Необычайные приключения гарема Лю Цингэ

Пусть они с Шэнь Цинцю всегда скверно ладили, Лю Цингэ никогда не позволит ему гнить в Водной Тюрьме из-за ложных обвинений. Он оставляет за спиной предостережения и даже приказы старших, чтобы войти во Дворец Хуаньхуа, как смерч, сметающий всё на своём пути. Ученики Хуаньхуа оказываются просто не способны оказать серьёзного сопротивления Богу войны Байчжаня. Каждый удар Чэнлуаня отзывается эхом в стылых пещерах. Его движения быстры, точны и беспощадны. Одерживая чрезвычайно лёгкие победы одну за другой, Лю Цингэ пробирается на нижние системы пещер Водной Тюрьмы. Когда он, наконец, находит нужную камеру, его взгляд останавливается на Шэнь Цинцю. Вервие бессмертных туго стянули его запястья за спиной. Одежду пропитала влага, спутанные волосы прилипли к лицу. И всё же — он сидит с высоко поднятой головой. Такой гордый и высокомерный, даже на положении жалкого преступника. Шэнь Цинцю чуть напрягается при звуке шагов. Затем с трудом поворачивает голову, замечая Лю Цингэ. В следующий миг его глаза распахиваются почти что в ужасе, а губы приоткрываются, словно он собирается что-то сказать, но слова застревают в горле. Его удивление выглядит настолько неприкрытым, что Лю Цингэ чувствует себя почти оскорблённым. Он делает ещё шаг вперёд и обнажает Чэнлуань. — Не знаю, правда ли, что ты был рабом, который убил своего хозяина, — его слова эхом отдаются от стен камеры. — Но то, что ты убил меня — ложь. И я не позволю, чтобы тебя осудили за то, чего ты не совершал. Лезвие Чэнлуаня вспыхивает в тусклом свете тюрьмы, с лёгкостью перерубая вервие бессмертных. С глухим звуком оно падает на каменные плиты. Но Шэнь Цинцю не двигается, словно его продолжают сковывать какие-то невидимыми путы. Лю Цингэ хмурится и, не найдя беглым взглядом никаких серьёзных ран, без лишних слов поднимает Шэнь Цинцю на руки. Прикосновение заставляет пленника, наконец, отреагировать, содрогнуться, словно от удара молнии. — Ты… был мёртв, — говорит он тихо. В его голосе сквозит боль и сомнение. — Нет. Ты спас меня в пещерах Линси, — упрямо отвечает Лю Цингэ, его глаза пылают негодованием. Почему никто ему не верит? Само его существование — доказательство того, что он жив, что Шэнь Цинцю спас его. Но все упорно утверждают, якобы Шэнь Цинцю его убил, — естественно, Лю Цингэ решает добиваться справедливости. Даже если ему придётся бросить вызов всему миру. — Вопросы потом, — говорит он, крепче прижимая Шэня к себе. — Держись, я вытащу тебя. Капли воды ритмично барабанят по полу пещеры, нарушая тишину. Лю Цингэ с ценным грузом на руках оставляет гулкий мрак Водной тюрьмы позади.

***

Когда Шэнь Цинцю возвращается в горную школу Цанцюн, он категорически отказывается оставаться на пике Цинцзин в одиночестве. Его позиция вполне понятна: все, кто должен был быть рядом, отвернулись от него, бросив на произвол судьбы. Поэтому Лю Цингэ решает взять его с собой на Байчжань, игнорируя странное ощущение, словно Шэнь Цинцю наблюдает за каждым его движением. Дом Лю Цингэ встречает их прискорбным запустением. Пыль покрывает поверхности, паутина заполняет углы, воздух пропитан сыростью. Шэнь Цинцю у него на руках морщит нос. Ученики Лю Цингэ собираются вокруг них, разинув рты от изумления, но лишь неловко топчутся на месте, не спеша что-либо предпринять. Из-за постоянных путешествий и нехватки времени Лю Цингэ перепоручает уборку своего скромного жилища ученикам, а они что? Такая степень запустения просто возмутительна! Сверкнув взглядом, Лю Цингэ отдаёт команды с низкими рычащими нотками. Ученики мигом бросаются открывать окна и подметать, старательно выполняя распоряжение. Кажется, все они выглядят несколько старше, чем он запомнил. «Дети нынче растут слишком быстро», — думает Лю Цингэ, наблюдая за их суетой. Когда воздух в комнате перестаёт пахнуть кладбищем, он мягко опускает Шэнь Цинцю на ноги. Тот, однако, пошатывается, словно слабая свеча на ветру. Проведённые в Водной Тюрьме дни изрядно его ослабили. И всё же первое, что он делает — хватает Лю Цингэ за запястье, притворяясь, будто проверяет духовные вены, а не следит за пульсом. Жадно, почти отчаянно. — У меня всё хорошо, — настаивает Лю Цингэ. — Лучше, чем у тебя. — Ты выглядишь неприлично живым, но твоя ци… странная, — бормочет Шэнь Цинцю, хмурясь. — Скажи своим ученикам немедленно привести сюда Му Цинфана. Му Цинфан приходит через полшичэня. — Чтобы осмотреть тебя, а не меня! — протестует Шэнь Цинцю, усаженный на кровать для проверки духовных вен. — Я осмотрю вас обоих, — заверяет целитель. Лю Цингэ раздражённо фыркает, но всё же позволяет себя осмотреть, когда подходит его очередь. — Шэнь-шисюн ослаб из-за истощения ци. Несколько дней отдыха, и он восстановится, — говорит Му Цинфан, но при этом избегает смотреть в глаза Шэнь Цинцю. Тот сидит с гордо поднятой головой, но напряжённо сжатые на коленях кулаки выдают его неловкость. Невозможно не заметить эту невидимую, но ощутимую стену между ними. — Что касается тебя, Лю-шиди, — продолжает Му Цинфан, — мне нужно провести дополнительные тесты. В последний раз я тебя видел, когда… ну, осматривал твой труп. — Я этого не помню, — хмурится Лю Цингэ. — Не важно. Вам всем следует извиниться перед Шэнь Цинцю. Он спас мне жизнь. Эти слова режут воздух, как клинок. Но Лю Цингэ всегда был человеком справедливым. Признавать свои долги — это часть его натуры. Му Цинфан на мгновение застывает, прежде чем низко склониться перед Шэнь Цинцю. — Этот Му искренне просит у Шэнь-шисюна прощения, — тихо говорит он, а затем покидает комнату. Владыка Цинцзина остаётся сидеть на краю кровати и исподлобья смотрит на Лю Цингэ. — Это иллюзия? — Нет. — Ты жив? — Конечно. — И ты так хорошо ко мне относишься? — Почему ты задаёшь такие странные вопросы? — качает головой Лю Цингэ. — Я пойду отчитывать своих учеников. Здесь нужно навести порядок. А ты пока отдохни. Нужно что-то? — Нет, — коротко отвечает Шэнь Цинцю. На этом Лю Цингэ оставляет его. На улице он сталкивается с несколькими негодниками, которые с вызовом намекают, будто бы он не настоящий Бог войны. Вздор. Лю Цингэ не утруждает себя словами. Он одерживает над ними победу с такой лёгкостью, словно без каких-либо усилий вообще. Удивлённый, он решает проверить остальных учеников. — Я знаю, что был не самым внимательным и дотошным учителем, — говорит он куче ноющих тел. — Я верил в вашу живучесть. Думал, что если оставляю вас одних, это укрепит вас. Но я ошибался. Вы не только не смогли бросить мне вызов, но и превратили пик Байчжань в джунгли. — Лю Цингэ скрещивает руки на груди, и его голос становится твёрдым, как гранит: — С сегодняшнего дня здесь всё изменится. Понятно? — Да, учитель!!! Некоторые ученики начинают плакать. Лю Цингэ удивлён. Плачут они, похоже, не от боли, а от… радости? Он решает не придавать этому значения и возвращается к своим делам.

***

Шэнь Цинцю не может уснуть. Холод Водной Тюрьмы всё ещё сидит в его костях, ненависть Ло Бинхэ и его боевых братьев прожигает его плоть. Он уже смирился со своей смертью, но, вопреки всему, сейчас лежит на кровати своего давнего соперника. Того самого человека, который умер у него на руках. Шэнь Цинцю закрывает глаза, но видит за веками лишь ужасные воспоминания. Лю Цингэ возвращается домой поздно ночью. Шэнь Цинцю всё ещё не спит, несмотря на усталость. Напряжение не позволяет ему сомкнуть глаз. Возможно, он заперт в ловушке рядом с врагом. Все знают, что Лю Цингэ мёртв. Все, кроме самого Лю Цингэ, по-видимому. Пальцы судорожно сжимаются на простынях. Шэнь Цинцю не ощущает демонической энергии, но ведь Ло Бинхэ тоже годами обманывал их. Это должен быть самозванец, пытающийся проникнуть в школу. Шэнь Цинцю для него — заложник, прикрытие для того, чтобы «героя» приняли с распростёртыми объятиями. Шэнь Цинцю напрягается, когда ощущает, как Лю Цингэ ложится на кровать, как матрас немного продавливается под его весом. — Ты не можешь уснуть? Гнев обжигает щёки. Шэнь Цинцю сильнее, чем все думают! Он прошёл через ад, и те несколько дней в Водной Тюрьме, где он оказался во власти мстительного демона — ничего по сравнению с этим. Но… боль отвержения колет его сердце. А мысль о том, что Лю Цингэ может быть живым и реальным, пробуждает жестокую надежду. Шэнь Цинцю закрывает глаза, затем тянется, хватая того за руку. — Останься со мной, — требует он. Кто-то должен внимательно следить за Лю Цингэ. Вот почему Шэнь Цинцю прижимает его запястье к постели — а не потому, что ему нужно почувствовать его сердцебиение, чтобы успокоиться. Шэнь Цинцю всегда подозрителен и потому превосходит в хитрости всех своих врагов. Но он устал. Поэтому он закроет глаза… ненадолго.

***

На следующий день Шэнь Цинцю остаётся у Лю Цингэ дома. И на следующий. Лю Цингэ предполагает, что его до сих пор терзает предательство со стороны собственной школы. Хотя они никогда особо не ладили, сейчас Шэнь Цинцю ведёт себя, как тяжело раненный кот, который, похоже, доверяет только ему. Лю Цингэ признаёт, что в прошлом недооценивал его, поэтому позволяет ему оставаться рядом и помогать разбирать царящий на вершине Байчжань хаос. Он ничего не говорит, даже когда ученики с вершины Цинцзин приносят одежду и любимые безделушки Шэнь Цинцю. Может, Лю Цингэ следовало бы привести в порядок гостевой дом, но состояние зданий на вершине Байчжань оставляет желать лучшего. Они явно используются куда реже, чем те же горячие источники и тренировочные площадки. Откровенно говоря, практически все строения на вершине разваливаются, кроме, разве что, дома владыки и общежитий учеников. Поэтому у Шэнь Цинцю просто нет иного выбора, кроме как остаться пока рядом с Лю Цингэ. Другие главы вершин ищут с ними встреч, но Лю Цингэ устал выслушивать чепуху о призраках или предложения вернуть Шэнь Цинцю во Дворец Хуаньхуа до тех пор, пока все детали дела не прояснятся на суде. У Дворца Хуаньхуа есть обвинения, а у него — меч. Шэнь Цинцю полностью согласен с ним и даже избегает Юэ Цинъюаня. Он действительно напоминает кота, потому что всякий раз, когда глава школы пытается найти его, Шэнь Цинцю бесследно исчезает, и никто не может его обнаружить. Спустя несколько дней игнорирования жалоб Дворца Хуаньхуа и своих соратников двумя горными владыками, на вершину Байчжань пребывает человек в чернильно-чёрных одеждах. Лю Цингэ прогуливается вместе с Шэнь Цинцю, пока тот не замирает, узнав незнакомца. Лю Цингэ смотрит на гостя с интересом: тот необычайно привлекателен, его длинные волосы распущены, а манеры изысканны и полны величия, словно у императора. Однако в его глазах есть что-то странное. Что-то нечеловеческое. — Я слышал, что ты Бог войны с вершины Байчжань, — с насмешливой улыбкой произносит незнакомец. — Меня зовут Ло Бинхэ. Я пришёл за своим учителем. Лю Цингэ кладёт ладонь на рукоять Чэнлуаня. — Ты слишком самоуверен, если думаешь, что можешь диктовать свои условия здесь. Кажется, я уже ясно дал понять: Шэнь Цинцю остаётся со мной. Он невиновен. Ло Бинхэ горько усмехается. — Он не невиновен. Отдай его мне. Или пожалеешь. О, вызов? Давненько Лю Цингэ не сталкивался с чем-то действительно интересным. — Я согласен. Но если я выиграю, Шэнь Цинцю останется со мной.