Silentwood

Почему появляется паранойя? Она возникает, когда сознание не может различить реальность от вымысла, и человек начинает видеть угрозу и опасность там, где их на самом деле нет. Обычная прогулка до дома вечером не вызывает наслаждения, мысли как по железнодорожным путям блуждают по многим станциям, но останавливаются только на одной. Страх, паника, а там совсем близко истерика. Травмированные личности часто сталкиваются с подобным. Как нет дыма без огня, так и нет страха без причины. И чтобы полностью не лишиться разума, необходимо позволять себе отдохнуть. Даже просто чем-нибудь отвлечься. Через двадцать минут, как и всегда в определённые дни недели, жители соберутся вокруг костра: кто-то возьмёт на себя ответственность придать атмосферы с помощью гитары, кто-то вынесет еды и поделит со всеми, а кто-то будет рассказывать истории, которые очень сложно назвать выдумкой. Подобные вечера помогают забыться, лагерь наполняется смехом, беззаботностью. Как было раньше. За пройденное время, парни видели это только со стороны. Чимин нельзя сказать, что боялся, скорее не хотел появляться на глазах сразу стольких людей разом. Хоть Гёкхо со своим братом не пользовались у многих авторитетом, факта убийства ничего не отменяло. Чонгук, конечно, один сидеть среди незнакомцев не собирался. Предпочитал после тира сразу в душ, а там различные темы разговоров находились сами. Любоваться парнем, искренне отдавающему весь интерес даже самым незначительным мелочам своих историй было в сотни, нет, тысячи раз лучше, чем там. Чонгук уверен. Сегодня ночь особенная. Утром поездка к Рики, о чём Мин сообщил Хосоку, получив закатанные глаза, но и кивок согласия тоже. Видимо с этим стариком связано немало событий, раз даже у Чона недовольство на лице написано. Юнги позже признался, что собирался отправить Калеба вместе с ними, но, во-первых, тот не входит в ряды солдат, а, во-вторых, ему нужно время привыкнуть к лагерю и косым взглядам каждого второго. Мужчина отвык от людей в своём окружении, тем более после стольких лет, проведённых почти в одиночестве наедине с тишиной леса. Он знал как будут изучать, рассматривать, ведь с отталкивающей внешностью сложно отыскать общий язык. Хосок эти пункты просканировал быстро, подобрав палатку почти в самом конце стен другой стороны лагеря. Одноместная и дальше от всех остальных. За это мужчина был очень благодарен. Из-за распространившихся слухов после возвращения Мина, практически все знают о взрывчатке и планах по уничтожению гнезда. В честь первых шагов навстречу попыткам что-то предпринять, жители решили устроить праздник. По пути обратно в палатку, на Чимина наткнулись двое мужчин. Чонгук тогда сжал кулаки, готовый к возможной драке, но вместо ожидаемого, последовали улыбки и личное приглашение присутствовать вечером со всеми. Кажется о том, что лидера спасли именно они, успело разлететься не меньше. Поэтому, постукивая пальцем по колену, Чимин поднимает голову на дверь, из которой выходит Чон, обтирая влажные волосы полотенцем. — Что можно делать в душе пол часа? — поднимается, закидывая полотенце на плечо. — Наслаждаться, — пожимает плечами, наклонив голову вбок, чтобы удобней тереть в области висков. — В следующий раз я иду первым, — указывает пальцем, видя как ухмылка медленно расползается по чужому лицу. — Мы можем- — Не начинай, — перебивает, опуская глаза ниже. Футболка успела немного пропитаться, став влажной, из-за чего отчётливо видны черты мышц. Чтобы сильно не засмотреться, с нежеланием поднимает обратно. — Это из разряда «в душ и без меня». — Как скажешь, — мотает головой, словно отряхающийся пёс, резко откинув назад, отчего волосы неплохо ложатся на своё место. — Но ты всегда можешь присоединиться. — Резко шагаешь, Чонгук, — поворачивает ручку, открыв дверь. — Но я подумаю, — заходит, закрывая на щеколду. Улыбка медленно ползёт вниз. Он вообще-то пошутил, в итоге получив шанс совместно принимать душ с Чимином. Такая возможность даже в голове не укладывается. Мечты о поцелуях возникали сотни раз, может, заходили за границы одного лишь лица. Хотелось бы попробовать перейти на шею, плечи, ключицы... Но дальше фантазия не заходила. Чонгуку даже стыдно представить парня в одних трусах, не говоря о тесной кабинке душевой на двоих. Пока что он воспримет это как шутку, отгоняя таившиеся вдалеке надежды. Лаки успел хорошо устроиться. От Джеха осталось десять огромных пачек корма: хватит на несколько жизней вперёд, также мягкий лежак, который Чимин решил поставить в углу. Пёс не особо желает лежать на нём, предпочитает кровать, но никто не против. Спать с собакой в детстве было мечтой, почему бы не исполнить её сейчас? Не успев зайти в палатку, пушистое чудо виляя хвостом с высунутым розовым языком запрыгивает лапами на его живот, пытаясь дотянуться до лица, чтобы облизать. За несколько прошедших часов было несложно узнать какое его любимое занятие. Возвращаться в их уютный домик теперь будет хотеться куда больше. — Эй, дружок, мы виделись пол часа назад, уже соскучился? — посмеивается Чонгук и приседает, позволяя псу выполнить желанное. Грустно видеть такую радость у животного, зная какая судьба постигла хозяина. И ведь Юнги мог оставить его кому угодно, в первую очередь, друзьям Джеха или Сынгу, но выбрал Чонгука. Потому что помнит дни бесконечных жалоб на запреты родителей завести щенка, да и не получив согласия вряд ли бы пёс оказался у них. Значит друзья не были против. Так или иначе, но Лаки теперь его питомец, даже часть маленькой семьи. Приятно, что нашлась очередная причина улыбаться чаще. Пятнадцать минут приходится потратить на ожидание Чимина. Конечно, когда есть чем себя занять, в данном случае поиграть с псом, время летит незаметно, так что Пак появляется совсем неожиданно и тихо, укладывая ладони на плечи сидящему к нему спиной на корточках Чонгуку. Его тело едва вздрагивает, лёгкие нотки черники от геля украдкой проникают в лёгкие, отчего глаза парня автоматически закрываются, а рука, гладящая живот Лаки, застывает. Табун мурашек покрывает затылок, где мягкие губы нежно касаются кожи. Опять Чонгук не знает куда должен себя девать. Он не понимает откуда в нём появляется скромность, если буквально прошлым днём сам творил что похуже. Не было возможности испробовать настоящий вкус подростковой любви, в этом деле Чон новичок. Делает, что посчитает нужным, ведь Чимин для него как что-то неимоверно драгоценное, а с таким надо аккуратно и бережно. — У меня предчувствие, что всё наладится, — Пак присаживается рядом, вместо младшего почёсывая живот Лаки. Словно очнувшись, Чонгук промаргивается, заинтересованно поднимая бровь. — Хочешь сказать, что до сих пор веришь в возможность найти выход? Кивок. Слабый, может даже неуверенный, но он есть. Допускался вариант остаться здесь, в лагере, обустроиться получше, если волшебным образом подрыв гнезда уменьшит количество тварей вдвое. Уже станет намного легче. Не бывает чего-то бесконечного, всему должно отводиться своё время. Вдруг получится зачистить весь город, а выхода так и не будет? В таком случае проще всем выжившим объединиться и попытаться реконструировать. Связь вернуть не выйдет точно, они по-прежнему будут ограничены невидимыми барьерами от внешнего мира, но будет безопасность, а этого они желают добиться в первую очередь. — Тэхён наверное весь город на уши поднял, — вновь улыбается, вспоминая насколько на самом деле им дорожит друг. — Странно, что ещё сюда не приехал. По крайней мере я на это надеюсь. Страх за Кима тоже долгое время обитает в мыслях. Они говорили, что связь в городе может быть плохой или вообще отсутствовать: за неделю звонков или сообщений можно было не ждать. Забеспокоиться можно уже на восьмой день, не то, что месяц. Чимин знает друга очень хорошо, с уверенностью почти в девяносто пять процентов вместо полиции самым первым решением было приехать лично. Появись связь на одну единственную секунду, пропущенных звонков и сообщений точно бы превышало сотню. Каждый раз перед сном Пак повторяет себе, что с Тэ всё хорошо. Пусть вешает листовки, продолжает пытаться дозвониться, лишь бы не пересёк черту этого ужасного места. — Не будем думать о плохом, — поднимается, — пошли к костру, там уже все собрались. — Да, идём, — встаёт, следуя за парнем к выходу. Как там говорят? «К хорошему быстро привыкаешь»? На самом деле это так. Зона комфорта — их палатка, их кровать одна на двоих и ночные разговоры только друг с другом. Привыкать к этому не приходилось, а вот выходить в большой круг людей, проводить столько времени с незнакомцами, ещё и рассказывать что-то о себе... Чон бы предпочёл даже на улицу не соваться. Сложно адаптироваться к социуму в раннем возрасте, когда в школе задирают, а единственный друг – лидер баскетбольной команды. Сейчас изменилось не так много. Места возле костра давно заполнены десятками жителей на длинных скамейках. Уже виднеется стоящий возле отдельного стула чехол гитары, нанизанные на шампуры сосиски жарит пожилой мужчина, скидывая готовые в тазик. Помимо этого рядом есть большой стол с разными закусками, выпивкой и фруктами. Так похоже на обычную жизнь. С каждым шагом ближе, беспокойство отступает на задний план. Контраст прохладного ветра и тепло яркого пламени, стоит зайти в нужную зону, одаривает чем-то приятным. Трудно сказать об истинных эмоциях, Чонгук в такой атмосфере не был никогда. Чтобы так много людей улыбалось, позади раздавался детский смех, с каждого диалога слышался кусочек и не было ничего, связанного с истинным лицом города. Парни решают подсесть к Хосоку на край скамьи. Он их не замечает, отдавая всё внимание Юнги, стоящему возле дальней палатки с какой-то девушкой. Челюсти Чона сжимаются вроде незаметно, когда та подносит зажигалку к кончику чужой, зажатой в зубах сигареты, но у Пака проскакивает ухмылка. Ох, как ему это знакомо. Именно так смотрели девушки в школе на своих «соперниц» после охватившей его популярности. Ревность. Загружённый, напряжённый взгляд, чуть опущенные к переносице брови и частые подёргивания ногой. Хосок даже не пытается скрыть, но постепенно начиная чувствовать исчезнувшее пустое пространство рядом. Поворачивает голову и сразу натягивает улыбку, ещё раз секундно отвлекаясь в сторону. — Всё же решили прийти? — начинает разговор первым, дабы не заострять внимание на курящую парочку. — Новый досуг не помешает, — кивает Чонгук, осматривая выживших в попытках найти знакомые лица. — Где Калеб? — У себя. Решил пока не выходить в люди, думает, что пугает их. Ну, видок у него и правда опасный, — посмеивается, наклоняясь, чтобы опереться локтями в колени, сложив руки в замок. — Юнги сказал он спас вас. Подробностей особо не дал, так что спрошу лично у тебя, Чонгук, — поворачивает голову, а у парня сразу пробегает сто сценариев перед глазами. Он же понятия не имеет о чём точно говорил Юнги. Облажаться на простых вопросах очень просто. — Твой ожог из-за тех священников? За все свои двадцать четыре года Чонгук только сейчас убеждается, что не умеет врать. Разве было кому? Да и вообще, неправильно это как-то, даже родителям не приходилось. Причин просто не было. Ответ затягивается, так что эту задачу на себя берёт Чимин. — Да, — забирает на себя две пары глаз. Одна заинтересованная, другая удивлённая. При том продолжает с абсолютно спокойным лицом. — Мы нашли Юнги в церкви среди трёх поехавших в мантиях. Они были сильнее, чем мы думали, поэтому связали нас и хотели сжечь. Калеб был среди них, но отказался помогать, тем более они считали его «не таким», — делает кавычки пальцами. — Развязалась драка, там много подробностей, но в итоге один псих с факелом поставил Чонгуку ожог. Калеб убил их и освободил нас. Как-то так. Главное правило во время лжи – говорить уверенно и без колебаний. Даже если страшно за результат, до последнего продолжать скрывать эмоции под маской, а это делать приходится не впервые. — С ума сойти, а я ведь не верил, что эти безумцы и правда там водятся. Я рад, что вы целы. Жаль... — на секунду замолкает, поджав губы, — что Джеха с Сынгу не удалось спасти. Но я думаю вы хорошие хозяева для Лаки. Тэхун доверился вам, сказал сам бы не смог смотреть на пса и не вспоминать друга. Это тяжело. — Я его понимаю, — тихо звучит от Чонгука. Лук, блокнот, любое упоминание Бомгю в собственных мыслях ранило сильнее пушечного выстрела. Это пройдёт, Тэхун и остальные справятся, просто нужно время. Много времени и умение правильно отпускать. Грустная молчаливая пауза прерывается тихой мелодией акустической гитары. Гул разговоров вокруг замолкает, звучание первых звонких струн задают медленный темп: скорее всего песня будет трогательной. Проигрыш занимает около минуты, все сосредоточенно ждут начала, и когда гитарист открывает рот, собираясь петь, мужчина в кожанке и кружкой пива в руках подскакивает со скамейки, проливая немного алкоголя себе на штаны, но не замечая такой мелочи выкрикивает: — В трауре мы ещё раз сто успеем побывать. Давай что-нибудь повеселее. О! Нашу любимую, а? Он улыбается, осматривая каждого на поддержку идеи, и кажется люди уловили желание, переглядываясь и кивая. — Но! Прежде, чем начнём, — явно пьяный, еле держась на ногах он доходит до края скамьи, останавливаясь в пару сантиметрах. — Давайте поприветствуем двух героев, спасших задницу нашего драгоценного лидера, — Юнги, кидающий окурок на землю, нахмурившись переводит взгляд на сия шоу. Повезло этому пьянице, что парень стоит далеко, так бы сразу отправился спать. — А также за найденную взрывчатку, которой разнесём этих тварей в клочья! Все начинают аплодировать, наплевав на то, что слухи эти стоило скрывать, кто-то даже свистит, а мужчина машет руками, вынуждая парней подняться. Очень неловко ощущать себя на месте так называемых «героев». Чонгук слабо улыбается, слегка клонясь почти в каждую сторону, а Чимин повторяет за ним не сразу, потому что впервые получает такую похвалу за практически бездействие. Считает, если тут кто и герой, так точно не он. — Ты же Чимин, да? — вдруг мужчина обращается к парню, отпивая из кружки. — Расскажи-ка, что сподвигло тебя сунуться в город? Местным не выглядишь. Выдержать взгляд Чонгука раньше казалось невозможным, а тут десятки пар направлены только на него. Возможно они поняли по старой толстовке: там персонаж из аниме, которое точно не выходило в их время. Сейчас это не так важно. Чимину впервые быть в центре внимания не приносит удовольствия. От волнения он выдаёт первое, что пришло в голову: — Я блогер. Именно то, что он выдал в первую встречу знакомства с Чонгуком, получив сравнение с идиотом. Глупо? Да. Учитывая возраст сидящих здесь людей, а большинство уже ровесники его родителям, то и мнение об этом сложится не совсем положительное. Вон уже какая-то женщина закатила глаза. — Блогер значит, — пускает смешок мужчина, взбалтывая содержимое кружки. — Был у меня знакомый блогер. В первый же день голова с плеч полетела, — проводит пальцем по своей шее, как бы показывая в издевательском смысле, начиная громко смеяться, тем самым подначивая окружающих. Резкий толчок в грудь вмиг стирает улыбку с его лица. Кружка падает из рук, жидкость стремительно растекается по земле, но гробовая тишина позволяет слышать напряжение, возникшее между стоящими друг напротив друга врагами. — И что это должно значить? — шипит Чонгук, опустив голову из-за роста мужчины. На сантиметров семь ниже будет. — Малой, ты хочешь устроить драку? — усмехается, без капли страха смотря в глаза. Они как коты с поднятыми спинами, рычат друг на друга, да ходят, готовясь напасть. — Чонгук, прекрати, — Чимин оттаскивает парня за плечо, на что тот сопротивления не оказывает. Глаза только с чужих не сводит. — Да, щеночек, послушай своего хозяина. Может это спасёт тебя от второго сотря- Резкая боль пронизывает челюсть. Мужчина отшатывается и, не в силах удержаться на ногах, под поражённые вздохи падает на землю, держась за часть лица, охваченную уже пульсирующей волной. — Закрой рот, — Чимин сжимает кулак, маленькие корочки, оставшиеся с прошлого раза вскрываются, медленно начиная заполнять кожу каплями крови. У Чонгука нет слов. Он глупо моргает, статуей с приросшими ногами к земле не может сдвинуться с места, ведь впервые видит, что кто-то его защищает. За простые слова минуту назад он сам собирался устроить драку, а сейчас Чимин без колебаний уверенно стоит и ждёт, пока тот поднимется, ведь в глазах полыхает ярость. — А ну угомонились! — Хосок становится между, но лицом к мужчине, прожигая зрачками до тех пор, пока он окончательно не встанет на ноги. — Иди проспись, солдат, сегодня твой отпуск подходит к концу. Утро начнётся с чудесных восьми кругов бега. — Что? Но это он мне врезал! — кричит, указывая пальцем на всё также стоящего Чимина. Его голова слегка опущена, из-за чего волосы прикрывают глаза. Вдобавок с холодно опущенными веками, придаёт жутковатый вид. Это намекает мужчине сбавить пыл. — Иди в свою палатку, — цедит каждое слово Хосок, добавляя: — это приказ. Фыркнув, мужчина потирает челюсть, всё-таки выполняя сказанное, хоть и прерывать зрительный контакт с Паком очень не хотелось. Когда пошатывающаяся спина уходит на достаточное расстояние, Чон устало потирает переносицу на выдохе. Такое шоу перед поездкой к Рики лишь нагоняет проблем. И всё же он поворачивается к Чимину, возле которого уже стоит Чонгук, осматривая руку. — Как бы это было неправильно в стенах лагеря, утихомирить его можно только хорошей встряской, — подходит Хосок, также уделяя внимание косточкам, покрытым кровью. — Этот придурок ведёт себя так, только когда пьян. Утром проспится и ничего не вспомнит, если, конечно, очевидцы не расскажут. Проблем как с Гёкхо не будет, за это не волнуйтесь, — будто мысли прочитал. — Устал я от этого дерьма, пойду к себе, — повернувшись к людям, повышает голос. — Сделайте вид, что ничего не было и продолжайте веселиться. Только без драк, иначе завтра с каждого десять кругов, понятно? И неважно, что не состоите в рядах солдат. Как по щелчку все тут же кивают, и тогда Хосок покидает людную обстановку, желая по пути остановиться с Юнги на разговор. Та девушка как раз ушла, а он со стороны наблюдал за шумихой с довольной улыбкой, в который раз убеждаясь, что Чимин действительно тот, кто нужен младшему. Конечно так быстро настороженные взгляды и перешёптывания не уйдут, пока парни вообще находятся в этом месте. Прерывать первый подобный вечер не хочется, напряжение всех вызывает желание быстрее скрыться из вида, но вместо этого они садятся обратно на скамейку, а Чон отходит к столу, наливая сок в два пластмассовых стаканчика. Как же тишина напрягает. — Думаю стоит разбавить атмосферу, — гитарист прочищает горло, прокручивая колки, чтобы настроить гитару под новую песню.

Mirrors(Acoustic) – Zander Reese

Она начинается необычно. Спокойных, размеренных, как это часто бывает, звуков нет. Бой резкий, прерывистый, повторяется четыре раза, смешиваясь с тихим скрипом скользящих по струнам пальцев, прежде чем грубоватый голос мужчины начинает петь. Народ оживляется, судя по реакции, песня в этих кругах известная. Есть в ней несмотря на резкость, хрипоту и некоторую грубость какая-то изюминка. Чонгук не помнит с какого момента начал притопывать в такт, периферическим зрением замечая слабые покачивания головы Чимина. С припевом пополняются голоса. В основном это другие мужчины, имеющие схожий тембр, но и некоторые женщины не отстают, очень хорошо вписываясь, Чимин бы сказал, бэк вокалом. Столько голосов внедряют новые оттенки, красят вроде самую обыкновенную песню с одинаковым мотивом, но как же это нравится. Временные остановки перед аккордами дают прочувствовать силу голоса гитариста, и Чонгук не скрывает, что покрывается мурашками даже рядом с теплотой костра и сладким вкусом сока на языке. Текст на английском, немногие здесь понимают истинный смысл. В песнях часто поют о деньгах, сексе, дорогих тачках, сравнивая зарплату простых людей с дорогущими цепями на их шее. Чимин наверное по этой причине переключился на что-то более лёгкое, где основную роль играет не только звучание, но и текст. В его школьном возрасте парни слушали рэп, хвастались достижениями своей сексуальной жизни, а Пака швыряли в углах туалета за прослушивание «сопливых песен для девочек». Кого должен волновать вкус? Люди не могут быть одинаковы, их, блять, восемь миллиардов и каждый при своём неоспоримом мнении. Вторая партия захватывает ещё больше людей, некоторые встают со скамеек, лёгкими движениями неуклюже пританцовывая. Алкоголь добавляет смелости не стесняться чужих взглядов, ещё громче петь припев и активнее двигать расслабленным телом. Чонгуку видеть это непривычно. Счастье людей, идущее здесь и сейчас. И ведь они могут не бояться, что откуда-то выползет тварь, уничтожив всё, что было построено за столько времени. Потому что доверяют солдатам, стоящим неподалёку с автоматами. Этим стенам. Этим даже если незнакомым людям. Они живут. Берут то, чего лишил их город, создают хорошие воспоминания сами, потому что по-другому не смогут. Чонгук видит их настоящими и окончательно понимает: даже самый темный час имеет только шестьдесят минут, и сколько бы этих часов не прошло, они сменятся рассветом нового дня, наполняя верой на самое лучшее. Припев повторяется последний раз, указывая на скорое завершение. Голос гитариста грубее, громче, эмоциональнее. Чонгук даже шепчет слова себе под нос, собираясь отпить сок, который на удивление так быстро закончился. Ставит стаканчик возле ног, присоединяясь к хлопкам в ладоши под строчки, заканчивающие выступление громкими аплодисментами. Парни встают одновременно, искренне вкладывая весь восторг в поддержку кланяющегося мужчины. Улыбка не сползает, этой ночью Чонгук снова почувствовал себя человеком, вспоминая насколько это потрясающее чувство. Быть обычным оказывается так невероятно. Встретившись сияющими глазами с не менее такими же у Чимина, последние строчки автоматически пробегают в голове. Но когда ты рядом, всё, что мы делаем это боремся. Боремся за то, чтобы быть рядом всегда — Чонгук бы добавил эти строчки, они идеально подтверждают найденный ответ на долго мучающий вопрос. Они держатся только ради этого.

***

Ночь у костра затянулась практически до утра. Оставшийся час перед рассветом, парни потратили на помощь в уборке со столов, так как по всей видимости единственные не выпивали. Спать не хотелось, атмосфера окутывала лёгкостью, когда гитарист продолжил выступать с более спокойными песнями или просто мелодиями, чтобы разбавить задний план во время разговоров. Об инциденте забыли быстро, костёр погас и теперь в запасе есть двадцать минут, чтобы привести себя в порядок к запланированной поездке за оружием. Чимин проверяет магазин любимого пистолета, удостоверившись в полной комплектации, засовывая в кобуру на бедре. Брать больше ничего не планирует, эта поездка не должна занять много времени и быть опасной. Приехать, забрать товар, уехать – таков план. Но самые простые обычно несут в себе немалый подвох, поэтому расслабляться нельзя. Рики – очередная новая личность с которой не хочет видеться даже Юнги. Раз на это имеются причины, то ожидать можно что угодно. Пистолет в первую очередь берётся вовсе не для монстров. — Чимин, — Чонгук оказывается за спиной, вынуждая развернуться из-за серьёзного тона в голосе. — Зачем ты тогда... — заминается, поджав губы, но парню и не нужно продолжать. Чон половину ночи был похож на того, кто хотел задать вопрос, постоянно передумывая и отводя взгляд. — Он не имел права тебе угрожать, — с твёрдостью, заполненной чистой уверенностью звучит ответ. — Я был резок, но не жалею. Понятия не имею откуда во мне возникла эта злость, — вздыхает, неожиданно уткнувшись лбом в чужое плечо. Прикрывает глаза, в мыслях прокручивая момент удара, отчего обработанная недавно рука снова начинает неприятно щипать. Однажды такой гнев довёл до убийства, было страшно упасть в глазах Чонгука, и это могло повториться снова. Город заставляет меняться, жестоко выбивает из каждого частички хорошего, но Чимин больше не хочет доходить до крайностей. Он недавно решил наладить питание, впервые за столько времени нормально поел, потому что сдался Чонгуку, носившему все хотелки со стола, внезапно возникшие в голове. — Прости- — Спасибо, — шепчет, укладывая ладонь на его затылок. Гладит кожу большим пальцем, поднимая чуть выше и запуская в волосы. Мягкие, всё ещё пахнущие ментолом шампуня. — Я тоже боялся меняться, — страх Чимина в этом очевиден. — То, каким я стал, стерев прежнюю личность и вырастив эту, пугало всегда. Даже по сей день. Мы не виноваты, понимаешь? Ты не виноват. — Знаю. Но если я сорвусь? Если от моих рук снова пострадают обычные люди? Я так боюсь потерять себя. Боюсь, что покажусь тебе не таким и всё, что между нами происходит, закончится. Теперь тяжело вздыхает Чонгук. — Посмотри на меня, — не сразу, но Чимин отстраняется, поднимая глаза. — Если это произойдёт, и ты будешь один против всех, я останусь на твоей стороне. Ты не дополняешь мою жизнь, ты её основа, — убеждает, в надежде достучаться, а в ответ получает слабый удар в плечо и смешок, округлив глаза. — За что? — За то, что из сказки вылез. В тебе есть хоть что-то не идеальное? Всё ещё глупо моргая, Чон на самом деле задумывается. — Я дева, — на полном серьёзе, а Чимин взрывается смехом. — Что? Все ненавидят парней дев. — Если веришь в астрологию, то я нашёл твой главный минус, — успокаивается, бросая взгляд на часы. День наступил пару минут назад. — Хосок нас убьёт, пошли. Почти выбегая на улицу он оставляет парня в палатке, на самом деле используя время как спасательный круг от жара по всему телу. Слова Чонгука... чёрт, от них и расплакаться можно. Как в нём умещается такая забота после огромного количества психологических травм? Он является тем, кого стоит поддерживать, никак не наоборот. Чимин старается делать как умеет, но понимает, что никогда, ещё раз, никогда не дойдёт до уровня своего парня. К гаражам они приходят вместе. Чонгук по-прежнему взял дробовик, зная, что идти с пустыми руками такая себе идея, и нож, спрятав за поясом. Хосок сидит за рулём военного автомобиля, больше похожего на джип. Прокатятся так сказать с ветерком. Вопросы вызывает ещё один такой же рядом стоящий, потому что двигатель у него тоже заведён. — Рики принимает в обмен вещи... интересные, — откидывается на спинку сидушки, кивая Чонгуку за руль другого авто. — Попробуем отдать машину, но шансов маловато. — Интересные это какие? — хочет уточнить Чимин, потому что паузы в словах подозрительны. — Садись ко мне, — то ли игнорирует, то ли собирается рассказать наедине, Пак так и не понимает, но всё же решает поехать с Хосоком, перед этим как бы спросив глазами у младшего. Ожидаемое согласие. Рассевшись по своим местам, они постепенно начинают ехать к главным воротам. Ответ узнать хочется всё сильнее, но тишина продолжается до выезда из лагеря, когда колёса касаются первых частей асфальта. — Мы знакомы с ним давно, — привлекает внимание, не сводя глаз с дороги. — Сначала обменивались на другие припасы. Он нам еду, мы патроны и так наоборот. Позже у него всего стало навалом и придумать, что отдать взамен становилось сложнее. Знаешь, как подарок дарить тому, у кого всё есть, — Пак кивает. — Юнги предлагал очень многое, а потом спросил: «да что ещё ты хочешь?». Рики тогда улыбнулся, ух, аж вспоминать противно. Говорит «тебя». — Стоп, в каком смысле? — А ты как думаешь в каком? Ему шестьдесят, что ещё захочет старый извращенец, когда заказать девочку по вызову нет возможности? Чимин сразу морщится, но в ту же секунду внимательно рассматривает Хосока, что тот приподнимает бровь. — Юнги сказал ты умеешь его «забалтывать». Ты же не- — Фу, замолчи, как тебе это в голову вообще пришло? — кривится, повторяя «фу» ещё раза два. — Прости, прости, — испуганно машет руками, он действительно не хотел приходить к такому выводу и хорошо, что Хосок действует... другим способом. — Мне пришлось однажды ехать за припасами. Он как раз перебирался в другое место. Я помог всё перевезти, машины-то у него нет, и получил несколько ящиков еды. Как раз куда мы держим путь – его любимое место. Кажется года два прошло с тех пор, как виделись последний раз. Одна история интересней другой. Чимин по своей жизни фильм снимать может, точно миллионы соберёт, только кто соберёт его после пережитого – вопрос. Теперь видеть этого старика своими глазами страшновато. Всё зависит от его решения. Если согласится на машину, самая тяжёлая часть сделки останется позади. Каков на это шанс? Гнездо необходимо уничтожить, иначе кошмар не кончится никогда. Доезжают они раньше часа на десять минут. Магазин с виду небольшой. По сравнению со всеми разрушенными зданиями вокруг, этот выглядит обычно. Как не переживший десять лет разрухи и последствия времени. На вывеске зачёркнуто оригинальное название, зелёной краской замененное на «Стволы Рики». После рассказанной истории звучит слишком двусмысленно. Возле двери висит короткая верёвка, Хосок дёргает два раза с промежутком пару секунд: видимо очередной шифр, и раздаётся щелчок, позволяя зайти внутрь. — Какая приятная встреча. Мужчина выходит из подсобки, скидывая тряпку, которой вытирал руки, на прилавок. В голове Чимина он выглядел по-другому. Неожиданно видеть вместо противной внешности и лишнего веса подкаченное, совсем несхожее с возрастом тело. Белая майка, шорты, соломенная шляпа, зубочистка в зубах и солнцезащитные очки. Японец, выглядящий как американец с татуировкой морского якоря на плече, пока что не вселяет страха, но внешность обманчива, да и истинное его лицо известно. — Успел соскучиться? — посмеивается Хосок, прогулочным шагом идя к прилавку. Чимин же, бросив немного настороженный взгляд на Чона, подходит следом. — Ещё бы, два с половиной года прошло. Неужели я настолько вас напугал? — приспускает очки с ухмылкой, подмигивая и тут же возвращает назад, переместив зубочистку в другую сторону рта. Внимание его забирают два незнакомца, которых осматривает с интересом, сложив руки на груди. — Солдат своих прихватил. Так понимаю оружие нужно? — Ага, огнемёт, спец одежда и несколько ящиков патронов. — Огнемёт? — присвистывает. — Ха-ха, вот это сюрприз. Вы что сжигать собрались? — Неважно, но это будет во благо всем. — Поверю на слово. Минуту, — направляется обратно в подсобку. Ждать долго на самом деле не приходится. Ровно три минуты и Рики возвращается с кейсом и ещё одним пакетом, укладывая всё на прилавок. За его спиной целая витрина пушек разных видов, но ничего захватывает всё внимание так, как содержимое кейса. Огнемёт меньше, чем представляли парни, но при том такой же увесистый. Модель новая, вместимость неплохая: им и не нужно много топлива, одна вспышка запросто избавит от паутины. Юнги скорее собирается использовать его против пауков, массово подожжёт, а остальное на патронах. В пакете рядом огнезащитная одежда, состоящая из костюма, перчаток, ботинок, шлема и очков. — Костюмов всего три в наличии, патроны в подсобке, — информирует, опираясь на прилавок локтями. — Так что, берёте? — Обязательно, — кивает Чон, закрывая кейс. — Отлично. А теперь самое интересное, — та самая улыбка, у Хосока аж дрожь пробегает. — Что предложите взамен? — На улице военный джип. Он твой. Молчание, напрягаются всё, кроме Чонгука. Ему-то неизвестна «стоимость» вещей за последние разы. Рики вытаскивает зубочистку, скидывая в урну и медленно поворачивает голову к Чимину. Сердце застревает поперёк горла. Даже через черноту солнцезащитных линз можно увидеть голодный взгляд, скользящий по его телу. Мерзко. — Как тебя зовут, мальчик мой? Хосок сразу сводит брови к переносице, напрягаясь. — Чимин, — решает он ответить, стараясь не показывать стыд и страх. — Чимин, поговорим наедине? — Нет, — резко вбрасывает Чонгук, сжав кулаки. Здесь Хосок не вмешивается, у самого руки чешутся. — Спокойно, герой, не собираюсь я ничего делать, — поднимает руки в примирительном жесте. — Просто разговор. — Мы все знаем твои разговоры, Рики, — Чон не сдерживается, повышая голос. — Забирай машину, других вариантов не дано. Раздаётся смех. Хрипловатый, с кашлем: явно прокуренный. Продолжается недолго, потому что мужчина забирает кейс и пакет, унося обратно. — Тогда вынужден попрощаться. Извините, но магазин закрыт, выход там. Всё катится к чёрту. Без огнемёта они и половины не пройдут, а отсутствие патронов убьёт лишь при первом шаге в подземку. Терять шанс нельзя, они слишком рисковали, чтобы какой-то старый извращенец поставил палки в колёса. Чимин постоянно считал себя обузой, и даже сейчас начинает думать также, потому что план обрывается из-за страха. Пора открывать ещё одну сторону себя, меняясь не только в худшие стороны. — Хорошо, — голос подрагивает. Негромко, но слышат все. Эмоции вспыхивают разом. Рики снова довольно растягивает губы, Чонгук сначала с непониманием и страхом заглядывает в нерешительные глаза, а потом смотрит с гневом на мужчину и только Хосок с приоткрытым ртом остаётся молчалив. Один на один в подсобке с Рики. Это даже представить жутко. Стоит ли верить его словам про «обычный разговор»? Какая глупость. Он точно перейдёт все границы, но даже зная это со стопроцентной уверенностью Чимин делает первые шаги к двери, чувствуя резкую, сильную хватку на запястье. — Чимин... — шёпот с болью. Глаза Чонгука стеклянные, он умоляет не рисковать, потому что если услышит хоть что-то, намекающее на опасность парня, то снесёт дверь и убьёт. Отдавать себя в обмен на вещь отвратительно. — Не волнуйся, — нежно убирает его руку своей. — Я справлюсь. Слабая улыбка говорит довериться, и Чонгук окончательно отпускает, со жгучей болью в груди смотря как дверь за их спинами закрывается. Он может поклясться, что видел как горели глаза Рики даже сквозь солнечные очки.