
Пэйринг и персонажи
Метки
AU
Близнецы
Забота / Поддержка
Демоны
Магия
Попытка изнасилования
Твинцест
Одержимость
Инцест
Страх потери близких
Артефакты
Множественные финалы
Религиозные темы и мотивы
Ритуалы
Храмы
AU: Родственники
Вымышленная религия
Харассмент
Иерархический строй
Библиотеки
Демонология
Монастыри
Мистические защитники
Секс в последней главе
Экзорцизм
Монахи
Оккультизм
Астрология
Святые
Описание
Лололошке - юному послушнику и божьему дитя, - предстоит спасти своего близнеца от демона, поселившегося в теле брата. Юный послушник готов пройти через множество вещей, чтобы добиться своей цели: попытаться перейти в новую касту, одолеть похоть и гнилые языки, изучить аспекты оккультизма и наконец-таки избавиться от нечисти раз и навсегда. Но как же это провернуть, когда на его стороне только один прокажëнный и звëзды? И что же случилось с главным созвездием над храмом?..
Примечания
Фф основан на тест-части:
https://ficbook.net/readfic/0193588f-3c0f-7b57-85ad-82f3fa447abf
Работа "{Послушник}". В еë примечаниях и описании перед частью есть детали, поясняющие некоторые моменты, вроде каст и основных персонажей (Лололошка и Джон).
!!!Большая просьба прочитать еë перед прочтением этого фф, поскольку тест-фф является прологом истории!!!
Часть 11. Тревога.
12 января 2025, 07:14
Остаток ночи прошëл спокойно, без проишествий: перед сном они с Альфредом обсудили то, что пришлось пережить Лололошке в Ведьмину чашу, после чего, улëгшись вместе на одной койке, проспали до утра. Ни Альфреду, ни Лололошке не хотелось вставать с утра, однако колокола сумели поднять их на службу: позже, они вдвоëм быстро застелили кровать и ушли в залу. До самого завтрака юноши не разговаривали друг с другом, желая обдумать всë, будучи порознь.
Помимо недосыпа, Лололошке было тяжело ровно дышать, находясь в одном помещении с Джоном: молясь стоя, или делая вид, что он молится, монах заметно пропотел и изредка шатался, шумно втягивая воздух, но его собратья из касты игнорировали плохое состояние Джона, непоколебимо продолжая молитву. Это был один из тех раз, когда Лололошка молился не мантры ради, а за брата-близнеца, едва стоящего на ногах.
Одежды визуально чисты... Значит, он чем-то перевязал рану. Или, как минимум, закрыл еë тканью.
И как Джон ещё держится, учитывая кровопотерю и невыносимую боль?.. Лололошка не знал. И ему было страшно представить, что сейчас переживал его брат. И всë из-за него...
Мотнув головой, Лололошка попытался отвлечься: стоять спиной к стонущему раненному было невыносимо, но ещё паршивее становилось от каждого брошенного взгляда на него. Послушник до конца молитвы старался не оборачиваться, сжав в руках оберег: после службы на кистях останутся розовые узоры от бусин, а сам Лололошка обнаружит на коже следы собственных ногтей.
Окончание утренней молитвы стало большим облегчением... Выйдя раньше всех, Лололошка стал выискивать глазами монаха, болтаясь меж спешащих на завтрак собратьев: растолкав остальных, он оглядывал старших братьев, пытаясь найти хотя бы отдалëнно похожего на Джона парня. Бóльшая часть служащих - сплошь одни послушники: бело-голубоватые одеяния плохо прятали редкие тëмные пола в главном коридоре, из-за чего найти среди десятков представителей младших каст единицы средних было и не такой уж проблемой. Единственным затруднением было то, что ни один из них не был его братом.
Столько лиц, столько шатенов... И ни одного желтоглазого. Все похожи друг на друга, все голоса сливаются и у каждого ровная походка: нет повадок Джона, нет надменного лица, как и нет отдышки. Никто из них не Джон.
Неужели сбежал?.. Далеко ли он ушëл? Может, где-то поблизости?
Не успел Лололошка предположить, где его искать, как последним после епископа вышел его брат, на глубоком выдохе пошатнувшись и едва ли не упав на массивную дверь залы: Лололошка закрыл руками рот, чуть было не вскрикнув от испуга, но монах смог вовремя схватиться за стену. Он поковылял к южному холлу, одной рукой отталкиваясь от перил лестницы, а другой придерживал низ живота, останавливаясь на перерывы. Найдя потерянного близнеца, Лололошка расслабил плечи и с облегчением направился в его сторону, желая нагнать Джона со спины.
Кряхтит, ворчит, но ходит... Хотя бы ещё на ногах. Уже счастье.
Широкими шагами взобравшись на лестницу, Лололошка похлопал братца по плечу. Джон вздрогнул и отстранился, после чего дëрнулся уже от боли и посмотрел на послушника: он напрягся, не понимая, как тот его нашëл, но всë же ничего не сказал, сжав губы в кривую линию. Лололошка, не спрашивая, взял его под бок, аккуратно придерживая за пояс и ведя к своему крылу: Джон опешил, но протестовать не стал - уж слишком подводили силы...
Дойдя до комнаты, Лололошка уложил брата на койку, расстегнув пуговицы многослойных одежд: нижняя рубаха впитала немного крови, в то время как мокрая марля насквозь окрасилась алым. Пятна вокруг кусочка подсохли, запечатлевшись буро-красными разводами на коже. Запах металла и порченных сгустков крови сразу ударил в нос, заставив Лололошку отвернуться от тошнотворного запашка.
Конечно, он был обучен способам останавливать кровь, зашивать разрывы и вправлять вывихи - в конце-концов, лéкарство было основой основ на уровне младшей касты, но Лололошка всегда надеялся на то, что эти знания ему не пригодятся. Увы, но он сам же себя и сглазил...
Ладно ещё обрабатывать незначительные ранки, останавливать мелкие капиллярные кровотечения, может, изредка накладывать швы под сильными отварами... Но наживую... Без какой-либо анестезии...
И, что не менее важно - оперировать родственника. Деяние, запрещëнное церковью во имя безопасности лекаря и его близкого.
Наверное, оно и к лучшему, что практика работы с ближней кровью запрещена: открывая комод, Лололошка дрожащими руками взялся за игольницу и нитку, натянув белую нить в полтора метра. Переведя взгляд с мотка на брата, он увидел в его лице скованность: Джон знал, через что ему придëтся пройти. А Лололошка старался не мелькать металлом перед ним, взяв самую тонкую иголку из своего швейного набора.
Нестерильно... Игла из простой стали: поди проржавеет после монаха, а нить вызовет воспаление, если дело не дойдëт до инфекции. Нужно было что-то, что могло бы обработать рану и саму нить.
В нижнем ящичке таилась бутылочка вина с позапрошлых пиршеств: она покоилась на боку и Лололошка никогда еë не трогал. Взял чисто из приличия, решив оставить на чëрные дни или ради обмена с монахами, но он так и не воспользовался ей. Как раз кстати.
Обмакнув нить в белом сухом вине, он нанизал еë на ушко иголки и завязал хвостик, оставшейся рюмкой обработав ранение: взявшись за колышки изголовья, Джон зашипел, выгнувшись в пояснице, когда свежая марля оказалась на рубцах травмы, на что Лололошка надавил на пресс монаха, с глухим: "тише-тише" вернув его в нормальное положение. Теперь же, предстоит выполнить самую страшную часть работы...
- Давай уже... - сквозь зубы бросил Джон, беря в челюсти рукав своих одежд. - Будешь медлить - быстро не закончим. Приступай.
Лололошка сглотнул. Нехотя, он заставил себя взяться за шитьë, положив одну ладонь рядом с травмой, а второй крепче сжал иглу, поднеся еë к краю кожи. Осязанием чувствуя то, как пульсирует под рукой, Лололошка долго не решался ввести конец иглы, но, зажмурившись, он смог прицелиться и провести еë через плоть: вскрикивая в ткань, Джон откинул голову, стараясь успокоить болевую дрожь, а Лололошка сделал паузу на несколько песчинок. Решившись, он сделал и второй стежок, но уже кое-как держа веки открытыми в этот момент.
Пришлось зашивать широкими пробелами... Хотя бы так останется шрам. Большой, неаккуратный, но зафиксировавший плоть раны достаточно, чтобы позже ей довелось срастись.
Обычно, вышивая на фартуках, одеяниях и шторах, Лололошка нередко запутывал нитку до того, как еë продеть, оставляя из-за своей небрежности некрасивые, кучковатые узлы на обратной стороне атласа. Частенько, он просто распутывал их руками или перешивал заново, но сейчас такой возможности не было: подумать о том, что ему придëтся тянуть нить в живых мышцах было жутко и нереально. Именно из-за страха повторить этот ужас снова он действовал с ювелирной точностью, стараясь успокоить предальски ватные пальцы.
После многих подавленных криков и шести косых стежков Лололошка завязал конец ниточки, отрезав лишнее. Отполировал иглу от крови, убрал в игольницу и собрал остальные предметы в кучу, без разбора бросив всë в выдвижной ящик: он вернулся к Джону, умыв руки от следов красного. Использовав простую воду, он переступил через высохшую за ночь лужу на полу, выжав ветошь, и вытер ей лицо монаха от пота, дабы сделать легче. Джон прикрыл глаза, ощутив холод, и принялся дышать глубже, будучи уставшим и замученным.
Всë позади... Они двое справились. Теперь причин бояться за Джона нет.
Завершив помощь брату перевязкой живота марлей, Лололошка обессилено плюхнулся рядом, улëгшись на боку, а Джон поднял голову на него, не до конца повернувшись к послушнику. Не зная, что тут сказать, оба молчали, с прищуром глядя друг на друга.
Неловко даже... Они ведь полноценно даже и не общались. Так, перекидывались фразами, и то по делу, до этого, Джон нередко издевался и придирался к Лололошке, а теперь... Они вынуждены работать совместно? Неожиданно, но что-то в этом есть.
А насколько вообще крепки эти братские узы?.. По крайней мере, конкретно сейчас?
Первый шаг решил сделать Лололошка, положив ладонь на запястье Джона и бережно погладив руку. Он улыбнулся, посмотрев на монаха из-под прядей на глазах: Джон хмыкнул в ответ, натянув уголки губ.
- Ну всë-всë... Теперь я в порядке, знаешь? - сказал он, но руку не убрал, мягко насмехаясь над братцем. Лололошка непонимающе моргнул, нахмурив брови.
- Зачем ты меня успокаиваешь? Кому тут плохо, так это тебе.
- Ты дрожишь, - приметил монах, на что Лололошка перевëл фокус с его лица на свою руку: и вправду дрожал. Просто Лололошка настолько привык к нервному тремору, что и вовсе и перестал его замечать.
Иголка уже не в его руках, но Лололошку всë равно трясëт... Что с ним? Он волнуется за Джона? Или это осадок после сильного стресса?
...Истëкший кровью брат успокаивает его, словно не он, а сам послушник пережил удар ножом в бок. Каков абсурд ситуации.
- Как ты себя чувствуешь? - решил поинтересоваться Лололошка, дабы вновь не возвращаться к молчанию. - Поди болит, иль температура есть...
Джон пожал плечами.
- Может и всё вместе. Боль, жар и при этом дикая усталость... - признался он, прикрыв глаза. Лололошка отпустил запястье и перешëл на волосы Джона, с нежностью перебирая его пряди. - Я не выспался сегодня. Даже на бок ляжешь: вчера боялся ещё больше разорвать рану, сегодня тянет в боку и ноют швы... Может, у тебя какое снотворное есть, иль хотя бы анестетик?
Лололошка, увы, ничего такого не припомнил, потому покачал головой. Джон тяжело вздохнул.
- Всë ясно...
Быстро сообразив, Лололошка повернулся к бутылке, вспомнив про вино: забрав еë с тумбы, он перенëс еë на кровать, поставив между собой и братом. Монах лëг на спину, прикладываясь к остаткам в горлышке: поморщился из-за кислого привкуса, но продолжил пить, устремив взор в потолок. Лололошка тоже предпочëл перевернуться лицом к крыше, разглядывая белую штукатурку.
Если напьëтся, то наверняка уснëт: не самое действенное средство, зато одно из проверенных. Уже есть спокойствие из-за мысли о том, что швы наложены успешно, а братец, вроде как, особо не жалуется.
Спустя недолгое время, как Джон выпил остатки, а Лололошка не успел и предположить, что же будет дальше, как к ним вошëл Альфред: прийдя с графином воды и инструментами, чтобы разобраться с дверью, он замер, не ожидав увидеть полуголого монаха, лежащего в комнате послушника. Он переглянулся с Лололошкой, интересуясь, что тут происходит: Лололошка же убрал пустую бутылку от Джона, засыпающего от воздействия алкогольной пелены, и поднëс палец к губам. Альфред не стал ничего спрашивать, а лишь молча принялся осматривать дверь, дабы вернуть петли на место.
Как-то так и завершилась середина этого дня... Относительно спокойно, местами без боли не взглянешь. И, тем не менее, всë прощенно, пусть и не забыто: пожалуй, это хорошее продолжение.
***
Ночью этого же дня Джон дремал до сих пор, обставленный всевозможными оберегами и серебром: сегодня было новолуние, потому бес, по идее, не должен был вернуться, но, на всякий Божий, Лололошка решил перестраховаться. Самому монаху от этого было ни горячо, ни холодно: он продолжал сопеть, лëжа накрытым одним из свëрнутых концов одеяла и своих одежд. Лололошка же ещё не спал, читая манускрипт над свечкой: он продолжал свои изучения, подходя ближе к концу книги - какие-то десять глав, и том будет прочтëн до конца. Осталось лишь изучить этот самый остаток шириной в мизинец.
Глава 44: Магическая печать. Как перенести потусторонний дух из тела? И как его запечатать в предмете раз и навсегда?
Эта глава безумно заинтриговала Лололошку, поскольку тот считал, что был готов уже к чему-угодно: с предвкушением перелистнув страницу, он с надеждой на окончание этих крысиных бегóв принялся за вступление к главе, держа подсвечник ещё ближе к бумаге.
Настало время, читатель, спустя всё содержание этой книги перейти к одному из важнейших этапов: оружие закаленно, наточено до резях в глазах, а тип демона уже известен! Значит, самое время приступить к вопросу его изгнания: как же расправиться с нечистью? Насколько будет нелегко и с чем дальше доведëтся работать? Приступим к этому разделу!
Тип демона... А ведь Лололошка так и не узнал, что конкретно беснуется в его брате.
Посмотрев на ворочащегося Джона, он попытался прикинуть на глаз, вспоминая повадки: ночные фазы активности его нечисти - полнолуние, по всей видимости, именно в период Ведьминой чаши, агрессия имеет животные нападки, вроде звериной похоти и необоснованного насилия, радужки меняют цвет при контроле демоном, свет свечи его не останавливает, зато луч млечной звезды точно, в обычные дни спокоен (до полнолуния, конечно же). А вот реакция на близких...
По сути, Лололошка единственный ближний к Джону человек... И реагировал на него монах неоднозначно: вроде бы и мог оклематься сам Джон, но в то же время демон частенько был сильнее своего носителя. Все попытки брата завладеть Лололошкой и вовсе было тяжело приписать хоть к чему-то подходящему: про животное влечение в книге упоминались, разве что, четыре вида бесов. Рассмотреть хотя бы примерно подходящего кандидата было невозможно из-за нехватки информации.
...А был ли это демон? Или каждая попытка раздеть его - это личное, потаëнное желание Джона?
Лололошка прикрыл глаза, отгоняя сторонние мысли.
"Враки..." - мотнул головой он и продолжил читать, решив вернуться к этому вопросу позднее.
Как запечатать нечисть. Инвентарь, вспомогательные предметы и само заточение. Итак, ритуал для изгнания: можно просто изгнать демона, отпустив его и дальше устраивать хаос в мире живых, а можно заточить его в определëнном предмете, подобно джину из сказок - всë зависит только от того, нужно ли это вам. Конечно, в интересах безопасности ближних, лучше заняться печатью, дабы в дальнейшем не бояться возвращения беса, а в худшем перекинуть его не на предмет, а на живой сосуд, то есть - тело. Если вас интересует именно безопасность прокажëнного - пропустите пункт, а если вы хотите избавиться от беса раз и навсегда - читайте следующий абзац. Так вот... Предметы для печати.
Чтобы создать печать, нужно собрать в рабочий инвентарь следующее:
- Заготовленное оружие (на случай самообороны);
- Манускрипт с определëнным заклинанием, написанным для вашего вида (прошлые главы);
- Церковные свечи из сандала;
- Розовое золото (обязательный элемент для печати!).
Если выполнить всë правильно - получиться избавиться от демона без проишествий. Далее, о свойствах последнего металла...
"...Розовое золото впитывает в себя всë тëмное, потому носить его на теле - значит, служить дьяволу," - вспомнил историю Лололошка, захлопнув книгу: Джон рядом начал проявлять себя активнее, потому он решил не рисковать, спрятав манускрипт в ящик. Он встал с кровати, со свечой пройдя к окну, дабы осмотреться: тихо, вода на пруду сияет в лучах солнца. Серп луны только недавно возобновился, поставив себя на место яркого, белого шара.
Вот только что-то всë же не так... И Лололошка не сразу понял, что именно. Но, загасив свечу и подняв глаза на небо, он напрягся, стиснув в руке шторку: легенда, рассказанная Альфредом, тут же всплыла в сознании, вызвав новый прилив тревоги.
...Уже новолуние, а созведие близнеца так и не приобрело прежний вид: Кастор не вернулся, а Поллукс продолжает меркнуть. Но как так? Альфред же говорил, что с приходом новолуния Близнецы всегда вместе!
Лололошку это безумно напугало. Кажется, у него куда меньше времени, чем он мог предполагать ранее...
Через плечо он оглянулся на Джона: вроде бы, дышал. И всë же, его не покидало чувство, что всë это не с проста.