The Heir to the House of Prince | Translation

Запястье, скорее всего, сломано. Гарри пробует пошевелить им и морщится при попытке согнуть пальцы. Они приподнимаются всего на дюйм и начинают дрожать. С резким выдохом он разгибает их — боль слишком сильна. Точно сломано. Опять. Он вздыхает и открывает шкафчик в ванной Дурслей. Тётя Петуния держит там небольшую аптечку первой помощи и ничего не говорит, когда он приходит готовить завтрак с забинтованной раной или с пластырями на голове. Сегодня всё как обычно. Она бросает короткий взгляд на шину на его запястье и презрительно фыркает. — Яйца, — резко говорит она. — И сосиски. Гарри безмолвно повинуется, игнорируя Дадли, который ухмыляется из-за стакана с соком при виде результата своих стараний. — Что ты сделал, мальчишка? — рычит Вернон, щуря над газетой поросячьи глазки. — Да, что ты сделал? — сдавленно хихикает Дадли. Отказывался кричать, пока твои «мальчики» ломали мне запястье, Большой Дэ. Гарри не доставит ему удовольствия это услышать. В конце концов, до Круциатуса тут далеко. — Потянул руку, когда поливал цветы, — говорит он и приподнимает брови, подначивая Дадли сказать что-то другое. Лицо Дадли раздражённо кривится, но даже он знает: если признаться, что это он сломал Гарри руку, тётя Петуния будет в ярости. В прошлый раз, когда Дадли похвастался, что ударил Гарри головой о дверь, она визжала на весь дом. — Больше никогда не говори ничего подобного, даже в шутку! Ты представляешь, что могут сделать такие, как он, если узнают? Последнее, что нам нужно, это чтобы такие уроды пришли к нам домой! Ожидать, что Дадли это остановит, было бы глупо. Вместо этого он просто вынес издевательства над Гарри и своё хвастовство за пределы дома. Но всё равно не пожаловаться — это маленькая победа. Хоть и жалкая. — Когда поливал цветы, — фыркает Вернон в утренний чай. — Чёртов хлюпик. Гарри жарит сосиски и пытается слушать радио. Местная станция проводит розыгрыш билетов на Крит. — Почему мы не можем поехать в летний отпуск? — вопрошает Дадли. — Мы сто лет нигде не были. Гарри ухмыляется. Если быть точным, прошло четыре года с последнего летнего приключения Дурслей, обернувшегося катастрофой. С той самой поездки через всю Великобританию, когда Вернон Дурсль пытался сбежать от почтовых сов из Хогвартса. — Мы поедем на Пасху, милый, как и каждый год, — говорит Петуния. — Пирс едет в Испанию в конце августа, — жалуется Дадли. — Просто потому, что он чёртов фрик… Гарри перестаёт слушать. На радио перешли к новостям. В Кенте странная погода — необычный туман, которому нет объяснений. Ничего интересного. Ничего, что кричало бы «Волдеморт». Кроме меня. Каждую ебаную ночь. — Идиот! — Петуния прерывает его размышления и отталкивает от плиты, чтобы спасти подгорающие яйца. — Бесполезен, как и всегда. Пошёл наверх с глаз моих! Гарри только счастлив послушаться. Он протискивается мимо Петунии, пока она выкладывает сосиски на тарелку, и быстро хватает одну. Петуния не успевает его остановить, хмурится и начинает замахиваться жирной сковородкой, но для него этот танец так же привычен, как уворачиваться от бладжеров. Гарри давно понял: вот как она себя ведёт. Она не кормит его и не водит к врачам, но она же ничего не говорит, когда он сам берёт еду или лечится. Вернон — совсем другое дело, но Вернон ничего и не видел, и Гарри уже бежит вверх по лестнице, пока дядя не успел заметить его уход. Он открывает дверь спальни, откусывает от сосиски и садится на кровать. Букля, сидевшая, спрятав голову под крыло, начинает ёрзать и поднимает на него задумчивый взгляд оранжевых глаз. — Настоящий пир, девочка. — Он кидает ей половину сосиски, и сова ловит её клювом и счастливо жуёт. — Хотя бы голодаем вместе. Букля, наверное, закатила бы глаза, если бы могла — они ведь всегда тут голодают. Гарри пожимает плечами и вглядывается в небо в поисках совы. Он написал всем, кому только можно было: Сириусу, Римусу, Рону, Гермионе, даже Невиллу и Дамблдору — и не получил ни единого ответа. Он пишет им каждую ночь, и каждое утро Букля возвращается с пустым клювом. Каждый день он ждёт Сычика, или Гермеса, или тех красивых попугаев, которых всё прошлое лето посылал Сириус, или даже — боже, помоги — министерской совы. Хоть какой-то связи с его миром. Потом, когда никто не появляется и у него уже слипаются глаза, он засыпает. Он видит сны. Он кричит. Букля визжит. Вернон орёт. Потом он садится на кровати и в темноте снова пишет отчаянные, умоляющие письма. Что происходит? Вы хотя бы живы? Хоть кто-то жив? Вы в безопасности? Он вернулся? Он победил? Что-то случилось? Я здесь схожу с ума. Скажите мне что-нибудь. Скажите что угодно. Он отправляет Буклю с полным клювом и укоризненным взглядом. Он боится спать дальше. Вместо этого он сидит на кровати, тихо жуёт печенье и конфеты из Хогвартс-экспресса и наблюдает рассвет. На третий день Дамблдор отправил письмо огнём феникса, опалив Гарри наволочку. Всё хорошо. Пожалуйста, веди себя незаметно. Ожидай дальнейших указаний. Гарри окунул его в остатки жира от бекона и скормил Букле. Несмотря на ярость от жалкого послания Дамблдора, он больше не получает никаких писем или указаний (Гарри не ебаный слуга, и намёк на это вводит его в негодование). Он Мальчик-Который-Ждал. Уже десять дней у Дурслей. Одиннадцать дней с тех пор, как Дамблдор в Большом зале объявил, что он вернулся. Шестнадцать дней с тех пор, как Он поднялся из котла. Шестнадцать дней с тех пор, как Седрик улыбнулся ему той милой, сексуальной улыбкой, которую Гарри обожал, и сказал: «Вместе». Шестнадцать кошмарных дней. Это… триста шестьдесят четыре часа. Вот сколько времени Седрик мёртв. Вот сколько времени Гарри одинок в своём горе. Ты мёртв уже дольше, чем всё то время, что мы провели наедине. Официально. Дверь открывается с грохотом. Гарри знает, что это Дадли, даже не поднимая глаз. Лето жаркое. Дадли каждый день занимается боксом в гараже. Он воняет. — Что? — Гарри так и не смотрит на него. — Миленькое запястье, Поттер. — Дадли опирается на дверной косяк. — Хочешь второе такое же? — Не, спасибо, Большой Дэ, — говорит Гарри. — А то вдруг повредишь себе что-то, пока будешь нагибаться. Дадли хватает его за здоровую руку и резко прижимает к стене. Гарри безвольно повисает. Драться в доме нет смысла. Дадли может сказать что угодно, и Вернон ему поверит. В силах Гарри разве что отобрать у него удовлетворение. Он всю жизнь пробыл его боксёрской грушей, он знает, что ему нравится и как не дать ему этого. Гарри равнодушно смотрит через плечо Дадли. — Что такое, Поттер? — скалится Дадли. — Боишься? Звучишь испуганно. Ты знаешь, я слышу тебя по ночам, как ты умоляешь и ревёшь, как ебаный младенец. Он ждёт сопротивления. Гарри закусывает щёку изнутри. Говорит себе, что оно того не стоит. Дадли приносит боль, но Вернон хуже. Вернон использует инструменты. — Визжишь имя парня, как какой-то больной чудик. Не убивайте Седрика. Кто такой Седрик? Твой ебаный бойфренд? Мог бы быть, думает Гарри. Если бы его две недели назад не убил безносый ублюдок. Прекрасные ореховые глаза без капли жизни. Пуффендуйская кофта вся в крови и грязи. Крики Амоса Диггори разрывают небо. Гарри сглатывает, подавляя всё это. — Проваливай, Дадли. — Гарри старается изобразить скуку, старается сдержать дрожь в голосе, но это пиздец как тяжело, потому что уголком глаза он всё ещё видит огни вокруг лабиринта в третьем задании. Ещё он чувствует внутри жар, которым можно плавить стекло — такой же жар он ощущал перед тем, как надул тётю Мардж. Последнее, что ему нужно — сделать то же самое с Дадли и получить очередное предупреждение от министерства. У него есть предчувствие, что в этот раз Фадж не будет таким же понимающим. Хоть это и было бы охуительно приятно. — Вали, — повторяет Гарри и быстро отталкивает Дадли, так что тот не успевает среагировать. Дадли сильнее, но Гарри быстрее. Дадли, спотыкаясь, пятится к двери, и Гарри с помощью неё выталкивает кузена обратно в коридор. — Ты ебаный… Гарри захлопывает дверь, отгораживаясь от криков Дадли, и прижимает её спиной. Дадли бьёт по ней кулаком, но из-за этого начинает визжать Букля, а Дадли её ненавидит. Гарри ухмыляется своей питомице и слышит пятящиеся шаги Дадли. — Ещё увидимся, Поттер, — предупреждает Дадли через дверь. Гарри закатывает глаза и не отходит от двери, пока не слышит на лестнице неловкую поступь, по звукам напоминающую молодого слона. Пока что всё закончилось. — Всё лучше и лучше, правда, девочка? — печально улыбается Гарри. Букля чирикает. Потом в воздухе раздаётся громкий треск. — Чёрт! Гарри ныряет за стул, попутно вскидывая палочку, и мысли о Пожирателях смерти, зелёном свете и высоком смехе почти ослепляют его. Гарри таращит глаза. Букля взвизгивает. У него в спальне домовой эльф. — Добби? — недоверчиво спрашивает Гарри. — Мерзкий полукровка назвал Кричера Добби, мерзкий полукровка недостоин быть наследником рода Блэк, — бормочет эльф. — Рода Блэк? Ты эльф Сириуса? Эльф вздрагивает при упоминании Сириуса и ворчит что-то о недостойных хозяевах. Он протягивает Гарри письмо. Гарри думает, что это может быть ловушка, но слишком силён соблазн получить послание от Сириуса и услышать хоть какие-то новости. Он выхватывает письмо. Гарри, Я под домашним арестом. Сердце Гарри замирает. Сириуса поймали — вот, что это значит. Сириуса снова посадят в Азкабан, и Гарри понятия не имеет, как его оттуда вытащить. Не переживай, меня не поймали. Дамблдор просто не даёт мне выйти из дома. — Блять, Сириус. Гарри проклинает неумение крёстного выражать мысли на письме, хотя и чувствует облегчение. Римус бы справился лучше. Письма не доходят. Дамблдор не говорит, почему. Сказал, что мы скоро тебя увидим. Мне нужна твоя помощь. Меня пиздец как достал этот дом. Если бы я мог выйти, то мог бы прийти повидаться с тобой. Поэтому мне нужно, чтобы ты пошёл в Гринготтс и предъявил права на наследие Поттеров. Мне нужна одна книга из хранилища Поттеров. Она поможет. Письма не проходят, так что будем использовать Кричера. Он может аппарировать тебя в банк и обратно. Книга, которая мне нужна — это семейный Гримуар Поттеров. Просто скажи Кричеру, куда хочешь попасть, и он тебе поможет. Он убогий, но делает, что скажут. Когда попадёшь в банк, просто скажи, что тебе нужно. Больше ни с кем не говори, возьми мантию-невидимку, Никто Не Должен Тебя Видеть. Никто не должен знать, не говори НИКОМУ. Молли Уизли содрала бы с меня шкуру, но я знаю, с тобой всё будет в порядке. Люблю тебя, щеночек. Будь осторожен. Сириус От этого послания у Гарри возникает столько вопросов, что на какую-то минуту он всерьёз задумывается, а не позволить ли раскалённой лаве в его венах взорваться в кончиках пальцев и испепелить письмо. Наследство, о котором он ничего не знает. Дом, где Сириус живёт без него, хотя в конце третьего курса обещал забрать к себе. Охапка писем, которые просто не дошли до него, а ебаный Дамблдор, как всегда Дамблдор, это допустил. Сверх того, Гарри злит беззаботность Сириуса, но это чувство ему приходится подавить. Конечно, я в полном порядке. Парня, с которым я встречался, убили на моих глазах, а потом Волдеморт вернулся к жизни, но я в порядке. Мне просто охуенно. Спрячь всё это подальше. Мысль о том, что Сириус сможет выбраться из дома, где его запер Дамблдор, и увидеться с Гарри в Суррее, слишком привлекательна, её нельзя пятнать этой кипящей детской обидой. Всё равно Гарри привык, что его подводят. Он сглатывает эмоции и вздыхает, отыскивает в чемодане мантию-невидимку и накидывает её на плечи. Потом он суёт палочку в задний карман и смотрит на эльфа. — Значит, ты Кричер? Эльф опускает в пол висячий нос. — Кричер живёт службой роду Блэк, — хрипит Кричер и продолжает бормотать оскорбления в адрес Гарри, перебирая всё от его скверной крови до ужасных волос. Гарри фыркает. Это он уже слышал. — Ты отведёшь меня в Гринготтс? — Если этого желает хозяин Блэк, Кричер должен повиноваться. Гарри поднимает брови. Это не звучит, как «да». Он пробует задать другой вопрос. — Если я попрошу тебя отвести меня в Гринготтс и только в Гринготтс, ты можешь каким-либо образом меня ослушаться? Кричер вздрагивает и кисло шевелит губами. Гарри почти видит незримые узы служения, которым эльф пытается сопротивляться. — Нет, — выплёвывает Кричер. — Хозяин Сириус велел Кричеру слушаться отродье Поттеров, так что Кричер должен. — Значит, ты не можешь отвести меня куда-то ещё? К кому-то ещё? — надавливает Гарри. К Волдеморту? — Нет. — Глаза Кричера поблёскивают. Он не может, но очень хочет, Гарри это видит. Он ненадолго задумывается, насколько мудро доверять злонамеренному эльфу и отправляться с ним в непонятное магическое путешествие в центр Лондона. Дамблдор бы точно осудил подобное. Кричер, конечно, грязен и уродлив, но выглядит умным. Вполне возможно, что он найдёт лазейку и доставит Гарри к Волдеморту, как сова — дохлую мышь. Гарри это знает, но не может найти в себе силы волноваться. С ним часто такое бывает с тех пор, как Седрик погиб, а друзья оставили его, — всеохватывающий холод безразличия. Он думает, что это, наверное, плохо, но также приносит облегчение. — Тогда ладно. — Гарри смотрит на Буклю. — Я вернусь через несколько часов. Если нет, то даю тебе разрешение найти Сириуса и выклевать ему глаза. Букля радостно щебечет. Глаза Кричера блестят, выражая что-то вроде одобрения. Гарри думает, что Букля не забыла, как Сириус сбежал в тропики в прошлом году и заставил её летать через океаны. Гарри не знает, чем он так порадовал Кричера, но предполагает, что Сириус с его привычкой оставлять везде куриные кости — не самый приятный сосед. — Давай, Кричер. — Гарри опускает на него взгляд. — Гринготтс и только Гринготтс, пожалуйста. Гарри накидывает на голову мантию-невидимку, и Кричер хватает его за руку. Тисовая улица исчезает в завихрении темноты и пронизывающего воя.

***

Когда Гарри открывает глаза, он видит давящее золотое убранство Гринготтса. Он спотыкается о Кричера, который рычит от отвращения и отходит в сторону, давая ему опереться о стену. — Что это было? — спрашивает Гарри, задыхаясь. Ощущение, будто его только что протолкнули по телефонному проводу. — Эльфийская аппарация, — ворчит Кричер и бормочет что-то о необразованных полукровных отродьях, пока Гарри пытается взять себя в руки. Гоблины за столами пока не заметили его. Никто не должен тебя видеть. — Кричер, — шепчет он. Эльф навостряет уши, но ему хотя бы хватает ума не смотреть в его сторону. — Мне надо поговорить с кем-то из них, но так, чтобы никто не видел. Что мне делать? Стой… — Он останавливает Кричера до того, как тот успевает открыть рот, и задумывается о лазейках. — Не советуй ничего, что принесёт вред мне или Сириусу, или создаст проблемы с гоблинами или министерством, или… будет направлено против Рода Блэк. Кажется, именно последняя фраза всё решает. Кричер смотрит на него снизу вверх со смесью глубокой, неизменной ярости и невольного интереса. — Как пожелает отродье Поттеров, — бормочет он. — Кричер может помочь полукровке встретиться с распорядителем его счёта. — Отлично, давай, — говорит Гарри, когда Кричер шагает вперёд. — Только в приватной обстановке. Эльф снова вздрагивает и оборачивается на Гарри со злобным взглядом. — Отродье Поттеров умно. — Эльф Блэков держит его в тонусе, — парирует Гарри. Кричер улыбается ему жёлтыми зубами, как кошмарная сухопутная акула. Гарри думает, что Кричеру, наверное, было так же скучно, как ему, где бы он там ни торчал с Сириусом. Все мы, блять, просто заключённые. Кричер подходит к золотой стойке и на фоне ухоженного, с иголочки одетого гоблина выглядит ещё более грязным и потрёпанным. Гарри думает, что если уж домовые эльфы обязаны носить тоги и наволочки вместо одежды, они могли бы хотя бы их стирать. Кричер идёт обратно, и его глаза вновь корыстно блестят. — О боже, выглядишь довольным, — шепчет Гарри. — Уже придумал способ сплавить меня безносому бандиту? Кричер от удивления издаёт странный лающий звук, хотя, может, это был просто смех. — Пока нет, Поттеровское отродье, — бормочет он. — Следуй за Кричером. Гарри идёт, осторожно проскальзывая между клиентами и гоблинами и размышляя, что если бы он раньше знал, что можно попасть в Гринготтс с помощью одной только мантии, то не так серьёзно воспринимал бы знаменитые гоблинские угрозы. Кто не любит работать, но любит брать, дорого платит, если только он не в мантии-невидимке. — У Тёмного Лорда правда нет носа? — вдруг спрашивает Кричер. — Ага, — шепчет Гарри, проходя в кованую железную дверь. — Безносый Волди. Похож на здоровенную змею. Сириус не рассказывал? — Хозяин хранит секреты, — бормочет Кричер. — Но Кричер многое знает, о да. Кричер всегда знает. — Не сомневаюсь. Слуги всегда в курсе всего. Вот почему я знаю, что Петуния жульничала, когда готовила для приходской ярмарки. Всё домашнее, ага, как же. Кричер смотрит на него, как на сумасшедшего, и Гарри задумывается, а не прав ли он. Хотя, возможно, дело в том, что ему просто не с кем поговорить, кроме кузена. Боже, как он скучает по Рону и Гермионе. И по Седрику, но о Седрике он думать не будет. Коридор, по которому они шагают, украшен головами разных чудовищ, и Гарри с интересом их рассматривает. — Эй, как считаешь, им понравится василиск? — спрашивает Гарри. — У отродья Поттеров есть василиск? — пялится на него Кричер. — Мёртвый. — Гарри смотрит в глаза голове Химеры. — В Тайной комнате. — Несомненно, мы были бы очень в нём заинтересованы. Слева открывается дверь, и Гарри видит знакомое лицо с длинным носом. — Вы распорядитель Поттеров? — выпаливает Гарри, забыв про свою невидимость. Крюкохват натянуто улыбается. — Наследник Поттер, — говорит Крюкохват, с удивительной точностью глядя в сторону Гарри. — Прошу, входите. Гарри поворачивается к Кричеру. Он не хочет приглашать его внутрь, потому что вряд ли ему можно доверять, но оставлять свой пакостный билет обратно к Дурслям без присмотра кажется глупой затеей. — Ты войдёшь с нами, и ты поклянёшься своей… — Гарри поворачивается к Крюкохвату. — Чем обычно клянутся домовые эльфы? — Честью их рода или жизнью хозяев, — ухмыляется Крюкохват. — Главное, чтобы этот хозяин им нравился. Этот наверняка обожает Вальбургу Блэк. — Хм. Странное имя. — Гарри опускает взгляд на Кричера. — Поклянись честью эльфа Блэков и жизнью Валлибурги, что не повторишь ничего из услышанного ни одной живой душе, и не напишешь в письме, и не сообщишь никому никаким возможным способом, — Гарри сердито смотрит на него, — включая бормотание себе под нос. Кричер выглядит так, будто его вот-вот хватит удар, но в конце концов смотрит на Гарри с той же гадкой ухмылкой. — Отродье Поттеров считает себя очень умным. От этих слов Гарри совсем не чувствует себя в безопасности. Он смотрит на Крюкохвата. — Я что-то упустил? Крюкохват улыбается. Честно говоря, это ужасает. — Условие. Что произойдёт с эльфом в случае, если он предаст обет. Он может решить, что можно просто ослушаться и потом стерпеть наказание. — Хм. Думаю, он и правда может. — Гарри разглядывает Кричера и потом смотрит на своё сломанное запястье. — Ладно, Кричер. Давай что-то придумаем. Под угрозой… Гарри смотрит на Кричера и видит рвение в его молочно-жёлтых глазах. Оно ему знакомо. Смерть — не самое страшное наказание для существа, живущего в оковах. — …изгнания из дома Блэк и запрета служить им или любой другой семье каким-либо образом. Гарри вспоминает Винки и Барти Крауча-младшего. Она жила, чтобы служить. Маленький рот Кричера открывается в изумлении, и он смотрит на невидимого Гарри так, будто он отрастил лишнюю голову. — Отродье Поттеров и правда умно, — бормочет Кричер и дёргается. — Он может отказаться от клятвы? — спрашивает Гарри Крюкохвата. — Если хозяин приказал ему слушаться вас, то нет. — Крюкохват скрещивает руки. — Прикажите ему поклясться. Гарри кивает. — Кричер. Клянись. Кричер рычит, извиваясь на месте. Похоже, что ему немного больно, но Гарри просто смотрит и ждёт. Ему снова безразлично. — Что будет, если он не станет? — спрашивает Гарри. — Вероятно, смерть, — пожимает плечами Крюкохват. — Я клянусь, — наконец выплёвывает Кричер. — Клянусь честью Благородного и Древнейшего Рода Блэк и жизнью моей бедной Хозяйки, Вальбурги Блэк. Между Гарри и Кричером вспыхивает золотой свет, и эльф резко падает. Облегчение и подчинение. Гарри кивает и поворачивается к Крюкохвату. — Начнём? Странная у них компания: невидимый подросток почти пятнадцати лет, гоблин и угрюмый домовой эльф. Крюкохват садится за небольшой стол, и Гарри снимает мантию. Кричер с надутым видом стоит рядом. Гарри чувствует лёгкий укол вины. Ему не жаль, но всё-таки. Он знает, каково быть пленником. — Ваш эльф сказал, что вы хотите принять наследие, — говорит Крюкохват. Что бы это, блять, ни значило, зло думает Гарри. — Вы храните секреты? — выпаливает Гарри. — Конфиденциальность клиентов и всё такое? — Безусловно. — Крюкохват выглядит оскорблённым, но Гарри всё равно. — Здорово. — Он наклоняется вперёд. — Две вещи. Мой крёстный хочет какую-то книгу из хранилища Поттеров, так что я тут за ней, но сначала, что, нахер, такое это наследие? — Необразованное отродье, — бормочет Кричер. Крюкохват хмурится. — Ага, если что, не все здесь воспитывались в Древних и Благородных Родах, Кричер. — Гарри закатывает глаза. — Некоторые всю жизнь служили домовыми эльфами для мерзких маглов. Кричер поражён, что Гарри ему ответил, но Крюкохват прочищает горло. — Наследие — это положение относительной силы и магии, которое даётся предполагаемому наследнику, — медленно объясняет Крюкохват. — Когда наследник достигает совершеннолетия, если Лорд мёртв, то наследник получает и Лордство. — Лордство. — Гарри таращится на Крюкохвата. — То есть как… Палата лордов? Парламент? — Грязные магловские подражатели, — ворчит Кричер. — Они похожи, — кивает Крюкохват. — Лорды-волшебники имеют право на место в Визенгамоте. Чтобы получить статус наследника и доступ к семейным хранилищам… — Хранилищам? Их несколько? — перебивает Гарри. — Да, несколько. Для этого требуется тест на наследие. — Зачем, вы не уверены, кто я? — Гарри приподнимает чёлку, показывая шрам. — Этого недостаточно? — Боюсь, что нет, наследник Поттер, — слегка улыбается Крюкохват. Он достаёт свиток пергамента и серебряный кинжал. — Кровь, пожалуйста. Гарри видит серебряный кинжал в руке Хвоста, чувствует его лезвие. Он вздыхает и закрывает глаза, закатывая рукав и оголяя длинный струп. — Не вижу смысла резать лишний раз, — бормочет Гарри. Он поворачивается к Кричеру. — Окажешь честь? Кричер подпрыгивает на пять футов. — Отродье хочет, чтобы Кричер его порезал? — Ну, ты в этой комнате единственный, кто недавно поклялся в мне верности — без обид, Крюкохват. Давай, Кричер, не дай своему безносому Тёмному Лорду забрать всё веселье. Он говорит, что проливать мою кровь очень приятно. Во взгляде Кричера мелькает что-то странное, но он быстро втыкает нож в почти не зажившую рану, и Крюкохват подставляет пергамент под руку шипящего от боли Гарри. Булькающий котёл. Тело, белое как кость. — Спасибо, Кричер, — говорит Гарри, натягивая рукав обратно и прижимая к ране руку. Кричер кивает, но ничего не говорит. — Благодарю, наследник Поттер. Но просто на будущее, обет, который я дал вашим предкам десятилетия назад, относится и к вам. И как правило, требуется лишь капля крови. Не фонтан. — Вините мистера Риддла, — пожимает плечами Гарри. Глаза Крюкохвата вспыхивают при звуке этого имени, но потом он опускает взгляд на пергамент. — Да, вы действительно тот, кем себя называете, наследник Поттер. Мы можем перейти к вашим статусам и кольцам наследника. — Их несколько? — Гарри чувствует себя идиотом, произнося это. Крюкохват кивает и протягивает ему пергамент. — Несколько, — говорит он. Гарри опускает взгляд. Кровь, которую он пролил, превратилась в несколько строчек, которые он едва понимает.

Наследник Благородного и Древнейшего Рода Поттер: Гаррисон Джеймс Карлус Поттер

Наследник Благородного и Древнейшего Рода Блэк: Гаррисон Джеймс Карлус Поттер

Наследник Благородного и Древнейшего Рода Принц: Гаррисон Джеймс Карлус Поттер

Наследник Благородного и Древнейшего Рода Слизерин: Гаррисон Джеймс Карлус Поттер

Мать: Лили Роуз Поттер

Отец: Лорд Джеймс Карлус Поттер (кровное усыновление)

Крёстный отец: Сириус Орион Блэк

Крёстный отец: Римус Плутарх Люпин

В этот раз он не может сдержать расплавленную лаву своего постоянного гнева. Она дышит сквозь кончики его пальцев, оставляя ожоги и подпаляя края бумаги так, что кровавые буквы начинают кипеть. — Какого хуя? — говорит Гарри. — Меня усыновили?