Игра сноходца

Дейнерис, прозванная «Бурерожденной», принцесса павшего дома Таргариенов, была дочерью Эйриса II, некогда законного правителя Семи Королевств, ставшего Безумным Королем. После свержения её отца узурпатором Робертом Баратеоном, Дейнерис оказалась второй в очереди на Железный трон, уступая лишь своему брату, Визерису. Чудом избежав гибели, брат и сестра скрылись из крепости Драконий Камень, укрывшись от флота Станниса Баратеона, брата узурпатора. Именно в эту бурную ночь, в которую разбушевавшаяся стихия опустошала побережье, Дейнерис появилась на свет. Их спасением руководил сир Виллем Дарри, бывший Мастер над оружием, который, рискуя своей жизнью, вывез малолетнего принца и новорождённую принцессу. Дарри стал их единственной опорой в изгнании, посвящая свою жизнь заботе о последних наследниках королевского дома. Вместе с детьми сир Дарри отплыл в Браавос, увозя из Драконьего Камня всё, что могло послужить будущему возвращению Таргариенов к власти: сундуки с золотом, роскошные драгоценности, фамильные реликвии. В узких улицах города и на тенистых дворах сир Дарри создавал для Дейнерис и Визериса иллюзию безопасности, взращивая в них мечту о возвращении на трон. Однако тени изгнания и памяти о былом величии сопровождали каждого из них, словно проклятие, не отпускающее их даже вдали от родных берегов. Дейнерис всегда с нежностью вспоминала дом с красной дверью, укрытие её детства. Она была слишком мала, чтобы понять, что это был лишь краткий миг спокойствия среди бескрайнего изгнания. Когда сир Виллем Дарри, их единственный защитник и опекун, скончался, ей было всего четыре года. И хотя воспоминания о том времени хранились в памяти девушки лишь обрывками — запах дерева, теплая рука сира, утренний свет, пробивающийся сквозь окно, — эти моменты оставались для неё символом утраченного счастья. В мечтах принцессы этот дом превращался в убежище, куда она хотела вернуться, чтобы вновь почувствовать беззаботность, утраченную навсегда после смерти их опекуна. Когда Дарри умер, их уютный мир рухнул. Слуги, которым они доверяли, предали их, забрав всё имущество семьи — золото, драгоценности, даже книги, которые сир хранил как реликвии. Детей, наследников величественного дома Таргариенов, просто выгнали на улицу. Единственным их спасением стало то, что вольный город Браавос запрещал рабство. Но даже этот закон не мог защитить их от голода, страха и холодного презрения. Сначала Дейнерис и Визерис находили приют у богатых торговцев и знатных домов. Таргариены, пусть и падшие, всё ещё несли в себе королевскую кровь, что на какое-то время вызывало интерес. Однако, быстро становилось ясно, что эти дети — лишь бремя, пустая память о разрушенном троне. Их выдворяли, иногда со словами сожаления, иногда с безразличием. И каждый раз они вновь отправлялись в путь, переходя от одной двери к другой, от одного города к другому. Скитания по Эссосу стали их жизнью, а детство, если оно вообще было, растворилось в бесконечных странствиях и поисках новой милости. Годы шли, и жизнь Дейнерис с Визерисом оставалась цепью бесконечных разочарований и тщетных надежд. Однако всё изменилось, когда к ним явился посланник, чьё имя было покрыто тенью изгнания. Сир Джорах Мормонт, бывший лорд Медвежьего острова, принёс предложение, которое звучало столь дерзко, что гранило с безумием. — Я представляю интересы Манса, Короля за Стеной, — сказал он, его голос был ровным, но в нём слышалась уверенность человека, знающего цену словам. Манс предлагал союз, который мог бы изменить судьбу Семи Королевств. У него была армия одичалых, столь огромная, что её размеры бросали вызов всем привычным представлениям о войне. У Визериса же были права на Железный трон, королевская кровь и… сестра, чья красота и титул могли стать ключом к заключению этого союза. — Король за Стеной готов предложить вам Север, — продолжал Джорах. — Он женится на вашей сестре, объединит свой народ с вашим наследием и сделает Железный трон вновь вашим. Визерис слушал его с ледяным лицом, но Дейенерис уловила в его взгляде искру интереса. Это предложение выглядело одновременно заманчиво и опасно. Визерис знал хроники Королей за Стеной — истории о тысячах мечей и армиях, объединённых под их знаменем. Но он также понимал, что Манс столкнётся с древним препятствием — Стеной, охраняемой Ночным Дозором. Даже если армия одичалых каким-то чудом прорвётся, их встретят северные лорды под знаменами Старков. А если и этого будет недостаточно, на помощь придут силы из Речных земель, Долины и других королевств. — Манс — безумец, если думает, что может сокрушить Вестерос, — тихо сказал Визерис, скрестив руки. — Возможно, — ответил Джорах, его взгляд задержался на Дейенерис. — Но без вашей помощи он всё равно начнёт войну. Вопрос в том, будете ли вы в стороне, когда падёт первый замок. Визерис был разрываем между жаждой ухватиться за любую возможность вернуть себе трон и страхом оказаться пешкой в игре дикаря. Его мысли путались, но одно было ясно: Манс не блефовал. Для Дейнерис это предложение было не менее сложным. Её брат, как всегда, видел в ней лишь инструмент своих амбиций, не более. Девушка привыкла к этому. С раннего детства её мнение игнорировалось, её судьба решалась за закрытыми дверями, а её роль всегда сводилась к тому, чтобы быть полезной Визерису. Но в словах Джораха она уловила нечто иное — слабый намёк на то, что её судьба, как и судьба её семьи, может быть в её руках. "Визерис не согласится", — уговаривала себя Дейенерис. Принц всегда мечтал о величии, о союзах с великими домами, с могучими лордами. Король за Стеной, даже со своей армией, всё равно оставался дикарём. Неужели её брат согласится выдать её за такого человека? Надежда принцессы зиждилась на его гордости и на его высокомерии. Но что, если она ошибалась? Она видела, как глаза Визериса сверкнули, когда Джорах упомянул Железный трон. Знала, как легко ему польстить, как соблазнить его величием, которое принц видел лишь в своих мечтах. Мысль о том, что брат может согласиться, вызвала в девушке волну отчаяния. Её жизнь всегда была заложницей его амбиций, но этот шаг казался чем-то худшим. Этот брак мог навсегда уничтожить остатки её достоинства, её надежд, её мечты. "Я не позволю этому случиться", — подумала она, но в душе не была уверена, как именно сможет сопротивляться. Принцесса была одной, лишь тенью величия своего рода. И всё же, где-то глубоко внутри разгорался слабый огонёк упрямства. Может быть, Джорах был прав: её судьба ещё не полностью предрешена. Визерис не долго размышлял над этим предложением. Король за Стеной представлялся ему одновременно сильным союзником и потенциальной угрозой, но идея объединить легитимность своей династии с армией Манса была слишком соблазнительной, чтобы её просто отвергнуть. Посланник Манса, сир Джорах Мормонт, продолжал говорить с таким убеждением, что его слова звучали почти как пророчество. Он описывал армию одичалых, готовую к полномасштабному вторжению, так, будто её победа была неизбежной. Но сам Манс желал большего, чем просто силы. — Король за Стеной стремится утвердить свое господство не только мечами и кровью, — сказал Джорах, его взгляд задержался на Визерисе. — Ему нужна поддержка легитимного монарха, чтобы избежать бесконечных войн с лордами Севера и остальными королевствами. Это возможность для всех. Слова Джораха падали на благодатную почву тщеславия Визериса. Принцу казалось, что судьба наконец-то благосклонна к нему. Он уже представлял себе Железный трон, склоненные головы лордов и пламя, пожирающее города его врагов. Но для Дейенерис всё было иначе. Мысль о браке с дикарём вселяла в неё ужас. Она не могла не представить себе этого мужчину — грубого, возможно, даже жестокого, как те варвары, о которых она слышала. Идея связать свою судьбу с таким человеком вызывала у неё отвращение, но ещё больше — страх. Король за Стеной казался чудовищем из легенд, тенью, грозившей поглотить остатки ее достоинства. И всё же она надеялась. Надеялась, что брат одумается, что его гордость и презрение к людям, стоящим ниже него на вымышленной лестнице величия, перевесит соблазн. "Визерис не может выдать меня за дикаря, — думала она, — его гордыня слишком велика". Но видя, как его глаза горели жадностью, слушая, как он бормотал о победе и троне, она начинала понимать, что ошибалась. Его тщеславие было не меньше его гордыни, и лестные слова Джораха оказались сильнее, чем она ожидала. Принц не раздумывал долго, едва дождавшись утра, чтобы начать действовать. Она видела, как его амбиции, подпитанные словами Джораха, стремительно переросли в порыв. Не было времени на обсуждения, планы, даже на её мнение. Визерис молча тащил её за руку на корабль, будто её судьба уже была предрешена. Дейенерис подавила в себе волну отчаяния, пытаясь сохранить спокойствие. Она молчала, как привыкла, не выдавала своих чувств. Но внутри неё разгорался слабый огонь упрямства. Если она не может противостоять брату, она хотя бы встретит свою судьбу с гордо поднятой головой. Даже если всё было решено за неё, она не собиралась быть покорной пешкой. Путь на Север оказался долгим и изнурительным. Всё, что осталось в памяти Дейнерис о тех днях, — это бесконечная качка, солёный вкус морского воздуха, липкий пот на коже и неотступная морская болезнь, превращавшая каждую минуту в пытку. Визерис же, напротив, казался окрыленным. Он расхаживал по палубе, размахивая руками, как будто уже держал в них свой воображаемый трон, и беспрестанно говорил: — Скоро, — твердил он, глядя в бескрайние волны, — я верну то, что принадлежит мне по праву. С помощью этого дикаря я восстановлю справедливость. Баратеоны, Старки, Аррены — они узнают цену предательства. А Ланнистеры… Ланнистеры будут стерты с лица земли. Голос принца, полный ярости и торжества, доносился до Дейнерис даже сквозь толщу стен тесной каюты, где она укрывалась, мечтая лишь об одном — чтобы всё это поскорее закончилось. Визерис говорил так, словно уже видел, как его враги склоняются перед ним, как пламя драконов пожирает их города, а он сам принимает корону, утопая в сиянии триумфа. Для неё же эти речи были чужды и пугающи. Они звучали как далёкая сказка, которая внезапно обернулась кошмаром. Война, месть, кровь — всё это были лишь слова для её брата, полные смысла и страсти. Но для неё за ними не стояло ничего, кроме страха. Страха перед неизвестностью и перед судьбой, которую решали за неё. Единственным человеком на корабле, с которым она могла поговорить, был сир Джорах Мормонт. Бывший лорд Медвежьего острова, посланник Короля за Стеной, редко говорил о своём новом сюзерене. Его ответы были лаконичны, почти уклончивы, когда она пыталась узнать больше о Мансе и его намерениях. Но когда речь заходила о других темах, он был внимателен и открыт. Джорах проявлял к Дейнерис искреннюю симпатию. Его взгляд, полный участливой доброты, заставлял её чувствовать себя немного спокойнее. Он рассказывал ей о Семи Королевствах, о жизни за Узким морем, о её брате Рейгаре, которого знал лично. Иногда он упоминал и её мать, Рейлу, с нежностью и уважением в голосе. — Ваш брат, принц Рейгар, был человеком исключительного благородства, — сказал он однажды, глядя вдаль, будто видел перед собой воспоминание. — Он не искал войны, но был готов сражаться, чтобы защитить то, что ему дорого. Слова Джораха пробуждали в ней тоску по семье, которую она едва знала. Образ брата, рисуемый этим рыцарем, был далёк от того, что она видела в Визерисе. Рейгар казался почти легендой — человеком, каким она надеялась видеть своего брата, но которым тот никогда не был. Эти разговоры стали для неё спасением в долгом и мучительном путешествии. Визерис жил своими мечтами о троне, не замечая ничего вокруг. А Дейенерис в эти редкие моменты чувствовала себя не пешкой, а человеком, с которым кто-то говорил искренне, без расчёта. Но даже Джорах не мог успокоить её тревоги, которые тенью следовали за ней на Север. Их путешествие завершилось неожиданно и тревожно. Когда корабль приблизился к Стене, Дейнерис впервые увидела один из замков Ночного Дозора. Это была мрачная твердыня, холодная и неприветливая, словно сама Стена бросала на неё свою тень. Её внимание привлек ещё один корабль, плывущий им навстречу под черными парусами. Визерис мгновенно напрягся. Даже он, ослеплённый своими амбициями, понял, что ситуация складывается далеко не в их пользу. — Ночной Дозор, — пробормотал он, сжимая кулаки. — Они не подчиняются Узурпатору, но это ничего не значит. Если они захотят, они могут закрыть нам путь на Север. Вид приближающегося корабля с чёрными парусами внёс напряжение в атмосферу. Визерис начал метаться по палубе, бросая встревоженные взгляды то на дозорный корабль, то на сестру, словно ища у неё подтверждения своих страхов. Его лицо было напряжённым, в глазах читалась неуверенность, а в движениях — начинающаяся паника. Дейнерис смотрела на это молча, но её мысли были ясны. “Он боится,” — поняла она с холодной ясностью. Брат, который часами бредил о мести и триумфе, сейчас выглядел как испуганный мальчик. Сир Джорах Мормонт, стоявший рядом с ней, сохранял спокойствие. Суровое лицо рыцаря оставалось непроницаемым, лишь один раз он бросил взгляд на Визериса, явно оценивая его несдержанность. — Успокойтесь, принц, — тихо сказал сир Джорах, повернувшись к Визерису. — Это всего лишь корабль Ночного Дозора. — Они могут арестовать нас! Узурпатор наверняка приказал уничтожить наш род! — воскликнул он, но голос его дрогнул. Джорах тяжело вздохнул, бросив взгляд на Дейнерис. — Ваш брат слишком увлекается своей фантазией, принцесса, — пробормотал он, наклоняясь к ней. Взгляд девушки встретился с глазами рыцаря, и в них она увидела не только симпатию, но и мягкую насмешку. Джорах не боялся. Его уверенность передалась и ей, хотя внутри всё равно поселилась тревога. Когда корабли состыковались, трое дозорных поднялись на палубу. Их движения были уверенными, лица скрывали равнодушие, а чёрные одежды делали их похожими на тени. Они переглянулись с капитаном, обменялись несколькими словами, затем направились к ним. — Это конец? Они нас арестуют? — шёпотом пробормотал Визерис, его взгляд метался от дозорных к Джораху, словно рыцарь мог спасти его. Джорах молчал, его лицо оставалось непроницаемым. «Боящийся ворон дракон», — подумала Дейенерис, невольно усмехнувшись про себя. Её брат был слаб. Она знала это всегда, но сейчас его слабость становилась особенно очевидной. Она посмотрела на Джораха. Он стоял спокойно, его рука лежала на эфесе меча, но в движениях не было ни страха, ни напряжения. Его уверенность поддержала её. — Я не такая, как он, — твёрдо решила она, подняв подбородок. Если это конец, она встретит его с гордо поднятой головой. Её взгляд скользнул по дозорным, холодный и уверенный, как у наследницы огня и крови. Двое дозорных, что поднялись на палубу первыми, ничем не выделялись. Их внешний вид был строгим и практичным: черные кожаные доспехи, тёплые сапоги, толстые плащи, окрашенные в мрачные тона. Это были люди, привыкшие к суровому холоду и опасностям, к которым их готовила жизнь за Стеной. Однако третий, что шагал между ними, притягивал взгляд словно магнитом. С самого момента его появления на палубе Дейнерис не могла оторвать от него глаз. Он был другим. Во-первых, он не носил головного убора, и его голова, идеально выбритая, блестела в свете тусклого зимнего солнца. Во-вторых, его плащ. Это был поразительный контраст с тёмной и однообразной экипировкой его спутников: старый, изношенный, весь в красных шёлковых заплатах. Заплаты были явно дорогими, каждая из них ярко выделялась на фоне поношенной ткани, словно они хранили свою историю и напоминали о прошлом, которого этот человек не хотел забывать. Но больше всего принцессу поразили его глаза. Когда он приблизился, она заметила, что они были полностью черными, как ночное небо без звёзд. По их поверхности будто пробегали тени, извивающиеся и меняющиеся, как живые существа. От этого взгляда у неё по спине пробежал холод, хотя она сама не могла объяснить, почему. Его взгляд был глубоким, пугающим и в то же время завораживающим. Дейнерис почувствовала, как её рука инстинктивно сжалась в кулак. Этот человек был не просто дозорным. Он нес с собой что-то древнее, неведомое и, возможно, опасное. Она заставила себя не отводить взгляда, встречая его глаза с холодным спокойствием, хотя внутри всё кричало об опасности. — Принцесса, ваша красота не знает границ, — произнес лысый мужчина, его голос был мягким, но в нём звучала едва уловимая насмешка. Его бездонные черные глаза, похожие на два омута, впились в её взгляд. На миг Дейнерис ощутила, как по спине пробежал холодок. Едва заметное желание отступить тут же было подавлено усилием воли. Она не отвела взгляд, оставаясь неподвижной, даже когда мужчина протянул руку и осторожно взял её ладонь. Он наклонился и, не спеша, коснулся её руки губами. Этот жест был исполнен странной смеси уважения и скрытой угрозы. Черноглазый перевёл взгляд на Джораха, коротко кивнул, словно между ними было что-то недосказанное, но вполне понятное. Сир Джорах ответил таким же немногословным кивком, но его лицо оставалось напряжённым. Затем мужчина повернулся к Визерису, внимательно разглядывая его, как хищник изучает жертву. — Принц, — сказал он с тем же налётом издёвки, который, казалось, был у него в каждом слове. Визерис на мгновение застыл, его руки сжались в кулаки. Казалось, он вот-вот отшатнётся, но вместо этого, резко вскинув подбородок, постарался придать себе величественный вид. — В-ваше Величество, — исправил он дрожащим голосом, пытаясь звучать твёрдо. — Я — законный король Семи Королевств. Так что обращайтесь ко мне как положено. Мужчина молча наблюдал за ним, прежде чем снова слегка склонил голову. Его губы изогнулись в странной улыбке, холодной и почти хищной, словно он наслаждался слабостью Визериса. — Ваше Величество, — повторил он подчёркнуто медленно, делая акцент на каждом слове. Его глаза чуть прищурились, в них появилась играющий огонёк насмешки. — Добро пожаловать в Восточный Дозор у моря. Визерис, уловив в интонации дозорного нечто, что показалось ему уступчивостью, осмелел. — Мы плывем дальше, дозорный, — бросил он, выпрямляясь и глядя на мужчину с нарочитым высокомерием. Но Дейенерис не разделяла уверенности брата. В действиях этого странного человека она не увидела покорности. Скорее, это было снисхождение, словно он обращался не к королю, а к ребенку, наивно размахивающему деревянным мечом. А его улыбка… Нет, это не была мягкость. Это был оскал, скрывающий нечто опасное. — Добро пожаловать в Восточный Дозор у моря, Ваше Величество! — повторил дозорный, его голос стал чуть ниже, чуть холоднее. Его улыбка расширилась, обнажая ровные белые зубы, которые почему-то показались Дейнерис острее, чем должны быть. Визерис напрягся. Казалось, он хотел возразить, но не смог. Слова застряли в горле, а из груди вырвался лишь короткий звук, похожий на хрип. Он подавился собственным величием. Дейнерис смотрела на это и молчала. Она знала, что черноглазый дозорный играет с ними, но почему-то это её не пугало. Скорее, ей хотелось понять, что именно скрывается за его тенью. Капитан корабля, как и его команда — грубые морские волки, чьи лица говорили о их нелёгком ремесле, — на происходящее не обращали никакого внимания. Казалось, это был для них просто очередной порт, ещё одна остановка на долгом пути. Ни Визерис, ни Дейнерис не могли повлиять на ситуацию, оставаясь пленниками обстоятельств. Когда брат начал распаляться, Дейенерис поняла: если она не вмешается, он рискует навлечь на них беду. — Мы с удовольствием примем ваше гостеприимство, сир, — сказала она, стараясь придать своему голосу мягкость и даже улыбнувшись. Её глаза встретились с бездонным взглядом черноглазого. — Но не могли бы вы объяснить, по какой причине нас задерживают? — Я не сир, — ответил лысый, и его волчий оскал, который ещё мгновение назад был направлен на Визериса, исчез, уступив место обворожительной улыбке. Она была настолько спокойной, что вызывала ещё большее беспокойство. — Ах, простите, принцесса, я забыл представиться. — Он опустил голову в почти насмешливом поклоне. — Меня зовут Манс. Это я пригласил вас в эти холодные и недружелюбные края. — Вы… но… — Дейенерис растерялась, не в силах сразу сложить воедино обрушившиеся на неё факты. Король за Стеной, вождь одичалых, пригласил их к себе. Но это был замок Ночного Дозора, тех самых, кто клялся защищать Семь Королевств от таких, как он. И Манс… он приплыл на корабле с чёрными парусами, символом дозорных. В её голове зародилась одна-единственная мысль, которая была слишком ошеломляющей, чтобы сразу в неё поверить: Стена — уже не преграда. Она находится под контролем этого дикаря, этого застенного короля. Манс протянул ей руку с лёгкой, почти непринуждённой улыбкой. — Пройдёмте на мой корабль, — предложил он, его голос звучал так, будто он приглашал её на пир, а не в логово тех, кого весь Вестерос считал дикарями. Дейнерис, подавив беспокойство, вложила руку в его ладонь. Она не могла позволить себе слабость — не теперь. Её брат остался стоять, словно громом поражённый. На его лице было написано недоумение и растерянность, настолько сильные, что он даже не обратил внимания на то, что его снова проигнорировали. Когда Дейнерис с Мансом спустились к трапу, он, молча, поплелся следом, полностью ошеломленный произошедшим.