Кошмар.

Рёмен спать, страшно признаться, хотел. Было совсем нелепо нуждаться в простых людских потребностях, особенно в компании глупого сопляка, в добавок ко совсем непозволительным для королевской задницы условиям. В былые времена, такая кровать являлась бы чем-то странным и неудобным, точно не подходящим высокому статусу Сукуны и он был уверен, что в нынешнее время, она тоже не представляет собой высокую степень величия. Изголовье из самого обыкновенного дерева, покрыто современной лакировкой, что тоже внимания не привлечёт даже у простолюдинов. Под самой кроватью оставленные прошлым владельцем книжки, с яркими обложками и нелепым обрамлением в цветочек. Насколько же Король Проклятий пал, если книжки кажутся хорошим времяпрепровождением? Помимо сна, беспокоили так же другие важные моменты. Во первых, он определённо точно ощущал странный сгусток проклятой энергии неподалёку. Обладатель сам не шибко разбрасывался ей, однако Проклятье чувствовалось так, будто охватывает достаточно большую область и хочет привлечь исключительно внимание Сукуны, находясь именно в их корпусе общежития. Оно липко приклеивается к стенам, неясно оседает на остальных спящих людях. Хорошим сенсорным чутьём Рёмен не обладал, мог только предположить, что происходит за стенами. Конкретно в их комнате не было и следа этой неизвестной техники - та словно боялась зайти, избегала прямого контакта именно с этой областью, и могло это значить лишь прямую подсказку: Двуликого кто-то выманивает, причем полагаясь на то, что он в силах самостоятельно перемещаться, тобишь, в курсе, что Рёмен во всех смыслах был освобождён. Сопляк напротив уже сладко дрых на своём матрасе, вытянувшись вдоль него, беззащитно распластал руки по сторонам, то и дело немного корчась от света с улицы. Создавал своими громоздкими плечами ощущение какого-то уюта невиданного, которым хотелось эгоистично  и пренебречь, и свалить, и сохранить. На двух стульях Сукуне сидеть не нравилось, хоть убей, поэтому он своевременно нашёл третий - отвернуться, на сопящего паршивца не смотреть. Стоило, как раз, элементарно задуматься, какое расстояние паршивец посчитал "близким", чтобы не нарушать условия пакта. Отсюда до подвала меньше километра, что являлось сущим пустяком. Даже не разогнаться толком. Слинять из техникума вряд-ли получится, точно так же, как и выгнать из него Юджи, если брать этот километр лимитом. Если уж незваный гость, в виде робкого Проклятия, посмел обратить на себя внимание Сукуны, значит пускай прийдёт сам, а не провоцирует в середине дня выходить на улицу.  В целях собственной безопасности и сохранности судьбы пальца. Удивительно, что другие не замечали эту энергию, иначе бы давно спохватились и, вместо глухой тишины, в коридорах гулял бы топот - Двуликий достаточно хорошо вжился в нынешние реалии с помощью воспоминаний Итадори. Птички за окном что-то разбушевались, крича на своём соловьином всякие ругательства, видимо. Мясо на крылышках - думалось Сукуне в этот момент и он с горем осознал, что хотел помимо сна ещё и есть. Аппетит проснулся внезапно, стоило о еде подумать и взвилась мысль о том, как сильно ему мешали эти чёртовы условия, которые выставил сопляк. Сейчас бы человечины, молодой и нежной. Плоть у детей сама по себе нежная, а, под острыми клыками Двуликого, становится ещё и мягкой, сочной, что слюнки бы только вытирать. Подадут ли ему что-то стоящее, когда сопляк задумается о пропитании? Смысла же никакого не было выпускать Сукуну, если у Юджи нет мыслей о предстоящем союзничестве. Смешно, как же. А союзников нужно кормить. Двуликий долго размышлял о разных исходах в его положении, старался сложить все известные факты об этом времени, давая, тем самым, парню отоспаться. Думал, так же, о том, зачем Итадори понадобилось его выпускать. Условия никому не вредить и не убивать были ясны, прозрачны, но Сукуну можно было оставить без каких-либо пактов гнить в подвале с такими же условиями. Неужто паршивец поистине альтруистический, добрый идиот, что пожалел бедного Короля Проклятий и не позволил держать взаперти под землёй? Или ему настолько уныло без половины своей души? Рёмен садится на край кровати, отдохнувшим себя вовсе не чувствуя, смотрит на сосуд с подозрением. У того внутри - плоть и крепкие кости, что однозначно прячут в себе потенциал, а под костями - проклятая энергия Сукуны. Ощутимая половина силы одного пальца. Та оставалась в Итадори, насмерть въевшаяся, что вызывало отчасти ревностное желание её забрать. Невероятно бесило, что какому-то простому человечишке перепала такая возможность - иметь в себе столько места, чтобы даже Рёмену досталось. Рука по привычке проходится от лба до макушки, выравнивая выбившиеся пряди, и Сукуна поднимается с мягкой кровати. Спокойными шагами приближается к сосуду, приседает на корточки у спокойного лица. На него то и дело падает рассыпанный свет, прямиком на сонно прикрытые очи, чем немного завораживает. Юджи и впрямь выглядит удовлетворённо, внутри него совсем нет негативных эмоций, что чутко могли бы реагировать на подошедшего Сукуну. Видеть вблизи человека, такого хрупкого по сравнению с Рёменом, было необычно. Он в принципе никогда не засматривался на кого-либо во сне и, не то, чтобы часто видел, как кто-то спит. Никто не позволял себе спокойно задремать, если знал о присутствии Короля Проклятий в радиусе пары километров от себя, а этот паршивец совсем не постеснялся так быстро отрубиться, так ещё и долго проспать. Спит наверняка глубоко, вон, даже рот приоткрыл. Чудной. Для Сукуны, пара часов - не время вовсе, ведь со своими мыслями он уживался куда более, чем умело,  но если в окружении есть не сильно бесячий собеседник, то почему нет? Двуликий пялится неотрывно, особой причины тому не находя. Если всмотреться лучше, то можно увидеть маленькие, тонененькие полосочки на месте, где у Сукуны была дополнительная пара глаз, что привлекало к себе внимание. Метка, означающая наличие в себе особой проклятой энергии, той самой, которую боялись из века в век шаманы. Само тело решило так выразить прямую принадлежность - собственность Рёмена. Такая маленькая заметочка, а значила немного больше, чем все произнесённые этим сопляком слова. Юджи рефлекторно жмурится, когда лица касается пара ногтей, не надавливая проводит от полоски вниз, рисуя незамысловатый узор. Парень дёргает носом от щекотки, в то время рукой старается убрать от себя то, что мешает спать и, при попытке потереть щёку, открывает глаза. Сукуна руку свою убрал заранее, очевидно зная, что паршивец от такого проснётся, глянул в заспанные глаза со спокойствием, как чужие эмоции резко выстрелили под грудью. — А?.. — Дёргается Итадори, бормочет, норовит скорее проморгаться, чтобы прийти в себя. Раньше, чем полноценно просыпается, привстаёт на локте и чешет щёку. — Боже, Сукуна, чё ты пугаешь.. Рёмен усмехается. На мгновение представляет себя в роли простого человека, может быть, не вынужденного соседа по комнате, что так нагло решил потревожить чужой сон. Скучно, всё таки, живут эти простые люди. Конкретно этот, который нерасторопно пытается понять мотивы Сукуны, был совсем новичком в магии. Его жизнь - такая же простая и маленькая, крохотная по своей значимости, как и у любого другого человека, однако смог же он выдержать произошедшее, ласты от ужаса не склеил. Подобные размышления приводили Двуликого к тупику. Он ещё не определился, какого отношения заслуживает малолетний мерзавец. На самом деле, разбудить его было чистым желанием скрасить скуку, наплывшую за ночь, а так же задать пару вопросов. — Ты же называл условия. — Сукуна говорит почти бархатно. Юджи посмел обратить внимание на это, перед тем как подумать о бросающейся в уши манерности тона. — Какое расстояние имелось ввиду? Юджи щурится в сторону Двуликого, изображает мнимое недовольство. Думать спросонья всегда получалось не очень, это как чай в холодной воде заваривать. Вроде голова и вода, но чай никак с ней не фурычит, в особенности с тяжёлыми чаинками-вопросами. Чтобы ответить без доступной минуты на подумать, Итадори уставился в пол, подробно вспоминая как формулировал то предложение. — Сейчас я мечтаю, чтобы расстояние было очень большим, но вообще.. в моей голове представлялось относительное. Я не могу сказать, сколько это в шагах или метрах.. — Голос у парня по утреннему хрипит, немного мычит при этом. Сукуне понравилась виноватая интонация, однако содержимое заставило разочарованно цокнуть. Пальцы ловко схватили знакомый загривок, ещё не сильно оттягивая волосы, на что Итадори обходительно замер. Очухаться не успел, а его уже за волосы хватают и, ладно бы Дженнифер какая, по возможности Лоуренс, так нет, снова Сукуна. По наработанной привычке он приготовился к болезненной расправе за необдуманные слова, уже собираясь любыми способами убрать волосяной раздражитель, но вовремя остановил рвение отстраниться – было совсем не больно. — Значит, будем самостоятельно проверять, на каком расстоянии ты можешь сиюсекундно сходнуть. — Рёмен в чужом лице видел внятную растерянность, мало того, ощущал её и сам, спасибо их чувственной связи. Волосы натянулись не сильно, вовсе не так больно, как в тот раз, однако предупреждающе. Понятное дело, что Сукуна блефует и играться с подобной проверкой – себе дороже, угробит пацана – угробит и палец. Слишком опасно могло караться такое отношение к пакту. Итадори, однако, насупился. — ..Или у тебя есть другие варианты? — Я бы подождал, может, оно как-то само выяснится..? — Парень предлагает вкрадчиво, определённо не испытывая сильного удовольствия от происходящего. Сам к своему предложению относился скептически, но так как прочувствовать в Двуликом явную, безоговорочную злость было нельзя, тобишь, тот был в приемлемом настроении, можно было отвечать не серьёзно. Чёрт знает, что у Сукуны за мерзопакостная привычка ко всему докапываться, не имея при этом честного интереса к ответу.   Благодаря слабой хватке удавалось без помех ощущать ладонь Двуликого кожей головы, не отвлекаясь на ранее присутствующую с этим боль и Юджи замечает странную реакцию сердца на эдакий контакт с ним. Чёртова эмоциональная связь словно лучше стала, а, ведь, Сукуна тогда так и не ответил, чувствует ли тоже самое; у парня всё ещё есть шанс остаться неудачником. Итадори начал замечать, что впредь не ощущает той бурной реакции на эмоциональный настрой Рёмена, что несказанно радовало первое время, а после, заставило насторожиться. Сукуна выдыхает, почему-то сонно промаргиваясь, заставляет Юджи предположить, что не спал совсем. Наверное, смущало в какой-то степени, что за ним с начала сна до пробуждения наблюдали. Жаль, что не абы кто, а Король Проклятий. Итадори ненавязчиво протягивает руку к чужой, отодвигает от собственных волос, а ему то позволяют, на удивление. — Я хочу есть. — Двуликий смотрит с очередным нечитаемым выражением, а потом и вовсе отворачивается к двери. Тему сменил, даже когда к удовлетворяющему итогу так и не пришёл. Парень собирается бросить предугадывать следующий шаг Сукуны. — Где тут людей фаршируют, не подскажешь? Юджи морщит носик, фукает под него же, с отвращением на душе полноценно просыпается, медленно садясь на месте. — Людей не фаршируют, Сукуна. — Он всё же позволяет себе осуждающе закатить глаза. Унижать открыто ещё смелости не набрался, а пока есть время не провоцировать, он не будет испытывать терпение несдержанного мудака. — Вообще, говорят, что человеческая плоть напоминает телятину. Или это телятина напоминает.. плоть. Может, тебя получится переучить. Ты чем питался-то, помимо людей? Юджи встречается с впервые заинтересованным взглядом, который угроз в себе не нёс. Уже прогресс, вот оно! Значит, Короля Проклятий можно живенько смягчать чем-то съестным. Животное, вот уж. Только вот, Рёмен думает совсем об обратном – совершенно точно запомнил хамское отношение с "переучить", но дал возможность сначала показать, к чему, собственно, его собирались приучать. — Принеси мне телятину. — Приказ тут же портит поднявшееся настроение Итадори, казалось бы, несломленный дух разочаровывает. Сукуна по всему видимому, от статуса короля не отказывается принципиально, напоминает собой избалованного подростка, за которым глаз да глаз нужен. — Как я тебе её принесу, мы чё, в деревне? — Юджи складывает руки на коленках, недовольно старается объяснить. — Я без понятия, где тут ближайший магазин. И тем более, у меня совсем нет денег с собой. Телефон разряжен, а.. — Прекрати оправдываться и организуй мне еду, сопляк. — Двуликий поднимается с корточек, не удостаивает даже взглядом после, вновь направляется в ванную. Вторая поблажка, которая изменила телятину на более обобщённую пищу. — Ты куда? — Сразу же встревает Юджи. Забеспокоился скорее о том, что тот решил нешуточно проверять дозволенные метры, однако его ступорит внезапный укол возмущения. Внутри снова всё бардаком замельтешило, напоминая, что никуда такая острая реакция не девалась, просто Сукуна до этого был спокоен. — Отмывать твоё жалкое прикосновение. — Отчитывается Двуликий, уже открывая дверь в желанное помещение, как с матраса взлетает паршивец. — Подожди, подожди, я быстренько умоюсь, потом занимайся чем хочешь! — Тот ловко проскакивает под локтем Рёмена, на мгновение оторопевшего, ныне в истинном исступлении нахмурившегося. — Какого хера, Итадори. — Тон у голоса совсем не предвещает хорошего, однако Юджи уверенно включает воду в раковине, посмеивается при этом. — Обыкновенного. Привожу себя в порядок перед тем, как еду найти, пока ты тут плескаться будешь. — Не глядя объясняет парень, набирает себе в ладони холодной воды, впрямь пытаясь сделать всё быстро. — Не хочу ходить не умытым, не грязнуля же. Сукуна от чего-то задумался, что происходящее недопустимо. Такое вот неуважение не прощалось ещё никому, но с другой-то стороны, он же с благими намерениями. Забежал, конечно, без разрешения, чтобы умыть заспанный хлебальник, но Сукуне эта смелость по душе стала, что-ли? Самому дивно, что не разозлило подобное, а переигрывать желания не нашёл – всё же, сопляк ради еды так резво взъерошился, авось и вкусного-чего найдёт. Юджи, пока умывается, замечает, как ему на самом деле не хватило тех жалких часов сна. Спал бы и дальше с чистой душой, только вот прояснить пару моментов было самому невтерпёж. Одежда всякая, еда, одеяло-подушки-полотенца и интересующие планы. Что в конечном итоге решили старейшины, для парня было большой загадкой, коль тем попалась возможность узнать про освободившегося Сукуну. Итадори неряшливо вытирает лицо воротом формы, в которой ранее спал, глядит в зеркало из под ресниц. Нет, ну, могло быть и лучше, но теперь не привыкать, придётся мониторить на свою рожу чуть чаще, чем того требует бытовая жизнь, спасибо Сукуне, блин. — Всё, прошу, — Юджи кивает головой, ещё разок осматривает теперь уже материальное отражение, с симметричными татушками, примирительно улыбается. После того, как сопляк продемонстрировал своё отношение к носибельной вещи, вытерев ею лицо, упомянутого "не грязнулю" Сукуна оценил скептически. — Ванная к вашим услугам, потом полотенце притащу. — Притащи, но изволь ко мне свой нос без спроса не совать, отрежу. — Рёмен выпускает пацана, на улыбку лишь показушно пфыкает, выставляя того одновременно дураком и за дверь. Приятное с полезным совместил, так сказать, вслед за чем захлопнулся с той стороны. — А со спросом можно? Или совсем нельзя? — Юджи за закрытой дверью чувствует себя уверенней, чем активно начинает подбешивать Сукуну. Наплывающее бешенство Двуликого Итадори тоже чувствует, от того и галдеть прекращает, решает, наконец, делом заняться, коль продолжение разговору не светило. Пока натягивал ботинки на голые пятки думал, что оставлять телефон в штанах было идеей пропащей – штаны-то в ванной, а нос совать запретили. Зарядить бы, чтобы отписать Мегуми про всё произошедшее. Юджи ведь не знает, где того чернявого искать и куда с вопросами идти. Годжо, вопреки всему, по зову сердца и удару колокольни, как боженька, не явится – подсказывала интуиция, а найти сильнейшего в огромном техникуме стало быть совсем трудно. Ещё наткнётся на очередную неприятность, будет ему повторный срыв с катушек по дорожке скатертью. Этого, честно, не хотелось. Мимо уборной проскакивает быстро, входную дверь отпирает и, выходя, запирать обратно не планирует. Ключи тоже не берёт, Сукуна же вряд-ли куда намылиться, когда ему завтрак пообещали. По времени уже должен быть поздний обед, спасибо Королю Проклятий, что не ранний, ибо проспал Итадори часов шесть или семь – для посредственного отдыха хватит, да и режим не сильно собьёт, если сегодня ляжет пораньше.  Соседняя дверь была приоткрыта, почему-то заставляя Юджи перед ней немного притормозить. В голове сложились некоторые пазлы, помогая сообразить, что двух появившихся в техникуме персон несомненно слышали. Сатору их просил быть тише, но Итадори пока не осведомлен о плохой/хорошей звукоизоляции. И провалились бы вся скрытность и незаметность, как минимум в глазах самого Итадори, если бы из-за двери не высунулась черновласая макушка. — День добрый. — Измученно приветствует Фушигуро, от чего парень напротив растянуто улыбается. В удивлении смотрит за спину друга, а потом и в сторону своей комнаты. — Мы, значит, соседи? — Радости в голосе не скрыть, кастрюлями хоть черпай. Юджи был несказанно рад, что комната поблизости принадлежала именно Мегуми. Вот неловкого разговора с незнакомцем он бы не избежал, а так, всё складывалось несказанно удачно. Итадори внутренне молился, чтобы это оказалось началом белой полосы, на фоне мутной, непроглядно чёрной. — Соседи, к моему великому сожалению. — Последний трепает свои волосы, очевидно не выспавшись, старается упереться в косяк двери для надёжности. Он тоже не упустил возможности поспать после того, как маялся с недавней потерей однокурсника. Так же замечает привычную форму техникума на друге, лишних вопросов по этому поводу решает не задавать.— За тобой хоть и нужно следить, но Сукуны мне только в соседях не хватало.. — Ты уж извини его, если шумел, пока я спал, — Итадори говорит чуть тише, позволяет себе так же тихо усмехнуться, словно тот самый упомянутый Сукуна мог это слышать. По его мнению, Мегуми не выспался конкретно из-за их ночных разговоров и походов в душ, или потому, что Рёмен что-то учудил ночью, поэтому извинялся сразу за обоих. По голосу ясно, что просит прощения искренне. Фушигуро, в свою очередь, пришлось вылезти из комнаты, закрывая за собой дверь, показав готовность принимать и извинять. — И меня тоже прости. Я правда не планировал, что всё получится именно так. Мне жаль, честно. — Спасибо, что извинился за тысячелетнего мудака, но не мне его прощать. — Мегуми саркастично кланяется, попутно примечает обиженное выражение на чужом лице. На самом деле, не держал внутри и толики какой-то обиды на друга. Опять таки, сотню раз с хвостиком не понимал, но ценил мимолётные извинения. Плюсом к тому, пока их жизни благодаря пакту ничего не угрожает, можно поближе изучить мотивы Двуликого. — Всё в порядке, как-то справимся. Годжо вчера так и сказал. — Он пожимает плечами, принимая всё как должное и вкрадчиво интересуется. — Ты кого-то ищешь, или просто погулять решил? — Ну, немного того, немного другого. Во-первых, я хочу есть, во-вторых, не только я.. ты знаешь, чем питаются древние сволочи? — И знать не хочу. — Отнекивается Мегуми, но помочь не отказывается. Махает рукой в знак идти за собой, попутно вставляя и последнюю новость от Сатору. — Сенсей передал, что у тебя есть два дня на отдых, там, всякие бытовые вопросы уладить, с ребятами остальными познакомиться.. — Мне нужно где-то найти полотенца и постельное, тут же есть местное? — Есть, на обратном пути зайдём в кладовку, там много подобного барахла. — А Сукуна? С ним-то мне, ещё и полуголым, как на люди появляться, если он вам так поперёк горла встал? Мегуми с сомнением рассматривает Юджи, ловит в голове очень недобрую мысль: а тебе, Итадори, он разве не в первую очередь должен поперёк горла вставать? Если нет, то почему? Странно ты себя ведёшь, друг. Но Сукуну впрямь стоило одеть, пока новенькие студентки не спутали его с себе подобным, или тому хуже – начали флиртовать. Юджи достаточно привлекателен, чтобы за ходьбу без футболки его осуждать, а новоиспеченный брат близнец отличия имел только в татуировках. Друг-то вовсе не беспокоится о том, с кем живёт, по видимому не планирует волноваться пуще, чем в первый день. Разве может Сукуна не вызывать желания смыться одним лишь взглядом, со страхом убежать восвояси подальше? Фушигуро не спешит верить, что может. — Без понятия.. — Он вздыхает протяжно, — Если его получится грамотно преподнести публике, то многим будет наоборот интересно. Тем более, пока он является твоей копией, мало кто узнает в нём Двуликого. — Ты предлагаешь скрывать его настоящий статус? — Юджи задорно посмеялся, хлопнул по плечу товарища, пока тот недоумевал о причине смеха. — Он его куда хочешь впихнёт, у меня за одно утро уже в печёнках его статусы величественные сидят! — Уже день. — Фушигуро продолжает больших эмоций не испытывать, особого сочувствия не проявлять. Всё таки не поперёк горла, а в печёнках - стало немного легче.  — О чём вы говорили? Может, что-то новое узнал? — Ну, кажется, он любит купаться. Чернявый прискорбно кривит лицо. Ударил бы себя по лицу, чтобы выразить ещё больший упрёк, ибо добытчик информации из Итадори отвратительный, но ограничивается только скептически сморщенным носом. Однако, пометка в голове о купании портит привычные знания о проклятиях – у Сукуны непременно человеческое мышление, пусть и с отличиями, но явно выраженные привычки и желание ухаживать со собой. Противоречивое желание называть его человеком придется зарыть в себе очень, очень глубоко. — Ещё он капризный, но явно не такой агрессивный, как вы его описывали. — Юджи прикидывает размеры капризности Сукуны, дабы сделать такой вывод. Объективно же, тот ведь и не пытался ослушаться запретов, которым выказал следовать Годжо, хотя и мог разок-второй показаться на глаза старейшинам. За волосы потягал, но видимо из вредности. Бережёт судьбу своего пальца, что-ли? — Мне, знаешь ли, не выпало возможности говорить с ним, поэтому и оспорить это не могу. Я его видел из-под твоего плеча и то, не долго. — Мегуми подталкивает друга в то самое плечо, указывая таким образом на неожиданный поворот. Там были двери, достаточно массивные, в общем деревянные и по странному высокие. Когда Фушигуро открывает их, совсем немного щурится. — Это кухня, сейчас покажу, где чьё лежит и куда ты сможешь примостить своё. Так уж и быть, покормлю, чем найду из своего. — Мгм, спасибо. — Юджи оглядывает просторы, и ему сразу же хочется спросить, зачем они такие большие. На этаже живут под десятку человек и, если брать это на заметку, то никакие они не большие, даже компактные. Два холодильника и несколько конфорок, на столе два чайника, один из которых выглядит старше самого Итадори. — А у тебя мясо есть какое-то? Телятина, например.. — М? — Фушигуро вопросительно глянул на друга, задумчиво почесал репу. — Какое-то, наверняка, есть, а что за конкретика? — Он немного сонно опускается на корточки перед морозилкой, преждевременно её открыв, осматривает внутри лежащие продукты, невзначай высовывает пакет ледяных овощей. — Я в плане еды не особо привередливый, а вот сосед мой такой во всём. Хз, может, если с еды порадуется, то поверит в счастье и добро. — Итадори с интересом наблюдает за скудным набором продуктов, доставаемых из, предположительно, ящика Мегуми. Тот в ответ осуждающе вздохнул, находя вариант «смириться» самым лёгким. Ящик был ещё и однокурсницы, что в данный момент уехала в родную деревню. Кого она там проведать решила – не ясно, но по приезду она точно решит проведать Бога, накануне праздничного появления Короля Проклятий в техникуме. — Я, кстати, не спрашивал, ты разве умеешь готовить? — В полоборота повернувшись к Итадори, Мегуми протягивает ему замороженную упаковку фарша и такую же с неопознанным мясом, наверное, на выбор, задавая наводящий вопрос. — Потому что я с мясом не дружу, могу только гарнир сделать. — Не парься, я всё смогу! — Юджи широко улыбнулся, радуясь по большей части тому, что разрешили использовать кухню. Готовить он любил, что удивительно, сильные руки не только махаться умеют. По причине слёгшего в больничку деда, его мерзкого характера и неумения готовить, такой навык пришлось наработать со временем. Фушигуро, наперекор своим сомнениям, полностью доверил процесс готовки другу, смирившись с тем, что варианта просто напросто уйти не существовало. Юджи мастерски с упаковками справляется, немного морочась с отрыванием пакета от замороженного фарша, но ничего недовольного не произносит. По большей части готовка проходит в молчании, лишь иногда Фушигуро предлагает добавить каких-то специй с полки выше, да волнуется по поводу оставленного без надзора Сукуны. *** Намаявшись в душе, Рёмен Сукуна чувствует посредственную утомлённость. Горячая вода, конечно, приводила в порядок голову, расслабляя вечно напряжённые конечности, но, как оказалось, простым людям трое суток бодрствовать не суждено. Какая жалость. Чем, интересно, успел удостоить Сукуну сопляк? Расстояние с ним было не велико – пару минут ходьбы отсюда, что заставляло сомневаться в том, что тот вообще куда-либо сходил. Двуликий, всё же, надеется на обратное и на то, что его всё таки ждёт запоздалый завтрак. Ко всему прочему, прямиком за входной дверью всё так же покоится злосчастное существо, обозванное проклятьем. Может, это местный сильнейший решил устроить слежку таким образом? Но тогда бы знал и сосуд, воспоминания и некоторые знания которого естественным путём достигали головы Сукуны. Играло так-же то, что после определенного момента, получаемые Юджи извести доходили с явным опозданием, не давая вовремя уследить главную мысль и узнать, что ему говорят в нынешний момент. От этого и загадка – что за чертовщина заполнила собой пространство общежития. Мягкой поступью высовываются из душа татуированные ноги, с превеликой манерностью переносятся на ворсистый коврик, что приятно щекотал пятки, стоило пошевелить ступнёй. Сукуна предполагает, что сама по себе человеческая жизнь не так ужасна, ведь многие рутинные мелочи приносят во много раз больше удовольствия, нежели когда из развлечений лишь собственная голова и прокачка навыка "убить, да посмеяться". Исполнять долг Короля Проклятий порой выматывает – то тебе голову от тела кому отрезать, то наоборот, тело от головы. А иногда поперёк и с неаккуратным надрезами настолько, что сторонников перфекционизма должно было располовинить просто потому, что такое существует. Однако, существовал Сукуна Рёмен, теперь уже (спасибо Итадори Юджи) материально, вовсе не являясь мифом. Главный претендент на место "существовать-не-должно" и завидный злодей любого фэнтези, коих под кроватью Итадори валялась уйма. Упустим момент с кроватной собственностью. Из душевой Двуликий на парах выплывает, учтиво выключает за собой свет. Сам с того шарахается, но сбрасывает на привычку позаимствованного тела – Юджи за такими вещами следил дотошно, что удивительно при его ребяческом темпераменте. Возвращаясь к теме про сосуд Двуликого, пока сам он тянет по ногам штаны, можно смело заявлять, что пацан очень быстро приспосабливается к новым условиям. Конечно, заслуга небольшая, особенно, если говорить о магах, но Юджи в самом деле не выглядит шибко взволнованным на счёт Сукуны. Что невероятно расстраивало и бесило, чёрт. Хотелось чувственности, такой по яркому проникающей внутрь чёрствого давеча тела, чересчур для Рёмена человечной. Такой, как в первую встречу, когда малец даже вздрагивать умудрялся от чрезмерного гнева. Сам опыт жизни среди людей, Двуликий расценил как заслуженный отпуск, ведь, теперь, под одной крышей с шаманами и щитом, в виде жизни важного для местных жителей сопляка, было безопасно. В нынешнее время, оказывается, люди предпочли кучковаться и друг другу доверять, что разочаровывало привычное мышление "сильнейшим среди слабейших никогда не стать", но, на удивление, давало полный контроль над ситуацией. Итадори можно было воспринимать как собственного заложника, через которого идеально проходили бы все мерзкие-привычные манипуляции, но ситуация совсем не вынуждала этим пользоваться. Людишки и сами никакой угрозы не представляли, поэтому оно и назвалось отпуском. Сукуна принимает решение покошмарить мир снаружи комнаты, попутно проверить наличие съестного в окрестностях. Пройдётся к месту, где сейчас находится паршивец и возможно даст подзатыльник за долгое ожидание. Не привыкшая к спокойной обстановке голова тут же начинает выдумывать различные способы себя развлечь – игра в кошки-мышки давно устарела, но удовольствие приносила всегда достаточно для приподнятого настроения. Итадори, ведь, совсем не знает, с каким чудовищем его связала судьба? Может, стараясь убежать от неизбежного, поймёт? Входная дверь хлопает, когда Рёмен выходит из комнаты. Проклятие, сволочь эдакая, тут же уходит/растворяется, ссыкливо теряясь в пространстве. Что там говорилось о доверии и сплочённости? Это Сукуна может, отыграет роль поддавшегося на услуги глупца, а потом отыщет путь смести всех одним лишь взмахом руки. Пальца не пожалеет, чтобы уничтожить это издевательство над магическим миром, в виде унылого техникума и противно светящегося "сильнейшего". Пока проклятие ускальзает прочь из под ног, что Рёмен успевает заметить, в мыслях так и назревают шаловливые идейки, такие гаденькие для такого чудного места, что и улыбка на лице появляется. Завоевать доверие сопляка – кажется проще простого, поэтому этот вариант отсекается сразу же, как вовсе не обязательный и скучный. Соблазнить – подло, однако достаточно интересно и разнообразно для образа жизни Сукуны, что в помине не играл роль той самой "кошки" в догонялках (именно в этом ключе). Не имел желания, ведь гарема в эру Хэйан было, по ощущениям, предостаточно, чтобы насытить себя всякой похабщиной. Да и функционал у него другой, ничерта не связанный с чем-то глубже грязного, иногда смертельного секса. Здесь же, когда целью было проверить, насколько же доверчивым и покладистым может оказаться мальчик-надежда-человечества, причём по своей воле, совсем другие это вызывало эмоции. Другие мотивы. Девственно молодой парень большой капризностью не блещет – это знание уже мелькнуло подтверждением, в виде стандартной пышногрудой женщины с плаката, что лежал в доме Итадори под кроватью. Воспоминания чужого существа и вправду были полезной штукой. Вобщем, значило это то, что шансов и у Сукуны полно – соблазнить парня, будучи парнем, (в данной ситуации, чересчур буквально), не так тяжело, как кажется. Особенно, если внутри ты прошаренный во всём эдаком Король Проклятий. Вот так и додумался Сукуна донимать того мальчишку, что прямо сейчас находился в помещении за дверью, явно ощущая приближение Двуликого всем своим нутром. Но пока, можно позволить себе спокойно позавтракать, прежде чем играться с пацаном. И, да, Рёмен на самом деле не собирался касаться дверной ручки, очевидно вынуждая Юджи по ту сторону стиснуть зубы, с раздраженным выражением тихо, почти шепотом, произнести: — Ну, ты, сука, правда двери не признаёшь..? Вопреки всему, даже удивлённому взгляду Фушигуро, Итадори кладёт испачканную кухонную лопатку на столешницу, быстрым шагом доходит до двери. Со смелым блеском вскидывает взгляд на чужую физиономию, стоит двери скоростно распахнуться, но тут же осекается, когда встречают его отнюдь неприятно – Рёмен хрустит пальцами, находясь непристойно близко, вновь гипнотизирует алыми зенками, как блядская гадалка с гипногогом. Стоит и смотрит, с тонким жадным подтекстом, с каким на еду только голодавшие веками пялятся и Итадори пялится тоже, только настороженно, оторопев и стараясь вернуть себе свои собственные эмоции. Сердечко-то бамкает от несвойственных ощущений, в виде рёменовского эмоционального фона, обладатель которого явно не собирался прекращать испытывать свой голод так яро. И не понятно, какой именно. Не понятно, что в таком случае делать, если.. — Мясом тхнёт. — Сукуна хмыкает, поправляя выбившуюся прядь когтистой ладонью, принюхивается лучше и у Итадори спирает дыхание от этого простолюдинского жеста. Когда зрение берёт в фокус не только глаза, но и мокрые волосы, сразу же вспоминает про полотенце. Этот мудак просто хочет есть. Почувствовал вкусный запах, вот и стоит на проходе, носом щёлкает, а у Юджи всё разом отпустило, когда чужому взгляду стало интереснее переместиться в глубину кухни. Все неясные домыслы о том, что Рёмен в ту секунду хотел его в клочья разорвать и запихнуть в клыкастый рот, были всего навсего идиотскими выдумками. Ещё и перед Мегуми опозорился, тот ведь определённо заметил эту пару секунд, когда розовласый в место врос. — Не тхнёт, а пахнет. — Проталкивая слюной ком в горле, Юджи позволяет себе исправить, вновь оборачивается к Фушигуро, когда Сукуна мирно проходит через порог кухни. Настроение у парня поднимается, ибо пахло правда вкусно, а ещё он любил готовить. Даже по Двуликому было видно, что тот не против отведать своей зазнавшейся, королевской пастью, человеческую еду. — Открой окно, тут душно. — Сразу же высказывается Король Проклятий, напрочь забывая обратить внимание на ещё одного паренька в помещении. Зенин, по лицу видно, значит не так прост, как может выглядеть, его можно будет рассмотреть потом. Пока сам Мегуми наблюдает за всем этим, Юджи послушно идёт открывать окно. Так, видимо, было легче всего справится с просьбой, нежели докапываться за отсутствие простого "пожалуйста". Впрочем, стало явно не по себе, ведь на сон в итоге смахнуть не получилось; Сукуна и вправду на свободе, подходит к плите и осматривает готовящуюся стряпню с интересом. Кажется, оценивает, дай бог, чтобы не начал возмущаться. — Я пообещал полотенце принести, но, не думал, что ты быстро из душа вылезешь. — Итадори выглядит так, словно они с Сукуной соседи по комнате уже долгие годы и такая вот обстановка ничего удивительного из себя не представляет. Он лишь по хозяйски проходит мимо Рёмена, вновь хватает лопатку, мешая смесь из мяса и овощей на сковородке. — Нормально с мокрой головой ходить? Двуликий щурится ни то в удивлении, ни то в упрёке. Фушигуро же просто в неком шоке приподнимает брови. Что за спонтанный, бессмысленный вопрос? Парню правда интересно узнать, как себя чувствует Сукуна? – Думают оба вышеназванных. — Получше, чем с отрубленной. — Всё таки отвечает Король Проклятий, когда сопляк на него вопросительно хлопает ресницами и забавно улыбается. Всё-таки соблазнить – идея вовсе не плохая, там и под себя переделает, и так же улыбаться каждый день заставит, потому что передаваемая лёгкая радость от услышанной шутки настигла и Сукуну. — Я, думаю, пойду. Мне нужно ещё разобраться с парой вопросов, — Мегуми долго думал над тем, чтобы открыть рот в присутствии Рёмена, наконец осмелился приковать к себе все устрашающие глазища. — Юджи, можешь оставить мне порцию, я потом поем. — Эй, ну так нельзя! — Итадори в полоборота на Фушигуро косится, кивает на стол поодаль, — Совсем скоро готово будет, вместе посидим. Когда еда остынет, не будет такой вкусной. Зенин только утружденно сглатывает под тяжёлым взглядом, с сомнением подходит к указанному месту, распологаясь на самом дальнем краю. Изначально, хотел взять еду с собой, чтобы поесть в одиночестве, но сам же вспомнил о том, как говорил о запрете выносить еду из кухни. Даже жаловался на это самому Юджи. — И ты тогда садись, что-ли.. я тут и без надзора справлюсь. — Теперь он обращается к своему двойнику, что глаз от чернопрядого паренька впредь не отрывал, как заметил желаемую реакцию. Итадори тому значения не придал, лишь продолжил мешать содержимое сковородки. Так и получилось, что за стол уселся не только Мегуми, но и Двуликий. Еду им Итадори в конечном итоге принёс, вместе с набором столовых приборов, себе тоже остатков наложил, чисто за компанию. Тарелки на стол поставил, каждому по вилке вручил, ну и уселся рядом с Рёменом, чтобы в случае чего ему врезать. И надо ему обязательно что-то на верх из одежды выдать, потому что глаза неловко уползают на татуировки, а смотрится со стороны это ужасно. Причём, ужасно смотрелись вовсе не татуировки, а заинтересованный взгляд Итадори на них. Поблагодарил за еду, очевидно, только Фушигуро. Надо бы ещё чая на всех заварить, только вот.. У Юджи мысли гладко выбритые, но скоро начнут вылезать злоебучими пеньками сомнений на счёт своих милостей. По праву, Сукуне он ничего не должен, а очередное желание проявить гостеприимство кажется смешным и нелепым. Для Рёмена, наверняка, тоже. Итадори о нём думает всё ещё поверхностно, совсем не понимает, как воспринимать его существование. По его мнению, это никого, кроме самого Юджи, не волновало – что спальное место, что еда, что само по себе обращение к Рёмену, как к человеку. Не ценилось, а наоборот, вызывало некое презрение как минимум у Мегуми, чего уж говорить о самом короле. «И это совсем несправедливо!» — возмущённые речи бежали по мозгам, пока Итадори цепко вгрызался взглядом в Сукуну. Заслужить уважение Рёмена становилось какой-то внегласной миссией, с которой справиться было суждено лишь Юджи. Есть предположение, что это вопрос времени. Сидя совсем рядом, Итадори может ощутить, как у Сукуны внутри закипает и горит, извергается желанием воткнуть в Фушигуро столовый нож. И глаза, что было теперь непривычным, он обе пары держал открытыми, наблюдая за определённо нервным Мегуми. Юджи совсем недавно заикнулся, что агрессивности в Рёмене не наблюдал с момента заселения, лишь мнительные капризы, однако сейчас его слова вовсе не совпадали с происходящим. Стыдно. Вопреки всему, Юджи не мог понять, по какой причине не вызывает такого же шквала негативных эмоций у Сукуны, как делает то Годжо или Мегуми, стало быть, не считает его за живое существо вовсе? Роль сосуда даёт привилегию на особое отношение? Тогда, это даже противно. Мегуми проталкивает в рот кусок свинины, сочащиеся ароматным соусом кусочки овощей, но, словно под гипнозом, блюдо кажется омерзительным, вызывает отвращение и тошноту. Вовсе не потому, что не вкусно, нет, Итадори постарался на славу и вышло определённо хорошо, причиной было совершенно другое. Под взглядом Двуликого обедать воистину невозможно. Еда застревала чуть ли не в глотке, не жевалась неподвластной челюстью, будто отмороженой. И какого чёрта он только заикнулся про то, что есть можно только на кухне.. Конечно же, Сукуна пирует как внутренне, так и снаружи. Сопляк не соврал, говоря о том, что еда поднимает настроение, да и занимательное шоу его полностью устраивало. Страх второй мелюзги был приятен, его хотелось поглощать и поглощать, без остановки обгладывая зачатки начинавшейся паники у Фушигуро, но Рёмен только выжигал в терпении Мегуми глубочайшие дыры. Отвлекающим манёвром стала вторая порция, которую Юджи заговорщически пододвинул к Сукуне, освобождая Мегуми от неприятного внимания. Король Проклятий сжалился, глянул в тарелку, после чего на зачинщика вкусной еды. Собственный пацан, (сосуд), с виду слегка поник, не понимая, что происходит с физиономией друга. Пускай Итадори потешится своим статусом избранного – Сукуна перехотел того убивать, сказочным образом переключаясь на соразмерную с убийством приятную вещь. — М-м.. и как вам? Вкусно ведь? — Итадори заставляет себя улыбнуться, ибо в настолько пасмурной обстановке сидеть было хуже, чем на иголках, от того и кушать не хотелось. Упустим момент, что при готовке он с удовольствием сточил добрую часть всей еды, за это время и наелся. Впрочем, честно. Во всяком случае, Юджи не знал, что тревожно будет настолько. — Достаточно, — Рёмен не брезгует брать кусочки мяса кончиками ногтей, докапываясь вкусовыми рецепторами к каждому, при этом гармонично своей манерности наклоняя корпус к Юджи. — Будешь мне готовить, пока я отсюда не выберусь. Повара лучше я вряд-ли поимею, особенно среди бесполезных детей. — Сукуна вновь зыркнул на Мегуми, возвращая себе участь голодного зверя, цепь которого лишь по великой случайности не рвалась в щепки. В сравнении со всем сказанным, от Рёмена такая фраза могла считаться комплиментом. — Ага, щас! Ты сначала найди, чем мы вообще питаться будем. Или хоть спасибо Мегуми скажи, это из его еды приготовлено. — Юджи всё таки не позволяет долго продолжаться пыточным переглядкам, на что Мегуми с подозрением за этой попыткой в перемирие следит. Двуликий что, серьёзно не съязвит в ответ? Даже не ударит того, кого только и может бить в своей ситуации? — Захлопни пасть и благодари сам, если шило в заднице велико. Своё слово я сказал. —  Внимание Сукуны впрямь переключается на Итадори, позволяя Мегуми в это время спокойно начать трапезничать. Такого дискомфортного и тревожного утра в его жизни давно не было, с момента, как отец пропал. «И правда, мудак, каких поискать» – По мнению Фушигуро такого, как Двуликий, на улицу выпускать должно быть запрещено на законодательном уровне, желательно с каранием смертью в случае непослушания. Вот только друга и так и сяк хотят казнить, поэтому Мегуми лишь внутренне размышляет о таком исходе. Не в том смысле, что на самом деле хочет смерти Итадори, а в том, что конкретно Юджи он лично из под любой гильотины вытащит и даже не пожалеет. Спорная ситуация. Можно лишь молчаливо стиснуть губы, жуя кусочек мяса и наблюдая за переменчивым настроением короля проклятий. — Шило в заднице – это причина, по которой мы сейчас вкусно едим. — Юджи, вопреки всем гнусным словам в его сторону, старается намеренно порадоваться, пробуя сейчас уловить изменения в настроении Двуликого, созданные такой манипуляцией. «Давай же, покажи, что я не один в это влип» Сукуна лишь захлопывает дополнительные глаза, с преувеличенным скепсисом упирая щёку в кулак. В глаза бросается короткое, совсем неприметное расслабление плеч и приподнятые уголки губ, указывающие на то, что Юджи тоже может влиять на его чувства. Теперь уж довольствуется по настоящему, таким мнимым маленьким контролем. Радуется, паскудец, тоже мне, достижение. — Вкусно, я даже не ожидал. — Мегуми кивает головой, без зазрения совести подтверждая сказанное. Кстати, о паскудцах.. То самое робкое проклятье воистину избегает любого места, куда является Сукуна и ему становится до жути интересно, почему это происходит. Проклятия в большинстве своём всегда стараются быть ближе к королю, обратное поведение – явная аномалия. И, чёрт, присутствие облака проклятой энергии серьезно в этом грёбанном техникуме никого не смущает? Хоть чернявый парень выглядит глуповатым, действует на нервы и вызывает желание его прирезать, но поступает достойно и сообразительно – первый не лезет, не перечит, неустанно следит и анализирует. Достойно грамма королевского внимания, думает Сукуна. Но даже он за изменением в воздухе не уследил. Среди проклятий тоже могут водиться изгои,  которые не подлежат стандартам, однако сметь игнорировать Рёмена? Слишком вызывающе и прискорбно. На такое способно только нечто разумное, обходительное. — Я всё же должен уйти, прости. — Фушигуро доедает очень быстро, улыбается в последний раз, прежде чем схватить свою тарелку и подорваться с места. Авось и правда торопится, только вот выглядит совсем нервно, от чего и Итадори поднимается. — Я помою, не парься, — Юджи оставляет своё место, на которое в скором времени приземляются ноги Сукуны. Ловит благодарный кивок Мегуми, который успел только до раковины дойти и сразу же смылся, не намеренно хлопнув дверьми кухни. Итадори тяжко вздыхает, переводит взгляд на Двуликого. — ..давай и твоё помою уже, раз встал. И никто ему не перечит; Рёмен послушно подаёт ему свою тарелку, прекрасно зная, что первобытной причиной внезапного ухода чернявого стал именно он. Хоть пятки не сверкали, серьёзно, Короля Проклятий такое искренне смешило и поднимало настроение, что нынешнее поколение магов всё так же продолжает его опасаться. Даже сильнейший у них свой имеется, – для Рёмена, очевидно, липовый, – и всё равно остаются владельцы древнейших техник, подобия Десяти теней, которые видят в нём угрозу. Конечно, засечь такой потенциал было очень легко, с самой первой встречи, даже немного разочаровало, что сосудом оказался не Зенин, однако за Итадори наблюдать было тоже потешно. Спина у него, всё-таки, широкая, хоть стенкой становись. Пока он, несильно сгорбившись, моет тарелки, выглядит, как самый типичный перекаченный идиот, но, опять-таки, взгляд у него чуть более глубокий. Не было бы это сплошным обманом и не встало Двуликому поперёк шеи, – думается досрочно с подозрением, ибо практика подсказывает, что такие придурчивые идиоты с милыми повадками, чаще всего оказываются сущей проблемой. Юджи, в то время, неаккуратно роняет тарелку в раковину, ругнувшись, и думается Сукуне теперь лишь о спине. — Чем заниматься весь день будем? — Не обернувшись, вопрошает Итадори, посредственно намыливая поверхность посуд. — На улице ни то, чтобы очень безопасно, даже потренироваться не выйдет.. слишком палевно. Собеседник скучающе приподнимает брови и, жаль, что комичного выражения Сукуны никто не застал. В здании тоже не сказка – хочется сказать, но пока, не заметив особого к себе от проклятия уважения, о нём не хочется даже думать. Не достойны такого рода уродцы снисхождения от самого Двуликого. В какой-то момент по рецепторам ударяет до безумия знакомая проклятая энергия, совсем неожиданно мелькнувшая на долю секунды, за которую было невозможно уцепиться без наблюдения спецом. Рёмен даже убирает со стула ноги, оборачивается к одинокому, открытому окну в помещении, где одиноко пролетели несколько не естественных снежинок. Осенило, конечно, внезапно, но самоуверенности прибавилось настолько, что никакие Сатору-Годжо-сильнейшие её смахнуть не смогли бы. Урауме совсем неподалёку и совсем не на долго, видимо, указал на своё присутствие и такое же верное служение, как в старую добрую Хэйан, удачно не попавшись никому на глаза. — М? Чего довольный такой? Двуликий поднимается с места, оставляя реплику Юджи без ответа, подходит к несчастному медленно. Тот ощущает наплыв резкой радости, оборачивается секундно, думая, что причудилось такое, но Рёмен даже не скрыл довольный прищур.  Чему радуется? Еда переварилась в мозг? Когда он подходит, глядит из-за плеча, ощущая как в нос ударяет запах химического апельсина и чужого шампуня – его он нанюхался ещё в душе, отмечая, что больше такой отвратной субстанции на голову не нальёт, однако сопляк с этим запахом неплохо сочетался. Надо бы избавиться от старых шмоток, что остались от прошлого хозяина. — Твоя должность повара иссякла. — Сукуна с жалостью смотрит на последнюю отмываемую тарелку, от чего паршивец делает совсем маленький шажок в противоположную сторону. — В этом теперь нет необходимости. — Как быстро ты переобуваешься.. — Парню остаётся лишь домыть посуду, чтобы дать себе свободно вдохнуть – рядом с Рёменом дышалось всё ещё плохо, если это не слишком хорошо. Тяжко на пресловутом моральном уровне, скорее, а не физически тяжело, поэтому шаг увеличивается вдвое. — Имею полное право. — Не-а. — Юджи отмахивается, головой мотает тоже. — Полнейшее. — Сукуна продолжает спорить, но вовсе не из побуждений зацепить мальчишку – скорее удовлетворить своё собственное желание скоротать время до ночи. Если уж тогда у него получится размять конечности и встретиться с давним приспешником, значит не так уж и плохо будет длится его, так называемый, отпуск. Итадори цокает, отходит от злосчастного рукомойника, направляясь на выход, чем и побуждает Двуликого последовать за ним. Вновь от чего-то задумывается о назойливом, никуда не ушедшем чувстве несправедливости. Параллельно о Сукуне. С одной, достаточно эгоистичной стороны, несносное проведение Рёмена это единственное, чем он может защищать своё имя. Ну, буквально. Прямо сейчас, статус Короля Проклятий он уже утратил, даже вызывая некое сочувствие по этому поводу. Юджи привык помогать всем – испытывать жалость уже вошло в привычку, только жаль, что не к себе. Во имя справедливости, стоило заметить, что Двуликий не настолько омерзительный, как думалось ранее. Итадори не прочь об этом и вслух сказать, однако, кажется, что разозлит этим только. С другой, противоположной стороны, парень хотел предпринять попытку найти что-то, что не разозлит, а наоборот, заставит относиться мягче. В молчании идти в треклятую кладовку очень неловко, поэтому, в надежде, что разговор склеится сам собой, Юджи начинает: — А у тебя.. есть какая-то цель сейчас? — Строптиво интересуется, немного сбавляет скорость шагов, чтобы находиться чуть ближе и говорить чуть тише. — Ты решил, что если она есть, я тебе расскажу? — Такой же интонацией отвечает Сукуна, в свою очередь тона не понижая. Со спокойной ухмылкой следит за Юджи, давая тому волю разговорить себя. — Я решил, что мне интересно узнать тебя ближе. — Итадори начинает с простого, обычного "знакомства". — Если ты хочешь сохранить палец, а я хочу безопасности для близких, то, найдя общий язык, мы легче справимся с обеими задачами. — Как у тебя всё просто. — Двуликий не удивлён, что паршивцу удобнее действовать сообща, на то он и человеческой породы существо. Будь он менее заманчив, как особь, у которой вышло его освободить, то не стал бы с ним разговаривать вообще. — Моя цель – получить удовольствие. Как и каким образом, уже другая история. Сейчас, например, моему удовлетворению поспособствовали душ и еда. — Сукуна соглашается пойти на разъяснения только потому, что поняв потребности Короля Проклятий, у Юджи больше шансов быть нетронутым и приносить больше того самого удовольствия. Хотя бы на уровне душевном. — Вот оно как. Значит, наш разговор, это что-то типа благодарности мне за еду? — Итадори старается вникнуть в суть Двуликого. Возможно, у того и правда много тараканов, с которыми придется мириться, но если таким образом у него выйдет перешагнуть черту вражды/боязни, можно пойти на уступки. — Схватываешь на лету. — Сукуна также считает, что конкретно в этот момент стоит приубавить свой мерзопакостный пыл, дать пацану правильное понятие и характер своих поступков. — Будешь послушным и сговорчивым, может поимеешь шанс на спокойную жизнь. — Как тебя только терпели в ту эпоху.. — Вздыхает сопляк, но без какого-либо наезда. Риторический вопрос в воздухе и остаётся, когда они доходят до кладовки. — Подожди тут секунду, я сейчас. И, на удивление, Король Проклятий своей лояльностью обескуражил, оставаясь на том же месте, где велел ждать Юджи. Вернулся тот уже с ключами, что висели ранее в прихожей на крючке, открыл дверь в кладовую комнату. — Мегуми сказал, что тут лежат всякие запасные вещи, — Включая свет, парень осмотрел полки. Те были вовсе не пыльные, как обычно бывает в таких местах, выглядело всё ухожено и приятно. Даже стиральная машинка присутствовала, что не могло не радовать. — Я знаю. — Сукуна тоже проходится взглядом по непривычному оформлению склада. Сундуки, видимо, остались пережитком прошлого. Полки и впрямь были практичнее. Пацан засовывает ключи в карман формы. — Твои воспоминания – мои воспоминания. Юджи на это встревоженно обернулся, чуть боязно сглатывая. — То есть, ты серьёзно читаешь мысли? — Бойся, несчастный. — Рёмен усмехается, по настоящему не отвечая. То, что всплывающие иногда элементы разговоров не являются чтением мыслей, по скотски утаивает. — А я почему не могу твои? — Итадори опирается плечом на ближайшую полку, скрестив руки и возмущённо прищурившись. Ну, это же в край не честно! Один пень, когда Сукуна лишь на прошлые воспоминания мог ориентироваться, а другой, когда ебучим телепатом оказался! Двуликому нынешняя атмосфера по душе; маленькое пространство с кучей плоскостей, к которым можно прижать укутанного в несоразмерные тряпки пацана, напугав таким образом ещё больше, но мешает что-то. Например, собственное нежелание спугнуть раньше времени. Хай он вначале образумится, кто именно его теоретически может прижимать, а потом он посмотрит. — Сосуд же ты, а не я. — Объясняет Сукуна, всё не убирая с лица насмешку, кивает на полку с различным барахлом и отворачивается, выходя из приятного глазу помещения. — Бери уже, что нужно. Бесишь. Юджи такого аргумента не хватает для полноты картины, специально надумывает много пакостей, стараясь так проверить правдивость слов. Реакции не следует за каверзными мыслями, от чего становится спокойней. Конечно осталось неприятное ощущение, что ему нагло наврали (напиздели бессовестно), но было оно вовсе не критичным. Хватая с полок подушку и одеяло, добирает несколько наволочек, выходит за личным проклятием вслед. В комнату они попадают быстро, ведь кладовка напротив находилась. Итадори бросает всё найденное на матрас, спохватывается, что забыл закрыть дверь и так же выскакивает из комнаты. Двуликий приходит к выводу, что Юджи бесит исключительно своей позицией ничего не видавшего человека. Вроде и способен дать отпор, но совсем не понимает, когда это нужно делать. В случае с Сукуной – постоянно. Не ведает, каким боком может обернуться предложенное "сообща" с Королём Проклятий. Потому, кстати, и является единственным, с кем это "сообща" можно хоть как-то представить, ибо встреча с Урауме это обязательная мера, а с осведомлённым шаманом может стать лишь палкой в колёса. Хорошо это, что Юджи всех подробностей не знает, было бы неприятно марать себе руки в размышлениях о том, как незаметно нарушить условие пакта и уйти дальше, чем было криво оглашено. Рёмен расслабленно подходит к кровати, садится на самый край и упирается взглядом в тумбочку. Та была, почему-то, неприметной вначале, лишь блеск металлической ручки заставил обратить на неё внимание. Ящик легко открывается и внутри обнаруживается какой-то провод, некрасивая серёжка и засохшие крошки. Не интересно, можно было и дальше игнорировать бесполезную тумбочку, только вот пришедший вовремя Юджи эту мысль не разделил. — Ой, что там? — Парень двумя шагами сокращает дистанцию, глядит на содержимое и по неясным для Двуликого причинам радуется проводу. Сладко – именно так Сукуна бы описал эту эмоцию на вкус. — Опа, зарядка! Ваще-ж супер теперь, даже для разъёма моего! Итадори вставляет вилку в ближайшую прикроватную розетку, снова куда-то идёт вприпрыжку. В душевую, по наблюдениям. А. Так это зарядка? Рёмен потупил взглядом на непонятное сооружение, вставленное в две дырки в стене, уныло хмыкнул. Об этом, почему-то, в воспоминаниях сопляка ничего не говорилось, в отличии от мобильника, с которым он примчался в обнимку. Вставил в него зарядку и уселся у стены, молчаливо втыкая в экран, на котором при включении загорелись символы на английском. Нет, ну, с одной стороны было прескучно наблюдать за тем, с каким интересом Итадори пялит на поцарапаный временем телефон, но теперь он хотя-бы молчал. На часах всего три дня, совсем далеко до ночи, занятий не огромное количество. Что там по поводу книжек с цветочками?