Гадкий утенок

Привычно серьезный, но сияющий глазами Чон молча держал тарелку с канапе, другой рукой намертво обвив талию. А Тэхён деловито жевал, быстро кидая в рот такие вкусные, но такие маленькие закуски. Волнение и первое в жизни публичное выступление, пусть и невербальное, выжали все соки досуха, и сейчас требовалось подкрепиться. Основательно так подкрепиться, а потом уже рефлексировать и переживать. Тело одержало победу над духом. Хенджин поигрывал бокалом с правой стороны, двигаясь вдоль фуршетного стола вслед за ними, как приклеенный, и за них обоих вел светскую беседу. — Мне кажется, приз за лучший костюм должен достаться во-он тому человеку, нарядившемуся мандрагорой. Не бояться выглядеть нелепо и смешно в наше цепкое к оплошностям время дорогого стоит. Принимаю ваше молчание за согласие, Чон-ним. Хан-ним, не могли бы вы отойти от меня на несколько шагов? Ваша близость к чужому омеге неуместна. Хан Джун вспыхнул, но сделал пару шагов в сторону. До этого колкого замечания он и впрямь следовал чрезмерно близко к Хенджину в их странноватой процессии. — Удивительное единение в нежелании выдавить хоть слово. Тэхён-хубэ, это не тебя касается, не давись, ешь спокойно. Слово, на минуточку, спасло людей, позволило им выжить, — размышлял вслух Хенджин. — Пусть это был нечленораздельный рык из разряда «Бу, э, у», но его же понял сородич и подхватил дубинку в походе на саблезубого тигра. Или мамонта. Нет, пожалуй, на мамонтов люди ходили позднее, когда их община разрослась и требовалось больше мяса, включая стратегические запасы. Кстати, Чон-ним, вы, как я вижу, обошлись без костюма. Вампирская мантия с алым подбоем не в счет. Может, я запамятовал, но, мне казалось, в серии не было вампиров. Тэхён, набив рот последними канапе, вопросительно вздернул бровь, оглядывая Чона. Да, черная мантия действительно с алым подбоем, требующая клыков и капли крови на подбородке. Строгий черный смокинг, белая рубашка, темно-бордовая бабочка. Э? — Я Снейп, — выдавил из себя Чон, поставил опустевшую тарелку на стол, выудил откуда-то из-за спины парик и воздрузил на голову. Ну, стало чуточку похоже, хотя Снейп не производил даже в ярких сценах впечатление подобной силы. — Мда, вы оба выбрали в поттериане не самого привлекательного персонажа. Несколько обескураживает, ну да ладно, о вкусах не спорят, — Хеджин скептически осмотрел Чона, перевел взгляд на Тэхёна, приступившего вовсю к рефлексии и переживаниям и старавшегося незаметно для остальных выбраться из мужниной хватки. — Поскольку контрактный пункт выполнен, мы с Тэхёном можем удалиться, я полагаю. Непроницаемая маска на лице Чона раскололась, и сквозь нее проглянул ужас кошки, у которой из-под носа уводят котят. Вцепился в Тэхёна крепче уже обеими руками и тихо попросил: — Останьтесь еще ненадолго, пожалуйста. Вечеринка только началась. — Что думаешь, Тэхён-хубэ? — уточнил Хеджин, взявшись за его плечо. — Я не против погулять, — застенчиво ответил Тэхён, совершенно не понимая, как выбираться из патовой ситуации: вцепившийся Чон не собирался отпускать, Хеджин — тоже. — Скоро представление будет. Мм, отпустите, пожалуйста. Руки отдернули и Хеджин, и Чон, но последний встал впритык, компенсируя хватку сокращением расстояния между ними. Тэхён тихонько вздохнул, однако ничего не сказал: во-первых, было приятно после жарких признаний на всю публику, во-вторых, Чон все еще был его мужем и имел полное право прикасаться. Хан, как только Чон отпустил Тэхёна, обрел дар речи — видимо, счел, что теперь уже можно. — Ли-ним, да, время посещения мероприятия не было регламентировано моим клиентом, но прошу учесть, что господин Чон пошел навстречу и не вытребовал полагающиеся ему после засвидетельствования судебной повестки… — Хан-ним, — только и сказал Чон, поджав губы в фирменную линию, и тот заткнулся. — Мы тоже пошли навстречу, — добродушно хмыкнул Хеджин, взявшись за Тэхёнов локоть. — Наряжались, красились, производили впечатление. Ценить надо, — и, по-королевски надменно вздернув нос, двинулся с Тэхёном к сцене. С досадой взглянул на пошедшего с ними Чона и громко предложил: — Нам пора попудрить носики, Тэхён-хубэ. — Пора, — Тэхён, вдосталь напившийся сливочного пива, оказавшегося весьма вкусным молочным коктейлем с шоколадной крошкой и мороженым, чувствовал, что мочевой просится в заветное место. Еще чувствовал, как его сквозь прорези маски изучает пришедший в себя Хиель, а также, что Хеджин хочет чем-то поделиться. Хорошо, что с ним грозный воин, а Хиель не пытается приблизиться — разговаривать с тем совершенно не хотелось. Деверь, продолжая его изучать, с кем-то общался по телефону: наверное, и на корпоративе работал. Чон, не уловивший или намеренно пропустивший намек, последовал за ними, глядя неотрывно на Тэхёна и игнорируя сотрудников, жаждавших с ним перемолвиться. Они неспешно текли в сторону коридора, рассекая веселые волны разряженных в пух и прах волшебников. И Тэхён таял от сандалового феромона, от прерывистого дыхания мужа, так его вдохновившего сегодня. Быть может, случилось долгожданное чудо, и он действительно внушил яркие чувства мужу. Разве возможно настолько цинично и нагло вещать о любви в собственной компании? Или возможно… Чуть погрустнел, скосившись на Чона: тот нервно сглотнул, облизнул губы, уставившись на его рот. — Крошка прилипла, — осторожно потянулся к его лицу, но Хеджин проворно выудил из клатча салфетку и подал Тэхёну. Чон взглянул на юриста так, словно жаждал убить на месте, но тот и бровью не повел. — Чон-ним, вы помните, да, что в омежьи туалеты альфам нельзя, даже если эти туалеты выстроены за ваш счет? — Я только проводить… — угрюмо прошептал Чон, набычившись. И сейчас, в парике цвета вороного крыла, на удивление, не портившем его, он больше походил на Снейпа, чем в начале. Тэхён прикрыл салфеткой губы, пряча улыбку. Довел до двери, притулился к стене напротив, собираясь караулить. Возле него встал Хан Джун. А Хеджин вздохнул с облегчением, когда они зашли в озонированное, пахнущее лавандой пространство. Проверил кабинки и заговорил в полный голос. — Боже, ну, и аура у Чона Чонгука! Задохнуться можно. Очень сильный альфа, не в пример моему бывшему. Итак, подведем итоги. Впечатление вышло яркое, честной народ пришел в восторг. На тебя смотрели, затаив дыхание — ты произвел фурор, Тэхён-хубэ. Не менее яркое впечатление и фурор произвел твой муж, подтвердив мою теорию. — Сильный, да, — смущенно согласился Тэхён, прижав ладони к пылающим щекам и пропустив ремарку про восторг народа от него — чем там восторгаться-то. — Как думаете, он правду говорил или манипулировал? И какая теория? — Что он к тебе действительно испытывает чувства, но пока судить рано: слишком мало доказательств. Может и манипулировать — но тоже рано огорчаться. Вообще не стоит метаться из крайности в крайность, друг мой, — Хеджин вымыл и вытер руки, вытащил пудреницу, осторожно прикоснулся пуховкой к носу. — Чхве Виена не заметил? — Нет, — Тэхён погрустнел, радужное настроение подернулось серой дымкой. Хеджину легко рассуждать: не его судьба решается. И напоминание об успешном сопернике тоже не прибавило красок. — Может быть, Чон попросил его сегодня не приходить, зная, что я приду. — Все может быть. Хитрый ход, а жаль: для разъяснения картины Виен бы сегодня пригодился, — Хеджин подкрасил губы, причмокнул. — Ничего, зато твой деверь присутствует. Уверен, что улучит момент и подойдет расставить точки над «и». Я заметил, как он тебя глазами ел. С него и начнем. Зачем выжидать и топтаться на месте, если можно вытащить побольше информации? Я… — и осекся: в уборную залетел Хиель. — Черта помянешь, — еле слышно шепнул Хеджин, плавно разворачиваясь. — Здравствуйте. Тонко, оценил. Чон Хиель, — деверь, очень эффектный в винного цвета хламиде и на тон темнее мантии, с ажурной полумаской и копной вьющихся волос, текуче приближался настороженной змеей. — Добрый вечер. Мерси. Ли Хеджин, — Хеджин ловко скользнул вперед, закрыв занервничавшего Тэхёна своей хрупкой фигуркой. — Поговорим? — О да, только не с вами, а с моим зятем, — Хиель, продолжая текуче вышагивать, попытался его обойти. — Наедине. — О, не думаю, что это уместно, — Хеджин разворачивался корпусом за ним цветком за солнцем, а Тэхён семенил, стараясь оставаться вне поля военных действий, и, как только представилась возможность, рванул в кабинку. В общую дверь бахнули, и сдержанный, но полный гнева голос Чона потребовал: — Хиель, выйди! — Гуки, природа зовет, не могу! — отозвался старший брат. Тэхён зажурчал, прислушиваясь к баталии, раскатившейся на мраморно-зеркальном ристалище и бьющей не пушками, а ядовитым шепотом. — Вы ему что, нянька? Он теперь не может с родственниками и поболтать минутку? — С того дня, что он выбрал меня своим адвокатом, я ему и нянька, и имиджмейкер, и правовой защитник. Что вас смущает и что вы хотите от моего клиента? — Не собираюсь делиться с вами! Вы хоть какое-то представление о приличиях имеете? Родственники должны общаться без присутствия каких-то адвокатишек! — Полегче на оборотах. Родственники, преследующие тайную цель и способные усугубить положение, к клиенту не подойдут на расстояние выстрела или будут общаться в моей компании. А адвокатишка так-то входит в первую гильдию и заслуг у него побольше, чем у некоторых, присосавшихся к родительской империи. — А вот это оскорбление! — Я рад, что вы понимаете меня с полуслова. Тэхён перевел дыхание, шумно слил воду, жаждая испариться из преисподней, но все-таки набрался храбрости и, зажмурившись на миг, вылетел на поле битвы. Ему важно обсудить с Хиелем некоторые несостыковки. Понять, кто из Чонов врал: старший брат или младший. Оппоненты при его появлении вмиг убрали мечи в ножны и замолчали. Помыл руки, все еще собирая по крохам решимость, и потребовал: — Скажите правду наконец, Хиель-хен. — Сначала ты, — отразил атаку Хиель, настороженно щурясь и повернув дверной замок. С той стороны встревоженно забарабанил Чон. — Ты его любишь? — На этот вопрос отвечу только мужу, — процедил Тэхён, а Хеджин одобрительно похлопал по плечу. — Чон действительно любил только Чхве Виена или сегодня сказал правду, признавшись при всех мне в любви? — Только мужу, говоришь, — Хиель неприятно усмехнулся. — Ты же вроде собирался с ним разводиться. Хан мне сказал, что ты настаиваешь на поддержке компании твоего папочки и после развода. Вот и вскрылась подноготная скромненького, но хитренького Кима Тэхёна. Не прожил с моим братом и года, как воспользовался его же деньгами, чтобы оплатить услуги дорогого адвоката и материально себя обеспечить при расставании. Ничего, я твоего папахена вызвонил, скоро прибудет и сделаем очную ставку. — Вы ничего обо мне не знаете, чтобы судить подобным образом, — вспыхнул Тэхён. Выглядело со стороны неприглядно, он признавал, однако Хиель даже не подозревал, какой ад ему может создать дорогой папочка, если того лишат поддержки компании. — Я всего лишь сохраняю деловой альянс, ради которого брак и состоялся. — Мой брат прилюдно сообщил, что любит тебя, лицемер хренов, а ты радеешь только о благосостоянии папочки. Для нашей корпорации компания Ли Сону — обуза, черт возьми, нам нужен был лишь патент, который мы бы и без тебя получили. Ты мне сразу не понравился, — Хиель злобно оскалился, часто задышав. — Глазки в пол, дрожишь овцой, весь из себя застенчивый недотрога. А когда мой брат преподнес тебе многокаратник в честь обручения, ты аж в лице переменился — вся жадная суть и вылезла. Тэхён подавился ответом: ему на самом деле подурнело, когда Чон торжественно надел ему помолвочное кольцо, тяжестью оттянувшее всю руку. Тогда он обморочно подумал, что именно так весят кандалы, и чуть не лишился сознания. А оказывается, его жадная суть проявилась — вот как! Хеджин сильно сжал плечо, потянул его за себя, намереваясь занять место на ристалище, но Тэхён дернулся. — Мне не нужны ни папины, ни ваши деньги, Хиель-хен. Я выходил замуж из сыновнего долга, однако за период замужества решил, что я больше никому не должен. Особенно вам, обожаемый деверь. Папа, как только узнает, что я развелся, предаст меня анафеме и проклянет до седьмого колена, но уж точно не взвалит меня на свой горб. Что вы там себе надумали, опираясь на собственные недостатки, мне безразлично. Я себя обеспечу сам, мне не надо много. А вот эти каратники, — Тэхён с остервенением снял оба кольца и кинул в Хиеля, тот, вздрогнув, увернулся, и кольца зазвенели по полу. — заберите себе и подавитесь ими! Хеджин-хен может подтвердить, что в судебном иске нет запроса на материальную поддержку именно меня! — Подтверждаю, — сухо сказал Хеджин, нагибаясь, чтобы подобрать кольца. — Тэхён-хубэ, пока их лучше не снимать. — Ничего не понимаю, — растерянно пробормотал Хиель, сняв маску и огромный парик. — Когнитивный диссонанс. — Чон любит Чхве Виена или меня?.. Хиель тяжело вздохнул, отбросив парик с маской в раковину. Напряжение взвинтилось, наступила гулкая тишина, нарушаемая лишь стуком капель из плохо закрытого крана. — У Гуки с Виеном был достаточно долгий роман в студенчестве. На него многие вешались, он очень броский, красивый альфа, к тому же умен и богат. Виен не стал исключением, и он мне импонировал: он по-настоящему полюбил Гуки, надеялся, что они поженятся. Но мой брат, — Хиель пожал плечами, — он холодный и неприступный, все эти романчики ему надоедали, если партнеры начинали хотеть большего. Они расстались еще до того, как закончили университет, задолго до того, как Виен подал резюме в нашу корпорацию. Так что да, я любовь Гуки к нему выдумал, чтобы ты держался от моего брата подальше. Изви… И тут тяжело дышавший напряженный Тэхён молча на него кинулся. Все социальные правила и запреты исчезли, осталось только ненавистное лицо, которое хотелось разбить. Залезший под раковины в поисках колец Хеджин глухо охнул, от неожиданности стукнувшись затылком, живо пополз обратно, но было поздно. Тэхён, оседлав змеюку-деверя, наотмашь хлестал его по щекам, а Хиель, сердито рыча, пытался вывернуться и царапался. — Прекратите! Боже мой, остановитесь! — Хеджин силился оттащить Тэхёна, но не тут-то было: Тэхён вцепился пиявкой в жертву. Тогда Хеджин схватился за Хиеля, вытаскивая его за ноги из-под превратившейся в волка овечки. Чон с новыми силами принялся барабанить в дверь и кричать: — Откройте, щибаль, не то я выбью дверь! — Мы вот-вот выйдем, — пропел дрожащим голосом Хеджин. — Потанцевать решили, Чон-ним. Не беспокойтесь, — и зашипел: — Тэхён, остановись, ты его убьешь! — И убью к чертям! Задушу голыми руками! — проорал Тэхён и вдруг, содрогнувшись и смяв щеку Хиеля пятерней, замер. Желудок, набитый до отказа, взбунтовался против физической нагрузки и всплеснул содержимое наверх. — Отпусти, Тэхён, больно же! — Хиель отодрал от многострадальной щеки его пальцы и в ужасе простонал, видя, как его выкручивают рвотные спазмы: — О, нет! Еще никогда Тэхёна не выворачивало с таким удовольствием. Удовольствие, допустим, было чисто эмоциональным: не каждый день блюешь на врага, покрывая мерзкой массой его хорошенькое личико и прелестный наряд. Поверженный враг жмурился, стараясь не дышать, и тоскливо мычал, ожидая, когда извержение вулкана иссякнет. — Все, вроде больше не тошнит, — сообщил устало Тэхён, поднимаясь. — Ненавижу вас, Хиель-хен. — Ты его любишь или нет? — злобно завопил Хиель, присев и брезгливо стряхивая с себя скользкие ошметки рвоты. — Я выложил правду, теперь твоя очередь! У, паршивец, ты мне нос разбил! — Я же говорил, что скажу только ему, — Тэхён отпер дверь, улыбаясь, жаждая увидеть Чона. И улыбка сползла: за спиной Чона на цыпочках балансировал папа. — Папа, что ты здесь делаешь? Чон рванулся к нему, охлопал по телу, ища раны, с облегчением выдохнул и вскрикнул, увидев окровавленного, покрытого желудочным содержимым брата. — Щи-баль! — Ага, — мрачно подтвердил Хиель. Папа, получив доступ к Тэхёну, плавно вплыл на мизансцену и всплеснул руками. — Бо-о-оже, Тэхён, ты выглядишь ужасно! Немудрено, что избегал встреч со мной! Оделся вычурно и безвкусно! Раскабанел до слоновьих размеров! Ты в этой тунике смотришься бегемотом! Позор на мою голову! Как же ты подурнел! Остолбенели все, включая Чона, Хиеля и Хеджина. Тэхён, мертвея, посмотрел на себя со стороны: словно приподнялся над происходящим. Растрепанный в драке. В надорванном местами голубовато-сером наряде, теряющим волшебство под осуждающим, негодующим папиным взглядом. С царапинами на щеке и шее. И жутко толстый, прибавивший к идеальным пятидесяти килограммам целых десять. Принц растворялся в каждой секунде, исчезала сказочная мишура, а прекрасный лебедь съеживался в гадкого утенка. — Чт-то вы… Д-да как вы? — Чон начал заикаться, свирепея, надвигаясь на оробевшего папу. — Да он… Тэ… Договорить ему не удалось: из-за его спины вылетел багряный смерч, омерзительно пахнущий рвотой и кровью, и со всего размаху влепил папе пощечину. — Ах ты, гадюка! Сейчас ты у меня получишь! — и запрыгнул на завизжавшего папу, падая вместе с ним на пол. Чон отвесил челюсть, глядя на брата и тестя, метнулся к ним. Столпившиеся в коридоре сотрудники защелкали камерами, ловя редкий момент. А Тэхён, дернув Хеджина за руку и задыхаясь от подступающих слез, умоляюще попросил: — Пожалуйста, пожалуйста, увезите меня отсюда!