся внутри надежды, что Юнги жив и ещё может успеть найти выход. Но он ранен и с подобной активностью, а убивать десятки тварей — уж точно активность, шов автоматически не срастётся. — Ты сам понимаешь какие на это шансы, — Чимин не хочет врать. Как только Мин закрыл перед их лицами дверь, всё сразу стало понятно. Юнги самостоятельно решил отдать свою жизнь за их право перейти новый, более безопасный для выживания этап. Если он на самом деле ещё дышит, то смерть – станет подарком. Перебить гнездо тварей в одиночку с открытой раной никак не может быть возможным. Розовые очки стоит разбить вдребезги, последствия реальности могут сделать в сотню раз хуже. Так что да, Чонгук поджимает губы, стоя грани между желанием упасть на колени и рыдать или просто не выражать ничего. Потери были, есть, но он хочет сделать всё возможное, чтобы Юнги стал заключением. Поставил точку, завершив весь кошмар своим «геройским» поступком, и чтобы терять кого-то при подобных объстоятельствах — стало редкостью. А лучше вовсе исчезло. — Прощай... Хён, — опускает голову к кнопке, поглаживая пальцем. Спустя столько лет дружбы, он всегда называл его «хёном». Показывает всё уважение, которое Чон к нему имел. И будет иметь, пока сам не отправится под землю. Один за другим раздаются взрывы. С нижних этажей цепочкой до самого последнего в сопровождении грозного, рвущего воздух рёва, здание складывается словно домино или карточный домик. Верхние этажи соединяются воедино, преклоняются к земле, с облаком пыли обрушаясь на асфальт. Вид завораживает. Чонгук не чувствует конечностей от одновременной красоты и того, насколько эти разрушения страшны. Того, сколько трупов они под собой прячут. Пульт падет в лужу под ногами, Чонгук не понимает – на глазах слёзы, или дождь опаляет щёки и сдавливает горло. Взрывная волна доходит до них через пол минуты, – Чимин прикрывает лицо предплечьем, а Чонгук так и продолжает смотреть прямо, чувствуя резкий поток воздуха, убравшего волосы и солёные капли назад. Всё-таки слёзы. Тишина после взрыва окутывает по рукам и ногам, от неё спасают только бьющиеся об лужи капли постепенно начинающего идти сильнее дождя. Сегодня Чон готов полностью промокнуть, ноги будто приросли к земле. — Чонгук, — зовет Чимин, схватив за локоть. С его лица и волос уже стекает вода. Ливень как по расписанию во всех банальных сценариях фильмов. — Зайдём внутрь? Он последний раз смотрит на обломки здания и еле заметно кивает, как безвольная кукла, которую дёргают за нити, следуя к двери двухэтажки. Он не видит перед собой ничего. Ни раздолбанный подъезд в граффити, ни номера квартир, ручки которых Чимин дёргает, продолжая держаться за чужой локоть и таскать за собой, на лестницу, по которой автоматически поднимается на второй этаж. Абсолютно ничего. Когда-то он пытался осознать и отпустить мысли о том, что с Юнги расправились ещё в первый день катастрофы. Кости подтвердили, тогда смириться было легче. Сейчас опять неизвестность, но она подкрепляется одним фактом. Взрыв задел немалую часть территории вокруг, следовательно, остаться в живых, шансов точно стало под ноль. — Говори если надо, я выслушаю, — Пак сжимает его дрожащие ладони в своих. Повезло, что последняя квартира оказалась открытой. Можно передохнуть на диване. — Говорить что? — пялится в одну точку перед собой, никак не реагируя на касание. Он мог бы сжать его ладони в ответ, но сил нет даже на эту обычную вещь. — Свои чувства. Не держи в себе. Отлично, они снова поменялись ролями. Видимо Чимин и правда прислушивался к его словам и брал пример, потому что поддерживать в такой обстановке намного сложнее, чем при неудачном поступлении в желаемое место учёбы. — Я в порядке, — переводит взгляд на их руки. — Ты можешь отпустить. Он не просит, но как бы намекает дать побыть одному. Ну или хотя бы пока воздержаться от касаний. — Не отпущу. Ты поддерживал меня несчитанное количество раз. Просто позволь побыть рядом, когда тебе плохо. Даже если не проронишь ни слова. Это Чонгук позволит. С тяжёлым выдохом, прикрывая глаза он падает на спинку дивана, спеша пробовать перебороть желание просто уйти в другую комнату. Он не привык выговариваться. После смерти Бомгю никто не получил достаточно доверия, чтобы пролезть в душу, вытащив сокровенные тайны, страхи и желания. Но о чём говорить, если после Бомгю никаких людей не встречалось в принципе. К Чимину всё выстраивалось постепенно, но при этом какая-то часть кричала, что в будущем ему можно будет доверить свою жизнь. Как Пак до этого и сказал, Чонгук разговаривать не собирается. Он выбирает иной путь: высунуть ладонь из чужой хватки и лечь на его бёдра головой, сложив руки в замок на животе. Чёртовы слёзы новыми дорожками стекают с уголков глаз, но нежная кожа пальцев парня не даёт им добраться до висков. И плевать что одежда без этого мокрая. Видеть слёзы Чонгука сравнимо со слезами матери. Разрывающе больно. Капли активнее ударяются о стекло. За окном, наконец, наступает настоящий ливень, барабаня по подоконникам и старым стенам здания. Здесь холодно, мурашки пробегают не первый раз, тем более во влажной одежде. Чимин не знает лучшего способа отвлечься, чем просто запустить руку в чужие волосы и перебирать мокрые пряди. Атмосфера момента складывает мысли в общую картинку под названием: «трагично красиво». Наконец, лицо Чонгука говорит о полном наступлении умиротворения. Взгляд застывает на его губах, а на своих проскакивает лёгкая ухмылка. Чонгук выдал как хорошо себя чувствует приподняв уголок совсем немного. Для Чимина этот как раз таки значит очень многое. Резкая вспышка на пару секунд проскакивает за окном, отчего Чон поднимает веки, мгновенно усаживаясь на диван. Он смотрит в окно, грудь вздымается чаще, а Чимин в непонимании хлопает глазами. — Ты чего? Молнии испугался? — решает уточнить, замечая как голова медленно поворачивается в его сторону, сталкиваясь взглядами. — Молнии? — переспрашивает, и сразу вырывается нервный смешок. — Я не видел её десять с половиной лет. Ровно столько, сколько выживал. Недавняя вспышка сопровождается протяжным грохотом, заставляя младшего подбежать к окну, отодвинув штору в сторону. — Гром? — поворачивается спросить как ребёнок, снова рассматривая что-то за стеклом. — Не может быть. — Эм... отойди от окна. Мама всегда говорила не смотреть на такое. — Моя тоже, — голос тут же становится ниже. Он отпускает шторы, возвращаясь на диван. — Всё слишком странно, неужели- Чимин слышит то, что думал надолго останется лишь в памяти. Они пересекаются не верящими взглядами, и Пак быстро лезет на дно рюкзака в поисках бесконечно жужжащего в уведомлениях телефона. Так как они идут с разных приложений, то и набор звуков самый разнообразный. Целый, мать его, оркестр, от которого у Чимина сейчас точно остановится сердце. Дрожащими руками он снимает блокировку и видит около шестидесяти тысяч уведомлений с Ютуба, — они всё ещё продолжают приходить, поэтому ставит на беззвучный. Восемьдесят пять пропущенных звонков и ещё около тысячи сообщений из соц сетей, однако надпись «нет связи» и ни одной полоски интернета всё так же на месте. Значит... всё случилось буквально за секунду. Нос горит, к горлу подкатывает знакомое чувство, а он прикрывает рот ладонью, оперевшись локтем на колено и дёргает ногой, сквозь льющиеся по щекам слёзы смотря как уведомлений становится лишь больше. Видимо, погружаются за ту секунду, которая позволила связи проникнуть в город. Его ищут, есть даже с десяток от родителей, но больше всего, ожидаемо, от Тэхёна. Последнее сообщение пришло три месяца назад, он решает открыть, пролистать в самый низ и увидеть слова, скручивающие живот в тугой узел. Тэхён Я еду в город.