Созвездие близнеца.

Опять же, ничего сносного в библиотеке не нашлось: ни слова или хотя бы предпосылки о "Пожирателе звëзд" - только свитки, фолианты и, опять же, ненужные рецепты. Вот бы сейчас можно было найти нужную книгу в чужой секции, используя близнеца... Однако, Джон, увы, отдыхал от пособничества, да и знать необходимый источник не мог. Как минимум, не позволял манускрипт. Как максимум - стал бы он просить Джона лезть на длинные лестницы в поисках не пойми чего, рискуя упасть с высоты нескольких этажей и разорвать свежие швы?.. Конечно не стал бы. Дальше Лололошка старался справиться в одиночку: не найдя в своей секции хоть что-то похожее на исторические источники и мифологию, Лололошка поинтересовался уже у смотрителя библиотеки, не знает ли тот какие-нибудь источники, гласящие о Пожирателе звëзд. Странно посмотрев на него, церковный библиотекарь лишь покачал головой. Значит, точно никакой информации... Скорее всего, этот бес даже не включëн в историю церкви. Прискорбно, однако. И про золото лишь один свиток... И тот бесполезный. Ну что ж такое-то! "Я же помню, что где-то мне попадалось его прозвище... Ну как так?!" - откидывая дверь, Лололошка с досадой и громкими шагами побрëл к главному коридору: ему срочно нужен был Альфред, дабы утихомирить раздражение и желание что-нибудь сломать. - "Окаянная моя башка!.. Почему я не могу вспомнить?!" Не найдя друга, он оттолкнул от себя одну из дверей так, что та немного раскрошила штукатурку: в главном холле все посмотрели на него, отшатнувшись, но Лололошка продолжил невозмутимо бродить по коридорам. В конце-концов сдавшись, он вышел на улицу и там сотряс воду прудика, ударив ногой по его глади и обрызгав себя вместе с одеждами: холод и влага утихомирили его пыл, однако не нервы. Не отрывая глаз от волнующейся воды, послушник обнял колени и сел у мелкого водоëма, не в силах побороть свою безнадëгу. Не было у него и мысли о том, что он мог бы найти... Не было. Глупое прозвище, написанное Джоном на картоне, ничего не дало. Создавалось такое ощущение, будто он сам накручивал себя, уверяя, что у него есть ответ под носом. Вот только где он - ещё не ясно. "Настанет день, когда я погашу для тебя все звëзды, и поверь - ты станешь последней из тех, чьë сияние дотлеет в моих руках." - промелькнул голос в голове, жëсткий, как грубая наждачка. - "...Спи, дитя: ещё не поздно пройти фонари, пока я убиваю светлячков." Лололошка резко поднял голову, поймав внезапное дежавю: посмотрев по сторонам, он никого не увидел ни перед собой, ни в воде. Отползя от пруда, Лололошка поджал ноги ещё сильнее. "Кажется, мне нужно в церковь... Какая только дурь в голову не лезет," - оклемавшись, приметил он, вставая с мокрой травы. И так послушник оказался на одной из воскресных встреч с прихожанами... Решил зайти, раз выпадала возможность. В конце-концов, поди если не Альфред его успокоит, то хотя бы суета горожан отвлечëт от забот. Как и ожидалось, их церквушка была переполнена: кто молился, кто с отцами беседовал, а то и в очереди стоял... И послушники, и монахи, и простой люд там был. Все решили навестить монастырскую обитель, дабы очистить душу. "Верующие"... Да как бы не так! Лололошка нередко подслушивал исповеди батюшек, потому прекрасно понимал, кто из них действительно верит, а кто просто боится кары: в церковь не всегда приходили по воле Божьей. Чаще всего, людям просто надобно было отмолить очередные грехи, дабы заверить себя и других в том, что за их плечами нет обид и черноты, а после уже спустя несколько месяцев прийти вновь, чтобы высказаться о повторении прошлой ошибки в очередной раз. Так оно всегда и было. "Отец, я опять изменила ему... Но я просто не могла противостоять искушению", "Батюшка, каюсь: грех на моей душе лежит, да и водочки не брезгую!.. Вот только Богам-то меня и судить!", "Вы же, Святой Отец, поможете понять, где согрешил?.. Рука тяжëлая, да сердце болит! Но не могу я жену полюбить, не могу!" - классические истории. И Лололошка столько ужаса в них слышал, что порой переставал бояться бесов: теперь уже люди казались страшнее любой сволоты неземной. Суккубы, чертяги, содомия, жена и дети, грехи, самопоставленное "прокажение" - прихожане винили кого и что-угодно, но только не себя. В этом плане Лололошке частенько было жалко батюшек: люди говорили-говорили, что исправятся, да толку-то? Всë равно приходят, и снова с теми же шишками! Не учит жизнь людей ничему... Ой, не учит. Не для того вера в Богов... Церковь кишит грешниками. И ведь это даже не про постояльцев в еë стенах. И церковники, и гости - все таят своих пираний в омуте... Никто из них не приходит ради молитвы. Всем всегда нужно либо что-то вылить на батюшку, либо помолиться за больного: после же, все обещания вести праведную жизнь испаряются, как и сами прихожане. Боги отпускают им всë, веря клятвам... А что в итоге? Впервые в жизни Лололошка задумался о том, сколько же всë-таки забот у бессмертных существует свыше. Поклонился звезде, извинившись за все мольбы, и отошëл от алтаря, дабы не задерживать очередь. Стоило ему только присесть на лавочки, как он приметил сидящую рядом прихожанку: рыдая, девушка закрыла глаза руками и сгорбилась, упираясь локтями в колени. Любопытный и эмпатичный Лололошка придвинулся ближе к ней, заставив гостью церкви поднять голову. - С Вами всë хорошо? Всхлипывая и рвано вздыхая, девушка шумно втянула воздух и, заикаясь, принялась закатывать истерику: - Хорошо?.. Всë просто отлично! Как ты, церковник, только не заметил? - она взялась за рукав Лололошки, притянув его к себе. - ...Не понять тебе моего горя, монах! Меня будто дьявол за пазуху утаил: курятник сгорел, сын, маленькóй, сбежал от меня в лес и не вернулся, папка умер!.. Не хорошо мне, служитель! Не было и не будет уже хорошо!.. Взвыв, девушка вновь закрылась от чужих глаз, упрятав лицо за ладонями. В этот момент, Лололошка положил руку ей на спину и принялся гладить, стараясь успокоить, пока несчастную не выгнали из залы. Он приобнял еë, пытаясь глазами найти ближайшего свободного отца: таковых сейчас не присутствовало. Все священники так или иначе были заняты. Плохо дело... Прихожанке явно нужна помощь без очереди. Коль выговаривается, то пусть хотя бы Лололошке: не всë можно сдержать в себе. Лололошка, вставая с места, решил сопроводить девушку за двери, чтобы там умыть водой и немного привести в себя. Сначала Лололошка думал, будто эта девушка для него лишь несчастный случай, но Боги как будто знак послали - идя за двери церкви, послушник боковым зрением уловил блеск. ...На еë руке сияла цепочка. Как раз из нужного ему металла. Это ж такой шанс... Если удастся, то можно будет договориться с ней! "Вот дела... Спасибо Вам, о Всевышние!" - про себя заликовал Лололошка, подняв глаза в небо, пока незнакомка не видела, а после, вспомнив о горюющей даме, повëл еë к пруду. Девушка не сопротивлялась: занятая своими бедами, она просто шла, не разбирая дороги. Увести увëл... Но что теперь-то? Резко начинать не следует: она выглядит уставшей и ещё не до конца высказалась. В частности из-за того, что мешают всхлипы. Предлагать отдать ещё и такое украшение за просто так она тоже не даст: на кой крестьянке отдавать такую драгоценность? Простой люд даже не знает о свойствах этого металла... Потому объяснить опасность будет ещё сложнее. Им не важны последствия - для них имеет преимущество ценность. Задачка не из лëгких... Но если будет в меру деликатен, то Лололошка сможет еë решить. - Папка мой... Сыночек... - постепенно затихая, проревела девушка, а Лололошка прокашлялся, принимаясь собирать еë волосы, дабы смыть слëзы. - Ты, мать, не пойми меня превратно: не священник я, и даже не монах... Но есть у меня догадка, откуда твои проблемы, - набрав в дрожащие ладони воды, девушка ополоснула горящие от истерики щëки, отвлекаясь на слова послушника. Она замерла, судорожно вдыхая воздух. - Что на руке у тебя? Покажешь? Девушка кивнула, смахивая с пальцев влагу и демонстрируя браслет-цепочку. Розовое... Да, это оно. Недавно обработанное, тонкое золото из пластин-чешуйек - идеально подойдëт для печати. Чтобы избавиться от демона, можно будет закрыть в шкатулочке и закопать: компактно, мило и практично. Совершенный магнит для нечести! Лололошка сглотнул и нахмурил брови, дабы дать собеседнице осознать, насколько всë серьëзно. И девушка действительно усомнилась в украшении, оглядывая его вместе с послушником. На миг, Лололошка почувствовал себя лжецом. Но ведь розовое золото действительно опасно... В чëм же он себя винил? "Она потеряла близких, понесла потери... А я сейчас на полном серьёзе хочу отобрать ещё и украшение... Что со мной стало?" - рассудил он, взявшись за чужое запястье. Девушка уставилась на его глаза, задержав дыхание. - Что ты делаешь? Очнувшись, Лололошка моргнул и мрачно поднял голову. Незнакомка замялась. - Скажи, мать: откуда у тебя браслет? Подарил кто, иль реликвия? - решил начать с малого Лололошка, следуя сценарию своего "маленького мошенничества". По сути, такой металл смертной и вправду не нужен, а без него он так и не спасëт брата. Девушка вытащила руку из его хватки, прижав еë к груди. - Муж подарил?.. На помолвку, - с подозрительной интонацией обозначила она. Лололошка кивнул, задумавшись. - А он где купил? - Ломбард, вроде... Я и этому рада, - она растëрла лицо, дабы высушить кожу. - да вот толку-то?.. Вдова я, служитель. Единственную кровинушку потеряла... Лололошка понимающе похлопал еë по плечу: девушка слегка расслабилась, впервые за долгое время ощутив человеческое отношение. Уставшая от потерь и несчастий, дама была рада компании. Контакт налажен... Вроде бы. Можно приступать к уговорам. - Вот оно как, - Лололошка указал на браслет, переводя стрелки на него. - Абсурдно может прозвучать, но лучше б ты его выбросила... Злом от него веет, а ты всë при себе всë время носишь. И нормально ли спится с ним, а, матушка? Девушка прищурилась, глядя на украшение: поразмыслив, она заколебалась, с осмотром безделушки уже и забыв про родных. Она покрутила руку, сжав губы в тонкую полосу. - А что не так?.. Прокажëн, иль проклят? - Подклад, - соврал Лололошка. Эта ложь была нужна для того, чтобы припугнуть. - Это что-то вроде карманной напасти: заговаривают на зло мелочь какую, вроде булавки, кольца или заколки, а потом с владельцем случаются горести и трудные эпизоды. Поди сделал кто прошлому владельцу, а тебе перепало вместе с заговором... Не думала ты, за что тебе такие муки? Незнакомка замешкалась, опустив глаза в воду. Поправив под себя юбки, она нервно потеребила цепочку на руке: от мысли об этом браслет словно вызывал зуд. Она пожала плечами, вернувшись к разговору. - А я ведь я от роду в церковь хожу... Сына не бью, с отцом не спорила, мужу верна была. Думала, Всевышние не взлюбили меня, а оно вот что... - она кинула ещё один взор на руку, быстро оторвавшись от коварной вещицы. - Ох... И что же делать мне? Единственная память о муже, только он при мне и остался... Расстаться с ним? Я даже не знаю. Лололошка покачал головой. - Ты хочешь и дальше страдать? - Нет... - Жить хочешь? - на это девушка не нашла подходящего ответа. Вскоре, она согласилась с идеей избавиться от украшения. Сняв застëжку с руки, дама аккуратно положила цепочку на ладонь: Лололошка только и делал, что смотрел на цепь, сдерживая ярое желание вырвать еë из пальцев девушки. Он чувствовал себя, как выжидающий кот, виляющий в ногах, пока молоко лилось в миску: это предвкушение было невероятным. Нужное было так близко! - Получается, его батюшке надобно отдать? - спросила прихожанка, на что Лололошка поспешил запротестовать: - Что ты, что ты, мать! Не стоять же очередь по новой! - приметил он, с чем девушка охотно согласилась. - Давай я святому отцу сам передам: мне и ближе дорога к священникам, и не трудно-то. Что думаешь? Незнакомка недоверчиво скривила губы, сжав цепочку в кулаке. - Не лжëшь ли ты, служитель?.. Не хочешь обмануть? Последнее у меня заберëшь, - послушник оскорбился, на пол ладони растерявшись. Он быстро взял себя в руки, уверенно отрицая ложь. - На кой врать мне, матушка? Коль совру - отцы первые и прознают! Боги мне сна не дадут! - отрезал он, чем поставил решение девушки под сомнение. - Прошу поверить мне, мать: хочешь, дам клятву?.. Хочешь, попробую помочь? - И чем же, юродивый? Обман - есть обман! Тут Лололошка уже махнул рукой, мол: "Бог с тобой!". Оставив еë у пруда, он цыкнул и ушëл в монастырь: незнакомка, осознав, что она обидела служителя, хотела было встать с травы и пойти по его следам, но ладони четыре - и тот вернулся во внутренний дворик храма, сев перед ней на колени с одним из своих оберегов. В его пальцах находился мини-ловец: старенький, плетëнный талисман, спасающий от навождения. Созданный не им, но всё же. Просьбами и обманом не вышло... Остался лишь равноценный обмен. Почему "равноценный"? ...Этот ловец снов - первый талисман в жизни Лололошки. Послушник точно не помнил, кто ему его плëл, зато он прекрасно помнил, как гремели каштанчики на ниточках над его люлькой, когда тот трогал их маленькими ручками. По рассказам знал, что плели ловцы такие же, как и он послушники - для благотворительности в их приют, из которого они с Джоном и перевелись в церковь при детском доме. Лололошка не знал, делали ли для Джона такой же, или они вдвоëм лежали под одним оберегом, но кроме этой вещи у него не было ценных предметов. Раз уж для девушки еë браслет так важен, то менять его на незначительную мелочь было бы просто неуважительно. Лишь бы она согласилась... Лололошка от сердца был готов оторвать любимый из оберегов ради того, чтобы спасти брата: он больше нигде не найдëт золота. В монастыре такие вещи просто не хранят. - Давай так: я отдам тебе талисман, ты мне - браслет. Повесишь его у себя над кроватью, а я спокойно конфискую цепь, - он на расстоянии вытянутых рук показал ловец, взглядом умоляя принять его. - ...Если ты не убедишься в моих словах после этого разговора - каюсь, матушка, верну без спора, только священникам скажи. Только доверься мне: это всë, о чëм я прошу. Оглянув его головы до ног, девушка посмотрела на украшение в последний раз, прикинув, мало это или много. Выбирая между счастьем и богатством, она бы всë равно не продала цепочку за дорого, да и, если верить странному послушнику, не смогла бы стать счастливой, нося еë собой. Выбор лëгок, но вопрос лишь в том, зачем это ему? Она озадаченно подняла бровь. - Мы торгуемся? - Это скорее обмен, - поправил еë Лололошка, но спорить не стал. Девушка вздохнула. - Держи, безымянный... Обведëшь, не обведëшь - мне уже нечего терять. Не верю я в гадалок, знахарей... И в Богов скоро перестану. Ложь не станет мне сюрпризом, - передав цепочку, она неохотно забрала ловец снов, осматривая его обод. Покрутила его слегка, бережно перебрав пальцами воробьиные пёрышки, и пошумела старенькими орешками. - Я слишком много верила, служитель. И веры моей теперь нет... Спрятав браслет в рукаве, Лололошка улыбнулся. - Надежда умирает последней. И ты сделала правильный выбор, отдав его мне. Уж поверь, - так и поблагодарил даму послушник, а та лишь встала на ноги, стряхнув траву с юбок. Конечно же, ни единому слову она и не поверила, но это лишь до поры до времени...