Silentwood

Ночь ощущалась по-другому. Часто приходило непонятное чувство тревоги. Сны картинками вертелись перед глазами, отчего парень половину времени просто вертелся, сам не заметив как выпутался из кокона, сделанного Чонгуком. И кстати о нём. Проснувшись ближе к утру, Пак немного забеспокоился, так как на полу лежало одеяло и подушка без намёка на их владельца. Скорее всего у него просто важные дела. Не стоит переживать, верно? Но Чимин переживал ещё как. Ведь без Чонгука он не сможет сделать ничего. Если что случится? Если монстры всё-таки смогут его достать? Куча мыслей успела пролететь в голове за всего лишь пол часа отсутствия парня в убежище. Чимин успел привести себя в порядок, поменять старые испачканные вещи на новые, которые всегда лежали запасом в рюкзаке, и принялся ждать, решив посмотреть телевизор. Ожидаемо, сигнала не было и новым занятием стало – продолжение исследования доски на стене с разными пометками и рисунками монстров. Пака пугали жуткие изображения, но ещё больше заставляло сердце биться от страха, то, что все они есть на самом деле, в этом городе и могут прийти за ними в любой момент. На одном листе была стрелка, большой знак вопроса, а рядом подпись: «выход?». Какое-то странное большое здание, остальной его кусок не изображён, но сама стрелка ведёт к проходу вниз. Пак проводит кончиками пальцев по листу, сужая брови от тихого скрипа снаружи. — Чёрт! — голос Чонгука разрезает тишину, а следом и громкий скрежет от ножек шкафа, царапающих пол. Чимин поворачивается и застывает с приоткрытыми губами. Он только собирался спросить где и как долго пропадал парень, а сейчас понимает, что вопросов возникает намного больше. Лицо забрызгано кровью, футболка, руки, алые следы дошли до самых бёдер. Чонгук выглядит злым, но в то же время... потрясённым? Быстрыми шагами он подходит к дивану и садится, кидая пистолет на стол, а руки запуская в волосы и сжимая. Эта картина пропускает сотни плохих мыслей, что парень так и не решается что-либо делать, просто стоя на том же месте и молча смотря. Спустя минуту Чон так и не сдвинулся с места. Он дрожит, ладони сжимают корни волос до боли, пока не удаётся заметить маленькую слезинку, бегущую по щеке. И после такого Чимин не может просто стоять. Он не хочет смотреть, как кто-то страдает по неизвестным причинам, а внешний вид брюнета говорит об очень многом, но в то же время ни о чём. Медленными шажками Чимин совсем нерешительно доходит, чтобы сесть рядом. В прошлый раз именно Чонгук успокаивал его, вытирал слёзы и пытался поддержать. Надо отплатить тем же. Только даже от касания на плече тот не двигается, продолжая глубоко и часто дышать, чтобы окончательно не заплакать. Что могло случиться? Удивительно, что за столько лет ещё остались вещи, способное доводить парня до такого состояния. Это не скорбь. В Чоне виден страх. — Я убил их... — всхлипывает, сильнее вжимая голову в плечи. — Убил их всех собственными руками, — больше не сдерживается. Тихий плач заполняет тишину каждым своим звуком. От услышанного в груди мгновенно зарождается тяжесть. Почему Чонгук так жалеет убитых монстров? Он делал это не раз, должен был привыкнуть к такому давным-давно. Но в догадках Чимина есть один вариант, и его озвучивают, прежде чем он успевает всё сопоставить. Чон поднимает руки с лица, смотря красными глазами в чужие взволнованные напротив. Шепчет, хотя вовсе хочет сорвать голос. — Я убил обычных людей. Которых не встречал здесь больше шести лет, — остаётся не озвученным. И это не простые люди, пришедшие исследовать город. Они были вооружены, а значит выживали здесь так же, как и он.

***

Ночью опасно, но это единственное время, позволяющее избавляться от тварей и пытаться найти причину их возникновения. Иногда Чонгук думает, что остался один единственный выживший во всём городе, но это же невозможно. Не может быть, что из практически миллиона населения он остался один. И это очень сильно пугало. Не зря. Ведь когда парень прячется за стеллажами аптеки, вглядываясь в двух одетых мужчин, что-то обговаривающих между собой, вместо желаемого облегчения или радости, ощущается только страх и нерешительность. Но раз есть эти, возможно ли, что остались ещё? И сколько выживших можно найти и объединиться... Парень принимает решение повесить дробовик на плечо, натянуть маску повыше и на всякий случай снять пистолет с предохранителя, засунув обратно в кобуру. Делает тихий шаг из укрытия, ступая на стекло, мгновенно забравшее внимание, а после и панику двух незнакомцев на себя. Пара стволов смотрят в череп парня, а ему остаётся поднять руки в знак примирения, чтобы успокоить своим появлением. — Вы выжившие? Как давно- — Заткнись, — кидает один из мужчин, уверенно шагая к парню и наставляя дуло в лоб. В этот момент сердце Чонгука задрожало не из-за страха быть застреленным, а от того, что единственные люди, такие же как он, могут быть куда опасней. — Судя по снаряжению, ты не просто «гость» этого города. Взгляд мужчины пробегается по внешнему виду парня, который так и не сдвинулся с места и не показал никакого страха. На плече формы мужчины видна вышивка ворона. Это не просто выжившие, а целая группировка. И Чонгук бы порадовался, ведь это значит, что стопроцентно в городе осталось намного больше людей, чем он предполагал. Но радости нет, так как они настроены агрессивно, закладывая в голове мысли о возможной бандитской шайке. — Вещи отдай и можешь идти, — звучит голос второго, опустившего пистолет. Да, Чонгук разочаровался. Как глупо, что вообще возникли мысли надеяться на кого-то. Будь люди умнее во время таких ситуаций, пережить катастрофы было бы намного проще. И не было бы тех, от кого хочешь ждать помощи, получив в итоге пулю в лоб. — Зачем вы это делаете? Те твари ваш враг, а не я, — Чон злится, и мужчине это отчётливо видно. Такие люди не умеют разговаривать и понимать, их метод – физическое насилие. Только они совсем не подозревают сколько монстров полегло от рук Чонгука, и раз готовы пойти на нанесение вреда безобидному человеку, значит приравниваются к этим самым монстрам. А Чонгук таких убивает. Резкий удар в запястье выбивает пистолет на пол, отчего злость врага растёт втройне. Он достаёт нож, пытается угрожать, получая в итоге заломанное запястье и резкий взмах собственного кинжала по своей шее. Чонгук застывает, смотря как из горла мужчины хлещет кровь, забрызгивая его одежду, руки и лицо. Тело замертво падает на пол, издавая последние булькающие звуки, и замер в этот момент не только Чон. Напарник мёртвого был не менее шокирован, запоздало крича «вот ублюдок!» и доставая пистолет. Наступает осознание. Чонгук убивал многих монстров, но никогда людей. И как бы не считал этих такими же, просто хотел запугать. Почему не рассчитал силу? Он не знает. Ничего не знает, пока видит как оставшийся выживший направляет на него оружие, снимая с предохранителя и стреляя. Спасает неподалёку стоящий стеллаж. Чон забегает туда, прикрывая голову от рядом звучавших выстрелов, а сам смотрит на свои окровавленные руки. Убийство даётся тяжело. При первых днях начала этого ада Чонгук боялся выглянуть из подвала наружу, лишь бы не попасться на вид этим тварям. Потом стало проще. Выстрел, дыра в голове монстра и небольшое облегчение. Научившись постоять за себя страх отошёл на задний план, ведь целью стало выживание. Именно мотивация выбраться отсюда, продолжить жить как раньше и найти способ спасти других стал его смыслом. Только после каждой потери парень начинал сдаваться. Видеть смерти страшно, но быть их причиной, ещё хуже. Выстрелы до сих пор раздаются в тишине помещения, и самое ужасное ждёт впереди. Ещё не до конца посветлело, до полного рассвета целый час, а значит из-за шума через пару минут сюда сбегутся все твари района. Нужно уходить. Чонгук вынимает пистолет из кобуры на бедре, вслепую делая пару в ответ, чтобы перебежать к стеллажу напротив. И когда вместо выстрелов слышатся панические щелчки пустого магазина, он выходит, нацеливаясь на вмиг задрожавшего мужчину. — Эй, эй, постой! — машет он руками, когда Чон подходит вплотную, толкая его ногой к стене и приставляя дуло ствола к паху. — Пожалуйста... не убивай меня! Вдали слышатся визги пауков, они уже спешат расправиться со своей добычей. Это отвлекает Чонгука на секунду и, получив сопротивление в виде попыток выжившего выхватить пистолет, раздаётся очередной выстрел, сопровождающийся громким вскриком. Кровь сочится из раны мужчины на бедре, он падает на пол, стискивая зубы, пока Чонгук в очередном пугливом ступоре отступает назад. — Помоги мне! — кричит тот, когда Чон с каждым шагом оказывается всё ближе к выходу. — Не оставляй меня на съедение этим тварям, умоляю! Отчаянные мольбы помочь разрывают парня изнутри. В глазах мужчины не просто страх, не просто безвыходность, там мольба с каплей надежды. Но Чонгук не успевает и сказать слова, как из ниоткуда выпрыгивает паук, пронзая грудь выжившего насквозь. Тогда оставалось только бежать. Достать дробовик и нестись подальше от этого места со всех ног. Твари были повсюду, пришлось отстреливаться, всё ещё слыша позади душераздирающие болезненные крики в попытках просить помощи. Выбежав на улицу, Чонгук ощущал на глазах слёзы. Вытирал рукавом, не оборачивался, а внутри миллион раз успел себя возненавидеть. И только тихий выдох сорвался с губ, когда остановился отдышаться на приличном расстоянии. После этой ночи состояние вряд ли станет прежним.

***

— Ты не виноват, они были опасны. Чимин пытается поддержать, хотя не до конца сможет понять, что именно испытывает парень в данный момент. Каждый человек перенёс бы убийство по-своему. Кто-то долго бы не смог отойти от шока, кому-то на собственное удивление было бы плевать, а про себя Чимин думает, что точно не справился. В школе над ним часто смеялись из-за пугливости. Даже обычный дождевой червь вызывал крики и слёзы, одноклассники задирали и играли на чувствах, пытаясь подослать девчонку, чтобы посмотреть как больно ему будет пережить расставание с ужасными словами о внешности. Он многое в жизни повидал и услышал, но как бы не злился на свой класс, да и всю школу в целом, никогда не возникали мысли быть с ними жестокими. А убийство – это крайняя мера жестокости. И теперь страшно осознавать, что придётся прибегать к таким мерам независимо от страха. Хочешь жить – уметь преодолевать свои границы. Чимин сам шагнул в этот ад и выход сможет найти, если станет жёстче. Чонгук не виноват, и повторить данные слова Пак готов ещё миллион раз. Монстры убивают оставшихся выживших, сколько шансов было бы найти выход или хотя бы попытаться спастись, не начинай люди враждовать? Припасы важны, но их тут, чёрт возьми, целый город. Раз выбор тех пал на угрозы, то и смерть наступила по их же глупости. Только... Чонгук этого принять не может. Аккуратные касания на плечах не приносят облегчения, а слова Чимина пролетают мимо ушей. Нужно прийти в себя. Сейчас совсем не до истерик. — Я видел в играх подобные нашивки, как ты описывал, — Пак решает найти тему, чтобы заинтересовать, и это выходит с неплохим результатом. По крайней мере Чон не плачет в ладони, а поднимает глаза в его сторону. — Люди могли создать лагеря. Обустроить и посменно выходить на поиски припасов. Обычно там были миссии типа зачистки, но... — выдыхает, поджимая губы. — Здесь же не игра. Вдруг они- — Бандиты, — завершает мысли парня Чонгук, медленно кивая в согласии. — Куда же без них при любом исчезновении закона. На деле Чонгук не удивлён. Первое время пугало то, что городских он не встретил ни разу за десять лет. Возникали мысли о том, что где-то там, в самом конце города есть безопасное место. Каким бы человечество не было слабым перед этими тварями, оно продуманное и имеет сознание, по сравнению с обычными инстинктами. И столько времени просидев в укрытии, лишь иногда выходя по ночам на устранение монстров в округе, для дальнейшей собственной безопасности, наконец, появилась цель, которая может принести значимый результат. Резко поднимаясь с дивана, Чон быстрым шагом подходит к доске, где давно висит не тронутая карта. Красный маркер тут же оказывается в руках и, игнорируя подошедшего Чимина, он начинает обводить некоторые здания в кружки, иногда постукивая маркером по подбородку. — Будь ты главным, где бы устроил лагерь? — Эм... — Пак осматривает карту всего города, пока взгляд падает на большое высокое здание. — Думаю, здесь, — указывает пальцем. — Высоко, монстры не доберутся и безопасно вроде как. — Хм... возможно, — Чонгук откладывает маркер, складывая руки на груди. — Значит на рассвете я пойду туда. Думается, что Чимин сейчас начнёт возражать, говорить какая это глупая идея и оказался бы прав. В конце города, во-первых, для начала нужно оказаться, а пешком это может занять несколько дней. Но вместо ожидаемых слов от того звучит выдох и: — Можно мне с тобой? Глаза Чона расширяются, на губах появляется слабая улыбка, а следом и смешок. Вроде всё говорит о том, что он не против, но ответ немного разочаровывает. — Нет. Ты для них отличная приманка, а мне бы не хотелось созвать весь город твоими криками. Да и... путь будет долгим. Может займет и пару дней, а то и неделю в зависимости от ситуации. — И что? Ты собираешься оставить меня здесь? — возмущается Пак. Быть одному на такое долгое время сведёт с ума. — Даю слово, я... — зажмуривается, — постараюсь. Правда постараюсь не доставлять тебе проблем. Открыть глаза, чтобы увидеть реакцию Чонгука страшно. С выдохом он медленно поднимает веки, как видит перед собой руку парня, в которой лежит странная штука, похожая на старый музыкальный плеер. Нерешительно берёт, сразу же осматривая, а вопрос задать не успевает, так как Чонгук идёт за своим рюкзаком, заранее объясняя: — Это поможет обнаружить их приблизительное местоположение, — лицо Чимина говорит как минимум о том, что верить в такое тяжело. — Звучит странно, знаю. Но если включишь радио, — он подходит ближе, надевает парню один наушник и жмет на кнопку. — То в той стороне, где есть твари, будут идти помехи. Чем их больше, тем сильнее шум. И правда. В стороне выхода есть слабая волна шума, что парень сам надевает второй наушник, и подходит ближе к шкафу, усиливая этот звук. Останавливается, прислушивается пару секунд и снимает, спрашивая: — И... ты хочешь, чтобы я- — Да, будешь моим помощником. Собирай вещи, нас ждёт весёлое приключение.

***

Чимин долго думал стоит ли брать камеру. Отвлекаться нельзя, да и строить из себя всеми любимого блогера получится уже навряд ли, но призвание не оставляет, плюсом недавно данное себе обещание показать миру, что здесь происходит, подталкивает на то, что сейчас Пак снимает улицы по пути, но не говорит ни слова. Раньше бы улыбался, шутил, флиртовал, а сейчас... на это нет настроения. И даже Чонгук не являлся бы причиной стесняться. В обществе работать давно стало как должное. Путь длится совсем недолго, возможно около получаса, но вес рюкзака ощутимо напрягает плечи. И это парни решили для начала дойти до машины Тэхёна, чтобы Пак забрал некоторые вещи и оставил ненужное. А ненужное это то, что он успел нахватать в магазинах. Всё-таки Чимин верит в возможность появления чуда или ошибочные суждения Чонгука. Физически невозможно такое простое исчезновение трассы из города, а довезти всё домой надо. — Эй, меня не снимай, — Чон прикрывает лицо рукой, когда объектив поворачивается в его сторону. Чимин тут же отводит вниз и вовсе закрывает, с выдохом укладывая камеру в карман рюкзака. Ему скучно. Должно быть страшно, но слова парня дали понять, что днём бояться нечего. У монстров где-то есть гнёзда, куда они сбегаются и спят в ожидании любимой ночи. Так что сейчас можно шуметь, кричать, хоть дискотеку устроить. День, который длится пару часов, является самым безопасным в этом городе, пока ночь может за секунду превратить твою жизнь в ад. Автомобиль уже виднеется, Пак щурится, немного ускоряя шаг, ведь трасса, которая была за ним раньше просто... исчезла. Там густой туман. Подбегает к машине, обдумывает пару секунд и забегает в плотный, будто дым, серый туман. Чонгук успевает только вытянуть руку и побежать следом, но останавливается возле самой границы, как Чимин выходит обратно. И лицо у него удивлённое. — Как? Я же шёл туда, а потом опять оказался здесь... — он мотает головой в неверии, вновь проделывая то же самое без изменения результата. — Что это за чёртов город?! — Успокойся. Я же говорил, отсюда нет выхода. Сколько бы раз парень это не слышал, мозг отказывался принимать. Впереди просто пустота, которая волшебным образом возвращает назад. И если всё же принять этот город за мистическое место, не дающее сбежать, то прощаться с внешним миром можно прямо сейчас. Каков смысл искать других людей? Будто это сможет помочь... Но в то же время Чимин не хочет показывать себя слабым, ведь прожив тут столько лет, Чонгук ещё не сдался. Для чего бы он не старался, казаться нытиком в его глазах хочется в последнюю очередь. Переведя дыхание, Пак медленно кивает, последний раз оглядываясь в сторону тумана и оставляя его позади. Всё же они шли к машине, куда он укладывает лишние вещи, забирая всё необходимое: зарядку для камеры, пару комплектов запасной одежды и ключи от машины. Несмотря на то, что город пуст, после встречи Чонгука с не очень добрыми людьми, оставлять тут не рабочее, но целое авто не хочется. Тэхён пустит на фарш страшнее монстров, если с машиной что случится. — Пойдём через школу, — Чон поворачивает карту, указывая на небольшие здания, — Я был в той стороне единожды. Всё завалено обломками других зданий. Просто... — выдыхает, убирая карту обратно и бегает глазами по земле. Будто что-то хочет сказать, но в то же время скрыть. Решается, когда поднимает глаза в слегка вопросительный взгляд напротив. — Там могут быть не очень приятные виды. Старайся не смотреть на потолок, хорошо? От серьёзности тона стало не по себе. — Как скажешь. — Ах да, ещё, — из кармана он достаёт часы, практический идентичные собственным на руке. Подходит ближе, беря парня за руку и надевает на запястье, пока Чимин с приоткрытым ртом на них смотрит. — Это тоже волшебные часы для поиска монстров? Спрашивает с таким серьёзно удивлённым лицом, что Чон не выдерживает и тихо посмеивается, тут же убирая улыбку, как и руки от Пака. — Нет, это обычные. Следи за временем. Ночью нужно где-нибудь спрятаться, так что лучше заблаговременно потратить пару минут на поиск временного ночлега. К слову, ночь наступит через два часа, а сейчас дорога только вперёд. Чимин коротко кивает, открывает камеру, настраивая нужные эффекты: корректирует яркость, проверяет зарядку и работу ночной съемки, начиная запись их опасного путешествия. Тишина города нагоняет тревогу. Пак привык, что в своём всегда шумиха. Голоса прохожих, иногда смех детей, запах только что приготовленных блюд, сталкивающихся в воздухе с сотнями других или же свет от неоновых вывесок по ночам. Чимин очень любит в дождливую погоду взять прозрачный зонт и прогуляться по ночному Сеулу. Город будто начинает жить своей жизнью без лишней суеты. Здесь же улицы пусты, с неприятным запахом чего-то гнилого и пыльного, плюс погода вечно выглядит пасмурной. Подняв глаза в небо, Пак видит лишь серые тучи, полностью затянувшие абсолютно всё вокруг и превратив город в сплошной фильм ужасов. Иногда вдали слышатся странные визги, на что Чонгук проверяет время и говорит не волноваться. Логично, что днём монстры должны прятаться, но, где именно парень не может вычислить несколько лет. Может, каким-то образом уничтожив логово жить стало бы немного проще. Расчищать по ночам каждый раз становится всё опасней, будто тварей становится с каждым годом всё больше и больше. Съёмку Чимин продолжает недолго. Однообразные виды поломанных зданий не вызывают особого интереса. Хочется заснять монстров, но в то же время внутри всё дрожит только от мысли о том, что снова придётся их видеть. Ночью кошмары не мучили, но образ паука словно впечатался в голову и стоял перед глазами, стоило их прикрыть. В горле начинало противно щекотать, как в тот раз от ощущения щупальцы, пробирающейся всё глубже. И Чимин отлично знает, что если сможет отсюда выбраться, то обратиться к психологу следует первым делом, даже если такие рассказы тот посчитает выдумкой. Так, путь практически по прямой длится около полутора часов. Камеру Пак так и не включал, просто молча следуя за Чонгуком, уверенно шагающим вперёд. Неизвестно насколько долго ещё предстоит добираться до школы, но ноги уже постепенно начинают подводить. И как только они проходят ещё пару метров, часы издают два тихих писка, предупреждая о том, что через двадцать минут наступит ночь. Окружение наполнено несколькими магазинами одежды и трёхэтажным зданием, с заколоченной снаружи досками двери. Как раз на второй вариант Чонгук и обратил внимание, коротким кивком указывая путь и сразу шагая в ту сторону. Просто так не пройти, но не зря Чон поднял голову выше, заметив окно с разбитым стеклом. Вот проход и найден. — Как думаешь, сможешь меня подтянуть? — спрашивает у Чимина, а у того глаза на лоб лезут. — Н-ну я не знаю- — Сможешь, — уже утверждает, снимая с плеч рюкзак и, ставя на землю возле ног, складывает руки в замок, слегка приседая. — Я подсажу, а ты выбей раму и залезай. Потом подашь руку. До темна всё меньше времени, – Чимин не спорит. Тихо выдыхает, но делает как сказано: ставит ногу на своеобразную подставку, сделанную из чужих рук, опирается своей об плечо и кое-как сдерживает удивленный вскрик от резкого подъема на уровень окна. Рама держится из последних сил на старой паутине, так что пару рывков запросто смогли полностью снести её на землю. Конечно, Чонгуку на голову посыпалось немного штукатурки, да и стекло кажется попало, но раз молчит, значит всё не так плохо. Упираясь двумя руками в бетон, парень поджимает губы и подтягивается, наконец оказываясь внутри здания. — Сперва всегда осматривайся, — доносится снизу, и Пак бегло проверяет обстановку внутри. Не успевает повернуть голову назад, как в лицо прилетает чужой рюкзак. — Руку давай. Хочется за такое предъявить, но часы повторно издают тихий звук, показывая, что полностью наступила ночь, как и быстро затянувшие всё небо облака, – шуметь нельзя. Смирившись, Пак ставит чужой рюкзак на пол и подаёт руку, за которую Чонгук сразу же хватается в прыжке. Вышло не так просто, но спустя пол минуты парень всё же смог затянуть Чона внутрь и грубо кинуть рюкзак ему в грудь, получая немного приподнятые брови в ответ. — Так... ищи место, разведём костёр, — говорит чуть тише обычного тона, натягивая его на плечи. Фонарь освещает всю темноту зала с большим ковром, настенным телевизором, диваном и картинами на стенах. Далеко идти не пришлось и, видимо, удача оказалась на их стороне. В центре зала уже лежали ветки от, по-видимому, давно потушенного костра. Но так как Чонгук всегда носит с собой компактный набор выживания в рюкзаке, то развести по новой труда не составит. Он ставит фонарь светом вверх на диван и достаёт из кармашка портфеля зажигалку со стерно, укладывая палочки и заливая топливом. Одной искры хватает, чтобы огонь вспыхнул, а дальше остаётся подбросить пару листов сухой бумаги, которая точно так же оказывается в рюкзаке парня. Чимин смотрел на это молча и, почувствовав как тело начало дрожать от прохлады, подошёл ближе и уселся напротив Чонгука, скрестившего ноги и греющего ладони у пляшущих искорок огня. В этот раз им очень повезло. Атмосфера становится довольно спокойной для всё ещё слышных вдалеке визгов, пробирающихся до самой глубине души. И мурашки у Пака идут совсем не от холода. Слыша ещё один, он обнимает себя за плечи, опустив голову в пол. Уснуть не получится, такой режим нужно настраивать не один год, поэтому парень заранее думает, что эта ночь, как и последующие будут самыми долгими в его жизни. — Через пару часов наступит новый день, — бубнит Чимин под нос, так и не поднимая глаз. А вот Чонгук в непонимании приподнял бровь. — Значит... я могу задать вопрос? — наконец поднимает, ожидающе смотря на промелькнувшую ухмылку. — Ну спрашивай раз уж я обещал. — Как всё это началось? Просто... не могу понять, как такие существа могут быть в нашем мире. Выражение лица напротив тут же изменилось. Губы поджались в тонкую полосу, взгляд забегал по полу, а пальцы нервно начали стучать по коленям. Чонгуку тяжела данная тема, ведь с начала этого ада он за секунду потерял всё. А в том возрасте нужно наслаждаться жизнью, учиться, строить планы на будущее, но никак не пытаться выжить от паукоподобных тварей. — Тогда мне было четырнадцать и я понятия не имел, что одно глупое увлечение спасёт мне жизнь.

Flashback

Последний урок подходит к концу, как только раздаётся громкий звонок. Все спешат пойти по домам, либо же гулять, а Чонгук мечтает снова надеть наушники, закрыться от внешнего шума музыкой и просто смотреть на вечерний закат с крыши недавно найденного здания. Туда опасно ходить по нескольким причинам: заброшенное и лестница довольно старая. Пару раз даже скрипела, когда он спускался, но это никак не заставит отменить желание проводить время до наступления позднего вечера именно там. Как обычно бывает, он самый последний покидает кабинет, плетясь по коридорам постепенно пустеющей школы. Старшие классы всегда смотрят косо, ведь Чонгук типичный ботаник над которым стоило бы ежедневно издеваться. И так могло произойти, не будь в друзьях одного из самых крутых парней школы. Этот факт на долгие годы подарил Чону спокойную жизнь, по сравнению с другими подобными ему ботанами. А вот и он. Мин Юнги – капитан баскетбольной команды старших классов, и все до сих пор не могут понять, что такого особенного он смог найти в простом ботанике, который даже говорить громко почти не умеет. Сначала думали, что подыгрывает. Делает всё ради забавы, чтобы позже опозорить на всю школу. И как же удивились, когда один с класса помладше попытался поднять на Чона руку. Мин ему тогда, кажется, палец вывихнул. Или сломал, слабо помнится. Парнишка и сам не знает причины, почему тот всегда к нему так добр. — О, твой бойфренд идёт, — смеётся один из его друзей у шкафчиков, кивая в сторону Чона. — Заткнись, придурок, — шипит Мин, ударяя его локтем в живот. — Мы просто друзья. — Мы с тобой тоже, но что-то не ощущаю такой же заботы и в свою сторону. В сотый раз выдохнув и закатив глаза, парень покидает компанию со смешками сзади. Это поднадоело. Неужели им настолько хочется издеваться над этим мальцом, что уже и собственного друга гнобить начинают? Не зря иногда возникают мысли бросить эту компашку, только сдерживает общая команда в баскетболе. Когда-нибудь он всё же это сделает. Чонгук снова идёт смотря под ноги, поэтому неудивительно, что врезается в грудь друга, сначала поднимая пугливый, а потом и спокойный со слабой улыбкой взгляд. Видит его дружков за спиной, но решает проигнорировать, поднимая глаза в чужие напротив. Мин взлохмачивает его волосы, посмеивается, слыша «эй!» и убирает руки в карманы, переминаясь с ноги на другую. — Снова на крышу собрался? В ответ молчание. Чон оторачивается в сторону, пытаясь привести причёску в порядок. — Я же говорил, там опасно. Свалишься ещё, а мне потом что делать? — Жить дальше, хён! — повышает голос. — Достало. Я не ребёнок, мне и от родителей этих нотаций хватает. Чонгук знает, что иногда бывает груб, так что поджатые губы друга с опущенной головой и медленным кивком, вызывают в душе небольшую вину. Он ведь прав. Однажды лестница чуть не оторвалась и застрял бы на четвёртом этаже, в ожидании помощи. А что хуже, мог вообще лишиться жизни. Приятно, что Мин беспокоится, но делает это уж слишком часто. — Прости- — Ничего, ты прав, — отходит в сторону. — Иди. Но будь осторожен. Больше слов не следовало. Чонгук только посмотрел с виной в глазах и, зажмурившись, пошёл к выходу, открыв только когда вышел на улицу. Чтобы не забивать голову кучами мыслей, достал старенький плеер и наушники, по пути надевая и включая любимые песни. Теперь спокойней. Здание не так далеко. Он сжимает лямки рюкзака, иногда тихонько напевая строчки песен, пока не добирается до места, успевшего всего за два месяца стать вторым домом. Подходит к лестнице, смотрит на самый верх и довольно спокойно забирается на крышу, в этот раз без происшествий в виде шаткости или странных скрипов. Вот и главный вид. До заката около трёх часов. В такие моменты Чон садится на край, свешивает ноги, а руками опирается сзади, любуясь небом и наслаждаясь нотками слабого ветерка. Музыка всегда придаёт таким моментам особую атмосферу. Иногда кажется, что она спасет жизнь. Ну или делает её проще. Так же отсюда можно наблюдать за школой и даже неплохо так видеть учеников. Обычно это не особо интересует парня, но третий раз какой-то странный звук отвлекает даже через достаточно большую громкость песни, где в добавок появились сильные помехи. Он открывает глаза, вытаскивает один и смотрит вдаль, как раз на школу, откуда с ужасными криками выбегают оставшиеся на тренировку ученики и некоторые учителя. Сердце сразу начинает колотить по рёбрам, от неизвестного страха накатывает паника. Чонгуку же не померещилось, что оттуда выбегала странная огромная и чертовски похожая на паука тварь? Что она прыгнула на кого-то и длиннющими лапами несколько раз пронзила живот? Нет, это точно не может быть правдой... Мозг даёт команду бежать, как можно скорее спуститься и нестись домой. Предупредить всех или лечь в психушку с такими галлюцинациями. Что бы то ни было, оставаться здесь нельзя. Быстро отодвигаясь от края, Чон срывает наушники, небрежно запихивая их с плеером в карман рюкзака и поднимается, сразу подбегая к лестнице. Если раньше она не казалась страшной, то сейчас, когда в дали становится слышно всё больше криков и уже не только со стороны школы, она кажется самой пугающей в мире. Надо было послушаться Юнги и просто пойти домой. Возможно, сейчас он бы не был один, среди наступающего на город хаоса. Дрожащая нога становится в первую проступь, пока вспотевшие руки еле держатся по бокам. Каждый шаг вниз сопровождается громким скрипом ржавого железа. Опять же, тогда это казалось мелочью, сейчас же стопроцентное ощущение, что всё полетит вниз. Ещё из ниоткуда появившиеся слёзы накатывают на глаза от мысли о том, что Юнги остался в школе. Тренировка по баскетболу должна была быть вчера, но перенесена на этот вечер из-за дополнительных занятий. Всё же Чонгук не сдерживается и плачет. Останавливается не спускаясь, но и не поднимаясь, хотя думает, что на крыше будет куда безопаснее. Судя по звукам сирен полиция вступила в действие, но разве она сможет сделать что-то нечеловеческим созданиям? Вдруг это вообще инопланетяне? В школе точно не учили, что делать в таких ситуациях, поэтому Чонгук принимает решение залезть обратно и позвонить родителям. Они же смогут что-нибудь придумать, верно? Всегда могли... Снова оказавшись на крыше, он вытирает рукавом слёзы, ища в глубине среди книг телефон. Звуки тихого ранее города больше не покажутся такими скучными, ведь сейчас его заполняют предсмертные вопли и до мурашек ужасающие визги этих существ. Когда телефон оказывается в руках, Чон еле попадает пальцами на контакт мамы, молясь получить хоть какой-нибудь ответ. Лишь бы были в порядке. Лишь бы эти не добрались до дома. — Чонгук, ты видел что творится в городе?! Где ты? — слышать панический голос матери страшнее всего на свете. — М-мам я... я на той крыше, — он не сдерживает слёз, обеими руками сжимая телефон у уха. — Прости меня- — Оставайся там! Полиция пытается что-то сделать. Я-я постараюсь им передать, где ты, но прошу, сынок, оставайся- И сердце разрывается на куски, когда паучий визг раздаётся по ту сторону трубки вместе с криком матери, а дальше следуют только гудки. — Мам...? Он набирает снова. Снова, снова и снова, постоянно слыша, что абонент недоступен. Шепчет «нет» около десяти раз, а слёзы вновь заполняют всё лицо. Набирает отцу, получая идентичную картину. И отчаявшись, когда падает на колени, начиная по-настоящему рыдать, вспоминает о Юнги, быстрее набирая его и приставляя телефон к уху. Когда и от парня не следует ответа, внутри ломается абсолютно всё. Город рушится на глазах, а Чонгук сидит на крыше и рыдает, молясь чтобы остался хоть кто-нибудь из близких, способный избавить от страха и одиночества.

End of Flashback

— Я ошибался и остался абсолютно один. Так что... не знаю откуда они взялись, но это был один из сотни ужасных дней в моей жизни, — выдыхает парень, быстро вытирая выступившие на глазах слёзы. — Мне очень жаль. Голос Чимина звучит ещё тише, потому что он плакал. Чон был слишком погружён в рассказ, не поднимал глаза выше чужой груди ни на секунду, а за это время Пак успел выплакать немало. Он не в силах представить, как в четырнадцать лет парень смог пережить такое. Потерять семью, друга, всех, кто был так важен. Они исчезли просто за секунду, а он продолжает жить, бороться и не ломаться. Наверное, за всё время не удавалось встречать настолько морально сильного человека. Да и вряд ли ещё такой будет. — Значит тебе... — Двадцать четыре. На губах Чимина проскакивает слабая улыбка, на которую Чон обращает внимание. — Надо же, я твой хён, — тихо пускает смешок. — Двадцать шесть. — Ещё чего, выглядишь на десять. — Эй! Теперь оба смеются, и глаза Чимина застывают на чужой искренней улыбке. Даже с оставшимися слезами на уголках и покрасневшим лицом, Чон умудряется выглядеть довольно мило и... красиво. Не проходит и пяти секунд, как он быстро опускает голову, подавляя смущённую улыбку. Может Чонгук прав? Такое поведение может быть точно только у десятилетнего ребёнка. — Отдыхай, — успокоившись, сообщает Чон. — Я посторожу. До истории спать совсем не хотелось, но поплакав, кажется всё изменилось. Чимин ложится на ковёр, поджимает ноги, устроившись поудобнее и, прежде чем прикрыть глаза, шепчет: — Спасибо. И закрывает, уже более спокойно реагируя на внешние звуки за окном. Как ни странно, но усталость пройденного пути наложилась на недавние слёзы и подарила ещё больше слабости, давая парню сопеть уже через десять минут. Тогда Чонгук приподнял уголок губ, коротко кивая сам себе. — Доброй ночи, хён, — шепчет, прежде чем отвернуться. Привязываться чертовски больно.