Silentwood

Пробуждение было непривычным. Яркий утренний свет врезался в глаза, заставляя Чонгука поморщиться. Кое-как продрав веки, первым в обзор бросается Юнги, стоящий у капота автомобиля, об точильный камень резкими рывками проводя лезвием мачете. Вторыми становятся ощущения: уснули парни лицом друг к другу, а теперь Чонгук отвёрнут спиной, чувствуя обнимающую за бок руку. Под курткой не видно, так что можно позволить себе на ощупь добраться до ладони, несильно сжимая в своей. Лагерь привёл к тому, что стеснение спать вместе отпало в первый же день. Наоборот, без сопящего под ухом парня рядом, это кажется чем-то настолько непривычным, что Чон сомневается: а правда ли он столько лет был одинок? Случаются ситуации, когда после знакомства проходит от силы пару месяцев, а есть чувство, что дружите с детства. Или учишься в постоянном коллективе, а на предпоследний год добавляются новенького. И этот новичок в сотни раз лучше и интересней тех, с кем разделял парты на уроках. Вот и Чонгук чувствует, как от Чимина веет чем-то домашним. Уютным. Он будто тёплый плед с какао возле камина в холодную зимнюю ночь. И всё это выглядит... так иначе. Словно они выбрались среди тяжёлой недели отдохнуть, попутешествовать вместе, устроив перерыв в виде сна в багажнике автомобиля. Реальность, к сожалению, не такая сказочная, какой могла бы быть. Их не ждут вечерние прогулки по пирсу, возле берега моря, совместные просмотры сериалов в снятом на двоих номере отеля, поход куда-нибудь вдаль от цивилизации не потому, что это необходимо для выживания, а просто ради отдыха. Вместо этого придётся ехать обратно в лагерь, и желательно поторопиться, ведь заданное время подошло к концу, и Хосок может приехать в любую секунду. Перед тем как подняться, Чонгук снимает с себя руку крепко спящего парня, садясь на край, потягиваясь и зевая. Давно не ощущалась слабость в конечностях и сжимающая головная боль именно от пересыпа. Хорошо, что есть авто, на своих двоих выдержать не смог бы. Натянув ботинки, Чон идёт к Юнги, растрёпывая волосы по пути. — Где Калеб? — останавливается возле капота, переводя взгляд в сторону кивка друга. — В машине спит. — Ого, ты разрешил ему сесть в свою? — шутит, но воспринимают это напрямую. — Первый и последний раз, — подвигает ближе рядом лежащий целофанновый пакет, который Чон берёт с непониманием, — Это вам. Внутри оказывается две новые щётки, зубная паста и небольшая бутылка воды. Юнги в багажнике на случай непредвиденных обстоятельств всегда возит средства личной гигиены, запасы еды и медикаментов. Конечно тех, которые способны сильно помочь Чонгуку с ожогом и Чимину с ногой, нет, но продержаться бы на первое время хватило. В любом случае их ситуация куда проще. Поблагодарив, парень уходит ближе к деревьям, дабы привести себя в порядок. Умывает лицо, чистит зубы, треплет волосы, пока они волшебным образом не приобретают адекватную форму. В области ожога боль стихла, хотя будет ложью, если Чон скажет, что уснул достаточно быстро. Вот Чимина да, прижался так близко, почти в шею, что стало очень неловко. Чонгуку сложно проявлять симпатию так открыто, но когда он видит результат своих слов, то, как Пак невинно смотрит в его глаза со слабой улыбкой, сразу появляется мотивация продолжать. С засыпающим парнем было труднее, видимо поэтому тело решило во сне автоматически повернуться к нему спиной, чтобы перестать сглатывать и ощущать жар. Какой день подряд мысли застопорились на одном человеке? Чон сбился со счёта. Но не будет отрицать, ему это очень нравится. Так что по возвращению к машине, когда Чимин уже просыпается, смешно нащупывая отсутствия тела рядом и открывает глаза, становится понятно даже со всеми херовыми пережитыми годами, что Чонгук заново обрёл потерянное спокойствие в обычном блогере, по глупости поймавшего себя в ловушку города. — Было тепло? — улыбается, подходя к багажнику и протягивая пакет, ранее отданный Мином, в руки уже свесившему ноги с края парню. — Достаточно, — звучит в ответ смешок, и приборы забирают из рук. Чимин, всё ещё хромая, двигается практически в то же место возле входа в лес, чтобы умыться. Конечно боль никуда не исчезнет без должного лечения, скорее всего Сокджину придётся вводить противовоспалительные препараты и обмотать компрессионными повязками. Чон немного разбирается в медицине, но доверяет только профессионалу с образованием. Как-никак Ким работал врачом в этой базе, а статус совсем немаленький. Уже просто хочется вернуться к обыденной рутине, посвящать дни тренировкам перед самой важной целью, а под наступление ночи ложиться рядом с Чимином, болтая о всяких глупостях и несбывшихся мечтах хоть до самого утра. Ценные моменты, возможно при смертельной угрозе всплывать будут именно они. Как было с Бомгю. Но Чонгук не позволит, чтобы так стало с Чимином. Потрачено достаточно времени. Калеб проснулся чуть позже, Юнги успел до идеальной остроты заточить мачете, что можно увидеть отражение на лезвии. Необходимо выдвигаться. Двух часов более, чем предостаточно до поездки в лагерь, просто мысли о состоянии Хосока волнуют не на шутку. Каково бы ему было знать, что лидер с двумя лучшими солдатами исчез, а за ним пошли те, кого было велено не пускать? Эта просьба, даже не приказ, могла оказаться для Юнги последней. Он никогда не был строг с Чоном, не пользовался своим высшим званием, и единственному позволял обращаться к себе по имени. Заставлять его думать о самом худшем ещё хоть минуту желания нет. Все собраны, авто готовы к отправке, а Чонгук не может отвести взгляд от Калеба, ощущая что-то противное, как червяк, сверлящее грудь. Оставлять его одного среди полного тварей леса кажется неправильным. Да, он творил ужасные вещи, был на поводке сумасшедшего друга, но не мог поступить иначе. Если бы Юнги, Чимин, да кто угодно из близких обезумели, начинали творить из ряда вон выходящие вещи, Чонгук не смог бы поступить так. Ему и обычных, сраных психов, которые угрожают жизни, приравнивая неповинных выживших к животным, терзают и за их счёт выставляют себя богами, убить сложно. А тут те, на ком держится твоя адекватность. Чонгук наивный, но наивность его исходит из доброго сердца. — Может возьмём его в лагерь? — предлагает Мину, вмиг застывшему у двери автомобиля. — Ты перегибаешь, — когда Юнги хмурится, лучше бежать километров так за десять. — Я знаю, хён, но... — выдыхает, бегая глазами от не менее застывшего Чимина до приподнявшего бровь Калеба. — Представь себя на его месте. — Мне и не нужно представлять, — садится за руль, резко откинувшись на спинку сиденья. — Когда я потерял всех и тебя, в том числе, то смог найти выход. Думаешь этот громила не справится? — Это другое, Юнги. Ты вообще-то убил его друга. А вот это было явно лишним. Мин снова вспыхивает. Раньше... ссоры в их дружбе были чем-то неизведанным, сейчас же прошло меньше недели, а по счёту уже вторая. И всё из-за человека, которого Чонгук не хочет оставлять. Не просто потому что его спасли, он видит в нём себя и знает до каких мыслей доводит одиночество. — Ну извини, что я, блять, пытался спасти своих друзей от вроде бы ебанутого поступка! — бьёт по рулю, сжимая челюсть так, что скрипят зубы. Юнги в гневе зол, это Чон понял. А ещё понял, что сам может быть намного злее. Только парень собирается открыть рот, как большая ладонь на плече вынуждает оглянуться. Приходится приподнять голову: всё-таки мужчина слишком высок, удивительно как в машину вместиться умудрился. — Спасибо, что веришь мне, Чонгук. Но не стоит так беспокоиться, — разноцветные глаза поднимаются в пропитанные злостью зрачки Мина. — Ты как я понял лидер. Имеешь полное право бояться за своих людей. Во мне часто стали видеть угрозу после... — задумчиво на несколько секунд отводит взгляд, — одного случая, — снова возвращает. — Не хочу доставлять проблем, простите за то, что вам пришлось пережить. Хорошей дороги. Двумя лёгкими хлопками по плечу младшего, он разворачивается в сторону леса, как слышит своё имя из уст того, чей голос совсем не ожидал слышать. — Стой, — Юнги говорит спокойней. Скорее даже на тяжёлом выдохе. — Поедешь в машине с Чонгуком, — выглядывает, подзывая рукой Чимина. — А ты со мной, там места мало будет. Мягко говоря, Чонгук в шоке. Обычно, в особенности на тренировках по баскетболу, он ни раз видел, насколько парень был непоколебим в своих решениях. Выгнал из команды из-за недостатка навыков, сказав больше тренироваться? Значит так быть и должно. Никакие слёзы, мольбы и жалобы физруку не могли заставить передумать. Лично с этим Чон столкнулся впервые, получив соглашение. Приятно удивляет, что несмотря на характер, Мин прислушивается, выходит на компромисс. Не хватало ещё ссор в такое неподходящее время. Чимин подходит неуверенно. Пересекается глазами с Чонгуком, будто спрашивая разрешения, и по кивку садится на пассажирское. — Спасибо, хён, — слабо улыбается, направляясь к рулю и замечая как мужчина так же благодарит Юнги, закатившего на это глаза с громким хлопком двери. Пробуждается неуверенность. Постоянное присутствие Чонгука рядом развило привычку. Словно никого другого быть поблизости не может. Юнги же его лучший друг, тот, кто помог в первые дни приспособиться к лагерю, много раз спасал от Гёкхо и прикрыл даже после совершенного убийства. Ему пришлось прибегнуть к иным мерам ради очень дорогого Чонгуку человеку. Так бы пришлось снова вернуться в город, самостоятельно выживать и искать способы найти выход. Сомнений нет, младший бы пошёл следом, не бросил, но что произошло в итоге? Бесконечный круг, бессмысленное выживание, пока какая-нибудь тварь не разорвала на части. Чимин за многое благодарен Юнги, и в первую очередь за спасение от людей Уинстона. Но это не заставит перестать чувствовать себя неуютно. Автомобиль трогается с места. Они на малой скорости едут за Чонгуком, пока под колёсами кочки, да пыльные ямы. Пак замечает напряжённые руки, готовые сжать руль в маленький комочек. Даже коробка передач страдает: слишком резко дёргают. Значит парень просто... проглотил своё недовольство и позволил Калебу поехать с ними, чтобы не рушить еле держащиеся на тонкой ниточке отношения с Чонгуком? Удивительно. Ровный асфальт трогает колёса, наконец можно плавно перестроиться на пустеющую полосу и без тряски держать путь к лагерю. Спустившись чуть ниже по сиденью, Чимин прислоняется головой к стеклу, не сразу привыкая к его холоду. Перебирает пальцы, представляя реакцию Хосока на долгожданное возвращение и какой убийственный взгляд будет их ждать от новых травм и большого незнакомца. Пожалуй, лучше ему не знать, что причиной их, в частности, является как раз Калеб. — Вы встречаетесь? Настолько внезапный вопрос, что ладони мгновенно становятся влажными. Лицо краснеет, куда же без этого. Чимин вообще-то не рассчитывал на подобные вопросы от кого-то, помимо Чонгука. Он ведь и сам ответа не знает. Кто они друг другу на самом деле? — Нет, — коротко, не повернув головы, но поджав губы. — Он тебе нравится? — потому что ты ему бесспорно. — Да, — кивает, решая выбрать тактику односложных ответов. Хочется от стыда под салон провалиться, ведь Юнги всё ещё продолжает. — Целовались? — из-за слишком долгого молчания, Юнги отвлекается от дороги, слабо улыбаясь реакции: Чимин краснее перца. — Я рад за вас, — возвращает взгляд. — Чонгук слишком добрый для этого мира, он заслуживает таких же людей рядом, — перестраивается на другую полосу, объезжая пару заброшенных машин. Чимин слушает, но не двигается. Словно прирос к сиденью. — Я десятилетней давности тебе бы позавидовал. А вот за это Чимин цепляется. Он не раз слышал в историях Чонгука отношение друга к нему. Оно было явно... чуть больше дружеского со стороны старшего. Значит догадки подтвердились? — Он тебе нравился? — спрашивает смелее, поворачиваясь. На лице проскакивает ностальгическая улыбка. Ответ уже очевиден. — Я бы даже сказал, что всё могло быть взаимно. До знакомства со мной над ним часто издевались. Если бы и что-то вышло, слухи дошли до директора, родителей и ещё дальше. В последнюю очередь мне хотелось принести проблем своими чувствами. Тяжело слышать подобные признания от сильного человека. Юнги изменился, все, кто выживал в этом городе стали другими. Сейчас его даже трудно представить в образе влюблённого в паренька помладше школьника с баскетбольным мячом в руках вместо мачете. Так часто бывает, снаружи человек выглядит черствее камня, но душа живее, чем у половины населения планеты. Может поэтому Юнги решил познакомиться первым? Увидел частичку себя, настоящего себя, кого-то невинно-искреннего, а не гнилого с постоянной лицемерной маской почти как у каждого школьника. Даже несмотря на то, что Мин поступал также, строил из себя опасного, крутого «плохиша», это было необходимо ради собственной безопасности. Чонгук мог притворяться, игнорировать колкие слова или даже сказать что похуже в ответ, но продолжал молча терпеть. Насколько сильный у него характер, чтобы не идти на поводу стада, а думать своим умом? Ответ получен спустя десять лет, и Юнги правда практически не удивился, когда увидел, каким парень стал. Забота о своём здоровье так и осталась на втором месте, пока первое занимает Чимин. Когда-то там бывал Юнги, и сто процентов ещё не мало важных, но ушедших из жизни людей. Чимину очень повезло встретить Чонгука в тот день, судьба такая штука, всегда всё предусмотрит, если всерьёз берёт управление в свои руки. С такими мыслями сам Пак не станет спорить, он не считал, сколько раз представлял другие исходы, не появись Чон в торговом центре. Тысячи «спасибо» не выразят насколько он благодарен. — Жаль, что у вас ничего не вышло, — тихо отвечает, даже не зная о чём думать. Могло быть по-другому. Череда событий, всё настолько связано между собой, что поражает. Встречался бы Чонгук с Юнги, вместе они бы столько протянули? По крайней мере не пришлось бы мучиться после потери Бомгю. — Нет, так даже лучше. Ты ему подходишь. Вот так заявление. Парень только что словно получил разрешение от отца встречаться с его дочерью. — Эм... спасибо? — Было бы за что, — пожимает плечами, заворачивая на другую улицу. — Ты только не сделай ему больно. В плане чувств. Вам стоит нормально поговорить, так что как приедем, можете сразу идти к себе. Хосока на себя возьму, у него обычно всегда вопросов куча. Во время разговора парень не успел заметить, когда напряжение ушло, а поза стала более расслабленной. Юнги приятный в общении и совсем не страшный, как казалось до этого. — Ему повезло с таким другом, — искренне выражает мысли, слыша смешок. — Повезло во многом, не окажись он в этом кошмаре длинною десять лет. Тут не поспоришь. Если везение и подарило Чонгуку хорошего друга, партнёра, крепкие нервы, кучу шрамов вместо смерти и возможность улыбаться в городе с тварями, то последний пункт перечёркивает всё разом. Пока существует Сайлентвуд, воспоминания о нём, нанесённые травмы не только в физическом плане, но и психологическом, Чон не сможет стать прежним. И снова вопрос. А надо ли ему становиться таким? Зажатым, молчаливым терпилой как тогда в школе? Даже в самых ужасных вещах некоторые пытаются искать плюсы. Про младшего можно сказать, что его плюсы это результат выросшей личности. Всё, убивающее его каждый день, сделало сильнее. Оставшиеся пятнадцать минут проходят в тишине. Чимин снова прислоняется к более менее прохладному стеклу, а Юнги достаёт из бардачка сигареты, губами вытаскивая одну из пачки. Предлагает парню, получив отрицательный кивок и, пожав плечами, вынимает зажигалку, поджигая кончик. Пачка летит обратно, первые сгустки дыма заполняют салон, вылетая тонкой струйкой изо рта в сторону немного опущенного стекла на улицу. Запах и само наличие сигарет вкидывает воспоминание о пачке, оставленной на тумбочке в их палатке. Чимин рискует задать вопрос, позволяя поворошить прошлое Чона через лучшего друга. Почему бы и нет? — Чонгук курил в школе? — Скорее нравоучения мне ставил, что это, — стучит по сигарете пальцем, — меня погубит. — Плохо ставил, раз сам начал, — усмехается, а Юнги кажется неправильно вдыхает, отчего начинает кашлять. Машет рукой перед лицом, всё ещё не в силах прекратить, пока не выкидывает окурок в окно, только тогда успокаиваясь. — Я ему губы отобью. Пока лечение идёт, пусть даже не притрагивается. Ты следи за этим, понял? Активными кивками и посмеиваясь Чимин говорит «так точно, сэр», получая слабую улыбку в ответ. Всё же здорово найти общий язык с лидером огромного лагеря и лучшим другом своего... будущего парня? Звучит непривычно, но Чимин хочет укрепить данный статус в их отношениях. Не от каждого сердце бешено рвёт грудь, не с каждым полезешь целоваться, мечтая повторить ещё не один раз, абсолютно никто не заставит чувствовать Чимина себя так, как это происходит с Чонгуком. Высокие стены лагеря виднеются в нескольких километрах. Чем ближе к главным воротам, тем сильнее нагоняет неприятная внутри тяжесть. Возвращаться волнительно, но останавливаясь напротив, Юнги сигналит несколько раз: коротко, длительно, коротко. Через несколько секунд раздаётся громкий скрежет, железные двери разъезжаются в стороны, открывая проезд внутрь лагеря, который Мин, если честно, уже думал не увидит. Солдаты подходят к двум заехавшим автомобилям, завидев Юнги сразу приставляют руку к голове, отдавая честь, и пропускают в южную сторону к гаражам. В боковом зеркале Мин заметил как один сообщил что-то по рации. Что ж, Хосок теперь в курсе, разговора не избежать. Насчёт Калеба пришлось думать половину дороги. Сказать, что он простой выживший, живший в церкви и все слухи, кроме взрывчатки оказались бредом? Тогда откуда ожог и возникшие на предплечьях бинты? Если и Сокджин увидит ногу Чимина, достанется всем. Он слишком ответственно относится к своей работе. Паркуясь в отведённой для его машины территории, Юнги принял решение выдать Калеба за того, кто спас их от всех этих сумасшедших, пытающихся сжечь по приказу Господа. Ложь иногда полезна, особенно используемая во благо. Даже не успевая самостоятельно открыть дверь, Юнги устало прикрывает глаза, прекрасно зная кто ожидает снаружи. На ткани куртки в области плеча ощущается сильная хватка. Хосок вытаскивает парня из машины, но вместо возможных, а Мин и это себе представлял, ударов, следует... объятие? Крепкое, настолько, что сдавливает кости. Нерешительно обхватив руками в ответ, Юнги тяжело вздыхает, осознавая как хреново поступил не предупредив о планах. Если бы Чон не подслушал? Они бы понятия не имели куда исчез лидер, оставив огромную кучу жизней на плечи Хосока. Нетактично, свою ошибку больше повторять нельзя. — Где Джеха и Сынгу? — отстраняясь, Чон осматривает всех вышедших из машин, особое внимание заостряя на бинтах Чонгука и Калебе в целом. — Что там произошло? Вы нашли взрывчатку? И кто это? Вот те самые кучи вопросов, ответы на которые Юнги мысленно прорепетировал в голове раз двадцать. Хосок догадливый, лишь по молчанию и руке на плече понял, что ожидать на первый. Из-за этого узнавать подробности хочется меньше. — Поговорим в кабинете, — поворачивается к Калебу. — Пошли, поищем тебе свободное место. А вы, — обращается к Чонгуку и Чимину, но смотрит только на Пака, — загляните к Сокджину, с такими ранами шутки плохи. Младший, кажется, хотел возразить, но быстро передумал по трём причинам: у Юнги точно всё под контролем, провериться действительно нужно, и вообще-то Чимин уже потащил за рукав в сторону мед пункта. Быстро идти не выходило из-за ноги, жители кидали косые взгляды, хотя это самое безобидное, что обычно получали солдаты после выхода наружу. Кого-то на носилках заносили без ног, от кого-то оставалась единственная конечность. Без вести пропавшие были частым явлением. Пауки могут утащить, стоит хоть на секунду отвлечься. Твари непредсказуемы, поэтому родственники или просто друзья тех, кто относится к отряду, каждый раз молятся с надеждой увидеть живого, а не по частям принесённого обратно солдата. И иногда ничего, намного лучше, чем отрубленная, залитая кровью голова. — Чимин-хён! — парни оборачиваются на тонкий голосок мальчишки за спиной. Он подбегает к Чимину, широко улыбаясь. — Это я тогда был с кроликом, помните? Юнги-хён сказал Ваше имя. Кажется история известна только этим двоим, потому что Чонгук понятия не имеет почему Чимин даже испытывая дискомфорт от раны умудряется присесть на корточки, чтобы быть на одном уровне с мальчиком, и слабо растягивает губы в ответ. — Конечно помню. Как он поживает? — Очень хорошо, благодаря Вам! Только мама меня поругала, — опускает голову, спрятав руки за спиной, будто провинившийся ребёнок. Хотя так и есть. — Она сказала больше не воровать, но мы сделали клетку, и теперь Роджер живёт вместе с нами! — Рад слышать, у него очень милое имя, — посмеивается, полностью отдавая внимание ребёнку в дурацкой футболке с обезьянкой. А Чонгук своё отдаёт Чимину. Интересно, будь у него брат, их отношения были такими же? Не каждый относится к детям с такой искренностью и добротой. Инсу, как только что выяснил парень, живёт с мамой недалеко от их палатки. Через четыре по правую сторону. Он хотел подружиться, но никак не решался подойти столько времени. Уж очень ему понравилось, как Пак не испугался и поставил Гёкхо на место. После... не очень хорошего случая возле стен, мама запретила приближаться к нему даже на сто метров, но Инсу проворный малый. Своего добился, так ещё и шоколадный батончик из кармана достал, впихивая в руки отнекивающемуся Чимину. — О, это Ваш напарник, да? — поднимает глаза на Чонгука, рассматривая. Становится неловко, Чон как раз из тех, кто вообще не соображает как общаться с детьми. Так что просто кивает. — Вы только что пришли из внешнего мира? — глаза загораются. — Вот когда вырасту, тоже этих пауков рубить буду! — он смешно изображает меч в руках, размахивая в стороны. Невозможно не смеяться с этого ребёнка, но слова несут не очень весёлый смысл. На вид ему семь. Если предположить, что он родился в этом городе, то... получается никогда не видел обычной спокойной жизни. Чонгук хотя бы до четырнадцати застал дни, когда единственной опасностью являлись школьные хулиганы. Инсу все свои небольшие годы провёл в четырёх стенах. Он знает насколько опасно снаружи, но не осознаёт. Вот, что самое страшное. Появиться в мире, где с первого дня рождения необходимо выживать. — Ты давно здесь живёшь? — решает удовлетворить своё любопытство и догадки Чонгук. — Я тут родился. Так что да, почти семь лет! — поднимает палец вверх, всё ещё озаряя невинной улыбкой. Лучше бы Чон ошибался. Детей в лагере не так много, в основном удавалось заметить подростков, но в меньшинстве. Есть вероятность, что Инсу единственный в своём возрасте, и этот факт наносит вторую глубокую рану на сердце. Все эти люди: сидящая парочка пожилых на лавочке возле палатки, смотрящая в небо; девушка, хихикающая с шуток возможно своего парня; гоняющие мяч подростки недалеко от стен и несколько сотен других человек не заслужили участи, вмиг разрушившей надежды на хорошее будущее. И всё же они пытаются жить как раньше. А что остаётся? Забиться в угол, рыдая и трясясь от страха, что скоро всему наступит конец? Большинство прошли эту стадию ещё в первый месяц. Пока имеется хорошая безопасность, есть возможность забыть о том ужасе, что творится снаружи. — Ладно, я побегу, а то мама начнёт беспокоиться, — он выставляет ладони, намекая дать пять. Парни делают это не задумываясь. — Пока! — убегает, махая рукой и чуть не врезаясь в проходящего мимо солдата, с тихим «извините», продолжая дорогу к палатке. Посмеиваясь, Чонгук помогает подняться, замечая как чужое лицо кривится от боли. Ожог тоже даёт о себе знать, всё же больше медлить с походом к Сокджину не стоит. Наконец через пять минут они доходят до палатки мед пункта. Говорят, врач, на самом деле увлечённый своей работой за невыполнение рекомендаций может... мягко говоря разозлиться. И почему-то есть чувство, будто Ким к данному типу относится. Первым, сглатывая, засовывает голову Чонгук, заглядывая внутрь и прочищая горло, тем самым отвлекая перебирающего аптечку мужчину, тихо напевающего незнакомую мелодию себе под нос. Сначала он улыбается, но уголки опускаются от вида бинта на шее Чона и позы Чимина: больная нога чуть согнута, отдавая всю опору на здоровую. Он знал, что эти парни тоже не послушают указаний, как и большая часть солдат. Не сидится на месте, нужно брать пушки и убивать тварей налево и направо. В таком случае Джин вообще сомневается в своей пользе, если на самую главную часть терапии: отдых, откровенно говоря плюют. — Дайте-ка угадаю, — он сразу достаёт какие-то таблетки и замороженный гелевый пакет из небольшого холодильника. — Вы пошли за стены, наплевав на мои слова и в итоге у тебя, — указывает пальцем на Пака, — отёк из-за перенапряжения, а у тебя... — сдвигает брови на переносице, подходя ближе. За бинтом виден кусочек покрасневшей кожи, из-за чего Киму сразу приходит в голову вывод. — Ожог, замечательно. Злость мужчины представлялась иначе. В открытую он этого не показывает, больше как недовольство или осуждение. Теперь из аптечки на столе появляется новый чистый бинт и мазь «Пантенол». — Прости, мы- Чонгук не успевает договорить, когда им спокойным «садитесь» кивают на койку. — Мне не нужны лишние слова, я устал слушать оправдания. Просто дайте мне сделать свою работу. Палатка погружается в молчание. Сначала Ким занимается ожогом. Снимает старые бинты, заставляя Чона промыть под прохладной водой почти десять минут. Потом наносит мазь, дарящую приятный эффект охлаждения и накладывает новую повязку вокруг шеи и груди. В комплект идёт пачка обезболивающих таблеток, которые необходимо принимать в случае появления первых признаков боли. В общем всё заняло двадцать минут. Также он сказал продолжить пить старые, отвечающие за лечение сотрясения. Нога Чимина заняла больше времени из-за охлаждающего компресса. Сначала Ким обмотал её марлевым бинтом, так как на голую кожу это делать запрещено, и приложил гелиевый пакет на пятнадцать минут, дав анальгетик «Диклофенак». Профессионал, ничего не скажешь. Да парни и боялись рот открыт, веет от врачей всегда пугающая аура. Всё-таки часть твоего здоровья находится в их руках. — Спасибо, — Чонгук поднимается, наконец ощущая первые нотки приятного отсутствия боли. — Да, спасибо, хён, — подключается Чимин, всё ещё не со всем усилием опираясь на ногу. Надо дать привыкнуть, хотя компресс смог снять практически весь отёк. — Хён? — Ким брызгает на руки антисептиком, обрабатывая. — Давно ко мне так не обращались, — усмехается, опираясь копчиком на край стола. — Можете идти. Только прошу, соблюдайте мои рекомендации. Хотя бы эту неделю не лезьте в неприятности. Особенно ты, Чонгук. Травмы мозга это не шутки. — Я понял, — кивает, направляясь в сторону выхода. — Ещё раз спасибо. Они выходят на улицу с неприятным осадком в груди. Каждому приятно, когда ценят твой труд и относятся с уважением. Судя по настроению Джина, парни не единственные, нарушающие запреты, помогающие в восстановлении. Но, а как быть иначе? Чонгук мастер своего дела, убивать тварей не составляет труда уже как несколько лет. Почему он должен смирно сидеть на кровати, когда за стенами гибнут люди? Чимин говорил не раз, что нужно прекратить ставить чужие жизни выше своей и потихоньку что-то менять. Стоит попробовать, ведь теперь есть смысл ради кого хочется продолжать жить. Их палатка всё так же освещённая тёплым светом старого светильника, пропитана свежими нотками прохладного ветерка. Прошло всего два дня. Спать в машине было неплохо, но полюбившаяся Чону кровать здесь стала незаменимой. Поставив рюкзак как всегда у ножек, он садится на край, разуваясь и заваливаясь спиной, распластавшись почти на всю длину. Безопасность, тишина и уют. Никакого леса, никаких Шутниц и никакого Лука с безумными поступками. Будто это была другая реальность. Чонгук допускал вариант их смерти, раз лес является так называемой «красной зоной» опасности, ставил на неудачу даже больше процентов, но вот он здесь, лежит на мягком матрасе, пока на руку рядом не ложится голова, заставляющая открыть глаза, застывшие на потолке. И долго ещё придётся привыкать к обычным касаниям? Чимин снова превращает его во влюблённого, стеснительного школьника, а Чонгук совсем не против. Пак устраивается удобней через пару секунд: зарывается носом в чужой изгиб шеи, чувствуя не очень приятный запах мази и уличной одежды. Им бы не помешал душ, но даже встать сил нет. Мозг игнорирует смесь ароматов, переключая внимание на частые стуки в области сердца. Рука ложится туда, указательным пальцем Пак очёркивает края рельефных мышц под футболкой, останавливаясь посередине и начиная задумчиво постукивать кончиком. — Я бы хотел поговорить о нас, — набравшись смелости, Пак завязывает разговор, вызывающий дрожь по телу от одной мысли о том, кем они могут стать друг другу буквально через пару минут. — Что-то не так? — сразу обеспокоенно приподнимает голову, но парень шутливо укладывает её назад с помощью пальца на лбу. Руку потом сразу возвращает на законное место: мощную грудь. — Юнги, Хосок, Калеб, Намджун. Они твои друзья, да? Чонгук пока не особо понимает к чему всё идёт, но отвечает: — Да, конечно, а что? — Тогда кто для тебя я? — так вот оно что. Этот вопрос оказывается беспокоил не только его одного. — Кто «мы», Чонгук? — Ну... — закусывает губу в раздумьях, бегая зрачками по потолку. Там ответа точно не найти. — Ты намного больше. Мы, — поправляет, — намного больше. — Не хочешь закрепить это официально? — Имеешь в виду предложить встречаться? — пускает нервный смешок. Внутри всё жаром горит. Сам разговор, их поза и всё такие же неторопливые, возобновившие движения пальца постукивания выбивают из колеи. — Боюсь я не смогу водить тебя на свидания и всё в таком духе, — шутит, получая слабый удар в плечо. — Мне и не нужны конфетно букетные периоды. По крайней мере не в этом городе. — Тогда... ты теперь мой парень? Боже, это даже произносить невероятно. — Я теперь твой парень, Чонгук. От груди пальцы поднимаются по шее, слегка задевая кадык, движутся по подбородку, мягко повернув голову в свою сторону. Когда Чимин с полуприкрытыми глазами в явном желании смотрит на его губы, отказать просто невозможно. Они такие же мягкие, такие же вкусные, как и было в прошлый раз. Чонгук не в силах сдерживаться, в ответ кладёт ладонь на чужую щёку, утягивает в блаженственный рай, лёгкими отрывистыми поцелуями бабочками перемещаясь к уголку губ. Коротко, мало, но невероятно нежно. Быть парнем Пак Чимина наверное дороже всех миллиардов, выпавших в лотерее. — Юнги срочно вызывает Вас... Застывший в проходе Намджун снова заставляет подумать, почему эти палатки не имеют чёртовых дверей или звуковых сигналов. Смешно смотреть, как два только что целующихся парня отпрыгнули друг от друга, невинно делая вид, будто ничего не было. — Юнги что? — изображает непонимание Чонгук, начиная обуваться. — Вызывает вас двоих к себе. Немедленно. И тон Намджуна явно даёт понять, что причина будет не глупой. Скорее настолько серьёзной, насколько это возможно. Они решают оставить неловкость в стороне, быстро натягивая ботинки и шагая вслед за парнем. Спасибо Ким хоть ничего не сказал, уж очень не везёт им уединяться в палатке. Впрочем, они же не нарушили никаких правил, верно? Даже хорошо, что сегодня одна из первых смен Намджуна, он усердно трудился ради получения должности постового солдата. Возле двери в кабинет становится не по себе. Какая причина вызывать их так срочно, что возможность, данная ещё во время разговора в машине так быстро оборвалась? И всё же Чимин благодарен Мину за тот совет. Будучи теперь в настоящих отношениях с Чонгуком, ту неловкость перебивает эйфория недавнего поцелуя и общей атмосферы рядом друг с другом. — Наконец пришли. У вас будет новый жилец, — сразу оповещает Юнги, не успела дверь пустеющей комнаты до конца открыться. Догадки сводятся на Калеба, но это сразу рассеивается, когда из-за стола выбегает большой белоснежный пёс, сразу бросаясь на Чимина своими мощными лапами и слюнявым языком. — Знакомьтесь, Лаки. Джеха больше не сможет за ним присматривать, так что я подумал оставить его на вас. Не против? Последний вопрос добавлен скорее из вежливости. Юнги прекрасно помнит, как сильно Чонгук хотел в детстве щенка, но родители не позволяли. Теперь он взрослый, имеет право хотя бы так получить добавку положительных эмоций. По широкой улыбке во весь рот, Мин может сказать, что не ошибся. С этими людьми Лаки будет более, чем в безопасности. — Ты всегда полон сюрпризов, — вспоминает однажды сказанную в океанариуме фразу Чонгук, приседая на корточки возле облизывающего лицо хихикающего Пака пса. — Верно, это ещё не всё, — подозвав пальцами к столу, достаёт из ящика карту, раскладывая на весь стол. Указывает на высокое здание стройки на другой части города. То есть через разрушенный мост. — Гнездо здесь. В этот момент Лаки, виляющий хвостом от интенсивных поглаживаний по голове, гавкает. Словно подтверждает. — Откуда такая уверенность? — Чонгук не знает к чему этот вопрос. Самое здание всегда выглядело чем-то... паранормальным. Даже десять лет назад в обычные дни. Услышав про гнездо, именно оно сразу пришло на ум. — Там заколочены все окна, следовательно, днём очень темно. Вдобавок, высота. Пауки могут сносить яйца на самом верхнем этаже, там по лестницам передвигаться труда не составит. Ещё лифт, он поможет попасть- — Стой, стой, — машет Чонгук. — Ты знаешь план здания? Откуда? — А ты думал я только в океанариум ночью лазил? — ухмыляется, видя как осознание приходит лицо друга. — Так вот. Там есть много колон. Если точно по периметру установить взрывчатку, — указывает основные места на карте, — от него останутся только обломки. Бум, гнёзд, тварей и проблем как не бывало. — А если гнездо не там? — подаёт голос Чимин, почёсывая пузо счастливого пса. Самоеды – прекрасная порода. — Тогда мы в пизде, — прямо и откровенно. — Но на такой исход я не рассчитываю. Ещё кое-что. Там точно будет дохера паутины, так что без огнемёта не обойтись. Они... не ослышались? Даже Лаки наклонил голову набок, не говоря о парнях. Слишком умный пёс. — Огнемёт? — Огнемёт со спец одеждой, — щёлкает пальцами, беря из ящика маркер и выделяет зелёным маленький магазинчик чуть дальше центра города. — Здесь живёт Рики. Мы раньше обменивались с ним припасами и оружием, но потом возникли некоторые разногласия. У него имеется всё необходимое. Плюс, — выделяет чёрным подземное метро. Вот чего боялся Чонгук больше всего, — чтобы дойти до гнезда, придётся спускаться в преисподнюю. По-другому не назову это место, но шансы выжить крайне малы, так что помимо огнемёта нам понадобиться больше пушек и патронов. Мозг Чонгука сейчас точно лопнет. Они обсуждают план или сценарий фантастического экшен фильма? — Если у тебя с Рики разногласия, уверен, что мы получим то, что хотим? — Разногласия у меня, но не Хосока. Он всегда умел заболтать этого старика, проблем не будет. Что скажите? Если нецензурные слова не в счёт, то только их. Это же буквально хуже, чем всё, что может случиться в городе. Риск не просто огромен, он размером с Эверест, чёрт возьми. — Я хочу поручить вам сходить с Хосоком за припасами, — принимает молчание как временное затруднение. — Рики в часе езды отсюда, так что будучи осторожными даже почти не нарушите физический покой. Лучше попробовать, чем до старости прятаться за стенами, по-настоящему не ощутив свободу. Идиот ли Чонгук, когда соглашается? Возможно. На этот вопрос он найдёт ответ только после встречи с Хосоком.