Silentwood

Чимин любит фильмы. Любит их атмосферу, пугающую сопровождающую музыку и эмоции, которые дарит сюжет. Он не мог подумать, что когда-нибудь в жизни окажется в ситуации, подобной самым настоящим кошмарным сценам из ужастиков. И тем более не мог представить, что его так вовремя спасёт незнакомец по имени Чонгук с дробовиком наперевес. Колени всё ещё дрожат, в носу щиплет от неудержимого желания плакать, но ради спасения собственной жизни нужно молчать. Чимин глотает слёзы, пока намертво крепкой хваткой сжимает чужую ладонь. Они медленно шагают в темноте, и лишь слабый свет фонаря на одежде Чонгука освещает путь. Жуткие звуки паучьих визгов эхом бьются по стенам, но теперь не один, а около пяти. Как и сказал Чонгук. В голове куча вопросов, но главный из них чуть не вырывается с губ: «Кто эти твари?» Как вообще такое может существовать в мире и что за чертовщина творится с этим городом? Быстрая смена суток, ледяные ночи и жуткие существа. Люди должны знать, что здесь опасно. И вообще такие места стоит стирать с лица Земли. Хоть Чимин находится на грани очередной панической атаки, пока обходит осколки на полу, но вспоминает про оставленную камеру, мгновенно превращая весь страх в ничто. Потому что, если он не покажет интернету истинный вид Сайлентвуда, такие же, как он, будут соваться сюда и умирать. Теперь ясно, почему никто ничего не знает. Информации нет, потому что нет и выживших, сбежавших отсюда. — Моя камера, — шепчет он, останавливаясь и тихо всхлипывая. — Она осталась на втором этаже. Глаза Чонгука можно было увидеть даже сквозь свет фонаря, и был он очень зол. — Ты идиот? — немного громче шёпота выходит ответ, наталкивая на мысль, что да. Полный идиот, потому что камера – это его всё. — Я блогер... — ещё тише добавляет Пак, опуская глаза в пол, начиная перебирать пальцы. — Отличий не вижу. — Эй! Слова звучат обидно. Чимин посвятил этому всю жизнь и не позволит оскорблять своё хобби ничего не понимающему человеку, хоть тот и пытается спасти его жизнь и вытащить отсюда побыстрее. Много раз приходилось слышать подобное, не привыкать, но у парня уже на автомате начинает работать защитный рефлекс, лишь бы доказать неправоту собеседника. Несмотря на ситуацию, Чимин продолжает: — Вообще-то, блогерство тоже работа и не думай, что- Чонгук шикает, ставя палец ему на губы, пока быстро осматривается по сторонам. И когда поднимает голову вверх, куда сразу направляет свет, слышит оглушающий крик, который перебивает своим не менее громким: «Беги!». Он толкает Чимина в сторону, быстро целясь в тварь и стреляя с дробовика прямо в голову. Новая волна страха захватывает всё тело, но в этот раз не дарит ступор, а чёткое выполнение приказа парня. Чимин бежит, снова бежит без понятия куда, но мгновенно прокручивает в голове картинку здания, помечая глазами где должен находиться выход. Позади раздаются ещё выстрелы, около трёх. Звуки борьбы и небольшой болезненный вскрик Чонгука. В этот момент сердце Чимина упало в пятки. Если единственный живущий здесь человек умрёт, то выхода не будет совсем. Чимин останется тут навсегда только по своей вине. Игнорируя дикое желание побежать за камерой, парень заворачивает к двери выхода с небольшим просветом и почти добегает до возможной безопасности и спасения. Но почти, не значит стопроцентно. За спиной слышны противные быстрые звуки ползанья и теперь Пак уверен, что паук преследует его по потолку. Всё сводит с ума, страх превращает парня в куклу без ниточек, свалившуюся на пол от огромного веса паука, резко оказавшегося на нём. Блеск четырёх маленьких глаз виден даже в кромешной тьме. Чимин вновь рыдает, пытаясь прикрыть лицо руками, пока в мыслях пролетают тысячи картинок о собственной смерти. Как паук проткнёт его острыми клешнями, как сожрёт заживо или замотает в паутину и повесит на потолке в коконе. Столько вариантов, а происходит что-то ещё хуже предполагаемого. Морда твари наклоняется ближе к лицу, изо рта выходят странные склизкие щупальца, которые скользят по лицу Чимина, надавливая на его губы. Он не может бороться, от влажности противно, а сила паука превышает все его попытки выбраться. Первой щупальце удаётся разомкнуть губы и пробраться мокрым острым кончиком в рот, начиная проникать всё глубже. Чимин уже задыхается, чувствует как толстая щупальца пролезает в глотку, начинает кашлять, задыхаться и реветь ещё больше, когда вытащить не получается: руки ужасно скользят. И только оглушающий звук выстрела рядом приводит его в себя. Не успевая откашляться, парня хватают за локоть и поднимают, волоча за собой к двери выхода. Чонгук жив и он тут же выбивает дверь плечом, наконец даря лёгким свежий воздух вечерней прохлады. Закрывает, стоит Чимину выйти, сразу же опираясь рукой об стену здания и, сгибаясь пополам, вывернуть всё содержимое желудка наизнанку. — Живой? — голос Чонгука звучит негромко, но без капли волнения в тоне. Как ответить на этот вопрос? Физически Чимин жив, но морально убит. В глотке до сих пор стоит эта противная щупальца, будь тварь хотела пробраться до самого желудка и проткнуть его насквозь. Или, что ещё хуже... — Он хотел отложить в тебе яйца, — обгоняет догадки Чон, кладя руку парню на плечо. — Не чувствуешь странностей в желудке? Я должен был успеть, хоть побежал за твоей камерой, — последнее слово звучит словно с отвращением. Немного придя в себя, Чимин выпрямляется, вытирая влажные губы рукавом и смотрит на Чонгука. Первое, что замечает, как ни странно, совсем не камеру, которую тот протягивает уже как секунд десять, а кровь на плече с глубокой раной и небольшой порез на тыльной стороне ладони. От бездействия Пака парень впихивает камеру ему в руки и его же рюкзак, который успел прихватить по пути. Несложно догадаться, что сейчас идёт стадия осознания. Чимин выглядит напуганным, но и удивлённым. Как маленький ребёнок с приоткрытым ртом опускает глаза на камеру, вновь поднимая на Чонгука и тут же меняясь в лице. Теперь он, кажется, зол и шаг навстречу это доказывает. Чон выше, поэтому парень приподнимает голову, сжав кулаки смотрит ему в глаза и задаёт самый главный вопрос, до сих пор крутящийся в голове. — Что за херня здесь происходит?! — кричит, за что снова получает ладонь на своих губах с тихим «не ори!». — Ночью здесь опасно. Я всё объясню в безопасном месте, за мной. Больше ничего спросить не получается. Чимин выдыхает и кивает, закидывая рюкзак на плечо, а камеру в боковой карман. Следовать за Чонгуком страшно. После всего парень ему жизнью обязан, но почему-то всё равно не особо доверяет. Чон странный, иногда грубый и способен убить. Эти три факта никак не укладываются в его образе. Довольно невинное лицо с большими глазами, но в то же время серьёзное, если дело касается опасности. Пока что Чимин послушается и молча проследует за ним не только ради безопасности, но и получения важной информации для будущего видео. — Они и на улицах есть? — шепчет Пак, хотя прошли они всего шагов тридцать. В ответ тишина. Чонгук идёт твёрдо, держит дробовик наготове, уже засунув в него около шести патронов, а фонарём освещает пустые улицы. И теперь понятно, что это за засохшие тёмные пятна на асфальте. Кровь. Значит когда-то здесь был живой человек и какая-то устрашающая тварь лишила его жизни. Вот так просто. И как после этого думать, что человек – самое могущественное существо на планете, если так просто может умереть от неизвестной опасности? Тема на слишком долгие раздумия. — Меня Чимин зовут, если что, — бормочет под нос, надеясь, что Чонгук услышал, а те твари нет. Опять молчание. В этой ситуации парень решает заткнуться и, опустив голову в землю, шуршать новыми кедами, засунув руки в карманы толстовки. Путь занимает около десяти минут, дальше приходится немного потрудиться, чтобы пробраться в, видимо, убежище парня через заваленного металлическими железками прохода в сырое тёмное здание. Странное помещение для безопасного места. Тут, кажется, тварей больше, чем во всём торговом центре. Но Чон будто предвидел все возникшие в голове парня вопросы и отодвинул от тёмной стены довольно большой шкаф, нажимая на выключатель и освещая ярким светом обустроенную в белых тонах комнату. По сравнению с видом города, это место выглядит необычным. Таким, как у Чимина в дома. Он медленно заходит следом за парнем, приоткрывая рот в удивлении, когда вид комнаты полностью открывается перед ним. Здесь уютно. В центре стоит диван с телевизором, неподалёку обустроенная кухня со всем необходимым, в углу два ящика, заполненных запасами еды и воды. Слева есть ещё одна дверь – скорее всего спальня или ванная. А ещё внимание привлекает доска на стене с небрежно набросанными рисунками. Чимин узнаёт существо на одном из них. Только хочет подойти рассмотреть поближе, как рука Чонгука, появившаяся на груди тормозит, кивком показывая снять обувь. — Ты сделал всё сам? — интересуется, пока ставит обувь на специальный коврик рядом. Ответа Чимин не ожидает, просто захотел попытать удачу. Вдруг этот молчаливый паренёк всё-таки что-нибудь расскажет, но вместо этого он закрывает дыру за их спинами шкафом, разувается и уходит за ту самую дверь, где Пак окончательно убеждается, что это ванная. После звуков включённой воды, возвращается с аптечкой в руках и садится на диван, откладывая дробовик на стол. Чимин просто выдыхает, молча подходя к доске с рисунками и рассматривая каждый из них. Паукообразное существо изображено точь-в-точь, как выглядит вживую. Рядом с ним рисунок собаки, у которой из живота выползают отвратительные маленькие паучки. Мгновенно вспоминаются слова парня и сопоставляются с этой картинкой перед глазами. Если бы Чонгук не успел его спасти, то из собственного же живота выползла такая хрень? Что-то тошнота снова подступила к горлу. А ведь Чимин так и не поблагодарил его. Надо бы. Второй рисунок ещё интересней. Длинное, высокое существо, голова даже не имеет глаз: на нём будто шлем. Странное покрытие тела и до ужаса пугающий рот. Внизу пометка: «Спайн, сорок километров в час». Третий рисунок Пак не успевает рассмотреть, слыша за спиной болезненное шипение и сразу же оборачиваясь. Чонгук сидит с голым торсом и залитым кровью плечом от глубокой раны. Он пытается её обработать, но каждый раз касаясь смоченной ватой, закусывает губу, чуть не кидая её от злости в дальнюю часть комнаты. Внутри разрастается волнение. Чонгук же получил эту рану из-за него. Надо, наверное... помочь? Парень подходит нерешительно. Садится рядом на диван и забирает у него вату, под удивлённый взгляд касаясь раны. — Аккуратней! — вскрикивает и отстраняется тот, когда Пак прикладывает слишком сильно. — Вау, ты говорить умеешь, — не меняясь в лице усмехается Чимин, но обрабатывает уже осторожней. — Мне не о чём разговаривать с идиотом, залезшим в этот город ради парочки видео в интернет. Почему ответы Чонгука такие грубые? Он ненавидит блогеров? Это частое явление, Чимину стоило бы уже привыкнуть, но какого чёрта даже в мёртвом городе находятся те, кто снова будет призирать просто за то, что ты любишь? В этот раз злится Чимин и снова давит на рану, заставляя Чонгука вскочить на ноги. — Ты специально? — пыхтит парень, грубо выхватывая у того вату и продолжая обрабатывать себя самостоятельно. — Мне не нужна твоя помощь. — Почему ты так ко мне относишься? — вскакивает Чимин, складывая руки на груди. — Что я не так сделал? Ты же сам мне помог, сам привёл к себе ради того, чтобы игнорировать или просто орать? Так объясни мне, чёрт возьми! Чимин кричит, сам не понимая почему на глаза наворачиваются слёзы. Тяжело переварить столько навалившихся проблем разом. Его чуть не убили, чуть не всунули паучьи яйца в желудок, несколько раз проигнорировали, а потом наорали. Для человека, всё время живущего в спокойной, но, может, иногда активной обстановке всё это кажется невозможным. Монстры? Если бы недавно не увидел своими глазами, счёл парня за сумасшедшего. А сейчас он сам сходит с ума, чувствуя как дрожат колени и расплывается зрение от новой порции слёз. В этот момент Чонгук меняется в лице. Больше не хмурит брови, смотрит на парня с сожалением в глазах, а потом вовсе опускает голову, скрывая лицо за тёмной чёлкой. Чимин не виноват, он просто не до конца понимает в какой кошмар себя привёл. И не знает, что выбраться отсюда уже не сможет. — Я устал видеть смерти, — тихо бормочет парень, так и не поднимая глаз. — Все, кто был для меня важен, кого я пытался спасти умирали у меня на глазах. А оказывались они здесь из-за глупого любопытства. И я не хочу испытывать этого снова. Я не хочу привязаться к тебе, чтобы потом страдать, — поднимает голову, смотря в лицо, с уже льющимися слезами. — Так что не жди от меня взаимного общения. Я помог, но это не значит, что мы станем друзьями. Говорить эти слова тяжело. Чонгук давно не встречал людей в городе. Он настолько привык к тишине, к одиночеству, что перестал видеть в них необходимость. Ночами снятся кошмары, где монстры разрывают его бывших друзей на части, а он стоит и смотрит не в силах пошевелиться. Так было и на самом деле. По сей день парень винит себя, ведь мог помочь. Мог выстрелить, отвлечь монстра на себя, но боялся. Не хотел совершать ошибку и лишаться жизни. И это трудно назвать эгоистичным, Чонгуку просто некому объяснить, что его вины тут нет. Стоящий перед ним Чимин, дрожащий от услышанных слов, пытающийся сдержать громкие рыдания, поджав губы выглядит так же, как и все те, кого Чон считал важным. Они тоже сначала боялись, потом верили ему и полагались. Знали, что Чонгук защитит, сделает всё, чтобы монстры не подошли ни на шаг. И как же ошибались, когда парень не мог ничего сделать, чтобы спасти. Верили, а он не оправдывал ожидания, со слезами закапывая останки под землю и шепча сотни раз «прости». Возлагая на себя такое огромное количество надежд помочь, он убивался с каждой секундой. И не хочет снова брать такую ответственность на плечи. Если Чимин умрёт, то не по его вине. На душе будет тяжело, но, всё же, немного проще, зная, что этот человек был обычным глупцом, а не кем-то для него важным. После слов Чонгук идёт в ванную, оставляя Чимина так и смотреть вперёд и даже не пытаться вытереть слёзы. Он не знает и не сможет понять, через что Чонгук прошёл в этом месте. Чимин тут всего день и уже сходит с ума, а Чонгук тут... очень долго. Судя по дате на рисунке одного из монстров даже больше пяти лет. Как он выживал? Как смог пройти через такое и не стать безумцем? Как не наложил на себя руки? Как бы Пак не был обижен недавними словами, но считает Чонгука очень сильным. Как физически, так и морально. Вытирает слёзы рукавом и решает тоже пойти в ванную, чтобы умыться. Останавливается возле двери, кладёт руку на ручку и прикрывает глаза, долго думая: а стоит ли? Что будет дальше? Если Чонгук не собирается помогать, то точно выгонит. Зачем ему нужен лишний и бесполезный рот? Нужно просто вернуться к машине, попытаться её починить и убираться отсюда. Это единственный способ быстрее выбраться из этого проклятого места. На улице до сих пор ночь, а идти по темноте и с монстрами снаружи выбор не из лучших. В любом случае Чимину придётся остаться тут на ночь, а утром уйти. Не хочется доставлять Чонгуку проблем. К чёрту этот город. Если удастся вернуться домой, Чимин целую статью об этом месте напишет, чтобы никому и в голову не приходила мысль пытаться сюда приехать. А сейчас Пак всё же решается зайти, приоткрывая дверь и тихо, даже бесшумно, подходит к раковине, где, оперевшись об её край стоит Чонгук, затягивая последние нити иглой уже у зашитой раны. Он молча кидает на смотрящего в пол парня взгляд и делает шаг в сторону, уступая раковину и зеркало. Чимину неловко находиться в таком положении. Сзади него Чонгук будто глазами прожигает, хотя по отражению видно, что он вполне спокойно смотрит как правильно затянуть нитку, чтобы не повредить и не развязать весь шов. Вода немного освежает, даёт лицу спокойствие и прохладу, приводя в чувство от чуть в очередной раз не накатившей истерики. Пак смотрит на чужое полотенце, но не решается взять, отводя взгляд в сторону и собираясь уходить. — Бери, — негромко говорит Чонгук, уже протягивая полотенце, но другого цвета. Оно лежало рядом на полке и выглядит как новое. Глаза Чимина смотрят на его руку, так они стоят пару секунд, пока Чон сам с тяжёлым выдохом не впихивает ему в руки. Из парня и слова не вырывается, лишь удивлённый взгляд, а после и слабый кивок. Или в качестве благодарности или просто так. Он вытирается и вешает на крючок рядом, быстрее спеша к двери, чтобы больше не пересекаться с глазами Чона и не опускать свои на уровень чужого торса. Признать, у него определённо отличное телосложение. Даже завидно. — Обработай себе рану на шее. Тут занести инфекцию куда проще, — говорит Чонгук, уже стоя за спиной парня и, открывая дверь первее него, ожидает, пока тот, наконец, соизволит выйти. Всё это звучит странно. Сначала Чонгук говорит, что его совсем не беспокоит состояние Чимина, да и вообще плевать на него. Конечно, слова звучали не так, но подтекст остаётся тем же. Сейчас же он... пытается заботиться? Пак не может понять, что так сильно влияет на настроение брюнета, но всё же шагает к аптечке, доставая вату и бутылочку перекиси. Чонгук ушёл на кухню, пока парень занялся своими ранами. Оказывается ещё одна была на коленке, её он тоже обработал, сразу же возвращая перекись с пластырями в аптечку, а использованную вату в мусорное ведро рядом. Взгляд тормозит на Чонгуке, который так и не удосужился надеть футболку, возясь с чем-то на кухне и нарезая куски сырого мяса. Обмотанный бинт на плече уже кровоточит, пачкая алыми каплями белоснежную ткань. Но парню, видимо, уже совсем не больно. Между лопаток Чимин замечает довольно большой шрам. Ещё один ближе к пояснице: он длинный и уходит ниже, скрываясь за поясом рваных чёрных джинс. На самом деле Чимин очень хочет поговорить. Чон же обещал всё рассказать, как только они придут в безопасное место. Обманул? Соврал, чтобы остановить поток нахлынувших вопросов? Или просто забыл и стоит напомнить? Пак и не планировал с ним сближаться, всё это делается в основном для работы. — Ты обещал рассказать, как только мы будем в безопасности, — перебирает пальцы, поднимая взгляд от смешка парня. Чонгук кидает мясо в сковородку, сразу делая огонь тише и разворачивается, опираясь копчиком об столешницу и складывает руки на груди. Губы показывают слабую ухмылку, а очередной смешок вырывается сам, уже говоря Чимину не ожидать должного ответа. — В этом городе всегда опасно. Где бы ты ни был. Даже здесь небезопасно, к слову, — выкручивается, избегая ответа, но на удивление Чимина, продолжает: — Ну и что ты хочешь знать? Пак решает присесть на диван, так как вопросов немерено. — Кто эти твари? Что здесь произошло? Как давно ты выживаешь? И... почему здесь так странно идут сутки? А ещё- — Воу, воу, полегче, — приподнимает бровь. — У меня нет времени на такую долгую болтовню. Один вопрос в день. — Я уеду утром, так что мне нужно всё знать сейчас, — пытается убедить Пак, но в ответ получает грустный вздох и опущенные в пол глаза. Молчание длится около минуты. Тяжёлый выдох Чонгука прерывается шипением мяса на сковороде. Он переворачивает кусочки на другую сторону и вновь опирается об столешницу, медленно качая головой в стороны. — Ты отсюда не уедешь, — глаза Чимина расширяются в непонимании, пока Чон продолжает: — Город не отпускает ступивших на свою территорию. Дорога, по которой ты приехал больше не существует. Возможно, это что-то паранормальное, но все, кто приезжал из вне, не мог найти выход. Его попросту нет. После услышанного у Чимина внутри всё рушится. Первая стадия – отрицание. Тяжело, даже невозможно поверить в такое. Неужели на этом конец? Как же семья, карьера... Тэхён, которому он обещал вернуться. Тот предупреждал, уговаривал не ехать, а Чимин просто слишком упрямый любитель делать контент, который смеялся над словами «вдруг что-то случится». Что могло случиться в мёртвом городе? Оказывается очень многое. В этот раз слёзы не заполняют глаза, вместо этого появляется ступор. Пак смотрит в одну точку на полу, не моргает и не двигается. Для Чонгука это привычная картина. Если парень так отреагировал лишь на ответ по одному вопросу, что будет, узнай он разом всё? Не хочется сводить его пошатанную психику к нулю. Чтобы здесь выживать, нужно уметь быть морально сильным. И даже намного больше, чем физически. Чонгук видел многое. За десять лет жизни тут он пережил настоящий кошмар. И продолжает это делать, так как ни намёка на выход найти не смог. Ужасные существа сотни раз пытались его убить, наносили серьёзные, а иногда даже смертельные раны, но приспособившись к такому образу жизни парень понял, что никто не сможет его защитить и спасти, кроме себя самого. Надежда на свободу, на нормальную жизнь в других городах мира ещё не покидает его, хотя давно стоило бы смириться. Он бы хотел оказаться на месте Чимина до того, как тот сюда приехал. Хотел бы увидеть, какого это жить не в страхе и с ружьём под подушкой, а в настоящей безопасности среди дорогих людей, которых не осталось. И каждый раз он наступает на те же грабли, пытаясь помочь. Потому что сердце не позволяет смотреть на медленно наступающие признаки панической атаки, а ноги сами ведут ближе, сажая рядом на корточки, напротив всё ещё застывшего лица. — Чимин? — тихо шепчет парень, смотря в его стеклянные глаза. Ожидаемо ответа не следует. Чон видит как постепенно чужие руки начинают дрожать, как учащается дыхание, а в глазах появляется солёная пелена. Чимин в жизни столько не плакал как за этот день. Последний раз был лет шесть назад, когда сломал руку. А здесь обычные слова доводят его до адской боли в груди и самых ужасных мыслях по поводу своего будущего. Он не видит Чонгука напротив. Сейчас он не видит абсолютно ничего, кроме собственной безысходности. На руке ощущается тепло. Только это помогает очнуться и перевести взгляд на ладонь, которую Чонгук сжимает в своей. Он видит в Паке ребёнка со сломанной психикой. И ведь, когда начался этот ад, он был таким же. Только помочь было некому, поэтому как бы Чон не хотел привязываться, как бы не пытался игнорировать, совесть внутри не позволяла. Иногда он проклинает свою доброту, из-за которой потерял возможность нормально спать ночами. — Я не могу обещать безопасность. Не хочу давать ложных надежд на мои способности помочь тебе. Я такой же человек, как и все, — замолкает, опуская глаза в пол. Палец сам поглаживает чужую кожу круговыми движениями. И по-правде, Чимина это немного успокаивает. — Но сколько бы лет я не искал отсюда выход, как бы не пытался кому-нибудь помочь, итог был один. Так что я рискну и дам тебе выбор. Прими мою помощь или уходи. Но героем в любом случае я стать не смогу. Чимин часто находил утешение в других людях. Он не мог бороться с проблемами сам, будь то они в жизни или карьере. Если из города нет выхода, то Чонгук – единственный, кто может поддержать и не дать наделать глупостей. Чимин не хочет умирать, он хочет домой и извиниться перед Тэхёном, назвав себя настоящим придурком. Но и проблема в Чонгуке. Было очень больно слышать как он рассказывал о людях, к которым привязался, а потом терял. Чимин боится стать таким же. Неизвестно сколько времени придётся здесь провести, но оно будет в окружении одного человека. Парню страшно, что потом отпустить будет очень сложно. А ещё страшнее стать причиной окончательного сумасшествия человека перед ним. Руки окольцовывают чужую шею, прижимают ближе к себе, а Чонгук застывает, как и его сердце в этот момент. Его не обнимали два года. Он не чувствовал чужое тепло, от которого становится так приятно на душе. Отвечает медленно: еле-еле касается спины парня и прикрывает глаза, слыша первый всхлип возле своего уха. Плечи Чимина начинают дрожать, спина вздыматься от всё чаще появляющихся всхлипов, пока руки максимально сильно сжимают Чонгука в объятиях. Так делал Тэхён. Всегда обнимал и поглаживал. Его немая поддержка была в сотни раз действенней любых слов. — Не плачь, а то всех монстров в округе соберешь, — шепчет Чонгук, уже осмеливаясь погладить парня по спине. Словесная поддержка это не по его части. Теперь Чимина трясет из-за тихого смеха, который вызывает у Чона слабую улыбку. Стало немного легче. Он отстраняется с красным лицом, опухшими и заплаканными глазами, но всё ещё слабо улыбается. Больше у Чонгука не видно отстранённости или серьёзности. Он даже осмеливается коснуться чужих щёк и вытереть слёзы, замечая как они медленно начали приобретать розоватый оттенок, а глаза бегать по полу. — Спасибо, — тихо хрипит он, аккуратно опуская руки Чонгука от своего лица. — Пойду умоюсь. Поднимается и не оборачиваясь практически забегает в ванную, прислоняясь спиной к двери и прикрывая глаза. Прикладывает руку к груди, где сердце до сих пор стучит с огромной скоростью по всей грудной клетке. Нельзя совершать ошибок, но внезапная доброта Чонгука не позволяет выбросить его образ из головы. Чимину немного стыдно, что заставляет парня своей несдержанностью проявлять к нему заботу и доброту. Просто обнять – всегда самое лучшее для него лекарство. Стараясь выбросить это из головы, Пак умывает лицо и полоскает рот водой с зубной пастой, почему-то боясь возвращаться в зал. Скорее всего они снова будут сидеть в неловком молчании, а Чон так и не ответит на поставленные вопросы. Поговорить бы с Тэхёном, что и собирался сделать парень, доставая телефон, но подпись «нет связи» уже послала куда подальше. В этом месте даже интернет не ловит. Опять же вопрос, как Чонгук тут выживал, и знает ли вообще об изменениях во внешнем мире? Стоит спросить. В зале пахнет жареным мясом и лапшой. Чимин вдыхает полной грудью, когда прикрывает дверь ванной, шагая в сторону кухни. Видит как за столом стоят две тарелки с вкуснейшей едой и кружки, из которых идёт горячий пар. Сам Чонгук, уже в футболке, вытирает недавно помытые руки и, завидев Чимина, кивает за стол. Голода как такового нет, но чувствуется, отказывать не стоит. Тем более... Чонгук же старался. Не хочется быть эгоистом, да и поговорить за едой будет немного проще. Чимин садится за стул напротив, как тут же на столе появляются палочки. Он благодарно кивает и приступает, как раз когда Чон садится следом. Около трёх минут оба наслаждаются вкуснейшей едой в тишине, пока, как ни странно, Чонгук начинает разговор. — И сколько у тебя подписчиков? Мясо застывает возле губ, с которых срывается тихий смешок. Пак очень любит обсуждать тему своего канала, если конечно это направлено в позитивное русло. Странно, что Чонгук вообще решился это спросить. Парень думал, что блогеры его бесят. — Почти четыре миллиона, — ответ звучит довольно скромно, хотя обычно такие цифры заявляются с гордостью. Удивление Чонгука смешит. Он моргает как маленький ребёнок, так и застывая с куском мяса во рту. Сидит так около десяти секунд, а потом, наконец, откусывает, опуская палочки в тарелку и кивая. — Ты наверное снимаешь что-то необычное. Чонгук видит как парня расслабляет эта тема. Он стал немного открытым, меньше напряжённым и чаще улыбчивым. А сейчас главная цель Чонгука – полностью его успокоить. И разговор затягивается на намного больше, чем парень мог ожидать. Чимин рассказал о посещённых местах, хотя ни об одном из них Чон даже не слышал. Потом он вспомнил про свою камеру и показал несколько отрывков с тех мест, наблюдая за реакцией парня, у которого глаза на лоб полезли. В итоге прошло три часа, миски уже были пусты, чай выпит, а Пак так воодушевлённо и рассказывал о прелестях своей работы. На деле, Чонгуку было правда очень интересно. Хотя бы удалось увидеть зелёные виды, живые улицы и спокойно живущих людей, не подозревающих о кошмаре и существовании этого места. — А вот тут Тэхён меня напугал. Я думал инфаркт словлю, — смеётся парень, показывая на камере как кричал от пранка Кима. — Твой друг явно тебя любит, — тихонько посмеивается Чон, замечая как парень зевает. — Думаю нам стоит отдохнуть. Чимин соглашается, но, на деле, чувство комфорта рядом с Чонгуком прерывать не хотелось бы. Только парень уже стелит плед на диван, укладывая рядом подушку, а вторую кидает на пол, куда следом начинает укладывать ещё один мягкий плед. — Ты на диване, — оповещает он, ложась на пол рядом. — И свет выключи. А Чимин сейчас со стыда сгорит. Как-то неправильно, что хозяин убежища будет спать на полу, пока он на довольно роскошном двухместном диване. По сути они с Чонгуком всего лишь знакомые, даже с Тэхёном парень мог спать в кровати спустя два года дружбы, но здесь же ситуация другая. Чонгуку нужны силы, чтобы их защищать и бороться с тварями. И поспав на полу, вряд ли он получит должный запас сил, если не ужасную боль в спине. — Так неправильно, — звучит тихо. — На диване должен ты. Чонгук посмеивается, укутываясь в одеяло на полу и закрывая глаза. Но Чимин будет до последнего стоять на своём. Он решительно подходит к парню и останавливается возле его головы, уперев руки в бока. — Если ты не пойдёшь на диван, я лягу рядом с тобой на полу. — Что за детский сад? — уже бормочет Чон, сильнее кутаясь в одеяло, чтобы скрыть глаза от яркого света. Дальше Пак идёт на более жёсткие меры: тянет за край одеяла и полностью снимает его с парня, сразу ставшего немного серьёзным. Ладно, кажется он даже зол. И когда быстро поднимается на ноги, останавливаясь в пару сантиметрах от Чимина, который от внезапного волнения приподнял голову и сделал шажок назад, сильнее сжимая ткань в пальцах, Чонгук тоже решил действовать серьёзно. Подхватив парня под ноги и поднимая на свои руки, получил сразу три комбо: вскрик, дёрганье и попытку подняться с дивана, пока Чонгук начал делать из него настоящую шаурму. Замотал в одеяло так, что Чимин мог только ёрзать в попытках выбраться, а потом сдался, устало роняя голову на подушку и, наконец, прикрыл глаза. — В следующий раз я не сдамся, — тихо бормочет, когда свет выключается, и Чонгук обратно ложится на пол. В ответ слышен смешок. Но Чимин засыпает с улыбкой, совсем не слыша уже через два часа, что Чонгук отодвинул шкаф и вышел наружу.