Оттенки привязанности

Ресторан утопал в полумраке, погружая каждого посетителя в атмосферу уюта и изысканности. Свет свечей мягко отражался в бокалах, обрамляя их золотистым свечением. Бархатистые ковры приглушали шаги, а негромкие разговоры создавали иллюзию оторванности от суетливого внешнего мира. Здесь всё располагало к спокойствию и неспешности. Себастьян сидел у окна, из которого открывался вид на ночной город. Его фигура, освещённая колеблющимся светом свечи, казалась в равной степени расслабленной и напряжённой. Он был как хищник в ожидании момента. В руках он держал стакан с виски. Янтарная жидкость лениво покачивалась внутри, отражая свет свечи, словно застывшее время. Он сделал глоток, чувствуя, как крепкий напиток обжигает горло. Этот жгучий вкус возвращал его из прошлого, но не мог притупить ни воспоминаний, ни желания, которое сейчас кипело внутри. Его взгляд, казалось, рассеянно скользил по залу, но на самом деле он замечал каждую деталь — от старинных картин на стенах до мельчайших движений посетителей. А затем его внимание остановилось на дальнем столике. Молодой мужчина, оживлённо жестикулируя, что-то рассказывал девушке, которая смеялась, слегка наклоняя голову. Этот смех, этот взгляд — он бы узнал их где угодно. Джин. Это была она.  Его Джин. Она сидела напротив мужчины, её светлые волосы струились по плечам, а мягкие черты лица были освещены тёплым светом лампы. Себастьян сделал неторопливый глоток виски, позволив горьковатому вкусу окутать его сознание, и лишь уголки его губ дрогнули, намекая на усмешку. Он не отвёл глаз, не дал себе даже секунды колебания. Его уверенность была абсолютной, а лёгкая усмешка лишь подчёркивала это. Она могла смеяться, могла притворяться, будто всё осталось в прошлом, но он знал правду. Что она говорит ему сейчас? — мелькнула мысль. — Обещает быть рядом всегда? Шепчет, как ей хорошо с ним? Ещё один глоток. Горечь на языке смешалась с чем-то другим — тем, что жгло изнутри сильнее любого алкоголя. Перед глазами всплыли картины прошлого. Гулкий звук часов в гостиной Слизерина отмерял последние секунды уходящего дня. Все давно разошлись по спальням, но Себастьян остался. Он сидел в кресле у камина, склонившись над древней книгой. Её страницы были пожелтевшими, а текст почти стёртым, но он упрямо искал что-то, что могло помочь Анне. Когда он дошёл до последней страницы, злость овладела им. Он резко захлопнул книгу и швырнул её в камин, наблюдая, как пламя жадно охватывает бесполезные страницы. — Снова ничего? — мягко прозвучал голос за его спиной. Он обернулся. Джин стояла в нескольких шагах, её лицо освещало только мерцание огня. — Ничего. Совсем ничего, — глухо отозвался он. Она подошла ближе, осторожно присаживаясь на край кресла. — Всё будет в порядке, Себастьян. Мы обязательно найдём лекарство, — её голос был полон уверенности, но в глазах мерцало беспокойство. — Это не твои заботы, Джин. Я сам… — начал он, но она перебила его, резко, неожиданно. — Все твои заботы — мои тоже. Себастьян, я всегда буду с тобой. Куда бы ты ни пошёл, я буду рядом. Он посмотрел на неё, в её глаза, которые отражали не только свет огня, но и её решимость. — Всегда, Джин? — спросил он тихо, словно боялся услышать ответ. — Всегда, Себастьян, — её голос звучал как обещание, которое невозможно нарушить. Он открыл глаза, и видение прошлого растаяло, словно утренний туман, уступая место холодной реальности. Его пальцы неторопливо скользили по поверхности стакана, обводя его тонкую грань, будто этот жест помогал собрать мысли воедино. Всегда, моя милая Джин. Он медленно поднялся, бросив несколько монет на стол. Его движения были точными, почти хищными, словно каждый шаг приближал его к неизбежному. Глаза сверкали холодной уверенностью — он знал, что снова услышит заветное: Всегда, Себастьян.