Резня (но по-христиански)

      — Приступим к объяснению базовых правил страшного суда. Итак, его исход решат ваши голоса: если вы сможете вычислить личность преступника, то только он будет наказан, но если ошибетесь с выбором... то я накажу всех, кроме убийцы, и тот, кто обманул всех, сможет покинуть школу. Теперь, давайте начнём обсуждение. Так как для вас такое мероприятие впервые, то я буду давать вам темы для дискуссии и направлять вас в нужное русло, чтобы не было ощущения, что мы находимся на базаре, а не на суде. Предлагаю поговорить об орудии убийства.       — Очевидно же, что катана, — неуверенно, несмотря на то, что это правда было очевидно, произнёс Денис. Волнение делало свое дело, к сожалению.       Остальные охотно согласились с его словами и закивали.       — Да, тут и обсуждать нечего. Даже в твоём файле это написано.       — Замечательно, что вы умеете читать, — с сарказмом ответила Лиза, укладывая ногу на ногу, — Далее перейдём к технической части преступления. Как, по вашему, произошло убийство?       — Ну, взяли катану и убили, — на такое заявление несколько парней начали в шутку аплодировать и свистеть.       — Эльдар, ты сам до этого догадался или тебе подсказал кто-то?       — Давайте по существу говорить, это вам не цирк всё-таки, — Дане было смешно, что Семенюк говорит такое, но при этом сам ничего по делу не сказал. Наверное, здесь его лидерские качества и заканчиваются. Хотя, он же тоже волновался, очевидно. Ещё и умерший — не абы кто, а человек, с которым он проводил каждую секунду на протяжении того времени, что они здесь заточены, и он явно успел к нему привязаться, хотел он этого признавать или нет.       — Думаю, убийца заранее пометил изнутри место, где он должен будет проткнуть пол оружием, — хотя бы благодаря Шабанову, который, видимо, один из немногих понимает всю серьёзность происходящего, дело начало сдвигаться с места.       — Откуда он знал, попадёт ли он или нет? — вопрос был в какой-то степени уместным, но из-за того, что его задала Аня, а не кто либо еще, многие просто цокнули в ответ (те, кто это сделал, и сами не знали как ответить на это).       — Скорее всего, он думал, что тот, кто зайдёт в потайной ход — предатель, а значит его можно будет убить, пока он будет вводить пароль на двери. Поэтому они и сделал отметину именно рядом с дверью, — это было первое слово Дани на суде, и он невероятно волновался, как бы не сказать чего-то лишнего, чтобы еще больше не запутать одноклассников, которые итак были на сильнейшем стрессе. Ни у кого из них нет опыта в таких делах, так что любое неверное слово может всё повести не в то русло.       — Это че получается, Лёша — предатель?       — О каком предателе вы говорите? — внезапно спросила кукла.       Все замолчали, не зная что и ответить от удивления. «Она притворяется или что?» — пронеслось в мыслях у каждого.       — Не прикидывайся. Он среди нас сто пудова есть, иначе кому еще нужно было под пол в биологии лезть?       — Его среди вас нет, — отчеканила она, даже не став слушать Давида. Никто не поверил.       — Потому что он уже умер или вообще нет?       — Сами посудите, зачем мне к вам кого-то засылать? Предатель нужен для того, чтобы получать информацию, а что мне с вас брать?       Если до этого ученики были твёрдо уверены в том, что у них есть «изменник», то сейчас в многих эта уверенность пошатнулась. В словах Лизы был смысл, но кто тогда использовал тот ход? Никто этот вопрос задавать не стал, ибо понимали, что она вряд ли ответит.       — Тогда на кой чёрт Губанов к двери полез!?       — Так может это... он сам хотел предателя грохнуть, поэтому поджидал его там? — предложил Илья.       Честно говоря, у Дани и у самого такая версия была, но аргументов против неё много.       — Это бы кое-как, но объяснило то, почему его тело направлено не лицом к двери, а спиной. Но оружия-то при нём нет. Он же не голыми руками собирался кого-то убивать.       — А если у убийцы был сообщник? — предположение Ксюши заставило серьёзно задуматься, но не всех.       — И что это даёт?.. — прозвучало с уст Даши.       — Это бы объяснило всё, над чем мы сейчас паримся, разве нет? Один ученик отвёл бы Лёшу в потайной ход, зажал у двери, а второй бы ударил сверху.       — Звучит логично. Тогда у меня вопрос к Лизе: сообщник тоже считается за убийцу?       — И я с удовольствием отвечу на этот вопрос! — она устроилась на кресле поудобнее и подложила руку под щёку, смотря на Макса, который и задал этот вопрос, — Любое дело допускает наличие сообщника, однако будет допущен к выпуску только убийца.       — Получается, что быть сообщником как-то тупо...       — Что, если они не знали об этом правиле и думали, что смогут выпуститься вдвоём?       — Да Господи! — не выдержала кукла и повысила голос, сердито взмахивая руками, — Нет в этом деле никаких сообщников, работайте дальше!       — Я тогда вообще ничего не понимаю...       — Ну, Вов, не знаю, пора бы уже начать включаться.       — Давайте пока отталкиваться от гипотетической ситуации, что Лёша, узнав о предателе и о том, что нам осталось жить всего один день, решил его убить. Вова вроде мне говорил, что тот из-за паранойи постоянно с карманным ножичком таскался.       Дане версия Макса показалась довольно убедительной, но, опять же, противоречия присутствуют.       — Никто из нас труп не щупал и карманы не выворачивал: мы не можем сказать наверняка, был ли этот нож при нём или нет, — высказался Кашин.       — Поэтому я и говорю, что ситуация гипотетическая, чувак. На данный момент это роли особо не играет. Итак, он решился на убийство, но ему не повезло, и его убили самого, когда он подошёл к двери. У кого-то будут возражения?       — Будут. Это всё равно не объясняет того факта, что он умер спиной к стене, а не лицом, как должно быть, зайчик.       — Да есть миллион вариантов, почему так могло произойти! — откликнулся Тоша, начиная раздражаться от глупых вопросов и в особенности от тона Ениной, — Он мог обернуться на какой-то звук, и именно в этот момент его пырнули; он мог ожидать жертву с самого класса биологии, и упереться к двери, чтобы его видно не было; он мог, не знаю, жопу чесать или что-то вроде того. Мы не можем наверняка такие мелочи знать, понимаешь?       — Окей, давайте двигаться дальше. Я думаю, уже сейчас можно сказать, кто сто процентов не убийца по алиби, — начал было Коряков, но его перебила Енина с очередной гениальной мыслью.       — Почему мы вообще щас говорим об этом? Очевидно же, что убийца — кто-то из этой троицы, они ведь единственные о предателе знали.       — Ты ебанушка? — не сдержался Даня, сказавший это синхронно с Ильёй.       — Убийство произошло после того, как все об этом узнали, а не до, так что это вообще ни о чём не говорит.       Если Илья с Даней довольно резко отозвался, то Макс еще постарался объяснить что к чему, и почему ее доводы неправильные. Однако девушка то ли не понимает этого, то ли обвиняет троицу только из-за неприязни к кому-то из них.       — А зачем вам было это скрывать вообще?       — Анечка, любимая, у нас сейчас вообще на это времени нет. Это даже отношение к делу не имеет.       — Давайте всё-таки вернёмся к алиби. Время убийства — 6:53. Нас изначально восемнадцать человек, одного убили, двенадцать в это время были у Илюхи в комнате, остаётся только пятеро подозреваемых: Аня, Эльдар, Вова, Лера и Даша.       — Эльдара сразу вычеркиваем, он тупой слишком, — отозвался Слава. В целом, Кашин согласен, но будто это и не лучшее доказательство.       — Если по этому критерию судить, то нас всех можно вычеркивать из списка подозреваемых, — со смешком проронил Вова. Тут спорить бессмысленно: по этому критерию действительно судить очень глупо.       — Давайте по-одному говорите где вы были во время убийства, и кто может это подтвердить. Аня, ты первая.       — Я была в церкви, это может подтвердить Вова.       — Замечательно. Эльдар, что насчёт тебя?       — Эм... Я был в комнате, но я не убийца.       — Я тебе верю... — выдохнул Машнов, положив руку на грудь.       — Лера и Даша? Что насчёт вас?       — Я как раз где-то в 6:53 видела, как Даша шла в столовую. Она меня тоже вроде видела.       — Тогда остаёшься только... ты, Эльдар, — с замешательством подытожил Максим.       Честно, это даже звучало нелепо... Последний, на кого можно было подумать — это Джарахов. Но всё, что происходит в этой школе — итак вздор, так что уже трудно чему-то удивляться.       — Да это бред какой-то... Вы его-то видели? Я ему если в рожу щас харкну, он ещё передо мной извинится, — сказал Машнов.       — Вы правда меня убийцей считаете?... — голос Джарахова дрожал от неподдельного страха; казалось, ещё чуть-чуть, и он зальёт лицо слезами, горько завывая и зовя на помощь маму.       — Так а кто еще, если не ты? Двенадцать человек были в одной комнате, и все видели друг друга; Вова с Аней бог знает что в церкви делали, но это могут подтвердить оба; Даша и Лера бы не смогли телепортироваться из нижнего крыла в левое за такое время. У тебя у одного нет алиби, понимаешь?       — Но я клянусь, я не убийца! Я бы не смог так поступить...       — Заплачь ещё, я не знаю. Всё против тебя говорит, нам твои слова о том, что ты не мог убить, никуда не упёрлись. Либо даёшь нам аргументы, почему ты не виновен, либо молчишь в тряпочку. — стоило «шефу» высказаться, как по лицу Джарахова всё же потекла слеза.       — Что мы в итоге имеем? Когда время уже поджимало, Эльдар узнал о том, что у нас есть засланный казачок, и, соответственно, захотел его устранить, иначе бы все умерли. Он взял ночью катану, пошел в класс биологии, зашёл по тайному входу, выцарапал метку изнутри на полу, потом снова поднялся и стал выжидать предателя. Когда он объявился, Эльдар подождал некоторое время, чтобы к запароленной двери наверняка уже подошли, и потом нанёс удар.       Вроде Макс всё разложил чётко по полочкам, но всё равно было ощущение, что что-то не так... И ээто даже связано не с предвзятым отношением к самой личности подозреваемого, а в деталях, которые они, возможно, упустили из виду... Пока остальные продолжали полемику, Даня погрузился глубоко в раздумья.       — Смысл ему совершать убийство? Он один из немногих знал, что умрёт, если его раскроют на суде. Так что ему, по сути, без разницы, умрёт он на суде или вместе со всеми. Я не думаю, что он настолько благороден, чтобы убить кого-то ради спасения остальных, — высказалась Ксюша.       — Может он был уверен в том, что он сможет нас всех обмануть?       — Извиняюсь за вопрос, откуда вообще катана была взята? Это ведь тоже важно, — впервые за суд заговорила Шикина.       Даня был очень ей благодарен за то, что она подняла эту тему, но он не успел ничего сказать, потому что снова кого-то начали обвинять и нести чушь. Лиза в начале суда говорила, что будет их направлять, чтобы это был всё-таки суд, а не базар, но это не помогло.       — Из класса искусств, если не ошибаюсь.       — Тогда это Буланова! Она ведь постоянно там была!       — Эльдар, бездумно обвиняя других, ты только себя глубже закапываешь. — несмотря на обвинение, Буланова отреагировала достаточно спокойно, так как знала, что дальше этих слов ничего не выйдет.       — Получается, Эльдар — убийца? За него голосуем? — поражало то, что такие, как Высоцкая, ни слова за суд не говорят, но с самого начала на низком старте для голосования за кого попало. Это одновременно и смешно, и грустно, что работают всего несколько человек, а остальные хотят быть на всём готовеньком.       — Ой, вы уже готовы голосовать что ли? — глаза Лизы сузились в хитром прищуре, стоило речи зайти о голосовании. Ее лицо будто оживилось.       — Конечно, чего тут думать?       — Нет, стойте, — Даня оглядел своих одноклассников, их лица, полные любопытства и ожидания, но в то же время некой растерянности, — Он не убийца.       — С чего это? — после неловко тишины шикнул Денис. — У него у одного алиби нет.       — Дань, я надеюсь, у тебя есть аргументы, чтобы утверждать это, потому что слова по типу: «он же тупой, как он мог совершить убийство?» — пустой звук в нашем случае, — серьёзно сказал Шабанов.       — Есть. Для начала дайте уточнить, катана ведь была взята из класса искусств, верно?       — Да-да, это обсудили уже, — со скукой и неизантересованностью отозвался Деймур, — Как это может доказать то, что Джарахов не убивал?       — Арина, ты ведь постоянно там тусовалась. Ты можешь сказать, когда именно пропала катана?       — Именно когда она пропала я не знаю, скорее всего ночью перед убийством, — Буланова задумчиво взглянула на парня, будто припоминая что-то, — Но я заметила, что она стояла в другом положении после того, как Руслан всем рассказал о предателе. То есть, промежуток времени примерно с трёх ночи до десяти утра.       — Дань, что тебе эта информация даст?       — Скорее всего, в первый раз убийца взял катану для того, чтобы выцарапать метку заранее. Я вспомнил, что та черточка на полу, через которую потом прошла катана, появилась как раз в ночь перед тем, как о предателе узнали все. То есть...       — Дань, — голос и взгляд Руслана, пронизывающий и холодный, будто оставляли на теле юноши глубокие шрамы, как предвестие чего-то мрачного и трагичного, — тяжело быть долбоёбом, да?       — Не знаю, не пробовал. — Даня сглотнул, чувствуя, как грудь сжимается от волнения. Он прикусил губу, стараясь собрать свои мысли воедино.       — Ты только что сам себя подставил. Я ещё думал, стоит ли мне вмешиваться, но, похоже, ты и без меня справляешься.       — О чём ты? — прозвучало многоголосно.       Отчего-то густой туман тревоги медленно окутывал каждого, одного за другим. Они как будто чувствовали, что грядёт что-то тёмное, ужасное.       — О предателе сначала знали только я, ты и Коля. И посмотрите, как удобно всё вышло — у Данечки и алиби на время убийства есть, и откуда катана была взята ты знаешь, и про черточку. Ебучий Марти Сью, исключительный главный герой, всё про всех знает, а случайно ли это? А у меня вопрос: хоть кто-то помнит Даню в комнате Илюхи на момент убийства?       То, к чему так нагло клонил Тушенцов, казалось низменным, несправедливым и напрочь выбивало из колеи. Кашин не смог связать и двух слов шока, его глаза округлились.       — Лично я не помню, но это ведь не доказательство: мы все поголовно в хлам были.       Антон, как и все остальные, был озадачен таким выпадом. Каждый, кто был в комнате Ильи в тот момент, пытался найти в пьяных воспоминаниях рыжую макушку, но никому не удалось, даже самому трезвому из них Максу. Возможно, так произошло, потому что Даня всё время ютился в уголочке, вдали от всех, и почти ни с кем не говорил, но как быть теперь?       — Руслан, ты меня сейчас обвиняешь, правильно понимаю?       — Да, молодец, ты правильно понимаешь.       — А если Руслан так яростно на Даню гонит, может он сам убийца? — предположил Вова.       — Нет, он точно не убивал. Мы все помним, что у него была какая-то истерика, и мы от стен его оттаскивали.       — Да, такое мы точно не забудем...       — Получается, ему смысла нет обвинять Даню просто так... Так может, он прав? — предположила Даша.       — Вы ебанулись что ли? — нервно бросил Даня.       Он уже был на грани срыва... Если Руслан продолжит набрасывать на него одно обвинение за другим, то им всем конец!       — Даня тоже не убийца. Арина говорила про промежуток времени с трех ночи до десяти утра, когда убийца в первый раз взял в руки катану и сделал метку. Я, Денис и Арина встретили его где-то пол третьего ночи и позвали с собой в столовую, где мы просидели примерно два часа. Потом мы вчетвером пошли в класс биологии, потому что Кашин потерял ключи, и эта черточка уже была там.       — Если преступник и не Даня, и не Руслан, то остается только...       — Коля?...       — Да ну, — с неверием прошептал Давид, почесывая затылок. — Это тоже бред какой-то. Он же леща Руслану дал, чтобы он успокоился, вы не помните разве?       — Во-первых, как и сказал Слава, Коля был на момент убийства в комнате, Даню же никто вспомнить не может. Во-вторых, мы абсолютно всё время с ним были вместе, и даже ночевали в одной комнате, то есть возможности выцарапать метку у него не было. В-третьих, Данечка, а что ты вообще забыл в классе биологии и почему там были твои ключи? В-четвертых, а если черточка была не катаной сделана и не в этот промежуток времени, а гораздо раньше? Никто кроме нас троих в то время в класс биологии не ходил, так что он мог сделать что хотел, и никто бы этого не заметил. Он ведь знал, что Арина постоянно в классе искусств тусуется, и специально мог подобное провернуть, чтобы нас запутать.       — Это звучит как какая-то многоходовочка, слишком сложно... Неужели Даня на это способен?       — А ты думаешь, что нет? Он далеко не глупый парень. Эта версия более разумная, нежели с Джараховым, согласитесь.       — Мне легче поверить в то, что убийца — Джарахов, а не Даня, — Илья в смятении почесал затылок, его глаза бегали по лицу Кашина, — С чего вы вообще взяли, что убил кто-то из этих троих?       — Потому что метка появилась тогда, когда знали о предателе только они, — Раздосадованно пояснил Макс. Когда они все думали на Джарахова, было не так тяжело, как сейчас...       — Что, если тот, кто сделал метку и убийца — разные люди? — предположила Коба, пытаясь как-то оправдать Даню.       — Зачем кому-то черточки царапать, если он не собирается убийство совершать?       — Может, передумал?...       — Хуйню не неси. В любом случае, у меня есть ещё доказательство, что это кто-то из нас. Лиза, можешь объяснить, как работает объявление о нахождении тела ещё раз, для тупых?       — Конечно! — она поправила очки на переносице и оглядела зал с торжествующей ухмылкой, — Объявление звучит только тогда, когда тело находят три и более человека.       — Входит ли убийца в их число?       — Не входит. Только те, кто не совершали убийство, считаются за обнаруживших тело.       — Спасибочки, — Ядовито проронил он и, чтобы унять дрожь в руках, скрестил их на груди. «Сука, видно же, что нервничает...» — А теперь вспомните, когда именно прозвучало объявление: сначала тело обнаружили мы втроём, но объявления не было, и только тогда, когда труп увидел Макс, оно и прозвучало. Это, нахуй, железобетонное доказательство, что убийца — один из нас троих. Вот только у нас с Колей есть алиби, так как покрывать друг друга нам невыгодно сейчас, а вот у Дани ничего нет. Дань, план идеальный был, только зря ты про катану говорить начал. Так бы кикнули Джарахова, и ты выпустился, но ты сам себя подставил.       Это был последний гвоздь, забитый в его крышку гроба. Данила, стоя напротив, терял цвет лица. Непонимание и гнев смешивались в его взгляде, отчаяние опечаливало бледный лик. Сердце колотилось как бешеное. Его загнали в ловушку: что бы он ни сказал, он уже не сможет оправдаться. Он не мог поверить в то, как ловко Руслан обернул ситуацию против него. Да и никто не верил: все нутром чувствовали, что сказанное — неправда, несправедливая клевета, но доказательств, что смогли бы защитить его честь, нет. Неужели это конец? Сейчас все на голосовании выберут Даню, и тогда погибнут все. Этого нельзя допустить, но что теперь можно сделать?.. Каждый вздох давался с трудом, и вместо привычной уверенности его обвивали сомнения и горечь. Он был невиновен, но в суде, где чувства и интуиция не имели значения, он оказался беззащитен.       В этот момент Тушенцов почувствовал, как холодный пот стекал по спине, вырисовывая страх, который сжимал его дыхание. Он осознавал, что слова, вырвавшиеся из его уст, будут иметь далеко идущие последствия, но он не мог иначе. Ему жаль, но вместе с этим глубокое чувство безысходности, растерзавшее его душу, заставляло поступать именно так, подло и бесчестно.       — Да ну... Я не могу поверить это... — наконец прошептала Буланова, неотрывно держа робкий взгляд на рыжем парне.       — Молодец, Кашин, ещё и всеобщим доверием умудрился обзавестись, ну просто грех этим не воспользоваться, правда же?       — Блять, хватит...       Коля стоял на краю взрыва эмоций, его глаза сверкали от гнева и страха, а губы сжались в тонкую линию. Он не мог больше молча стоять и слушать, как Руслан, с самодовольной ухмылкой, говорил полную ерунду, без зазрения совести обвиняя Кашина.       — Руслан, ты вообще ебанутый? Как тебе вообще совесть позволяет такое говорить?       Это было не просто недовольство, и Тушенцов это знал, потому и заткнулся, с изумлением косясь на друга. Ромадов всё это время находился в конфликте с самим с собой, а сейчас, когда ситуация вышла из под контроля, отчаянную борьбу было необходимо закончить любой ценой.       — Коль, ты чего?.. — обеспокоенно и несколько робко спросила Шикина.       — Коля, если тебе что-то известно про убийство, то, пожалуйста, говори.       — Конечно мне известно! Я... — он замялся, не зная, как сделать настолько трудное, трагичное признание. Слова будто застряли в горле и выходили болезненными хрипами.       — Подождите... — вдруг проронил Коряков, уловивший сомнения одноклассника, — а че мы тупим-то? Вы не помните что ли, как Руслан орал в истерике «Где Коля?» и «Даня, найди мне Колю»? Значит Даня там был, а вот ты...       Теперь-то всё вставало на свои места. Подростки чувствовали, что они идут по правильному пути, потому-то тягостные чувства не покидали их.       — Да, я собирался это вам сказать еще до суда, но не смог, извините...       — Что происходит вообще?.. — абсолютно потеряно воскликнул Вова.       — Такой же вопрос.       — Ну, хоть меня больше не подозревают... — как и в любой другой ситуации, слова Джарахова казались неуместными.       — Коля, ты же что-то сказать хочешь?       — Хочу, но я ссыкло. — с его потрескавшихся от постоянных покусываний губ сорвался смешок. Было так жутко его слышать... Вся эта боль, тревога и нервозность, сквозящие с чужого сиплого голоса, слишком тяжело действовали на других.       — Я, кажется, теперь понял, зачем ты настаивал на том, чтобы я узнал о предателе.       — Да о чём вы говорите?! — прикрикнула Высоцкая, тоже находясь под эмоциональным потрясением.       Ученики молчали и смотрели на Данилу с немым вопросом, взгляд Руслана выражал такую сильную, неподдельную ненависть, что становилось плохо, но Коля смотрел с... надеждой? Он как никто другой желал, чтобы правда была услышана всеми, но у него самого нет сил и смелости, чтобы донести её до остальных. Даня тоже был напуган: то, что он сейчас скажет, определит чью-то судьбу.       — Коля — убийца, — всё-таки заявил он, устремляя взор куда-то в стену, чтобы не встретиться взглядами ни с Русланом, ни, тем более, с Колей, — Расскажу со своей точки зрения, как всё происходило с самого начала. Коля с Русланом исследуют класс биологии и узнают о предателе и о времени, в которое он ходит в тайную комнату. Потом нам озвучивают мотив. Коля понимает, что убийства не произойдёт, если он не вмешается, и тогда у него зародилась идея об этом. Он настаивает на том, чтобы я присоединился к ним для того, чтобы на суде я смог всё рассказать, ведь Коля боялся, что испугается сказать всем правду, а Руслан будет его покрывать, как и сейчас. На вторую ночь после объявления мотива он по неизвестной мне причине назначает мне встречу, но она срывается из-за неожиданного появления Руслана. Потом он берёт катану с класса искусств и делает царапину на полу. На третий день Руслан рассказывает всем о предателе, видимо, потому что знал о плане, и хотел либо сорвать его, либо увеличить круг подозреваемых. Этой же ночью Коля и совершает убийство, а потом возвращается в комнату Ильи: никто не видел, чтобы он покидал эту комнату (я видел только то, что он стоял у двери в ванную), ведь все были пьяные и невнимательные, поэтому почти никто и не подозревал его.       — Всё правильно, — через минуты затишья прозвучал дрожащий, тихий голос Ромадова, — А назначил я тебе тогда встречу, чтобы рассказать о плане.       — Какой же ты еблан... — прошептал Тушенцов, глядя влажными глазками вверх.       — Я не хочу выпускаться отсюда. Не такой ценой.       — Зачем ты тогда это сделал? — обратился к нему Шабанов.       — Разве не очевидно?       — Чтобы спасти нас всех? Не сочти за грубость, но если бы ты преследовал именно такую цель, то, может, целесообразнее было убить себя, а не другого человека?       — Ты прав в какой-то мере. Мне бы не хватило смелости убить себя, потому что, скорее всего, в глубине души я надеялся на то, что смогу вас обмануть и выпуститься из этого ужасного места, но... Это было бы неправильно, нечестно, — он приостановился, переосмысливая все, что он сказал, и грустно улыбнулся, — Хотя убийство — тоже неправильно, я это понимаю прекрасно. Я знал о последствиях, и мне придётся понести наказание. Извините, что так поздно признался и доставил вам кучу проблем, я должен был сделать это куда раньше.       — Ну что? — послышался озорной глас Елизаветы, с некой насмешкой смотрящей на Ромадова. — Приступаем к голосованию!       Сию же секунду на трибунах оказались планшеты с именами учеников 11«А» класса. Каждый, чуть нервничая, нажал на нужное имя. Сразу же показались результаты: шестнадцать человек проголосовали за Николая Ромадова, один человек за Руслана Тушенцова.       — Итак, давайте проверим, правильный ли вы сделали выбор или нет! Кто же сегодня понесёт наказание? — где-то в сторонке прозвучала громкая барабанная дробь, только усиливая волнение. — И я вас поздравляю! Убийца Алексея Губанова — Николай Ромадов, вы отлично постарались! Руслан, ты проголосовал сам за себя, прошу тебя в следующий раз быть аккуратнее, мало ли что. Дело закрыто! — стук молоточка.       Результаты голосования хоть и были предсказуемы, но всё равно больно ударили по каждому, кто находился в зале суда. Все с волнением и сожалением смотрели на Колю, на человека, который спас их от смерти. Да, он убийца, это ужасный грех, но был ли у него другой выбор? Ромадов назвал себя трусливым, но это ведь далеко не так: если бы он не пожертвовал собой, кто-то другой смог бы? Кто-то другой разве решился бы?       — Пиздец какой-то... — в замешательстве буркнул Коломиец.       — Я не могу поверить...       — Вы закончили трепаться? Теперь переходим к самому главному! — В этот момент в зале появились еще несколько кукол, направляющиеся в сторону Коли. — Время казни!       — Нет, стой... — тихо прошептал Руслан, — дай нам пять минут, пожалуйста.       — Ещё чего? Насколько мне известно, ты давно знал о плане Коли, так что времени поговорить с ним у тебя было достаточно.       Стоило Лизе щелкнуть пальцем, как ее куклы уже взяли убийцу под руки крепкой хваткой.       — Лиза, пожалуйста...       Не знаю, что именно разжалобило настолько черствого человека, управляющего Лизой, но она просто махнула рукой, говоря: «Даю вам пять минут.» Её копии повели друзей к другой комнате, остальные же только переглядывались друг с другом. Всем было тяжело на душе.       Они вернулись через пять минут, как и было обговорено. Лица обоих было мокрым и опухшим от слёз; в глаза, наполненные болью, было невыносимо смотреть.       — Коля... — Максим медленно шагнул к блондину, заключая его в крупкие объятия, — Блять, я не знаю, что сказать. Ты самый смелый из всех, кого я видел.       Все, кто хоть немного за эту неделю общался с ним, подошли, чтобы попрощаться: обнять или пожать руку. Никто не знал, как выразить благодарность и восхищение словами, поэтому просто хотели, чтобы Коля почувствовал это через жесты. И он почувствовал. Для него это было облегчением: всё, что он сделал, было не зря. Может, в последние минуты своей жизни он был даже счастлив?       — Присмотри за Русланом, — шепнул он Дане на ухо, крепко обнимая. Тот только кивнул, не в силах вымолвить и слова. Потом Коля обратился ко всем, — Выберитесь отсюда! Я знаю, вы сможете.       Всё, что происходило дальше, казалось самым ужасным кошмаром в жизни. Даня помнил всё обрывками: сначала Ромадова куклы повели к виселице, потом яркой вспышкой в памяти всплыла сцена, как парень хрипит и задыхается, хватаясь руками за сдавленное петлёй горло, а потом... Его бездыханное тело уже болталось на верёвке. Каждый смотрел на это с изумлением и паникой, кто-то отвернулся, чтобы не шокировать себя еще больше. Ни у кого ни нашлось слова, да и разве это нужно было?       Лиза разрешила всем подниматься обратно в школу, что все и сделали, за исключением двух человек. Руслан стоял, прижавшись к холодному полу, его сердце сжималось от ужаса и ненависти, когда он смотрел на повешенное тело своего друга. Тень смерти нещадно покрыла его надежды. Взгляд его скользнул по безжизненному лицу, и он почувствовал, как ярость закипает внутри него, словно вулкан, готовый разорваться. Внезапно Тушенцов обернулся и уставился на Даню, который стоял немного поодаль, его лицо было пустым и бесстрастным. В этот миг все внутри Руслана захлопнулось, тонны горя обрушились на него. «Ты убил его! Из-за тебя он умер!» — вскричал он про себя, ощущая, как внутри него разгорается пламя. Весь мир вокруг исчез, осталась только ненависть, как черное облако, затмившее его разум.       Кашин пошатнулся. Шатен будто сдирал кожу с его тела одним лишь взглядом. Вся желчь и презрение этого человека обрушилась на него, поселяя в горле комок тревоги. Ноги подкосились, а все звуки вокруг стали белым шумом. Но внезапно нашлись слова, что потрясли его еще сильнее.       — Я убью тебя.