Изменяя судьбы

Малкочаглу вошёл в покои султана, смотря в пол. Он боялся. Впервые за столько лет Балибей боялся гнева Повелителя. У него в планах не было лгать, но только Аллах ведает, что сделает Падишах. — Докладывай, Балибей, — махнул рукой Султан. Прямолинейность — одна из немногих черт правителя трёх континентов, которая всегда нравилась Малкочаглу. — Мы допросили наёмников, Повелитель. Один из них, Зен эфенди, указал нам на Фатьму Султан. Султанадзе Осман с янычарами прибыли в его родной город. Жена и дочь Зена подтвердили его слова, — Балибей замолчал и слегка поднял глаза. Он пытался оценить реакцию Повелителя. Султан молчал, но его глаза потемнели. — На шее Фирузе Султан лекарь обнаружила татуировку, означающую принадлежность к правящей династии Сефевидов. Сулейман ещё никогда не чувствовал себя настолько ужасно. Мужчина тяжело сел на тахту и уронил голову на руки. Как же он хотел, чтобы сейчас сюда вошла Хюррем. Она всегда умела его утешить и подбодрить. Но Хюррем не придёт. Она ушла. Он снова потерял свою хасеки. — Прикажи подготовить коня и пошли к шейх-уль-ислама Эбуссууду Эфенди послание о моём визите. — Как прикажите, Повелитель. Откланявшись, Малкочаглу покинул покои. Балибей передал распоряжение падишаха слугам, а сам зашёл в свои покои, смежные с покоями Сулеймана. Мужчина взял бумагу, чернильницу и перо и принялся писать послания в санджаки к Шехзаде. Все они были практически идентичны. Каждому из пяти старших сыновей Повелителя Малкочаглу написал о том, что их отец ведёт себя странно. В письмах предназначенных Пашам Балибей позволил себе некоторые вольности. Он изложил в них свои мысли и догадки.

***

Сулейман не помнил, когда скакал на коне так быстро. Его охрана осталась далеко позади. Удивительно, но мужчину сей факт никак не волновал. Он хотел как можно быстрее поговорить с шейх-уль-ислама и получить от него фетву на казнь родственников. Эбусууд Эфенди ждал его. Два охранника, поклонившись, открыли двери перед ним. В воздухе парило напряжение. Ходжа Челеби сидел за низким столом и смотрел вниз. Сулейману на миг показалось, что он скорбит о чём-то… или о ком-то. — Повелитель. — Ходжа Челеби, — Сулейман сел напротив него. — Я хочу знать: какое наказание, согласно шариату, я должен вынести своим сёстрам и двум наложницам, которые пытались захватить власть. — Я знаю ответ на ваш вопрос, Повелитель, — сказал шейх-уль-ислам. Сулейман увидел на его лице мимолётную улыбку. «Или мне показалось?» — подумал правитель трёх континентов. — К сожалению или к счастью, ответ на ваш вопрос один. То, что ваши сёстры и наложницы посмели подумать о захвате власти, напрямую угражает вам, Великому Падишаху, будущему нашей династии и государству. Они посмели посягнуть непосредственно на вас, поэтому, согласно законам шариата, должны быть казнены. Сулейман облегчённо выдохнул. Смерть, не ссылка или заключение, а именно смерть, то, чего желал сам Сулейман. — Прошу прощения за мою дерзость, Повелитель. Были ли у этих наложниц дети? — Да. — Опасаясь вашего гнева, скажу: детей тоже следует казнить, дабы их не использовали в своих целях приближённые ваших сестёр. Сулейман впервые обрадовался этим словам. Решения о казни Мустафы и Баязеда в прошлои дались ему нелегко. Они ещё долго лежали тяжёлыми камнями на его сердце. Слова о казни Шехзаде Абдулы и Разие Султан никак не тронули его. Быть может, он просто не испытывал к этим детям ничего? Мустафа, Мехмед, Михримах, Селим, Баязед и Джихангир росли у него на глазах. «Почему же я тоскую и по младшей дочери, которую совсем не знаю?» — задался вопросом Сулейман.

***

Где-то в Кьютахье Вечерело. Дул тёплый ветерок. В саду стояли шатры, между которыми бегали маленькие тройняшки. Эдже-Мерьем занималась вышиванием под надзором учительницы. В соседнем шатре был накрыт стол для двух старших господ: Хатидже Султан и Хуриджихан Султан. Но женщины до сих пор не пришли. — Гахиджи-ага! — позвала евнуха юная султанша. — Ты не знаешь, где матушка и Хатидже Султан? — Нет, Госпожа, — ответил слуга. — Госпожа, я слышала, что Шехзаде Баязед Хазрет Лери отправлял слуг к Хуриджихан Султан Хазрет Лери. — Спасибо, Алекто-хатун, — улыбнулась Эдже. Сделав последний стяжок, девушка показала полотно учительнице. Старая хатун кивнула госпоже, указала ей на незначительные ошибки и удалилась с её разрешения. — Махмуд, Осман, Михрумах, острожнее! — Хорошо, сестра, — крикнула в ответ Михрумах и побежала дальше. Девочка врезалась в чьи-то ноги и чуть не упаа, но была заботливо подхвачена мужскими руками. — Отец! Баязед нежно улыбнулся младшей дочери и прижал ее к себе. Шехзаде подошёл к шатрам, где его ждала старшая дочь, чуть склонив голову. — Собирайте шатры, — приказал Шехзаде слугам. Те мигом начали суетиться, унося мягкие подушки и столики во дворец. — Эдже, тебя что-то тревожит? Баязел обеспокоенно осмотрел старшую дочь, а после сыновей, которые уже подошли к нему. Все были целы. — Почему матушка и бабушки не вышли сюда? — задала вопрос девочка. — Нам пришли новости из столицы, — мрачно ответил Баязед. Он жестом попросил детей следовать за ним. — Балибей считает, что очень скоро Повелитель прикажет нам явиться в столицу. В глазах Эдже отразился ужас. Девочка, в отличии от младших, хорошо запомнила тёмные события прошлых лет. Она не хотела ехать в Стамбул.