Гадкий утенок

Кто-то настойчивый и упрямый звал, вытягивал на поверхность, но Тэхёну было слишком хорошо плавать в теплых спокойных водах, что он на зов не реагировал. Где-то там, наверху, грозила опасность — какая именно, он не помнил, но точно знал, что она существует. А здесь, в его личном мире, лишенном чужих ожиданий и требований, было незабвенно тихо и отдохновенно. Он почему-то очень сильно устал — тоже не помнил, отчего, но устал. Чувствовалось, что стоит вырваться на поверхность, где к нему подступятся злые, эгоистичные люди, и усталость увеличится в разы. А ему важно было накопить силы, чтобы позаботиться о ком-то очень ранимом и нежном. И Тэхён старательно эти силы копил, не двигаясь даже для того, чтобы перевернуться. Жуткий кошмар, навещающий его в высокую температуру, остался в верхнем мире с обеими своими скоростями: суматошно быстрой и пугающе медленной, полной темной энергии. Однако в любой момент мог ворваться в сознание и снова сделать больно. … — хён! Тэхён! Тэ! — голоса менялись: смутно знакомые, неприятно взволнованные и тревожные. И он реагировал на них одинаково — полным игнорированием. Рано или поздно до него достучатся, но лучше поздно, чем рано. И достучались… Звуки ворвались в сознание нагло и ярко, аж заломило в висках: мерное пиканье какой-то техники, шум льющейся воды в ванной и самое отвратное — громкие сердитые голоса. — Нет, я сказал, Гуки! Не пущу к нему! Он только дважды приходил в себя, да и то не полностью, и плакал, никого не узнавая. Хочешь его добить — ну, давай, вперед! — конечно же, это Хиель. — Я хочу попросить прощения, Хиель! И быть рядом с ним, я и так пропустил оба раза, когда он просыпался. Я люблю его и никогда не причиню ему вред! — сдержанно рычал Чонгук. — Я, я, я, — неприязненно процедил Симцзян. — Только о себе и думаете, господин Чон. А думать надо о Тэхёне. Ему сейчас плохо, малыш напуган до предела. И когда очнется, пусть видит тех, кто не угрожал ему жутью. — Не надо сейчас беспокоить моего брата, — прошипел Сокджин. — Прояви милосердие, Чон! — Я не… — Чонгук сбился с такта. — Пожалуйста, пустите. — Нет! — хором рявкнули Симцзян и Хиель, а Тэхён застонал от ломоты в висках, начиная с трудом восстанавливать события. Судя по всему, он находился в больничной палате — просторной и роскошной с собственной ванной комнатой, откуда доносился шум льющейся воды: кто-то выбежал из нее настолько поспешно, что не успел прикрутить кран. Что случилось, как он здесь оказался, почему Чонгука к нему не пропускают, и почему его голос вызывает сильную тревогу? Вспоминать мешала головная боль. Тэхён слабыми руками провел по телу, определяя, где травмировался. Подняться он не мог — энергия мигала на нулевом проценте заряда, но смог пощупать лицо, грудь и живот. На лбу нашлась крупная шишка, полоснувшая болью — вот отчего ломило в висках. Правое плечо было перевязано наискось и тоже закололо при движении. А вот мягкий впалый живот молчал, ничего не сообщив при пальпации. Странно — еще недавно он был вздутый от метаболизма. Тэхён машинально огладил его, решив, что обошелся малой кровью, когда где-то умудрился попасть в передрягу. И окоченел, внезапно все вспомнив. Надавил ледяными непослушными пальцами на живот еще раз и еще. Захрипел, силясь выдавить из горла крик. Вырвалось лишь жалкое хриплое сипение. В глазах мгновенно накипели слезы. Пожалуйста, нет, нет, нет!.. Пусть ребенок живет, пусть с ним ничего плохого не случилось! Покачнувшись, присел на постели, начиная срывать с себя раздражающие прищепки, проводки, трубочки. Выдернул из вены катетер — на нежно лиловое постельное белье плеснула брызгами кровь. Мерное пиканье оборвалось, зато зазвенела другая машина, сводя с ума отвратительным звоном. И Тэхён все-таки смог закричать: — Нет! В палату забежала тьма людей, по ощущениям: встревоженные Симцзян, Хиель, Сокджин, Чонгук и незнакомцы в белых халатах. При виде Чонгука Тэхён забил ногами, швырнул в того попавшейся под руку пластиковой кружкой-поильником. — Уйди! Уберите его отсюда! Ненавижу! Бегущий к нему Чонгук споткнулся на ровном месте, крупно вздрогнув и побледнев до синевы, и Сокджин, взяв его за плечи, подтолкнул к выходу. — Тише, Тэ, тише. Не волнуйся, тебе нельзя, — Симцзян крепко обнял, прижал к себе, останавливая бешеную суету. — С ребенком все хорошо, милый. Но ты получил сотрясение мозга и трещину в ключице, и, чтобы не навредить ребенку, тебе нужно успокоиться и прилечь. — Точно с ним все хорошо? — прошептал Тэхён, вцепившись в него намертво. — Не обманываете, Симцзян-аджосси? — Точно, господин Ким, — кашлянув, ответил за Симцзяна незнакомый доктор. — Пожалуйста, лягте и позвольте себя осмотреть. Пока его осматривали и задавали вопросы по самочувствию, Тэхён держался за руку Симцзяна — она вливала в него так необходимые силу и уверенность. Выяснилось, что сотрясение, несмотря на размер шишки, первой степени, самой легкой; трещина ключицы незначительная, при должном покое может быстро исчезнуть. И все, что требуется от Тэхёна сейчас, это побольше спать, отдыхать, хорошо питаться и ни в коем случае не волноваться. Учитывая деликатное положение, ему вводятся только те лекарства, которые были совместимы с беременностью на раннем сроке, поэтому выздоровление зависит в основном от его поведения. — Сделаю все, что надо, доктор Чжан, — пообещал Тэхён, успокаиваясь. Слабо улыбнулся, увидев запыхавшегося Хеджина. — Здравствуйте, Хеджин-хен. — Здравствуй, Тэхён-хубэ, — Хеджин осторожно примостил на тумбочке маленький букетик жасминов, присел на стул, который для него освободил угрюмо молчавший Хиель. — Как себя чувствуешь? — Как человек, по которому проехал поезд, но радующийся, что выжил, — Тэхён погладил живот. — Сносно. — Наверное, не лучший момент спрашивать, что ты намерен сделать, но… — Не лучший! — рявкнул Хиель. — Побойтесь бога, Ли-ним! Мой зять только что пришел в себя, а мой брат всячески хочет загладить вину и помириться с ним! Дайте им самостоятельно разобраться, не лезьте с юридической чепухой! Хеджин смерил его высокомерным взглядом поверх плеча, хмыкнул, оставив его гневную реплику без ответа, и спокойно сказал: — Мы еще вернемся к обсуждению будущих действий. А пока восстанавливайся, Тэхён, и знай, что мы тебя поддержим во всем. — Да, — жарко подтвердил Симцзян. Тэхён задумчиво посмотрел на них, задерживаясь на каждом взглядом. Уверенный в себе, как всегда стильно и ярко одетый Хеджин, готовый порвать за него любые юридические препоны. Нервный, усталый Хиель с темными кругами под глазами в мятой несвежей одежде, выбравший его сторону вместо братской. Взволнованный Сокджин, стиснувший зубы так, что напряглись челюстные желваки — пришедший на помощь, не проигнорировавший опасную ситуацию. Любяще смотрящий Симцзян, тоже украшенный синяками под глазами от недосыпа. Его малая армия, принимающая его как есть, способная защитить от жесткого мужа. Слезы опять навернулись, нос мгновенно засопел. Тэхён сделал над собой усилие, чтобы не тратить драгоценную энергию на ерунду и не отнимать ее у малыша. Вздохнул, обдумывая, чувствуя, как головная боль под воздействием лекарств отступает. Перед глазами промелькнули конвейерной лентой счастливые моменты их короткой, но такой неспокойной супружеской жизни с Чонгуком: яркие, заставляющие глупое сердце сжиматься, разум — сомневаться. Бледное лицо с бездонными черными глазами, полыхающим румянцем на высоких скулах, мерно двигающееся верх-вниз, нагибающееся, чтобы сорвать поцелуй или стон. Слабо улыбающееся, отражающее его собственную улыбку, а внизу — их сцепленные руки. Ищущий взгляд в толпе, почтительно расступающейся перед президентом компании, идущим к нему, Тэхёну. И постепенно тающий, мягчеющий, наливающийся внутренним светом от безмерной любви. Лаконичные ответы на его щебетание, заполнение вечных пустот в диалоге, но полные желания понять, найти связующую их ниточку. Растерянность в глазах, наблюдающих, как Тэхён бодро чистит на общей кухне центра картошку. Неуверенность в них же, наблюдающих, как Тэхён неубедительно улыбается при виде очередной розовой оранжереи дома. Боль в них, когда Тэхён с воодушевлением восхищается прохожим — беременным омегой. Он любил своего глубоко травмированного мужа, прикипел к нему железно, словно невидимый великий кто-то приварил их друг к другу. И знал, что Чонгук его любит — так, как не любил никого. С первого взгляда, пропустившего незначительные детали: смехотворную нахлобучку пестрых одеяний, всклокоченные волосы, зеленое истощенное лицо. Чонгук разглядел в нем нечто большее, глубинное, чем внешнюю оболочку, и ринулся к нему. Однако сейчас выбор был удручающе однозначен: сильный должен уйти, чтобы слабый смог получить право на жизнь. — Спасибо вам всем, — тихо сказал Тэхён, дождавшись, когда медперсонал деликатно оставит их. — Я не буду ждать выздоровления, чтобы заявить о своем решении. Хиель тоненько застонал, схватившись за волосы. Сокджин полоснул его яростным взглядом и набычился. Хеджин заинтересованно приподнял бровь. Симцзян сжал руку сильнее. В воздухе разлилась душным облаком драма. Противная, тягостная, но неизбежная. — Я хочу создать прецедент, Хеджин-хен, — продолжил Тэхён. — И подать на развод сегодня же. К суду я успею выздороветь. — Тэхён, пожалуйста, не торопись, — умоляюще попросил Хиель. — Чонгук раскаивается и, ты же знаешь, он без тебя с ума сойдет. Ты убьешь его уходом. — Иначе он попытается убить нашего ребенка, — сухо возразил Тэхён, прикрывая глаза, чтобы не видеть мольбы на красивом, таком похожем на Чонгука лице. — Чонгук — сильный альфа, он справится. А я отдам всего себя тому, кто во мне по-настоящему нуждается. Или ты хочешь сказать, что Чонгук передумал по поводу беременности? Застыл в тягучем ожидании, слыша, как учащенно бьется его сердце, как рвется на части душа. Ну же, ну же, Хиель, не томи! — Ему нужно время, — глухо ответил Хиель. — Сейчас он… он не может адекватно реагировать, уровень стресса слишком высок. — Что ж, — собственный голос показался чужим и неестественным. Тэхён прикусил щеку с изнанки, чтобы позорно не разреветься. — к сожалению, этого времени у него нет. Я развожусь с ним, Хиель. И это решение окончательное. — Он тебя не отпустит, — тоскливо проронил Хиель. — Придется отпустить, — отрезал Хеджин. — Мы живем не в средневековье, чтобы альфа решал судьбу омеги, господин Чон. И поверьте мне на слово: ни один судья не решится выбрать его сторону после того, как ваш брат загнал собственного беременного мужа до падения, могущего стоить тому жизни. Ни один! Хиель промолчал. Сокджин гулко вздохнул, прежде чем сообщить: — Я год назад втайне от папы открыл свою компанию, Тэ. Денег не так уж чтобы было много, но достаточно для поддержки тебя. Мы победим. Тэхён развел губы в неубедительной улыбке. Что-то ему говорило, что победа будет иметь отвратный привкус горечи. Он мало побеждал в жизни, а в этот раз победив, будет знать, что одновременно и проиграл.