(Не) один из вас

      — Эй, ты уже проснулась? — тёплая ладонь легла к Гермионе на плечо, и Грейнджер с усилием раскрыла глаза.       Свет лампы заставил её заслезиться. Никогда в жизни открыть веки не было настолько сложно. Гермиона сглотнула вязкую слюну и поморщилась.       — Да, просто лежала… — лениво ответила Гермиона и потёрла лицо ладонями, чтобы сон окончательно отступил.       — Пошли быстро позавтракаем, — Джинни подтолкнула Гермиону, и та медленно села на жестокой, но теплой кровати.       Уизли тем временем вытащила из шкафа оранжевый свитер, приложила его к телу и обернулась через плечо к Гермионе.       — Не будет холодно?       — Нет, — отмахнулась Гермиона и всунула ноги жёлтые резиновые в тапочки.       От того, насколько было ярко в комнате иногда кружилась голова. Джинни украсила комнату с самого первого дня пребывания в ней: серые холодные стены комнаты в начале казались неприветливыми, но Уизли преобразила внутри абсолютно все. На стенах весели яркие плакаты квиддичных команд резко контрастируя с монотонностью стен. Рядом с плакатом команды «Бурдалаки» висела пробковая доска — она была плотно усеяна колдографиями из разных моментов их жизни: пятый курс, становление Гарри Аврором, открытие второго филиала «Всевозможных вредилок», повышение Гермионы и последнее из прошедших дней рождений самой Джинни.       В углу, на небольшом столике, стоял горшок с чайным деревцем; его тонкие ветви тянулись к единственному источнику света — лампе. На полу рядом лежал небольшой, пушистый коврик в виде снитча.       Гермиона надела поверх спортивного топа огромный свитшот, который когда-то носил Гарри, и вместе с Джинни вышла из комнаты.       По коридорам бомбоубежища бегали дети, играя в салки. Джинни с улыбкой потрепала одного из мальчиков по голове и после подхватила Гермиону под руку.       — Надеюсь, что будут блинчики, — и прикусила губу. — Я так голодна, что готова съесть слона. А ты на что рассчитываешь? Гермиона мягко улыбнулась.       — Кашу. Хочу кашу.       — Нужно было меньше есть этих ужасных полуфабрикатов, Гермиона, — с материнским укором сказала Уизли. — Ты могла бы ужинать у нас с Гарри.       — И ставить вас этим в неловкое положение, — ответила Грейнджер и покачала головой.       — О, Гермиона, — протянула Уизли и слабо улыбнулась. — Это сейчас мы все в неудобном положении.       — Да, все это уже неважно, — устало ответила Гермиона и расправила спину. Несколько позвонков звонко хрустнули, и Грейнджер с удовольствием выдохнула.       — Жду не дождусь, когда Гарри посетит нас, — заговорчески прошептала Джинни и коварно улыбнулась. Гермиона приподняла брови. — Расскажу вам всем, когда собирёмся.       — Ты умеешь заинтриговать, — с мягкой улыбкой ответила на это Гермиона и пропустила Джинни вперёд в столовую.       В очереди уже стояли Фред и Джордж, которые вдвоем читали одну книгу. Позади была Луна, задумчиво покусывающая перо, которое она держала над дневником. За в очереди были двое детей в возрасте лет девяти, держащиеся около своей матерью с округлым животом.       — Каша, — с облегчением выдохнула Гермиона и поставила два подноса в воздухе, как это делали и другие волшебники. Джинни подтолкнула их бедром вперёд, когда очередь сдвинулась.       Гермиона ещё сонно разглядывалась стены, которые были усыпаны новыми рисунками детей — Луна проводила занятия по рисованию каждый вторник и четверг.       — Доброе утро, — приветливо сказала Лина и взяла тарелку, накладывая манную кашу. — Выспались?       — Гермиона снова просидела до поздна с Раулем в лаборатории.       — И как Рон не ревнует? — хихикнула Лина и поставила тарелки с кашей на поднос. У Гермионы дернулась бровь.       Она поставила пустую кружку на поднос, чтобы позже налить чай, а Джинни схватила с полки сок. Лина положила каждой два тоста с сыром и маленькую упаковку джема.       Грейнджер просто поблагодарила Лину, и они с Джинни пошли в сторону круглых столов.       — Во сколько будем выходить? — спросила Уизли, убрав сыр с тоста, чтобы намазать сверху черничный джем.       — Через час после завтрака, возьмём Дина и Денниса, — кивнула Гермиона, поднося к губам кружку горячего зеленого чая. Сделав глоток, она поморщилась — обожгла нёбо и язык.       Несколько минут они ели молча, но эта тишина не была тяжелой, скорее — умиротворяющей, способной привести все мысли в порядок после пробуждения.       — Сэр, покажите ещё раз! — Гермиона, услышав это, обернулась вместе с Джинни.       Посреди столовой стоял Фред, который трансфигурировал стакан в стеклянную розу и обратно. Это вызывало у детей-магглов неслыханный восторг.       Когда Фред заметил взгляд Гермионы, то он улыбнулся, и Гермиона сделала это в ответ. Через минуту подошёл Джордж и протянул ладонь девочке. Она несколько секунд недоумевала, прежде чем Уизли не сжал ладонь в кулак, минуту её встрясывая.       — Цент или конфета?       — Конфета, — уверенно кивнула девочка и Джордж раскрыл ладонь, в которой лежала запакованная шоколадная лягушка.       — Когда они переехали сюда стало… Теплее, — прошептала Гермиона для Джинни, и та кивнула.       Они позавтракали в спокойном темпе и пока Джинни отправилась за Дином, Гермиона пошла в комнату, где должен был быть Деннис. Несколько минут она перебрасывалась с ним дежурными, дружелюбными фразами, пока он не начал собираться.       Гермиона посмотрела на наручные часы и сказала, что будет ждать у выхода. У неё ещё было время, чтобы переодеться самой.       Март был прохладным, воздух ещё непрогретый, но свежий, пахнущий мокрой землёй и предвкушением тепла. Гермиона любила весну, даже несмотря на непредсказуемую погоду и её легкую мрачность, пока ещё не растаял снег.       — Доброе утро, Гермиона. Я уже готов, — сказал бодро Томас, и положил ей ладонь на плечо, и Грейнджер заметно вздрогнула. Она подняла голову и посмотрела на него. Слишком глубоко задумалась, что не заметила его. — Ждём Джинни и Денниса и трансгрессируем?       — Да, конечно, — спокойно кивнула Гермиона. — Доброе утро, Дин.       — Устал уже от этих скачков напряжения, — пробубнил он и сунул руки в карманы темной парки.       — Ещё немного и ты сможешь пользоваться своим плейстейшен, — на выдохе ответила Гермиона и позволила себе мягкую улыбку.       Через несколько минут подошла Джинни, за ней шёл Деннис, рассматривая свою палочку со всех сторон. Гермиона кивнула ему в знак приветствия и надела на плечо бисерную сумочку.       Вчетвером они поднялись на поверхность, и Джинни сделала глубокий вдох. Морозный воздух приятно обжёг легкие, и Уизли довольно прикрыла глаза.       — Мы аппарируем в левое крыло, вы в правое, — Гермиона развернула карту, которая застыла в воздухе. — Как только находите генератор — возвращайтесь, никто никого не ждите. В случае опасности — отправляйте патронус и уходите.       Грейнджер посмотрела на Дина и Денниса, они синхронно кивнули и Гермиона свернула карту.       — Берегите себя, не шумите, — на выдохе сказала Грейнджер и покачала головой, в заключении сказав: — И не геройствуйте.       — Оставим это для Гарри, — бодро усмехнулся Деннис и Джинни пихнула его локтём в рёбро, он рефлектороно приложил туда ладонь и нахмурился.       — Можем аппарировать, — сказала Гермиона, когда посмотрела на наручные часы.       — Удачи, — ответила Джинни и уверенно кивнула. — Надеюсь, что генератор найдём мы, — и подмигнула, кокетливо улыбнувшись.       Гермиона на это слабо приподняла уголки губ и кивнула. Джинни всегда нравился дух соперничества.       — И тебе, Джинни.       Через мгновение Уизли подхватила Денниса под локоть и аппаририровала. На месте, где они стояли до этого образовался ветряной поток, и несколько снежинок поднялись в вверх, закружившись.       Гермиона тяжело выдохнула, и мелкий клубок пара растворился в воздухе. Она подала ладонь Дину, и тот, не раздумывая, протянул свою.       От аппарации свело в районе пупка.        В здании парламента царил адский полумрак, прорезающийся резкими клочками света из-за мерцающих ламп.       Кто-то был тут не так давно: электрогенератор работал, был заправлен топливом, раз свет работал, пускай и с частыми перебоями.       Запах разлагающейся плоти смешивался с запахом гари и озона, создавая ужасный коктейль из отвращения и страха. На корне языка Гермиона буквально чувствовала вкус, похожий на этот запах. А само здание парламента напоминало место бойни. Резные колонны были покрыты следами крови, где-то лежали разлагающиеся трупы бегунов. В воздухе висела тяжёлая, сгущающаяся тишина, нарушаемая лишь отдалёнными, хриплыми стонами и ритмичными щелчками.       Гермиона создала заклинание головного пузыря для себя, а после для Дина. Она молча указала Томасу в сторону лестницы, ведущей в подвал. Он сухо кивнул, вытаскивая из брюк волшебную палочку.       Она шла впереди, вытянув древко вперёд, на кончике которого сиял «Люмос». Коридоры были усыпаны разбитым стеклом и разлагающимися телами.       Грейнджер передвигалась неслышно до тех пор, пока её слуха не коснулся яростный стон в нескольких десятках шагов от них.       Из темноты быстрыми неестественными шагами вышел мужчина. Он был покрыт кровью, одежда в некоторых местах была порвана и оголяла торс, из плеча торчал нож, но кровь на месте раны была уже запёкшейся.       Мужчина замычал, раскрыв рот, из которого тонкими ниточками потянулся мицелий. Ему не потребовалось и нескольких секунд на размышление, чтобы броситься вперёд, прямо к Гермионе.       Она не рефлкекторно вскинула палочку выше. Пронёсся ярко-зеленый луч заклинания, и тело мгновенное рухнуло вниз, буквально в четырех шагах от Гермионы.       — Ты быстро, — прошептал Дин, когда Грейнджер обернулась к нему. Гермиона кивнула.       — Пошли дальше, — ответила она и расправила плечи.

***

      — Мерлин, и тут нет, — протяжно простонал Деннис, наотмашь пиная ящик ногой.       — Ну должен же быть план хоть где-то, — ответила Уизли, выворачивая очередной ящик с документами. Она быстро провела по бумагам палочкой, и та издала короткую вибрацию. Джинни открыла ещё один ящик.       Деннис скривился. Он подошёл к большому шкафу, на дверцах которого была швабра. Парень убрал палочку в куртку и схватился за основание швабры, чтобы вытащить её.       Он откинул предмет в сторону и открыл шкаф. Джинни обернулась к нему.       Сначала среагировал нос, а потом только глаза. Ужасный запах заставил Денниса скривиться в попытке удержать рвоту. В шкафу сидел мужчина. Его тело было покрыто крупными наростами грибка и напоминало больше не человека, а монумент.       Деннис тяжело выдохнул.       — Ну и вонь, — грубо бросил он, и Уизли подошла ближе.       Тело зашевелилось. Мужчина, с ног до головы покрытый кордицепсом, резко дернул головой влево, словно хищник, учуявший добычу, и молниеносно бросился на вперёд.       Она не успела даже понять, что произошло, когда что-то тяжелое и холодное ударило её, повалив на пол. Руки Джинни рефлекторно вытянулись вперед, чтобы удержать его на расстоянии, но Уизли не хватило на это сил.       Джинни больно упала на спину и закричала. Мужчина навалился всем своим весом и его пальцы, похожие на когти, вцепились в плечи Уизли. Из горла мужчины вырывались жуткие, урчащие и щелкающие звуки — будто кто-то ломал ветви прямо у неё над ухом. Зубы, обломанные и желтые, клацали в воздухе в опасной близости от её лица.       Щелкун дернулся, его голова резким движением ушла вниз, и Джинни пришлось подставить предплечье под его шею, чтобы он не вцепился зубами ей в шею.       Кордицепс покрывал его тело и голову, и через эти уродливые наросты просвечивали мертвые, бесчеловечные глаза, затянутые мутной пленкой.       — Деннис! — сипло выкрикнула Джинни, едва сдерживая щелкуна, который извивался, как разъярённый зверь. — Убей его!       Её собственный голос казался ей чужим, слабым и надломленным. Джинни чувствовала, как дыхание из её лёгких выходит всё труднее — вес щелкуна душил.       — Деннис! — вновь крикнула она, почти хрипя, глядя в сторону. Джинни сжала челюсти и попыталась приложить все оставшиеся силы, чтобы убрать голову щелкуна в сторону, но ничего не вышло.       Он стоял рядом, буквально в двух шагах от Джинни, бездействуя. Деннис приоткрыл рот, медленно сжал и разжал ладони, чтобы вернуть кровь к походившим конечностям, но ничего не сделал.       Перед его глазами замелькали вспышки, напоминающие о финальной битве против Волан-де-морта.       Столько крови, боли и пота он не видел никогда, и не хотел бы видеть, но жизнь считала по другому, тасуя карты.       Крови, боли и пота стало в три раза больше после распространения кордицепсной церебральной инфекции.       Джинни снова пронзительно закричала, и Деннис распахнул глаза.       Мужчина впился зубами в её ключицу.       Боль пронзила Уизли молнией.       Он с легкостью оторвал небольшой кусок плоти от её кожи и брызнула кровь. Джинни раскрыла рот в частом дыхании.       Её ладонь судорожно искала палочку на полу, но она натыкалась только на документы и мусор.       — Авада… Адава кедавра, — сбивчиво сказал Деннис и выставил палочку в сторону щелкуна.       Тело пронзило судорога, и мужчина свалился на Джинни, ещё держа в своих зубах её плоть.       Уизли замерла на мгновение, когда её полностью придавило весом тяжелого тела. Ладонь Уизли застыла, прекратив все попытки найти палочку.       Она, кажется, не дышала, пока пульсирующая боль снова не пронзила тело.       — Джин?.. — Деннис схватил щелкуна за плечо и отбросил его тело в сторону.       Уизли моментально приложила руку к ключице, и под ладонью было влажно и тепло. Это была её кровь.       — Нужно… — прошептала Джинни, прижимая ладонь к коже до боли. Мысли метались по голове, стучась об черепную коробку, настолько хаотичным и беспорядочным было их движение.       — Нужно вернуть тебя, — продолжил Деннис, выпустив палочку из дрожащих рук.

***

      Они нашли генератор только через час. Около него сидел мертвый мужчина с пистолетом в руках. Его мозги были на стене, на которую он оперся спиной. Дин сморщился. Гермиона повторила за ним. В помещении стоял сладковатый запах разложения.       — Возьми снизу, — недовольно простонала Гермиона, удерживая на весу генератор. Дин ещё несколько минут туполобо смотрел на Грейнджер, прежде чем подхватил генератор с другой стороны.       — Можешь дотянуться до моей ладони? — спросил он, вытягивая пальцы, чтобы создать контакт с кожей Гермионы.       — Кажется, да, — прохрипела она и вытянула ладонь, касаясь кончиками пальцев руки Дина. Он захрипел и через секунду поднял генератор выше, подпирая коленом.       — Перенесёшь нас?       Гермиона ничего не ответила, только представила лес. Высокие, стройные деревья, покрытые снегом, узкая река чуть дальше убежища.       Дин от неожиданности потерял равновесие и выронил генератор. Гермиона не удержала такой вес в своих руках и выругалась, когда он упал в снег. Ей пришлось поднимать его с помощью волшебства.       — Пошли, мы отлично справились. Отправь патронус, что мы вернулись, — кивнула Гермиона и пошла в сторону бомбоубежища.       Томас вызвал патронус. Бледно-голубая длинношерстная такса несколько раз пробежала вокруг Гермионы виляя хвостом. Она аккуратно улыбнулась, и такса мазнула носом по ноге Грейнджер.       — Ну что, неудачники! Ждем вас дома, генератор с нами! — самодовольно сказал Дин и такса звонко пролаяла, убегая.       Гермиона остановилась через несколько шагов.       — Она бежит в бомбоубежище, Дин, — быстро проговорила Гермиона и не размышляя, она побежала вперёд, по рыхлому снегу. — Почему они вернулись и не сообщили об этом?!       Дин сразу побежал за ней.       Паника прокалывала своими мелкими иголками всю поверхность тела Гермионы. Через несколько минут бега легкие заболели от холодного морозного воздуха, но она не остановилась. Дин бежал совсем рядом, а генератор плавно лавировал между высоких деревьев.       Грейнджер быстро спустилась вниз, оставив двери на Томасе. Генератор она наотмашь поставила на посту дежурного.       В коридоре было пусто. Гермиона панически осмотрелась надеясь найти хоть кого-то, чтобы задать вопрос, но нет, было пусто. Только тяжелое дыхание самой Грейнджер. Ноги сами дошли до комнаты Аберфорта. Его там не оказалось.       Сердце панически стучало в висках, а ладони моментально покрылись холодным потом. Она чувствовала, как страх сжимает её грудь, и каждый шаг давался всё тяжелее, словно конечности налились металом.       Гермиона отчаянно бросилась в сторону больничного крыла. Позади её окрикнул Дин, но Грейнджер не остановилась.       Она замерла перед большой дверью больничного крыла, не решаясь прикоснуться к ручке. Сердце ритмично стучало в ушах и оглушало, вытесняя все остальные звуки.       Но дверь открылась сама. От туда вышел Аберфорт и Деннис, который увидев Гермиону, опустил голову.       Грейнджер приоткрыла рот, но Дамблдор начал первее:       — Мне жаль.       — Что? — замерла Гермиона и почувствовала, как от головы резким потоком отхлынула кровь.       — Поттер и Уизли тут. Вам лучше поговорить с ними, — спокойно ответил Аберфорт и приложил ладонь к подбородку, почесывая бороду. — Мне нужно идти.       Гермиона открыла рот прежде, чем смогла придумать ответ. А Дамблдор ушел.       Грейнджер сделала неуверенный шаг вперёд и вошла в помещение с идеально белыми стенами и кусками ткани, выступающими «стенами», делящими помещение на небольшие палаты.       Спиной к ней стоял Гарри, Рональд и Молли с Артуром.       Гермиона тихо прокашлялась, стараясь избавиться от внезапно появившегося кома в горле.       Рональд обернулся первым.       — Она была беременна, Мерлин! — его лицо было мокрым от слёз и красным от злости. Гермиона давно не видела Рона таким уязвлённым.       — Джинни? — сипло спросила Гермиона. — Что с ней?       Ладони Грейнджер судорожно тряслись, а лицо от нервов сводило в безумно сильном спазме.       Молли вдруг крепко обняла своего мужа и зарыдала в голос.       Гермиона сглотнула вязкую слюну и сделала шаг вперёд. Казалось, что мир пошатнулся.       — Что с ней? — повторила Грейнджер, и к ней повернулся Гарри, который хотел что-то сказать, но Рон резко его остановил.       — Её укусили, Гермиона, — всплеснул Уизли руками, и Гермиона буквально физически ощутила этот щелчок, поспособствующий тому, что она резко побледнела и выронила палочку из дрожащей руки.       — Нет… — прошептала она и начала судорожно вертеть головой. Чтобы сделать шаг вперёд пришлось приложить все усилия.       У тревоги были липкие руки, она пачкала Гермиону с ног до головы.       — Ты отправила её на верную смерть, Гермиона! — выкрикнул Рон. Его ноздри быстро раздувались из-за тяжелого и судорожного дыхания.       — Рон! — остановил грубо Гарри и выставил руку, надавив на грудь Уизли.       — Не останавливай меня, Гарри! Ты разве рад этому?       — А как по-твоему Гермиона могла предотвратить все это? — прокричал в ответ Поттер, и Гермиона приоткрыла рот.       По щеке быстро скатилась слеза. Грейнджер даже не заметила этого, потому что была сосреготочена на громких рыданиях миссис Уизли.       — Она была беременна, Гарри! — Рон резко убрал руку Поттера. — Твоим ребёнком! И ты собираешься… Что ты вообще будешь с этим делать?!       Рональд был груб. Несказанно груб. Гермиона всегда знала, каким он был и несомненно она любила его даже в самые трудные моменты своей жизни, но этот день он словно что-то надломил у неё внутри.       — Если все было так, как рассказал Деннис, то Гермиона тут не при чем! — Поттер завел ладонь в свои волосы. Его лицо было полно разочарования и боли. — Она просто распределила пары, Рон.       — Она могла пойти с моей сестрой! Она же младше! — Рон поджал губы, но через секунду его лицо исказила злая гримаса, полная боли. — Ты отправила её с Деннисом, верно, Гермиона?! Он стоял и смотрел, пока щелкун пытался сожрать Джинни!       — Рон! — басом выкрикнул Артур, но было поздно.       Их слова казались далекими, словно под толщей воды. Гермиона запомнила одно:       — Это твоя вина.       Во рту в одно мгновение стало кисло. Эти слова, произнесенные Роном, пронзили её, как острое лезвие. Она знала, что он был в ярости, что его охватывали эмоции, но это не облегчало боль.       Гермиона сделала шаг назад, чувствуя, как мир вокруг начинает расплываться. Взгляд Грейнджер метался по чужим лицам, но никто не мог понять, что она чувствует. Гарри выглядел растерянным, а Артур с Молли пытались успокоить Рона, их слова терялись в гуле её собственных мыслей.       — Я не могла этого предвидеть, — неровно произнесла Гермиона и судорожно выдохнула через рот. — Я просто…       — Просто что? — озлобленно перебил её Рон, его голос был полон гнева и отчаяния. — Просто выполнила свою работу? Ты могла сделать больше! Ты должна была сделать больше! Ты отправила с ней Денниса! Почему не пошла сама, Гермиона? — продолжал наступать Рон, а Гермиона приоткрыла рот, задыхаясь. Его слова ранили, как самые острые мечи, пронзая не только сердце, но и лёгкие. — Ты обязалась присматривать за моей сестрой.       Грейнджер физически чувствовала, как внутри неё растёт бездна отчаяния. Вспомнив все те года, что они были вместе, Гермиона судорожно искала в его взгляде хоть каплю понимания, но там не было ничего, кроме гнева.       Она знала, что Рон был не прав, но не могла найти слов, чтобы это объяснить.       Грейнджер судорожно покачала головой и посмотрела на Гарри. Он поджал губы и кивнул в сторону постели, где лежала Джинни. Гермиона хотела быть сильной, хотела быть той, кто может помочь всем вокруг, но тогда она ощущала себя беспомощной и опустошенной, словно выброшенная на берег рыба.       Рон вдруг отошёл от кровати и запустил ладонь в волосы. Несколько мгновений он ходил из стороны в сторону, напоминая этим испуганного зверя.       Гермиона растерянно сделала шаг к нему. Рональд всегда был вспыльчивым, его эмоции бурлили, как вода в кипящем котле. Он действовал сердцем, порой не задумываясь о последствиях, и в этом была его сила и слабость. Грейнджер не могла поверить, что он, её родной человек мог говорить такие ужасные слова.       Она смотрела на Рона. Его лицо исказилось гневом, и в этот момент он казался ей чужим. Гермиона хотела закричать, хотела объяснить ему, что она даже и не подозревала того, что Деннис был не в состоянии отправляться на задание, что она бы отдала всё за то, чтобы изменить ситуацию, слова застревали в горле.       — Рон… — аккуратно сказала Гермиона дрожащим голосом.       — Это твоя вина, — безэмоционально бросил он в ответ, резко развернувшись. — Твоя вина, Гермиона.       — Черт возьми, прекрати с ней так разговаривать, Рон! — закричал Гарри и ладонью пихнул Рональда в грудь. — Ты забыл, кто это?! Гермиона! Она спасала твою и мою жизнь на протяжении всей своей и за не её ошибки ты смеешь её винить, Рон?       Уизли раскрыл рот, чтобы что-то сказать, но не смог. Он резко оттолкнул Гарри и широкими шагами ушел.       У Гермионы подкосились ноги, и она с трудом опустилась на стул, оказавшийся рядом.       Твоя вина. Твоя вина. Твоя вина.

***

      — Гермиона, просыпайся, — мягкий женский голос разбудил её. Теплая ладонь легла к Гермионе на щеку, и она медленно открыла глаза.       В комнату уже проникали лучи горячего летнего солнца, заставляя её щуриться с легкой улыбкой, чтобы разглядеть лицо матери перед собой.       Утро было наполнено нежным светом, который не торопясь пробирался сквозь полупрозрачные занавески, создавая мягкие полосы света на стенах.       Гермиона потянулась, чувствуя, как солнечные лучи ласкают её кожу, словно заботливые руки.       — Я уже приготовила завтрак, спускайся, — кивнула Джин и на мгновение наклонилась, чтобы оставить мягкий поцелуй на лбу дочери.       Гермиона лениво поднялась с кровати, потягиваясь. По телу разлилась теплая нега.       Гермиона любила лето и ненавидела остальные времена года за их мрачность и непредсказуемость. Для неё всегда был лучше теплый бриз, наполненный запахом цветов из сада, теплый-теплый дождь вечером во время прогулки с матерью и утреннее солнце, способное согреть любого.       На завтрак были блины с черничным джемом. Гермиона с большим удовольствием съела три штуки, и она ни за что бы не променяла их на кашу.       Ветер приятно колыхал волосы, выбившиеся из тугой косы. Гермиона шла позади матери всю дорогу, изучая то высокие деревья, то небольшие и яркие цветы в клумбах около домов.       Джин остановилась перед большими церковными дверьми и вытащила из своей сумки два платка. Первый она аккуратно повязала на голову дочери, а второй — себе. Она с теплотой посмотрела на Гермиону и открыла дверь, пропуская дочь вперёд.       Большое, светлое здание, стремившееся своими массивно-устрашающими куполами вверх, стояло на небольшой горе. Большие окна принимали мягкий свет солнца, и в храме становилось божественно красиво. В этом месте хотелось жить. Чувствовать всеми фибрами души присутствие Бога. Очищаться.       Белые стены с массивными иконами всех святых первое, что можно было увидеть при входе. Дальше — подсвечники около каждой иконы, там плавились недавно зажженные свечи. Потолок с паникадило был украшен рисунками ангелов и Бога. На полу лежал узорчатый ковёр. Гермиона всмотрелась и поняла, что это была молитва.       Глухие стены церкви всегда были пугающими для неё. Людей было также немного как и всегда. Все до одного усердно шептали молитву, одну, что знали. Люди в этой части города не владели большими знаниями или хорошей работой, но у них было кое-что для них важное — вера. Может в мир на Земле, а может в излечение своих болезней.       — Помолись за папу, дорогая, — прошептала мать и положила ладонь на плечо Гермионы.       Вот оно, то, ради чего они приходили.       Грейнджер сглотнула вязкую слюну и сложила ладони вместе. Она всегда просила только одного.       Но Бог, по всей видимости, пропускал просьбу маленькой девочки мимо ушей.       С возрастом Гермиона действительно переставала верить, только эти слова, связанные с верой оставались с ней также крепко, как и сама привычка молиться.       В четырнадцать лет вера была для неё способом избавиться от чувства вины.       Горела только настольная лампа, около которой Грейнджер обычно читала. Гермиона медленно закрыла глаза и произнесла тихую молитву, её голос звучал как шепот, полный надежды и тревоги.       Каждую ночь она молилась о том, чтобы её отец смог победить свою зависимость, чтобы он вернулся к ним — к жизни без алкоголя, к радости, которую они когда-то делили. Гермиона с особым теплом вспоминала те моменты, когда отец проводил все свободное время с ней. Но теперь Уильяма интересовали бутылки на кухонном столе и молчание, тяжелое и удушающее.       С каждым днем её молитвы становились всё более отчаянными и короткими. Первое время Гермиона искренне верила, что кто-то слышит её, но реальность была жестокой: отец продолжал пить, и его состояние ухудшалось. Грейнджер чувствовала, как тревога сжимает её сердце в железные тиски. С самого детства она не могла понять, почему её просьбы не исполняются, а мать с каждым годом погружалась в свое молчаливое отчаянье.       В особо тяжелые дни Гермиона искала утешение в книгах, где герои всегда находили выход из трудных ситуаций. Но это были только книги.       Грейнджер старалась быть сильной для своей матери, но тревога становилась всё более невыносимой. Она мечтала о том дне, когда сможет снова обнять своего отца без страха и стыда, когда он сможет вернуть себе ту жизнь, которую они все заслуживали.       Гермиона потеряла всякую надежду на шестом курсе. Она приезжала к родителям всего на неделю во время летних каникул. В первый же день Уилл тихо произнёс ей пару слов на кухне во время завтрака:       — Я не пил уже три месяца.       Гермиона физически ощутила тот толчок, из-за которого у неё задрожали руки.       — Правда?       — Да.       Кто-то действительно услышал все те её молитвы, пускай потребовалось несколько лет для их исполнения.       Всю эту неделю Гермиона ловила себя на том, что наблюдает за ним с недоверием. Каждый раз, когда он улыбался или делал что-то хорошее, в ней поднималось чувство обиды.       Воспоминания о тех тяжелых годах, когда она молчала, пряча свои слезы и страхи, не покидали её. Гермиона помнила, как подростком много раз пыталась достучаться до него, как ждала возвращения отца домой, надеясь, что тот вечер станет особенным.       Злость и обида были всю жизнь были её спутниками, и Гермиона не знала, как с ними справиться. Каждый раз, когда они сидели за столом и говорили о будущем, в ней поднималось желание высказать все свои чувства — рассказать ему о том, как она страдала из-за его выбора, как долго ждала перемен.       Но вместо этого Гермиона молчала.       Потому что не была уверена в том, что это она помогла своими молитвами. Бог услышал её слишком поздно, если он и был.