Непростая история Аманды Блэк

На пороге стоял человек, опирающийся на длинный посох и закутанный в черный дорожный плащ. Все го­ловы в зале повернулись к незнакомцу — неожиданно освещенный вспышкой молнии, он откинул капюшон, тряхнул гривой темных с проседью волос и пошел к пре­подавательскому столу. Глухое клацанье отдавалось по всему залу при каждом его шаге. Незнакомец приблизился к профессорскому подиуму и похромал к Дамблдору. Еще одна молния оза­рила потолок. Гермиона охнула, и было от чего. Вспышка резко высветила черты его лица. Оно словно было вырезано из изъеденного ветрами дерева скульп­тором, имевшим довольно смутное представление о том, как должно выглядеть человеческое лицо, и вдобавок скверно владевшего резцом. Каждый дюйм кожи был ис­пещрен рубцами, рот выглядел просто как косой разрез, а изрядная часть носа отсутствовала. Но самая жуть была в глазах. Один был маленьким, темным и блестящим. Другой — большой, круглый как монета и ярко-голубой. Этот голубой глаз непрестанно двигался, не моргая, вра­щаясь вверх, вниз, из стороны в сторону, совершенно независимо от первого, нормального глаза — а кроме того, он временами полностью разворачивался, загляды­вая куда-то внутрь головы, так что снаружи были видны лишь белки. Незнакомец подошел к Дамблдору и протянул ему руку, так же, как и лицо, исполосованную шрамами. Ди­ректор пожал ее, негромко сказав при этом несколько слов. Похоже, он что-то спросил у вошедшего — тот неулыбчиво покачал голо­вой и тоже вполголоса что-то ответил. Дамблдор кивнул и жестом пригласил его на свободное место по правую руку от себя. Незнакомец сел, отбросив с лица длинные сивые пат­лы, и пододвинул к себе тарелку с сосисками; поднял к тому, что осталось от его носа, и понюхал, после чего до­стал из кармана маленький нож, подцепил сосиску за конец и начал есть. Его нормальный глаз был устремлен на еду, но голубой без устали крутился в глазнице, ози­рая зал и студентов. — Позвольте представить вам нашего нового препода­вателя защиты от темных искусств, — жизнерадостно объя­вил Дамблдор в наступившей тишине. — Профессор Грюм. По обычаю, новых преподавателей приветствовали аплодисментами, но в этот раз никто из профессоров или студентов не захлопал, если не считать самого Дамблдора и Хагрида. Их удары ладонью о ладонь уныло про­звучали при всеобщем молчании и скоро затихли. Всех остальных, видимо, настолько поразило необычайное появление Грюма, что они могли только смотреть на него. — Грюм? — шепнул Гарри Рону. — Грозный Глаз Грюм? Тот самый, которому твой отец отправился помогать се­годня утром? —Должно быть, — пробормотал Рон благоговейным тоном. —Что с ним случилось? — прошептала Гермиона. — Что с его лицом? —Не знаю, — ответил Рон, завороженно глядя на Грюма. Потом все посмотрели на Аманду. - Что вы на меня смотрите, я тоже не чего не знаю. Грозный Глаз остался совершенно, равнодушен к та­кому более чем прохладному приему. Не обращая вни­мания на стоящую перед ним кружку тыквенного сока, он снова полез в плащ, вынул плоскую походную флягу и сделал из нее порядочный глоток. Дамблдор вновь прокашлялся. — Как я и говорил, — он улыбнулся множеству сту­денческих лиц, все взоры которых были обращены к Грозному Глазу Грюму — в ближайшие месяцы мы будем иметь честь принимать у себя чрезвычайно волнующее мероприятие, какого еще не было в этом веке. С громад­ным удовольствием сообщаю вам, что в этом году в Хог­вартсе состоится Турнир Трех Волшебников. — Вы ШУТИТЕ! — оторопело произнес Фред Уизли во весь голос, неожиданно разрядив то напряжение, ко­торое охватило зал с самого появления Грозного Глаза. Все засмеялись, и даже Дамблдор понимающе хмык­нул. — Я вовсе не шучу, мистер Уизли, — сказал он. — Хотя, если уж вы заговорили на эту тему, я этим летом слышал анекдот... словом, заходят однажды в бар тролль, ведьма и лепрекон... Профессор МакГонагалл многозначительно кашля­нула. — Э-э-э... но, возможно, сейчас не время... н-да... — Дам­блдор почесал кустистую бровь. — Так о чем бишь я? Ах да, Турнир Трех Волшебников. Я тоже, думаю, некоторые из вас не имеют представления о том, что это за Турнир, а те, кто знают, надеюсь, простят меня за разъяснения, и пока могут занять свое внимание чем-нибудь другим. Итак, Турнир Трех Волшебников был основан при­мерно семьсот лет назад как товарищеское соревнова­ние между тремя крупнейшими европейскими школами волшебства — Хогвартсом, Шармбатоном и Дурмстрангом. Каждую школу представлял выбранный чемпион, и эти три чемпиона состязались в трех магических зада­ниях. Школы постановили проводить Турнир каждые пять лет, и было общепризнано, что это наилучший путь налаживания дружеских связей между колдовской моло­дежью разных национальностей — и так шло до тех пор, пока число жертв на этих соревнованиях не возросло настолько, что Турнир пришлось прекратить. — Жертв? — тихо переспросила Гермиона, встревоженно осматриваясь, но большинство студентов в зале и не думали разделить ее беспокойство, многие шепотом переговаривались. — За минувшие века было предпринято несколько попыток возродить Турнир, — продолжал Дамблдор, — но ни одну из них нельзя назвать удачной. Тем не менее, наши Департаменты магического сотрудничества и ма­гических игр и спорта пришли к выводу, что пришло вре­мя попробовать еще раз. Все лето мы упорно трудились над тем, чтобы в этот раз обеспечить условия, при кото­рых ни один из чемпионов не подвергся бы смертель­ной опасности. Главы Шармбатона и Дурмстранга прибудут с оконча­тельными списками претендентов в октябре, и выборы чемпионов будут проходить на День Всех Святых. Бес­пристрастный судья решит, кто из студентов наиболее достоин соревноваться за Кубок Трех Волшебников, честь своей школы и персональный приз в тысячу галле­онов. —Я хочу в этом участвовать! — прошипел на весь стол Фред Уизли — его лицо разгорелось энтузиазмом от пер­спективы такой славы и богатства. Он оказался далеко не единственным, кто, судя по всему, представил себя в роли хогвартского чемпиона. За столом каждого факультета Аманда видела людей, с не меньшим восхищением уставив­шихся на Дамблдора или что-то с жаром шепчущих со­седям. Но тут директор заговорил вновь, и зал опять умолк. —Я знаю, что каждый из вас горит желанием завое­вать для Хогвартса Кубок Трех Волшебников, однако Гла­вы участвующих школ совместно с Министерством ма­гии договорились о возрастном ограничении для пре­тендентов этого года. Лишь студенты в возрасте — я под­черкиваю это — семнадцати лет и старше получат раз­решение выдвинуть свои кадидатуры на обсуждение. Это, — Дамблдор слегка повысил голос, поскольку после таких слов поднялся возмущенный ропот — близнецы Уизли, например, сразу рассвирепели, — признано не­обходимой мерой, поскольку задания Турнира по-прежнему остаются трудными и опасными, какие бы предо­сторожности мы ни предпринимали, и весьма малове­роятно, чтобы студенты младше шестого и седьмого курсов сумели справиться с ними. Я лично прослежу за тем, чтобы никто из студентов моложе положенного возрас­та при помощи какого-нибудь трюка не подсунул наше­му независимому судье свою кандидатуру для выборов чемпиона. — Его лучистые голубые глаза вспыхнули, скользнув по непокорным физиономиям Фреда и Джор­джа. — Поэтому настоятельно прошу— не тратьте понап­расну время на выдвижение самих себя, если вам еще нет семнадцати. Делегации из Шармбатона и Дурмстранга появят­ся здесь в октябре и пробудут с нами большую часть этого года. Не сомневаюсь, что вы будете исключитель­но любезны с нашими зарубежными гостями все то время, что они проведут у нас, и что от души поддержите хогвартского чемпиона, когда он или она будет выбран. А теперь — уже поздно, и я понимаю, насколь­ко для вас всех важно явиться на завтрашние уроки бодрыми и отдохнувшими. Пора спать! Не теряйте вре­мени! Дамблдор сел на место и заговорил с Грозным Глазом. С громким шумом и стуком ученики поднялись на ноги и толпой хлынули к дверям в холл. —Они не могут так поступить! — заявил Джордж Уиз­ли, который вместе с Фрэдом, не присоединился к людскому потоку в две­рях, а остался стоять, с гневом глядя на Дамблдора. — Семнадцать нам исполняется в апреле, почему же нас лишают шанса? —Они не помешают мне участвовать, — упрямо ска­зал Фред, тоже хмуро поглядывая на преподавательский стол. — Чемпионам позволено такое, о чем остальные и мечтать не смеют. И тысяча галлеонов награды! - А я считаю это к лучшему – Аманда взяла Фрэда и Джорджа, под руки и повела в сторону гостиной – Вы ведь слышали про большое количество жертв. И то, что Дамблдор сказал, что с заданиями не справятся ученики младше семнадцати. —Ну да, — произнес Рон с мечтательным видом. — Тысяча галлеонов... - Эй, мечтатели пойдемте, если не хотите остаться тут один на один с Филчем. – сказала Аманда. Гарри, Рон, Гермиона, Фред и Джордж направились в холл, и близнецы занялись обсуждением тех мер, кото­рые может употребить Дамблдор, чтобы не допустить к Турниру тех, кому меньше семнадцати. —А кто этот беспристрастный судья, что будет ре­шать, кому быть чемпионом? — спросил Гарри. —Понятия не имею, — ответил Фред. — Но его-то нам и предстоит провести. Я полагаю, Джордж, тут сработает пара капель Старящего зелья... —Но Дамблдор знает, что вы не проходите по возра­сту, — возразил Рон. —Это-то да, но ведь не он решает, кто станет чемпи­оном, правильно? — весьма проницательно отметил Фред. — Сдается мне, что как только этот судья узнает, кто хочет участвовать, он выберет лучшего из каждой школы и внимания не обратит, сколько тому лет. А Дамб­лдор пытается помешать нам подать заявки. - А вдруг судья будет не человеком? – предположила Аманда – А например каким-нибудь магическим предметом? - Что за ерунда – возмутился Джордж – как тогда он будет выбирать? - Ну, на то он и магический. Но это всего лишь догадки —Там люди гибли, учтите! — с беспокойством напом­нила Гермиона, когда они прошли через дверь, скрытую гобеленом и начали подниматься подругой, более узкой лестнице. — Да, да, — беззаботно согласился Фред, — но это ког­да было... Да хоть бы и так — что за удовольствие без эле­мента риска? Эй, Рон, а что, если мы и впрямь отыщем способ, как обойти Дамблдора? Мы участвуем, представ­ляешь? —А ты как думаешь? — спросил Рон у Гарри. — Было бы круто принять участие, верно? Но боюсь, они могут захотеть кого-нибудь постарше... не знаю, если бы мы учились получше... —Вот я точно не участвую, — раздался позади Фреда и Джорджа унылый голос Невилла. — Наверное, моя ба­бушка хотела бы, чтобы я попытался — она беспрерыв­но толкует о том, как я должен поддерживать фамильную честь, и мне просто придется... ой!.. Нога Невилла провалилась прямо сквозь ступеньку на середине лестницы — в Хогвартсе было полным-полно лестниц с подобными фокусами, у старшекурсников уже выработалась привычка перепрыгивать такие сюрпри­зы, но плохая память Невилла была знаменита на всю школу. Гарри с Роном подхватили его под руки и выта­щили, в то время как рыцарские доспехи на верхней пло­щадке заскрипели и залязгали, заливаясь хриплым сме­хом. — Закройся, ты, — буркнул Рон, захлопнув им забра­ло, когда они проходили мимо. Друзья дошли до входа в гриффиндорскую башню, загороженного большим портретом Полной Дамы в ро­зовом шелковом платье. —Пароль? — потребовала она, как только они при­близились. —Чепуха, — отозвался Джордж. — Мне староста вни­зу сказал Портрет развернулся, открыв проем в стене, в кото­рый и пробралась вся компания. Круглая общая гости­ная была согрета огнем, потрескивающим в камине, кру­гом стояли мягкие кресла и столы. Гермиона бросила на весело пляшущее пламя мрачный взгляд, и Аманда отчет­ливо услышала, как она пробормотала «рабский труд», прежде чем пожелать им спокойной ночи, после чего удалилась в спальню девочек. - Это будет тяжелый год – Вздохнула Аманда, пожелала всем спокойной ночи и поднялась за Гермионой. - Это же не справедливо – Гермиона ходила по комнате туда-сюда, их соседка Парвати Патил просто следила за ней глазами, не чего не говоря. – Они работают днями и ночами, а им ни копейки не платят. - Герми, успокойся, все эльфы довольны своей жизнью. - Они просто не знают другой жизни, они привыкли к тому, что к ним обращаются как с рабами вот они и радуются. Вот посмотри на Добби. Гарри говорит, он очень радуется тому, что сбежал от Малфоев. - Ну любой был бы рад сбежать от Малфоев – про себя сказала Аманда – слушай Герми, они считают почетно быть домовым эльфом у хороших семей. Вот у Блэков тоже есть домашний эльф, и он очень рад служить нашей семье, не смотря на то, что моя семья не очень уж и адекватная. У Гермионы округлились глаза, и она посмотрела на Аманду, в ту секунду она поняла, что она сказала лишнего. - У тебя тоже есть эльф? - Ну не у меня… Он находится в поместье Блэков. – сказала Аманда, не зная как выкрутится - Он что там один сейчас? - Не знаю, после смерти бабушки я там не была. – лицо Гермионы пробрал ужас. – Слушай с ним все в порядке, он живет один в большом доме, не в чем, не нуждается. - Нуждается! В свободе! Он не может уйти от туда без разрешения хозяев. - Зачем ему уходить, его некто там не трогает, живет себе там припеваючи, не многие волшебники так живут. Ладно, Гермиона я спать, я очень устала. Аманда уже не знала, что сказать в свою защиту и поэтому решила лечь спать, завтра Гермиона отойдет и она спокойно ей все объяснит. На следующее утро буря утихла, хотя потолок в Боль­шом зале оставался пасмурным; тяжелые, свинцово-серые тучи клубились над головами, когда Гарри, Рон и Гер­миона изучали за завтраком новое расписание. Рядом Фред, Джордж и Ли Джордан решали, как волшебным образом повзрослеть и проникнуть на Турнир Трех Вол­шебников. —Сегодня как будто неплохо... все утро на ули­це. — Палец Рона скользил по колонке уроков на по­недельник. — Травология с пуффендуйцами... и уход за магическими существами... а, черт, это у нас со слизеринцами. —А днем сдвоенное предсказание, — тяжко вздохнул Гарри, посмотрев в конец списка —А ты не можешь отказаться от нее, как я? — бодро спросила Гермиона, намазывая тост маслом. — Ты бы выбрал что-нибудь более разумное, типа нумерологии. —Я смотрю, ты снова ешь, — заметил Рон, глядя, как Гермиона щедро добавляет джема к намазанному маслом тосту. —Я нашла лучший способ отстаивать права эльфов, — с вызовом ответила Гермиона. —Ну да... и к тому же проголодалась, — усмехнулся Рон. Над ними послышался шорох многочисленных кры­льев, и в открытые окна с утренней почтой влетело не меньше сотни сов. Гарри машинально поднял голову, но ни одного белого пера не промелькнуло в лавине серого и коричневого. Совы кружили над столами, высматри­вая адресатов писем и посылок. Большая рыже-коричне­вая сова слетела к Невиллу Долгопупсу и положила ему на колени пакет — Невилл вечно что-то забывал. - Кудряшка – окликнул Аманду, Фрэд – помоги нам с зельем, пожааааалуйста. - Нет, я не буду помогать вам. - Почему? – расстроено спросил Джордж. - Потому что если вы будете учувствовать в турнире то велика вероятность того, что вы недоживете до конца. - Это бред, Дамблдор же сказал что все обезопасили. – пытался переубедить ее Фрэд. - Да обезопасили, для школьников старше семнадцати лет – сказала Аманда, делая акцент, на последние слова. Фрэд еще пару минут пытался переубедить Аманду. - Я сказала, нет, значит, нет – Она встала и ушла из Большого Зала, направлялась на уроки. Дорога была рас­кисшей от дождя, зайдя в оранжерею, их встретила профессор Стебель, проде­монстрировав классу самые уродливые растения. На самом деле они выг­лядели скорее даже не как растения, а как гигантские чер­ные слизни, вертикально торчащие из почвы. Каждый слегка извивался и был усеян множеством блестящих при­пухлостей, наполненных какой-то жидкостью. —Бубонтюберы, — жизнерадостно сказала профес­сор Стебль. — Их нужно выжимать — будете собирать гной. —Собирать что? — с отвращением переспросил Си­мус Финниган. — Гной, Финниган, гной, — повторила профессор Стебль. — И учтите, он чрезвычайно ценен, так что по­старайтесь не пролить ни капли. Собирать будете вот в эти бутылочки. И наденьте перчатки из драконьей шку­ры — неразбавленный гной бубонтюбера способен при­чинить коже разные неприятности. Выдавливание бубонтюберов оказалось делом не­приятным, но, как ни странно, приносящим удовлетво­рение. Когда очередной пупырышек лопался, наружу выбрызгивалось немалое количество густой желтовато-зеленой жидкости с сильным запахом бензина. Они ак­куратно собирали ее в указанные профессором Стебель склянки, так что к концу занятия набралось несколько пинт. —Мадам Помфри будет счастлива, — заметила про­фессор Стебель, затыкая пробкой последнюю бутылку. — Гной бубонтюбера — великолепное средство от самых тяжелых форм угреватости, так что студентам не надо будет прибегать ко всяким отчаянным способам, чтобы избавиться от угрей. Удар колокола в замке, прокатившийся над сыры­ми полями, возвестил окончание урока, и класс разде­лился — пуффендуйцы отправились в замок, на транс­фигурацию, а гриффиндорцы пошли в противополож­ном направлении — вниз по склону луга к маленькой бревенчатой хижине Хагрида на опушке Запретного леса. Хагрид стоял возле своей избушки, держа за ошейник громадного черного волкодава Клыка. Перед ними на земле стояли несколько корзин, и Клык поскуливал и тянул ошейник, сгорая от желания поближе познако­миться с содержимым. Когда все подошли ближе, до их ушей донесся странный рокочущий шум, перемежаю­щийся негромкими взрывами. — Привет! — сказал Хагрид, улыбаясь Аманде, Гарри, Рону и Гермионе. — Постоим, ну, то есть... ждем слизеринцев — им-то точно... ну, не захотят пропустить такое — соплохвосты! Хагрид в ответ лишь указал на корзины. — Ф-е-е! — взвизгнула Лаванда Браун, отпрыгивая назад. - Как же рада тому, что уроки по уходу за магическими существами проходят на улице – сказала Аманда, закрывая нос. Соплохвосты походили на уродли­вых, лишенных панциря омаров, омерзительно-блед­ных и скользких на вид, ноги их торчали из самых странных мест, а где голова, вообще было невозмож­но разобрать. В корзинах их было примерно по сотне, каждый дюймов шести в длину. Они ползали друг по другу и слепо стукались о стенки корзин; от них изряд­но разило тухлой рыбой. Время от времени из конца тела какого-нибудь соплохвоста вылетали искры, и с негромким «пафф!» его бросало вперед на несколько дюймов. — Они... ну, это... только что вылупились, — с гордос­тью сказал Хагрид. — Так что вы, того, словом, сможете вырастить их сами! Можем даже этот... проект насчет это­го составить... — А с какой стати мы должны хотеть выращивать их? — раздался холодный голос. Это подошли слизеринцы, и говорил, естественно, Драко Малфой, а Крэбб и Гойл тут же понимающе заго­готали при этих словах. Хагрид был озадачен подобным вопросом. — Я имею в виду, что они делают? — уточнил Мал­фой. — Зачем они нужны? Хагрид даже приоткрыл рот, напряженно размышляя, и после затянувшейся паузы с нарочитой небрежностью произнес: —Это... э-э-э... потом... на следующем уроке, Малфой. Сегодня вам их... ну., надо просто накормить. Ну, мы... нам... попробовать несколько других... словом, разных вещей... Я никогда их раньше... ну, дела не имел, и не уве­рен, как их... что у них пойдет... так что приготовил мура­вьиные яйца, и... эту… лягушачью печень... ну, и кусок ужа... просто их... дайте им всего понемногу. —Так, сначала гной, теперь вот это, — проворчал Си­мус. Лишь глубокая симпатия к Хагриду могла заставить Аманду, Гарри, Рона и Гермиону набрать в горсти хлюпающую лягушачью печень и опустить в корзины, пытаясь соблаз­нить ею соплохвостов. Вдобавок Аманда была не в силах отогнать подозрения, что вся эта затея совершенно бес­смысленна, поскольку у соплохвостов, очевидно, не было ртов. — Ух ты! — закричал Дин Томас минут через де­сять. — Он меня шибанул! Хагрид с беспокойством поспешил к нему. —Он с того конца взрывается! — сердито сообщил Дин, показывая Хагриду ожог на руке. —А, да... это такое случается, когда они... ну, взлетают, — кивнул Хагрид. —Ой! — снова вскрикнула Лаванда Браун. — Ой, Хаг­рид, а что это за острая штука на нем? —Ага, у некоторых... ну, из них... короче, есть жало, — с воодушевлением пояснил Хагрид (Лаванда поспешно выдернула руку из корзины). Думаю, это... в общем, сам­цы. У самок что-то на манер этих... присосок на животе... они вроде того... могут пить кровь. —А, ну вот теперь-то я понял, зачем мы их выхажива­ем, — желчно заметил Малфой. — Кому не хочется иметь домашнюю зверюшку, которая может обжигать, жалить и кусаться одновременно? —Даже если они и не очень-то симпатичны, это вов­се не значит, что они бесполезны, — сердито возразила Гермиона. — Драконья кровь обладает удивительной ма­гической силой, но ты ведь не станешь держать дракона у себя дома? —Что ж, по крайней мере, соплохвосты малень­кие, — сказал Рон, когда они часом позже брели вверх по лугу обратно в замок на обед. —Это сейчас, — хмуро отозвалась Гермиона. — Но как только Хагрид выяснит, что они едят, не сомневайся — быть им шести футов в длину. —Ну, какое это имеет значение, если они, скажем, вырабатывают лекарство от морской болезни или что-то в этом роде? — хитро усмехнулся Рон. —Ты отлично понимаешь, что я сказала это только затем, чтобы Малфой заткнулся, — отмахнулась Гермио­на. — Но в сущности-то он прав. – сказала Аманда - Лучше всего было бы передавить большинство из них, прежде чем они начнут бросаться на нас. Усевшись за гриффиндорский стол, они отдали должное бараньим отбивным и картошке. Гермиона ела с такой скоростью, что Гарри и Рон уставились на нее. —Э-э-э... это что, новый способ отстаивать права эль­фов? — поинтересовался Рон. — Следующий ход — дове­сти себя до рвоты? —Нет, — ответила Гермиона со всем достоинством, какое только позволял набитый рот. — Я просто еще хочу успеть в библиотеку. —Что? — Рон не поверил своим ушам. — Гермиона! Это же первый день учебы! Нам даже еще не задали до­машнего задания! Гермиона в ответ лишь пожала плечами и продолжа­ла уминать еду так, словно три дня не ела, после чего вскочила и со словами «Увидимся за ужином!» умчалась прочь. Когда колокол прозвонил к началу послеполуден­ных занятий, Аманда и Гарри с Роном направились в Северную башню, где тесные каменные ступени вели на самый верх, а там по серебряной лесенке надо было пролезть через круглый люк в потолке, и тогда только можно было попасть в комнату, где обитала профессор Трелони. Знакомый сладкий аромат, струящийся от огня в ка­мине, достиг их ноздрей, едва они влезли наверх по стре­мянке. Как и всегда, окна были зашторены; круглый ка­бинет был погружен в тусклый красноватый сумрак, со­здаваемый множеством ламп, завешанных какими-то шарфами и шалями. Аманда, Гарри и Рон пробрались через оби­тые ситцем стулья и пуфы, загромождавшие комнату, и сели за один маленький круглый стол. — Добрый день, — томный голос профессора Трелони раздался прямо за ее спи­ной. Профессор Трелони устремила на Гарри тот трагичес­кий взгляд, который неизменно у нее появлялся, сто­ило ей завидеть его. — Вы сегодня раньше других, мой дорогой, — пе­чальным тоном обратилась она к нему. — В последнее время своим Внутренним Оком я вижу ваше храброе лицо покрытым тучами тревоги. И, к сожалению, дол­жна сказать, что ваше беспокойство небезоснователь­но. Вижу для вас грядут трудные времена, увы... очень трудные... Боюсь, то, что страшит вас, и в самом деле произойдет... и, возможно, гораздо раньше, чем вы ду­маете... — Дорогие мои, для нас настало время обратиться к звездам, — заговорила она. — Движение планет и таин­ственные предзнаменования они открывают лишь тем, кто сумел вникнуть в фигуры небесного танца. Челове­ческая судьба может быть прочитана в их пересекающих­ся лучах... Урок как всегда проходил очень нудно, тут Аманда заметила, что Гарри уже почти заснул, и как раз к нему сейчас обращается профессор. — Гарри! — позвала его Аманда. -Что? Он огляделся — на него смотрел весь класс. Гарри сел попрямее, — оказывается, он почти задремал, разморен­ный теплом и погруженный в свои мысли. —Я только что говорила, мой дорогой, что вы, без сомнения, рождены под пагубным влиянием Сатурна, — произнесла профессор Трелони не без некоторой оби­ды в голосе, поскольку было очевидно, что он пропустил ее слова. —Рожден под чем, прошу прощения? — переспросил Гарри. —Сатурн, дорогой, планета Сатурн! — повторила про­фессор Трелони, явно задетая тем, что Гарри не был по­трясен этим известием. — Я рассказывала, что Сатурн, несомненно, был в пике активности в момент вашего рождения... темные волосы... хрупкое сложение... траги­ческие потери в самом начале жизненного пути... Думаю, что не ошибусь, если скажу, что вы родились в середине зимы? — Нет, — ответил Гарри. — Я родился в июле. Рон и Аманда поспешили скрыть свой смех за приступом кашля. Полтора часа спустя каждый получил запутанную круговую карту неба и пытался расписать на ней поло­жения планет на день своего рождения. Это была скуч­нейшая работа, требовавшая постоянно сверяться с таб­лицами времени и рассчитывать углы. —У меня тут получается два Нептуна, — сказал Гарри через некоторое время, мрачно глядя на свой лист пер­гамента. — Такого не может быть, верно? —А-а-а-а-ах, — прошелестел Рон, изображая таин­ственный шепот профессора Трелони. — Когда в небе появляются два Нептуна, мой милый, это верный знак, что рождается маленькая зануда в очках.... - Ой, дорогой, это не хороший знак, это значит, что твой конец близок, твоя жизненная полоса оборвалась еще в том году от кофейной собаки – Аманда пыталась пародировать профессора Трелони. Симус и Дин, корпевшие рядом, громко захихикали, но все же не смогли заглушить взволнованный возглас Лаванды Браун: —Ой, профессор, посмотрите! Мне кажется, у меня получилась неаспектированная планета! Ой, что бы это могло быть, профессор? —Это Уран, моя дорогая, — сказала профессор Тре­лони, всматриваясь в карту. —А могу я тоже взглянуть на Уран, Лаванда? — ехид­но проворковал Рон. К несчастью, профессор Трелони услышала его и, воз­можно, именно по этой причине в конце занятия задала им непомерное домашнее задание. —Подробный анализ траекторий планет, влияющих на вас в наступающем месяце со ссылкой на ваш соб­ственный гороскоп, — грозно приказала она тоном, больше похожим на речь профессора МакГонагалл, чем на ее привычное эфирное щебетание. — Все должно быть готово к следующему понедельнику, и никаких отгово­рок! —Чертова старуха, несчастная летучая мышь! — со злостью говорил Рон, когда они вместе с другими студен­тами спускались в Большой зал на ужин. — Это же зай­мет все выходные, это же... — Что, много задали на дом? — оживленно поинтересовалась Гермиона, догоняя их. — А профессор Вектор нам вообще ничего не задала! — Что ж, очень мило с ее стороны, — проворчал Рон угрюмо. Они вошли в холл, где народ толпился у дверей в Боль­шой зал. Друзья отошли в сторонку, и тут позади них раз­дался громкий голос: — Уизли! Эй, Уизли! Гарри, Рон и Гермиона оглянулись и увидели Малфоя, Крэбба и Гойла, чем-то страшно довольных. — Что еще? — резко спросил Рон. — Твой отец попал в газету, Уизли! — объявил Малфой, размахивая номером «Ежедневного Пророка» и ста­раясь, чтобы его услышало как можно больше народу. — Вот только послушай это: «ДАЛЬНЕЙШИЕ ПРОМАХИ МИНИСТЕРСТВА МАГИИ. Создается впечатление, что неприятности Министерства магии никак не закончат­ся, пишет специальный корреспондент Рита Скитер. Недавно критике подверглась бездарная организация массовых мероприятий на Чемпионате мира по квиддичу и упорная неспособность объяснить исчезновение одной из колдуний, сотрудницы спортивного отдела. И вот вчера Министерство оказалось втянуто в новый скандал — на сей раз благодаря выходкам Арнольда Уизли из Комиссии по борьбе с незаконным использо­ванием изобретений маглов». Тут Малфой поднял глаза: — Прикинь, они даже его имя правильно написать не могли, как будто он полное ничтожество, а, Уизли? Теперь слушали уже все, кто был в холле. Малфой эффектным жестом расправил газету и стал читать дальше: — «Арнольд Уизли, два года назад оштрафованный за незаконное владение летающим автомобилем, вче­ра ввязался в драку с магловскими блюстителями за­кона (т.н. «полицейскими») из-за нескольких, весьма агрессивно настроенных мусорных баков. М-р Уиз­ли, судя по всему, примчался на выручку Грозному Глазу Грюму престарелому экс-мракоборцу, уволив­шемуся из Министерства, когда он окончательно пе­рестал видеть разницу между рукопожатием и напа­дением убийцы. Поэтому нет ничего удивительного в том, что, явившись к м-ру Грюму в его строго охра­няемый дом, м-р Уизли обнаружил, что м-р Грюм в который раз поднял ложную тревогу. В ходе дальней­ших событий м-ру Уизли пришлось несколько раз прибегнуть к преобразованию памяти, прежде чем ему удалось скрыться от полицейских. При этом м-р Уизли отказался отвечать на вопросы «Ежедневного Пророка» о том, зачем ему потребовалось вовлекать Министерство в эту недостойную и чреватую сканда­лом историю». Тут и картинка есть, Уизли! — ликовал Малфой, развернув и подняв перед собой газету. — Фо­тография твоих родителей перед домом — если это можно назвать домом. Твоей мамаше не помешало бы немного сбросить вес, как считаешь? Рона затрясло от бешенства. Все взгляды были устрем­лены на него. —Иди-ка ты знаешь куда, Малфой? — сказал Гарри. — Пошли, Рон... —Ах да, ты же был у них этим летом, я не ошибаюсь, Поттер? — продолжал веселиться Малфой. — Скажи-ка мне, его матушка на самом деле такая жирная или только на фотографии? —А твоя мамаша, Малфой? — огрызнулся Гарри, вдво­ем с Гермионой оттаскивая Рона за мантию, чтобы тот не набросился на Малфоя. — Такое впечатление, словно она только что унюхала кучу дерьма у себя под носом — скажи-ка, у нее всегда такой вид или это от того, что ты был рядом? Бледное лицо Малфоя порозовело: —Не смей оскорблять мою мать, Поттер! —Тогда заткни свою грязную пасть! — отрезал Гарри и повернулся, чтобы уйти. - Прекратили! Оба! – крикнула Аманда, доставая волшебную палочку. Но Драко это не остановило, и он первый накинулся на Гарри. Аманда только направила волшебную палочку как тут. БАХ! Аманда круто обернулась. По мраморной лестнице, хромая, спускался профессор Грюм. В руке он держал волшебную палочку, направленную на белого хорька, дрожавшего на мощенном плитами полу как раз на том месте, где только что стоял Малфой. В холле наступила гробовая тишина. Никто, кроме Грюма, не смел даже шелохнуться, а тот повернулся к Гар­ри — то есть на Гарри смотрел его нормальный глаз, а тот, другой, уставился куда-то внутрь. —Он тебя задел? — прорычал Грюм. Голос у него был низкий и сиплый. —Нет, — ответил Гарри. — Промазал. —Оставь его! — рявкнул Грюм. —Оставить кого? — растерянно спросил Гарри. —Не ты — он! — Грюм ткнул большим пальцем через плечо, указывая на Крэбба, который попытался, было под­нять белого хорька с пола, но в страхе замер. Похоже, что Грюмов вращающийся глаз и впрямь был магическим и мог видеть сквозь затылок. Грюм захромал по направлению к Крэббу, Гойлу и хорьку, который, испуганно пискнув, что было сил при­пустил ко входу в подземелье. — Не думаю...— пророкотал Грюм, вновь направляя на хорька волшебную палочку. Тот взлетел в воздух футов на десять, потом звучно шлепнулся об пол и снова под­скочил вверх. — Мне не нравятся люди, которые нападают на про­тивника со спины, — рычал Грюм, а скулящего от боли хорька подбрасывало все выше и выше. — Гнусный, трус­ливый, подлый поступок... - Прекратите – крикнула Аманда, по Грюм не обратил на нее внимание. Хорька швыряло в воздухе, его лапы и хвост беспо­мощно болтались. — Никогда-больше-так-не-делай, — говорил Грюм, произнося каждое слово, как только хорек ударялся об пол и опять взмывал вверх. - Прекратите, что вы делаете? –Говорила Аманда еще громче. — Профессор Грюм! — прозвучал возмущенный го­лос. По мраморной лестнице спускалась профессор Мак­Гонагалл с громадной стопкой книг в руках. — Привет, профессор МакГонагалл, — спокойно сказал Грюм, заставляя хорька подскакивать все выше. — Что... что это вы делаете? — спросила профессор МакГонагалл, следуя взглядом за взлетающим все выше хорьком. — Учу, — ответил Грюм. — Учи... Грюм, это что, студент? — вскрикнула профес­сор МакГонагалл, и книги посыпались у нее из рук. К ней подбежала Аманда. - Профессор это Драко. – волнительно сказала та. — Быть не может! — ахнула профессор МакГона­галл, бросаясь вниз по ступеням и доставая волшебную палочку. Через секунду на месте хорька с треском по­явился Драко Малфой — он кучей лежал на полу, его роскошные белые волосы упали на ставшее ярко-крас­ным лицо. Пошатываясь, он поднялся на ноги. Ему с этим помогла Аманда, второстепенно она дала ему хороший подзатыльник и прошептала - Сам виноват — Грюм, мы никогда не используем трансфигурацию как наказание! — сказала профессор МакГонагалл слегка севшим голосом. — Профессор Дамблдор вам наверня­ка об этом говорил! —Да, кажется, он упоминал об этом, — кивнул Грюм, безмятежно почесывая подбородок. — Но я подумал, что хорошая встряска... —Мы оставляем после уроков! Или сообщаем декану факультета, где учится нарушитель! —Пожалуй, я это сделаю, — согласился Грюм, с ост­рой неприязнью покосившись на Малфоя. Драко, чьи белесые глаза все еще были полны слез от боли и унижения, злобно посмотрел на Грюма, пробор­мотав неразборчиво что-то о своем отце. —Да ну? — спокойно заметил Грюм и, хромая, сделал два шага вперед. Тупое клацанье его деревянной ноги ото­звалось по холлу. — Что же, я давно знаю твоего отца, па­рень... скажи ему, что Грюм как следует, присмотрит за его сыном... передай ему это от меня... кстати, это Снейп будет твой декан? —Да, — с негодованием ответил Малфой. —Еще один старый знакомый, — прохрипел Грюм. — Мечтал я побеседовать со стариной Снейпом... Пойдем-ка, ты... — Он ухватил Малфоя за плечо и повлек его ко входу в подвал. Профессор МакГонагалл несколько мгновений обеспокоенно смотрела им вслед, потом взмахнула волшеб­ной палочкой, заставив упавшие книги снова подняться в воздух и вернуться к ней в руки. - Профессор МакГонагалл, вы уверены, что отпускать их одних безопасно? - Мисс Блэк если хотите, можете пойти с ними - Ну, впрочем я думаю не чего супер опасного ему не грозит – Сказала Аманда и побежала к Гарри, Рону и Гермионе. —Ничего мне не говорите, — приказал Рон, когда несколько минут спустя они сели за гриффиндорский стол. Со всех сторон доносились взволнованные разго­воры о том, что сейчас произошло. —Это почему же? — удивилась Гермиона. —Потому что я хочу навеки сохранить это в моей памяти, — ответил Рон, закрыв глаза с блаженным выра­жением на лице. — Только у нас — Драко Малфой, пора­зительный прыгающий хорек... Гарри с Гермионой засмеялись, а Аманде было не до смеха. Гермиона принялась раскладывать по тарелкам говядину, приготовленную в горшочках. - Вообще он конечно этого заслуживает, не спорю, но обращаться так с учениками, как то не правильно, он ведь мог ему что то сломать или еще что похуже. - Аманда ты слишком жалеешь этого хорька. – сказал Гарри. — Ты портишь самый счастливый момент моей жизни! - с гневом воскликнул Рон, сердито от­крывая глаза. - А вот я согласна с Амандой.Он мог по-настоящему зашибить Мал­фоя, — сказала Гермиона. — На самом деле хорошо, что про­фессор МакГонагалл его остановила. —Гермиона! — с гневом воскликнул Рон. Гермиона нетерпеливо фыркнула и вновь на предель­ной скорости стала поглощать еду. —Только не говори мне, что вечером опять собира­ешься в библиотеку! — хмыкнул Гарри, глядя на нее. —Еще как собираюсь, — пробормотала Гермиона с полным ртом. — Масса дел. — Но ты же сказала, что профессор Вектор... — Это не домашнее задание, — ответила она, в пять минут очистила тарелку и была такова. Не успела Гермиона отойти, как на ее место рядом с Амандой, бухнулся Фред Уизли, глаза его горели восхищением: — Грюм! Вот это да! —Супер! — заявил Джордж, усаживаясь напротив Фреда. —Фантастика! — согласился Ли Джордан, лучший друг близнецов, проскользнув на место рядом с Джорд­жем. — У нас был сегодня его урок, — пояснил он ребятам. —Ну и как? — с неподдельным интересом спросил Гарри. Фред, Джордж и Ли обменялись многозначительны­ми взглядами. —Таких уроков еще не бывало, — признал Фред. —Он знает, старик, — добавил Ли. —Знает что? — Рон даже наклонился вперед. — Знает, каково это — быть в самом пекле и делать дело, — с чувством произнес Джордж. —Какое дело? — не понял Гарри. —Сражаться с Темными Искусствами, — сказал Фред. —Он их все повидал, — кивнул Джордж. —Короче, потрясный дед, — заключил Ли. - Да и он очень хорошо умеет калечить учеников. – фыркнула Аманда. - В смысле? – спросил Фрэд. Гарри и Рон рассказали их о инциденте с Малфоем, и все залились смехом. Аманда же собрала вещи и ушла из Большого Зала. - Что это с ней? – настороженно спросил Фрэд. Рон и Гарри просто пожали плечами.