Гадкий утенок

— К-как нельзя расторгнуть брак? — пролепетал Тэхён, в смятении покрываясь холодным потом. — Здесь, наверное, ошибка, Юн-ним. Ук-казана же вероятность развода, я читал, точно помню. — Описаны условия развода, Тэхён-хубэ, — вздохнул старенький юрист центра Юн Минхо, с сожалением на него глядя. — Но… видишь ли, Тэхён, технически развод здесь всего лишь потенциальное развитие событий, которое другая сторона предпочла никогда не получить. Как, например, некоторыми моими коллегами по цеху описываются выплаты, обусловленные такими кабальными многофакторными условиями достижения, что по факту выплаты становятся невозможными. Почитай свою копию контракта на двадцать первой странице. Тэхён лихорадочно зашелестел страницами, зашевелил губами, вслух отсчитывая номера, и уставился на двадцать первую, сухо гласившую: «Глава 57. Аннулирование брака». Пробежался по строчкам, витиевато запрещавшим многочисленные причины аннулирования заключенного брака, такие как: несовпадение характеров и интересов, неразрешимые разногласия, культурно-социальные различия, несочетание уровней либидо… Так он и не собирался на них указывать, у него была более четко сформулированная причина — наглая манипулятивная ложь ему в лицо, подтверждаемая наличием в компании Чона его бывшего любовника. Чувства Чона к Чхве он, конечно, доказать в суде не мог, однако мог оперировать фактом их связи. Он даже нарыл несколько газетных заметок, в светских хрониках которых были запечатлены привычно мрачная физиономия мужа и светящееся личико Чхве. Дальше упоминались требования к подавшему заявление: необходимость провести с истцом энное количество времени при таком-то проявлении недовольства такой-то ситуацией для исправления последней. Причем ситуаций было множество, как и приписанных к ним часов, которые было необходимо провести. В прошлый раз читая контракт и ища пункт о патенте, он благополучно эти пункты пролистнул, потому что не понял, что к чему. — Я не понимаю, Юн-ним, — признался наконец. — Поясните, пожалуйста. — Честно говоря, я и сам в этом контракте плаваю. Его составлял кто-то на голову выше меня по уровню, к тому же у меня нет квалификации в семейном праве. Я посоветовался с коллегой, у которого как раз экспертиза в разводах, и он тоже не сразу разобрался. Простыми словами, любая причина развода может быть оспорена, кроме того, в результате ты будешь обязан проводить с мужем больше времени. Каждое последующее обращение — и ты привязываешься к нему сильнее, вплоть до необходимости сопровождать в офис и деловые командировки. — Что? Ужас какой, — Тэхён гадливо отодвинул бумаги и прижался к Симцзяну. — Должен же быть выход из положения! Я не хочу с ним жить. — Нанять самого зубастого адвоката, Тэхён, — посоветовал Юн-ним. — Я поспрашиваю своих, пусть дадут рекомендации лучших. Коллега сказал, что в твоем случае поможет лишь создание уникального судебного прецедента. Один из самых известных прецедентов в правовой истории — дело Брауна против Совета по образованию в США в пятидесятых. Верховный суд Америки в этом деле признал неконституционным расовую сегрегацию в государственных школах. Решение отменило ранее установившийся прецедент из дела Плесси против Фергюсона, согласно которому была разрешена «раздельная, но равная» сегрегация. Не пугайся, звучит сложно, но с большими деньгами все возможно. Было бы проще, имей ты доказательства его измены. — М-могу сфальсифицировать свою, — оживился Тэхён и пробурчал изумленному Симцзяну. — А что, возьму любого из обитателей ночлежки, сфотографируюсь с ним в неглиже. Неприятно, конечно, но… — Не поможет, Тэхён, — сочувственно улыбнулся Юн-ним. — Твои потенциальные измены описаны на странице тридцать три и они… как бы это сказать, не являются базой для аннулирования союза. — Магнат Чон был согласен на интрижки мужа? Фух, что-то мне стало жарко, — Симцзян замахал рукой перед растерянным лицом. — Тэ, он или сумасшедший, или очень тебя любит. — Да ему просто плевать, с кем еще я сплю, очевидно же. И в целом плевать на меня и мои чувства. А любит он свою империю, Чхве Виена и папин патент, — прошипел Тэхён и выпрямился. — Спасибо, Юн-ним. Буду очень благодарен рекомендациям лучшего зубастика в семейном праве. Карту мне пока не заблокировали, оплачу авансом, еще и бонус заранее сниму, чтобы был максимально замотивирован. Давайте создавать прецедент. — Может, поговорить с Чоном, Тэ? — задумчиво спросил Симцзян. — Он же предлагал тебе изменить контрактные пункты. Тэхён поколебался, взвешивая. Рассказал он Симцзяну не все, до того было уязвлено самолюбие. Остановился на сцене у лифта, коротко присовокупив, что муж зачем-то лживо признался в любви, криво обосновав ею свою грубость. Мерзко, манипулятивно и отвратительно. Симцзян с ним жарко согласился: на его взгляд, Чон и без того переходил черту, наваливаясь с ласками на спящего, не говоря уже о незаслуженной резкости, когда Тэ ради него пытался преобразиться. С Чоном он за прошедшие два дня не встречался, даже за одеждой не заехал. Во-первых, видеть его наглую морду не хотелось. Во-вторых, у Симцзяна остались его вещи с прошлого гощения, да и всегда можно было купить новые. Зазвонил телефон, прерывая раздумье. Юн, тоже вынув свой, кивнул, губами беззвучно прошептал «До встречи» и вышел из кофейни. Тэхён с неохотно выудил вибрирующий гаджет, угадывая, кто мог позвонить: Чон или Чон. Точнее, муж или деверь. Скривился: его внимания требовал Хиель. — Простите, Симцзян-аджосси, — убито протянул Тэхён. — Я должен принять и это, увы, надолго. — Я в центр вернусь, Тэ. Ты тоже приходи, когда закончишь, — Симцзян ласково потрепал по щеке. — Прорвемся, не бойся. — Угу, — Тэхён для храбрости глотнул еще кофе, зажмурился и, когда телефон, отзвучав, завибрировал снова, нажал на прием. — Добрый день. — У кого добрый, у кого поганый, — едко пропел Хиель. — Ты что же это творишь, дорогой зятек? Я, как из Лондона прилетел, смотрю на брата и не понимаю, что с ним: лицо зомбическое, под пустыми глазами круги, говорит автоматом, подписывает бумаги не глядя. А на любой вопрос, что случилось, отвечает: «Все в порядке», — Хиель перешел на визг. — А я же вижу, что не в порядке! Потряс финансистов, операционистов — холдинг функционирует прекрасно, никаких форс-мажоров и особых ситуаций! Значит, ты поднасрал. Пишу тебе — мо-о-олчание! Сегодня кликнул в Какао — тоже игнор, чосонский партизан ушел в глухое подполье. Наведался к вам, расспросил прислугу и все-таки узнал, что ты от него ушел. Ааа?! Как понимать? — Так и понимать, — сухо отрезал Тэхён. — Ваш план, Хиель-хен, слишком медленно развивается, а я с вашим братом больше жить не собираюсь. Теперь я пойду по своему плану. — И какой же он? — разъяренной гадюкой прошипел Хиель. — Довести Гуки до сердечного приступа? — Слушайте, Хиель-хен, в ваших силах брату помочь с сердечными делами, — не выдержал Тэхён, раздавив вилочкой шоколадную бомбочку. — Убедите его сойтись с Чхве Виеном и отпустить бедолагу меня на все четыре стороны. Я терпеть оскорбительную ложь не намерен. Пойду на все, чтобы юридические оковы с меня спали. Я тоже хочу жить! — Погоди-ка, Тэхён, не кипятись, — Хиель зажурчал спокойнее в противовес ему. — Ты что, собрался подать заявление на развод? — Да, — подтвердил Тэхён, украдкой всунув в рот крошечный кусочек бомбочки и поморщившись: вкус показался чрезмерно приторным. Подтянул к себе нетронутый Симцзяном кимчи-тиге, зачерпнул щедрую ложку и полил шоколадные развалины. И, пока потрясенный Хиель отдувался и шумно пыхтел в динамик, он на пробу осторожно положил в рот кусочек мягкого разваливающегося десерта, сдобренного кимчи, тофу, рыбным соусом, и застонал в наслаждении. Вкус значительно улучшился. — Нам надо встретиться, — мрачно подытожил свое сопение Хиель. — Сегодня же. — Неа. Не хочу. Встречались, хватило, — издевательски прочмокал Тэхён, невежливо поедая вкуснятину во время разговора. Он нынче много себе позволял, от чего раньше бы пугливо помотал головой. — Предлагаю вам вразумить «Гуки», доказать ему, что он упрям и туп, как настоящий баран, и свести его с Чхве. Я могу годик перекантоваться в качестве его мужа, но чисто номинально, для галочки. Ну, чтобы они притерлись характерами, оплакали прошлые грехи, созрели для официального оглашения отношений. — Если бы это было так легко сделать, то я бы давно их поженил! — устало сказал Хиель. — Я приврал чутка, Чхве не такая уж и гадюка. Нормальный у него характер. Но Гуки… В общем, все сложно. Чего-то не хватало. Желудок, в который Тэхён впихнул бульгоги, две порции риса с креветками и зеленым луком, шоколадную бомбочку с подливкой кимчи-тиге, алкал еще еды, но неопределенной, что мучало. Взгляд уперся в стеклянную витрину, забегал по ней. И Тэхён просветлел, облизнувшись и выбираясь из-за стола. Приобретенные храбрость и решимость поменяли и вкусовые привычки. Надо будет как-нибудь на досуге почитать о трансформациях, наверняка много интересного узнает. Хиель сбивчиво уговаривал вернуться, пожить с его братом еще какое-то время, за которое он обязательно разлучит их цивилизованно. А Тэхён вовсю жестикулировал официанту, указывая на деликатесы в двух отсеках. Несочетаемые деликатесы, надо сказать. Властный желудок требовал токпокки с фисташковым мороженым, пянсе с маринованной редькой и кусочком малинового чизкейка, а поверх этого великолепия обязательно пару вилок салата из водорослей. Все по чуть-чуть, конечно же, по крошечке — Тэхён же не враг себе, чтобы из одной крайности броситься в другую и превратиться в желейного толстяка. Кто сказал, что он обязан питаться по непонятно каким умником придуманным правилам? Да и существовать по чьим-то разумению и регламенту? О нет, обновленный свободный Ким Тэхён будет одеваться, есть, работать и жить, как хочет! Взбредет ему на ум слопать кальгуксу с черешневым джемом — так слопает. Зачешется левая пятка напялить балетную пачку поверх джинсов — так напялит. Втемяшится работать в центре поваренком — так будет. И никто, ни одна душа на свете его не остановит. Приблизительно это мотто Тэхён и озвучил, когда выдохшийся из сил Хиель заткнулся. — Буду делать что хочу, когда хочу и где хочу, Хиель-хен. А для этого мне нужно снять с себя брачное ярмо. Можете помочь, а можете отойти в сторону — мне, собственно, вы не нужны. — Ясно, — дрожащим голосом протянул Хиель и вдруг спросил: — Скажи, Тэхён, ты ведь не спал с Гуки в период осуществления нашего плана? Тэхён сердито надулся, бдительно следя, чтобы все заказанное принесли ему за столик. Пристыженно засопел: важным условием их миссии по его освобождению было отсутствие каких-либо плотских сношений. Ну, да, не отказывал себе в удовольствии и весьма радовался процессу. Единственное достоинство мужа, по его честному мнению, заключалось в умении довести омегу до умопомрачительного блаженства и отправить на чувственные небеса. Если бы не это обстоятельство, то, пожалуй, Тэхён сбежал бы и раньше. — Спал, — с достоинством ответил Тэхён и, начав: — но никогда не был инициатором… — осекся. В музее именно он повис на Чоне. — То есть ты, по классике жанра, оказывал на него своим феромоном и доведением до оргазма практически тот же эффект, что опиаты! Стимулировал выброс дофамина и тем самым привязывал к себе наркотическим арканом. А теперь рванул в кусты? — Хиель захлебнулся протяжным мученическим стоном. — Издеваешься или ты, теоретик хренов, базы не знал? Уже всунувший в рот токпокки с фисташковым мороженым Тэхён подавился, выпучив глаза. Базу он, допустим, знал, но таких нюансов — нет. И что-то не складывалось: почему же тогда правительство активно пропагандирует длительность браков? Люди же все равно разводятся и сходятся с новыми партнерами, значит, не привязываются никаким наркотическим арканом. — Такое бывает при идеальной совместимости гормональных фонов и феромонов, — процедил Хиель, уловив его замешательство. — Вы явно совместимы. — Были совместимы, — невнятно поправил его Тэхён, поспешно дожевывая. — Не хочу оправдываться, Хиель-хен, уж извините. За свою короткую жизнь только и делал, что оправдывался. Да, виноват, не устоял перед чарами вашего брата, однако инициировал только одну близость, да и то под давлением обстоятельств. У меня случилось… Неважно. Мы прожили не так уж долго, чтобы ваш брат приковался ко мне гормонально-феромоновой феерией, так что, надеюсь, эффект быстро выветрится. Достаточно меня не видеть. Если раньше я хотел избавиться от навязанного брака просто из желания быть свободным, то сейчас у меня появилась вторая, очень весомая причина. И давайте уже сойдемся в одном: единственный узник положения здесь я, не Чон. — Чонгук, — тоскливо поправил Хиель. — Да хоть властелин колец, — с досадой фыркнул Тэхён. — Встречусь с ним только в присутствии юристов. До свидания, Хиель-хен. И, пожалуйста, сделайте милость — не звоните мне больше, — отключил звонок, не дождавшись ответа, и пропел, поднимаясь: — Я храбрый, храбрый, храбрый, я лучше всех на свете. И будут у меня хорошенькие дети.

***

— Не переживайте, Ким-ним, — шепнул Ли Хеджин, поправив щегольскую оправу на носу. — Это первичная встреча, где мы обсудим детали и выдвинем предложение. Никто вас ни к чему не обяжет. Стиснувший зубы, чтобы они предательски не стучали, Тэхён снова оценил и оправу из фиолетового металла, выбивающуюся из образа строгого юриста, и неидеальный нос с японской горбинкой. Ли Хеджин был настолько уверен в себе, что не исправлял черты лица по современной моде, чтобы соответствовать общепринятым стандартам, еще и одевался ярко, броско, на грани. Даже костюм был не серого или синего цвета, а пурпурного. — Хорошо, — Тэхён потянулся за стаканом воды и передумал пить, заерзав: в конференц зал один за другим вплыли представители другой стороны. Возглавлял процессию по-грозовому мрачный Чон, вокруг него выступали отборными бусинами около дорогого кулона такие же высокие плечистые альфы с холодными глазами. И Тэхён, потупившись на свои сцепленные до побеления пальцы, подумал, не совершил ли он ошибку, наняв звёздного не проигравшего ни одного процесса омегу-юриста. Вступление на поле боя тяжелой артиллерии противоположного пола взвинтило напряжение и страх. Симцзян осторожно расцепил его руки и забрал одну к себе на колени, начиная бережно поглаживать. — Здравствуй, Тэхён, — тихо сказал Чон, будто в зале никого, кроме них, не было. — Пожалуйста, вернись ко мне. — Кхм, что ж, начнем. Здравствуйте, меня зовут Ли Хеджин, я являюсь адвокатом господина Кима Тэхёна, по желанию которого было созвано сегодняшнее совещание. Господин Ким поручил мне вещать от его имени, поэтому, Чон-ним, пожалуйста, обращайтесь ко мне, если хотите что-то сказать моему клиенту. Повисла такая густая напряженная тишина, что, казалось, ее можно ножом резать. И после негромкого мужнина «Здравствуйте. Начнем» остальные посыпали представлениями. Тэхён робко поднял глаза, осматривая каждого представляющегося и запоминая, кто есть кто, столкнулся с прямым горящим взглядом мужа и вновь потупился. Хваленая храбрость ушла в пятки. — Мой клиент отдает себе отчет в том, что находился в трезвом уме и твердой памяти, подписывая контракт, однако хотел бы сообщить, что при этом же находился и под давлением сыновнего долга. Более того рассчитывал, что брак окажется фикцией — так ему говорили родные. Брак же был консумирован не по его инициативе, что изменило первоначальное желание клиента пробыть в супружеском статусе два года, а потом аннулировать брак. — Протестую, — холодно прервал Хан Джун, адвокат Чона — альфа лет сорока с некрасивым, но очень харизматичным лицом. — Срок брачного контракта не оговорен, вашему клиенту не сообщались никакие временные отрезки. Что касается характеристики брака, то мой клиент никогда не видел его фикцией, для него он был настоящим. — Давайте проговорим, при каких условиях обычно люди заключают союзы в мэрии, — ласково пропел Ли, и Тэхён почувствовал, что тот намеренно расставил силки, и опытный Хан в них попался. — Люди обычно знакомятся случайно: в компании друзей или в кафе, или на пробежке в парке. Испытывают симпатию друг к другу и выходят на свидания, предверяющие более интимные сношения. Некоторые встречаются годами, прежде чем решаются заключить брак. Элемент случайности, допустим, был: мой же клиент познакомился с будущим мужем в родительском доме, столкнувшись в гостиной, когда шел за лекарством. Однако ни свиданий, ни романтических поездок… — Протестую, — возразил Хан. — Многие заключают союзы по родительским наущениям и… — Были свидания, — звучно сообщил Чон, и Тэхён изумленно вытаращился. Чего? — Ли Сону, папа Тэхёна, сказал мне после нашего знакомства, что Тэхён очень старомодный, витающий в средневековых сказаниях, книжном мире. Также — что скромный и застенчивый, совсем как омега эпохи Чосона. Мои ухаживания соответствовали той же эпохе: на свидания я приглашал обе семьи, чтобы не опорочить честь жениха. И сначала попросил руки и сердца у родителя Тэхёна, а потом уже у него. Так это были свидания? Вот те кошмарные полные натужного юмора и ядовитых ремарок собрания в помпезных ресторанах, где Тэхён потел и изнемогал в неудобных костюмах, овцой блеял ответы, дрожа от присутствия Чонов? А помолвка — ужас-ужас, и врагу не пожелаешь! Зажатый в жесткий церемониальный ханбок не идущего ему лилового цвета, обмирающий от сандалового феромона и жгучих черных глаз, протягивающий трясущуюся руку жениху для окольцевания — он тогда едва в обморок не грохнулся. Господи, что же еще папа наговорил Чону? — И Тэхён принял мое предложение. Я никогда не воспринимал женитьбу на нем формальностью. Считал дни до заветной даты и полагал, что Тэхён осознает искренность моих чувств. — Простите, Чон-ним, но как же он должен был осознать? — ласково уточнил Ли, постучав карандашом о записную книжку. Тэхён подался корпусом вперед, внимательно изучая мужа. Действительно: и как? Чон впервые на его памяти стушевался: скулы заалели неровными пятнами, губы дрогнули. Но ответил ровно: — Но ведь я предложил ему стать моим. Чем еще я должен был подтвердить серьезность моих намерений и чувств? Симцзян пискнул, сжав руку до боли. Тэхён, дернувшись, снес со стола стакан с водой. Проняло даже хладнокровного Ли Хеджина — он на миг сокрушенно прикрылся ладонью, сигнализируя альфам противной стороны, что только тупой баран может счесть такой шаг за признание в любви. В общем, все омеги впали в прострацию, чем встревожили оппозицию. Те запереглядывались, Хан зашептал что-то на ухо Чону, теперь побледневшему. — Понял, — буркнул Чон, отстраняясь от шепота. Уставился на Тэхёна, отряхивавшего капли воды с колен, и с отчаянием, которое прочувствовал уже неплохо знающий его Тэхён, сказал: — Я черствый сухарь, Тэхён, не умеющий ухаживать и говорить красиво, но руководствовался влечением сердца, а не прагматизмом. Поверь мне! Симцзян тихонько охнул, Тэхён схватился за упомянутое сердце, которое забухало так громко и часто, что зашумело в ушах. Боже, как умеет врать, а? — Хм, любопытно. А почему тогда в контракте обусловлена техническая аренда патента? — нежнейшим голоском спросил Ли. — Папа Тэхёна настоял, — Чон на глазах заковывался в доспехи. — Я не мог отказать будущему тестю. — Удобная отговорка, — Ли улыбнулся, но тепла в этой улыбке не было ни на вону. Скользнул взглядом к настороженному Хану, и Тэхён ощутил, как они скрестили невидимые рапиры. Напряжение между адвокатами было той же силы, что между ним и Чоном. — Не стоит протестовать, Хан-ним. Я имею право выдавать собственные суждения, и последний ответ нахожу чистой воды отговоркой. Не будь прописаны передача патента и сотрудничество JK Corporation с Li Primadonna Studio, я бы, пожалуй, принял на веру информацию о чопорных свиданиях в присутствии семей. Однако те прописаны, и я не верю. Данный контракт — прямое доказательство альфьего варварства, когда бедный омега загнан в угол в угоду материальному. И я с моим клиентом намерены создать судебный прецедент, чтобы последующие жертвы подобных кабальных оков могли вырваться на свободу. — Выбирайте, пожалуйста, формулировки, Ли-ним, — прошипел искрящий непонятными чувствами Хан. — За оскорбление мой клиент может подать иск уже лично вам. — Буду польщен вниманием, — Ли сверкнул белыми зубами в хищном оскале. — У нашей стороны больше нет вопросов к вашей. Если к нам нет вопросов, то, пожалуй, завершим совещание. Встретимся в суде. — Тэ, пожалуйста, — Чон рывком поднялся, отмахнулся от зашептавшей свиты. — Вернись ко мне. Все, что я делал, было во имя любви. Все мои ошибки — только из недопонимания. Вернись и мы вместе все исправим. — Аннулируйте брачный контракт и я подумаю, — пролепетал Тэхён в наступившей тишине. — Тогда ты точно ко мне не вернешься, — горько усмехнулся Чон и нахмурился на Ли Хеджина. — До встречи в суде. И знайте, Ли-ним, это будет первый суд, который вы проиграете. Я не откажусь от своего мужа. Загалдели враз все эти холеные, лощеные умные люди в элегантных костюмах, имеющие по несколько ученых степеней, умеющие и любящие сражаться. И посреди шума и гвалта, набирающих агрессивную высоту, вцепившийся в Симцзяна Тэхён задыхался под палящим обстрелом черных глаз. Чон смотрел неистово — застывший каменным изваянием на фоне живо жестикулирующих, сыпящих мудреными терминами юристов. И это яркое пламя пробирало до мозга костей, требовало к нему прислушаться. Когда они наконец выбрались наружу, и Тэхён пришел в себя на свежем воздухе, оживленный порозовевший Ли Хеджин на вопрос Симцзяна, знакомы ли они были раньше с Ханом Джуном, хмыкнул: — Ха! Конечно. Он мой бывший муж. Но поверьте, Симцзян-аджосси, делу это не помешает. Я, пожалуй, даже с большим удовольствием добьюсь победы.