Созвездие близнеца.

Остаток ночи прошëл спокойно, без проишествий: перед сном они с Альфредом обсудили то, что пришлось пережить Лололошке в Ведьмину чашу, после чего, улëгшись вместе на одной койке, проспали до утра. Ни Альфреду, ни Лололошке не хотелось вставать с утра, однако колокола сумели поднять их на службу: позже, они вдвоëм быстро застелили кровать и ушли в залу. До самого завтрака юноши не разговаривали друг с другом, желая обдумать всë, будучи порознь. Помимо недосыпа, Лололошке было тяжело ровно дышать, находясь в одном помещении с Джоном: молясь стоя, или делая вид, что он молится, монах заметно пропотел и изредка шатался, шумно втягивая воздух, но его собратья из касты игнорировали плохое состояние Джона, непоколебимо продолжая молитву. Это был один из тех раз, когда Лололошка молился не мантры ради, а за брата-близнеца, едва стоящего на ногах. Одежды визуально чисты... Значит, он чем-то перевязал рану. Или, как минимум, закрыл еë тканью. И как Джон ещё держится, учитывая кровопотерю и невыносимую боль?.. Лололошка не знал. И ему было страшно представить, что сейчас переживал его брат. И всë из-за него... Мотнув головой, Лололошка попытался отвлечься: стоять спиной к стонущему раненному было невыносимо, но ещё паршивее становилось от каждого брошенного взгляда на него. Послушник до конца молитвы старался не оборачиваться, сжав в руках оберег: после службы на кистях останутся розовые узоры от бусин, а сам Лололошка обнаружит на коже следы собственных ногтей. Окончание утренней молитвы стало большим облегчением... Выйдя раньше всех, Лололошка стал выискивать глазами монаха, болтаясь меж спешащих на завтрак собратьев: растолкав остальных, он оглядывал старших братьев, пытаясь найти хотя бы отдалëнно похожего на Джона парня. Бóльшая часть служащих - сплошь одни послушники: бело-голубоватые одеяния плохо прятали редкие тëмные пола в главном коридоре, из-за чего найти среди десятков представителей младших каст единицы средних было и не такой уж проблемой. Единственным затруднением было то, что ни один из них не был его братом. Столько лиц, столько шатенов... И ни одного желтоглазого. Все похожи друг на друга, все голоса сливаются и у каждого ровная походка: нет повадок Джона, нет надменного лица, как и нет отдышки. Никто из них не Джон. Неужели сбежал?.. Далеко ли он ушëл? Может, где-то поблизости? Не успел Лололошка предположить, где его искать, как последним после епископа вышел его брат, на глубоком выдохе пошатнувшись и едва ли не упав на массивную дверь залы: Лололошка закрыл руками рот, чуть было не вскрикнув от испуга, но монах смог вовремя схватиться за стену. Он поковылял к южному холлу, одной рукой отталкиваясь от перил лестницы, а другой придерживал низ живота, останавливаясь на перерывы. Найдя потерянного близнеца, Лололошка расслабил плечи и с облегчением направился в его сторону, желая нагнать Джона со спины. Кряхтит, ворчит, но ходит... Хотя бы ещё на ногах. Уже счастье. Широкими шагами взобравшись на лестницу, Лололошка похлопал братца по плечу. Джон вздрогнул и отстранился, после чего дëрнулся уже от боли и посмотрел на послушника: он напрягся, не понимая, как тот его нашëл, но всë же ничего не сказал, сжав губы в кривую линию. Лололошка, не спрашивая, взял его под бок, аккуратно придерживая за пояс и ведя к своему крылу: Джон опешил, но протестовать не стал - уж слишком подводили силы... Дойдя до комнаты, Лололошка уложил брата на койку, расстегнув пуговицы многослойных одежд: нижняя рубаха впитала немного крови, в то время как мокрая марля насквозь окрасилась алым. Пятна вокруг кусочка подсохли, запечатлевшись буро-красными разводами на коже. Запах металла и порченных сгустков крови сразу ударил в нос, заставив Лололошку отвернуться от тошнотворного запашка. Конечно, он был обучен способам останавливать кровь, зашивать разрывы и вправлять вывихи - в конце-концов, лéкарство было основой основ на уровне младшей касты, но Лололошка всегда надеялся на то, что эти знания ему не пригодятся. Увы, но он сам же себя и сглазил... Ладно ещё обрабатывать незначительные ранки, останавливать мелкие капиллярные кровотечения, может, изредка накладывать швы под сильными отварами... Но наживую... Без какой-либо анестезии... И, что не менее важно - оперировать родственника. Деяние, запрещëнное церковью во имя безопасности лекаря и его близкого. Наверное, оно и к лучшему, что практика работы с ближней кровью запрещена: открывая комод, Лололошка дрожащими руками взялся за игольницу и нитку, натянув белую нить в полтора метра. Переведя взгляд с мотка на брата, он увидел в его лице скованность: Джон знал, через что ему придëтся пройти. А Лололошка старался не мелькать металлом перед ним, взяв самую тонкую иголку из своего швейного набора. Нестерильно... Игла из простой стали: поди проржавеет после монаха, а нить вызовет воспаление, если дело не дойдëт до инфекции. Нужно было что-то, что могло бы обработать рану и саму нить. В нижнем ящичке таилась бутылочка вина с позапрошлых пиршеств: она покоилась на боку и Лололошка никогда еë не трогал. Взял чисто из приличия, решив оставить на чëрные дни или ради обмена с монахами, но он так и не воспользовался ей. Как раз кстати. Обмакнув нить в белом сухом вине, он нанизал еë на ушко иголки и завязал хвостик, оставшейся рюмкой обработав ранение: взявшись за колышки изголовья, Джон зашипел, выгнувшись в пояснице, когда свежая марля оказалась на рубцах травмы, на что Лололошка надавил на пресс монаха, с глухим: "тише-тише" вернув его в нормальное положение. Теперь же, предстоит выполнить самую страшную часть работы... - Давай уже... - сквозь зубы бросил Джон, беря в челюсти рукав своих одежд. - Будешь медлить - быстро не закончим. Приступай. Лололошка сглотнул. Нехотя, он заставил себя взяться за шитьë, положив одну ладонь рядом с травмой, а второй крепче сжал иглу, поднеся еë к краю кожи. Осязанием чувствуя то, как пульсирует под рукой, Лололошка долго не решался ввести конец иглы, но, зажмурившись, он смог прицелиться и провести еë через плоть: вскрикивая в ткань, Джон откинул голову, стараясь успокоить болевую дрожь, а Лололошка сделал паузу на несколько песчинок. Решившись, он сделал и второй стежок, но уже кое-как держа веки открытыми в этот момент. Пришлось зашивать широкими пробелами... Хотя бы так останется шрам. Большой, неаккуратный, но зафиксировавший плоть раны достаточно, чтобы позже ей довелось срастись. Обычно, вышивая на фартуках, одеяниях и шторах, Лололошка нередко запутывал нитку до того, как еë продеть, оставляя из-за своей небрежности некрасивые, кучковатые узлы на обратной стороне атласа. Частенько, он просто распутывал их руками или перешивал заново, но сейчас такой возможности не было: подумать о том, что ему придëтся тянуть нить в живых мышцах было жутко и нереально. Именно из-за страха повторить этот ужас снова он действовал с ювелирной точностью, стараясь успокоить предальски ватные пальцы. После многих подавленных криков и шести косых стежков Лололошка завязал конец ниточки, отрезав лишнее. Отполировал иглу от крови, убрал в игольницу и собрал остальные предметы в кучу, без разбора бросив всë в выдвижной ящик: он вернулся к Джону, умыв руки от следов красного. Использовав простую воду, он переступил через высохшую за ночь лужу на полу, выжав ветошь, и вытер ей лицо монаха от пота, дабы сделать легче. Джон прикрыл глаза, ощутив холод, и принялся дышать глубже, будучи уставшим и замученным. Всë позади... Они двое справились. Теперь причин бояться за Джона нет. Завершив помощь брату перевязкой живота марлей, Лололошка обессилено плюхнулся рядом, улëгшись на боку, а Джон поднял голову на него, не до конца повернувшись к послушнику. Не зная, что тут сказать, оба молчали, с прищуром глядя друг на друга. Неловко даже... Они ведь полноценно даже и не общались. Так, перекидывались фразами, и то по делу, до этого, Джон нередко издевался и придирался к Лололошке, а теперь... Они вынуждены работать совместно? Неожиданно, но что-то в этом есть. А насколько вообще крепки эти братские узы?.. По крайней мере, конкретно сейчас? Первый шаг решил сделать Лололошка, положив ладонь на запястье Джона и бережно погладив руку. Он улыбнулся, посмотрев на монаха из-под прядей на глазах: Джон хмыкнул в ответ, натянув уголки губ. - Ну всë-всë... Теперь я в порядке, знаешь? - сказал он, но руку не убрал, мягко насмехаясь над братцем. Лололошка непонимающе моргнул, нахмурив брови. - Зачем ты меня успокаиваешь? Кому тут плохо, так это тебе. - Ты дрожишь, - приметил монах, на что Лололошка перевëл фокус с его лица на свою руку: и вправду дрожал. Просто Лололошка настолько привык к нервному тремору, что и вовсе и перестал его замечать. Иголка уже не в его руках, но Лололошку всë равно трясëт... Что с ним? Он волнуется за Джона? Или это осадок после сильного стресса? ...Истëкший кровью брат успокаивает его, словно не он, а сам послушник пережил удар ножом в бок. Каков абсурд ситуации. - Как ты себя чувствуешь? - решил поинтересоваться Лололошка, дабы вновь не возвращаться к молчанию. - Поди болит, иль температура есть... Джон пожал плечами. - Может и всё вместе. Боль, жар и при этом дикая усталость... - признался он, прикрыв глаза. Лололошка отпустил запястье и перешëл на волосы Джона, с нежностью перебирая его пряди. - Я не выспался сегодня. Даже на бок ляжешь: вчера боялся ещё больше разорвать рану, сегодня тянет в боку и ноют швы... Может, у тебя какое снотворное есть, иль хотя бы анестетик? Лололошка, увы, ничего такого не припомнил, потому покачал головой. Джон тяжело вздохнул. - Всë ясно... Быстро сообразив, Лололошка повернулся к бутылке, вспомнив про вино: забрав еë с тумбы, он перенëс еë на кровать, поставив между собой и братом. Монах лëг на спину, прикладываясь к остаткам в горлышке: поморщился из-за кислого привкуса, но продолжил пить, устремив взор в потолок. Лололошка тоже предпочëл перевернуться лицом к крыше, разглядывая белую штукатурку. Если напьëтся, то наверняка уснëт: не самое действенное средство, зато одно из проверенных. Уже есть спокойствие из-за мысли о том, что швы наложены успешно, а братец, вроде как, особо не жалуется. Спустя недолгое время, как Джон выпил остатки, а Лололошка не успел и предположить, что же будет дальше, как к ним вошëл Альфред: прийдя с графином воды и инструментами, чтобы разобраться с дверью, он замер, не ожидав увидеть полуголого монаха, лежащего в комнате послушника. Он переглянулся с Лололошкой, интересуясь, что тут происходит: Лололошка же убрал пустую бутылку от Джона, засыпающего от воздействия алкогольной пелены, и поднëс палец к губам. Альфред не стал ничего спрашивать, а лишь молча принялся осматривать дверь, дабы вернуть петли на место. Как-то так и завершилась середина этого дня... Относительно спокойно, местами без боли не взглянешь. И, тем не менее, всë прощенно, пусть и не забыто: пожалуй, это хорошее продолжение. *** Ночью этого же дня Джон дремал до сих пор, обставленный всевозможными оберегами и серебром: сегодня было новолуние, потому бес, по идее, не должен был вернуться, но, на всякий Божий, Лололошка решил перестраховаться. Самому монаху от этого было ни горячо, ни холодно: он продолжал сопеть, лëжа накрытым одним из свëрнутых концов одеяла и своих одежд. Лололошка же ещё не спал, читая манускрипт над свечкой: он продолжал свои изучения, подходя ближе к концу книги - какие-то десять глав, и том будет прочтëн до конца. Осталось лишь изучить этот самый остаток шириной в мизинец. Глава 44: Магическая печать. Как перенести потусторонний дух из тела? И как его запечатать в предмете раз и навсегда? Эта глава безумно заинтриговала Лололошку, поскольку тот считал, что был готов уже к чему-угодно: с предвкушением перелистнув страницу, он с надеждой на окончание этих крысиных бегóв принялся за вступление к главе, держа подсвечник ещё ближе к бумаге. Настало время, читатель, спустя всё содержание этой книги перейти к одному из важнейших этапов: оружие закаленно, наточено до резях в глазах, а тип демона уже известен! Значит, самое время приступить к вопросу его изгнания: как же расправиться с нечистью? Насколько будет нелегко и с чем дальше доведëтся работать? Приступим к этому разделу! Тип демона... А ведь Лололошка так и не узнал, что конкретно беснуется в его брате. Посмотрев на ворочащегося Джона, он попытался прикинуть на глаз, вспоминая повадки: ночные фазы активности его нечисти - полнолуние, по всей видимости, именно в период Ведьминой чаши, агрессия имеет животные нападки, вроде звериной похоти и необоснованного насилия, радужки меняют цвет при контроле демоном, свет свечи его не останавливает, зато луч млечной звезды точно, в обычные дни спокоен (до полнолуния, конечно же). А вот реакция на близких... По сути, Лололошка единственный ближний к Джону человек... И реагировал на него монах неоднозначно: вроде бы и мог оклематься сам Джон, но в то же время демон частенько был сильнее своего носителя. Все попытки брата завладеть Лололошкой и вовсе было тяжело приписать хоть к чему-то подходящему: про животное влечение в книге упоминались, разве что, четыре вида бесов. Рассмотреть хотя бы примерно подходящего кандидата было невозможно из-за нехватки информации. ...А был ли это демон? Или каждая попытка раздеть его - это личное, потаëнное желание Джона? Лололошка прикрыл глаза, отгоняя сторонние мысли. "Враки..." - мотнул головой он и продолжил читать, решив вернуться к этому вопросу позднее. Как запечатать нечисть. Инвентарь, вспомогательные предметы и само заточение. Итак, ритуал для изгнания: можно просто изгнать демона, отпустив его и дальше устраивать хаос в мире живых, а можно заточить его в определëнном предмете, подобно джину из сказок - всë зависит только от того, нужно ли это вам. Конечно, в интересах безопасности ближних, лучше заняться печатью, дабы в дальнейшем не бояться возвращения беса, а в худшем перекинуть его не на предмет, а на живой сосуд, то есть - тело. Если вас интересует именно безопасность прокажëнного - пропустите пункт, а если вы хотите избавиться от беса раз и навсегда - читайте следующий абзац. Так вот... Предметы для печати. Чтобы создать печать, нужно собрать в рабочий инвентарь следующее: - Заготовленное оружие (на случай самообороны); - Манускрипт с определëнным заклинанием, написанным для вашего вида (прошлые главы); - Церковные свечи из сандала; - Розовое золото (обязательный элемент для печати!). Если выполнить всë правильно - получиться избавиться от демона без проишествий. Далее, о свойствах последнего металла... "...Розовое золото впитывает в себя всë тëмное, потому носить его на теле - значит, служить дьяволу," - вспомнил историю Лололошка, захлопнув книгу: Джон рядом начал проявлять себя активнее, потому он решил не рисковать, спрятав манускрипт в ящик. Он встал с кровати, со свечой пройдя к окну, дабы осмотреться: тихо, вода на пруду сияет в лучах солнца. Серп луны только недавно возобновился, поставив себя на место яркого, белого шара. Вот только что-то всë же не так... И Лололошка не сразу понял, что именно. Но, загасив свечу и подняв глаза на небо, он напрягся, стиснув в руке шторку: легенда, рассказанная Альфредом, тут же всплыла в сознании, вызвав новый прилив тревоги. ...Уже новолуние, а созведие близнеца так и не приобрело прежний вид: Кастор не вернулся, а Поллукс продолжает меркнуть. Но как так? Альфред же говорил, что с приходом новолуния Близнецы всегда вместе! Лололошку это безумно напугало. Кажется, у него куда меньше времени, чем он мог предполагать ранее... Через плечо он оглянулся на Джона: вроде бы, дышал. И всë же, его не покидало чувство, что всë это не с проста.