Будь проклят дьявол

Карлос сидел в номере отеля, и смотрел на прекрасный вид из окна. До сих пор день был тихим, и Рудольфо прилег вздремнуть после встречи с Сантосом Эсвилларом, менеджером из Миссисипи. Теперь Карлос ждал, когда Рудольфо начнет разговор, о котором говорил ему несколько дней назад. Карлос был сыном поварихи Рудольфо. Такие мальчики, как он, росли в бедности и голоде, поэтому было легко вовлечь их в наркобизнес. Хотя это и был способ выжить, никто из низших никогда не становился богатым. Его мать работала на кухне, но его отправили в частную школу вместе с Хуаном, а после, начал работать на Рудольфо. Он заплатил кровью за предоставленный ему шанс или, точнее, за жизнь, от которой он и его мать были спасены. Чтобы удержать Рудольфо у власти, он делал вещи, о которых его мать никогда не узнает. Но он убивал столько раз, сколько ему приказывали, только ради того, чтобы не потерять уважение и привязанность Рудольфо. — Он все еще спит? — Спросил Фаусто Вальдес, один из охранников. Он получил это место по рекомендации Карлоса, потому что он хотел, чтобы рядом с Рудольфо были люди, которым можно доверять. Пока не были найдены Хуан, Граселия и другие, он жил в постоянном напряжении. — У Сантоса были плохие новости для нас, — сказал Карлос, глядя на закрытую дверь спальни. — Мы потеряли еще одну группу парней, так что теперь единственное место, где мы зарабатываем деньги — это Новый Орлеан. Пока мы не найдем, кто это делает, будет трудно заставить кого-то работать на нас. — Вот почему мы все ищем Граселию и Хуана. Им есть за что ответить. — Фаусто, не мог бы ты выйти, мне нужно поговорить, — сказал Рудольфо, выходя из спальни. Когда они остались одни, он сел напротив Карлоса. — Я рад, что он работает на нас. Он хороший человек. — Нам нужны люди, которым мы сможем доверять, пока все это не закончится. — Я ценю твое упорство, Карлос, — сказал Рудольфо, открывая ящик стола и доставая стопку бумаг. — Но я старый человек, и хотя горжусь твоей преданностью мне, я нажил много врагов за свою жизнь. — Признание далось Рудольфо нелегко, потому что он отворачивал голову, когда говорил. — Те, кто ненавидят меня больше всего — это мои родные сестра и племянник. — Они не заслуживают вашей милости, особенно после того, как были так неблагодарны за то, что ты для них сделал. — Они не остановятся, пока не уничтожат меня, так что тебе нужно кое-что знать, прежде чем что-нибудь случится. — Не говори так. — Он забыл о своем положении и положил руку на колено Рудольфо. — Я здесь, чтобы с тобой ничего не случилось. — Вот почему я не жалею о потере Хуана. — Рудольфо протянул ему бумаги. — Если со мной что-то случится, я хочу, чтобы мой бизнес и имущество перешли к моему сыну, это завещание было составлено с учетом моих пожеланий. — Он остановился и вздохнул. — Может быть, именно поэтому мы с Хуаном так и не сблизились. — У тебя есть сын? — Спросил Карлос, надеясь, что этот человек совсем не похож на Хуана. — Прочти первую страницу. — Я, Рудольфо Луис, завещаю свое имущество и банковские счета моему единственному сыну и наследнику Карлосу Сантьяго. — От этого предложения у него так онемели пальцы, что он уронил документ. — Я? — Не думай, что я молчал так долго, потому что мне было стыдно за тебя. Карлос поднял бумаги с колен и отложил их в сторону, прежде чем взглянуть на Рудольфо. — Тогда почему? Почему именно сейчас? — Это был первый раз в его жизни, когда он говорил с Рудольфо, находясь в гневе. Он догадывался, что единственной причиной, по которой Рудольфо был так щедр, была плата за то, что его мать все эти годы была его любовницей. Карлос был потрясен. — Я обещал твоей матери. Она забеременела и точно знала, какой мишенью ты станешь, если о тебе узнают. — Ты обвиняешь мою мать? Рудольфо встал и начал расхаживать по комнате. — Когда я начинал строить эту империю, то мог воздвигнуть вокруг нас защитную стену, как могу сейчас. — Ну и что? Ты признал Хуана! — У меня не было выбора! — Рудольфо повысил голос. — Граселия оставила этого ублюдка на меня и исчезла на несколько лет в неизвестном направлении. Когда ты пришел ко мне на работу, я хотел сказать тебе, но было слишком поздно. — Он остановился и посмотрел ему в глаза. — Мой страх был обоснованным, и уже слишком поздно. Но даже ели ты решишь ненавидеть меня, ты имеешь право на то, что принадлежит мне. — Я никогда не смог бы возненавидеть тебя.Ты должен был знать, что я боготворил тебя и думал как о своем отце. — Карлос вспомнил все те поездки, которые совершал с Рудольфо, будучи мальчиком, и подарки, которые он ему приносил. — Может быть, я этого не заслуживаю, но я прошу у тебя прощения. — Знание этого, — Карлосу пришлось остановиться, чтобы подобрать нужное слово, — не меняет того, что я чувствую к тебе. Но мне нужно время, чтобы понять и смириться с тем, что вы мне сказали. — Он встал и собрался уходить. — Есть еще одна вещь. Позови Фаусто и остальных. Номер, который они вместе с Рудольфо делили, находился несколькими этажами выше номеров, в которых остановились охранники, так что им потребовалось несколько минут, чтобы собраться. Рудольфо встал рядом с Карлосом и положил руку на плечо. — Если со мной что-то случится, я хочу, чтобы вы уважали мои желания и следовали примеру Карлоса. Это заявление заставило Карлоса обратить свой взгляд на Рудольфо, и он не двинулся с места только потому, что то крепче прижал его к себе. — Я говорю это, потому что Карлос мой сын — не только по имени, но и по крови. — Он твой сын? — Спросил Фаусто. Он был единственным, у кого хватило смелости спросить. Рудольфо сказал, что хотел защитить Карлоса и его время истекает. Однако, парень не мог заставить себя улыбнуться, когда все охранники подошли к нему, чтобы пожать руку в знак поздравления. Когда они остались одни, Рудольфо сказал: — Как я уже говорил, я не могу заставить тебя, но, пожалуйста, подумай о том, чтобы простить. — Ты когда-нибудь любил мою мать? — Мы любили друг друга, но я не был готов на ней жениться, — сказал Родольфо, снова садясь в кресло. — Я всегда думал, что у меня еще будет время остепениться, но годы незамедлительно накапливались. — Значит, твой ответ ”нет", — сказал Карлос, его гнев рос. — Мой ответ — да, но я был слишком глуп, чтобы понять истинные чувства, которые она ко мне испытывала. Я все еще люблю твою мать, потому что она дала мне очень ценное. — Что!? Ублюдка, который был недостаточно хорош, чтобы заслужить твое имя!? — Нет, сына, которым я гордился. — Рудольфо пролистал бумаги и протянул ему один из листов. — Что касается твоего имени, это исправление, которое я внес в отношении властей Мексики. — В свидетельстве о рождении теперь Рудольфо значился его отцом. — Ты не обязан, но я хотел бы, чтобы ты взял имя Луис. Люди, которые важны в моей организации, знают об этом. Мы с твоей матерью подумали, что ты вправе требовать то, что принадлежит тебе с рождения. — Как я уже сказал, мне нужно время. — Карлос ушел, желая подышать свежим воздухом и найти место, где можно было позвонить своей матери. Возможно, имя Луис и то, что, по мнению Рудольфо, оно означало, умрут вместе с ним, потому что имя Сантьяго до сих пор хорошо служило Карлосу. *** — Реми уже вернулась? — Спросила Даллас, когда они закончили подписывать контракты на ее первую главную роль. Она была заинтересована в этой роли, потому что могла рассказать о некоторых проблемах персонажа, но, что более важно, съемки должны были проходить в Новом Орлеане. Местный фильм означал, что она будет видеться с Реми каждый вечер. — Нет, она до сих пор не пришла, — сказал Стив Пальма, один из партнеров Реми, листая страницы журнала. — Она не сказала, что задерживается? Дуэйн Сен-Жермен, другой партнер Реми, покачал головой. — Она не оставила сообщения. — Что-нибудь еще, ребята? — Спросил Ангус Кристиан, ее новый менеджер. Оба мужчины покачали головами и наблюдали, как Даллас возится со своим телефоном, проверяя сообщения или пропущенные звонки. Из-за своей скрытности она начинала впадать в паранойю, потому что Реми может отдалиться от нее. — Может, мне позвонить ей? — Спросил Стив. — Нет, я уверена, что она сейчас со своим отцом, да Мано должен был прийти к ней. — Она оторвала взгляд от бесполезного устройства в своей руке. Все они встали из-за стола и Эмиль отступил назад, когда Ангус выдвинул для нее стул. — Звонила Реми, — тихо сказал он ей. — Если ты закончила здесь, она просила перезвонить ей. Но ты можешь сделать это из машины, потому что, нам нужно ехать. — Что-то случилось? — Она помахала ребятам на прощание и вышла вслед за Эмилем. — Почему она не позвонила мне? — С ней все в порядке, но она сказала мне не беспокоить тебя, пока совещание не закончится. — Он открыл для нее дверку машины. — Где она? — Мощный двигатель завелся, и Эмиль уставился на открывающиеся ворота. — Что случилось? — Она в больнице. Кейн была госпитализирована. — Он рассказал ей все, что знал, и заехал в медицинский центр через гараж, чтобы избежать встречи с репортерами, стоявшими у главного входа. Лифт открылся на третьем этаже, и Даллас повернулась в ту сторону, куда смотрел весь женский персонал больницы. Ей пришлось посмеяться над их очевидным увлечением плохими девочками, которые попали в их палату, окружённую со всех сторон охраной. — Почему это всегда превращается в цирк? — Спросил Эмиль. — Потому что людям всегда интересно то, о чем они не знают, — сказала она, ускоряя шаг, когда увидела Реми, стоящую в холле и разговаривающую с Лу. — Как Кейн? — Результаты анализов не показали кровоизлияния, поэтому они назначили ей стероиды, чтобы уменьшить отек, следующие три дня она будет прикована к постели, — сказала Реми, раскрывая ей объятия. — Ты закончила работу в студии? — На сегодня я полностью свободна. — Она беспокоилась о Кейн, но хотела немного насладиться теплом тела Реми, прежде чем отправиться в гости. — Кто-нибудь предлагал тебе потереть спинку в душе пока ты была здесь? — Реми рассмеялась, и Даллас понравились грохочущие вибрации, когда она прижала ухо к груди. — Пока нет, но возможно мне повезет на этот счет. — Ее щеки запылали, когда Реми наклонила голову и поцеловала ее. — Эмма ждет тебя, — сказала Реми и снова поцеловала ее. — Дай мне минутку с Лу, и я присоединюсь к тебе. Глаза Кейн были закрыты, а лицо местами побагровело от синяков. Эмма сидела в глубоком кресле и держала Кейн за руку, но ее глаза были открыты и она улыбалась. Эмма начала набирать в весе, и Даллас задумалась, хочет ли Реми детей. Она никогда не рассматривала возможность завести ребенка, потому что не встречала раньше человека, с которым бы хотела создать семью. Но это было до Реми. — Садись, — сказала Эмма, указывая на маленький диван. — С ней все будет в порядке? — Она говорит мне, что крепкая черепушка — семейная черта Кейси. — Эмма засмеялась, но не сводила глаз с груди Кейн, как будто хотела убедиться, что она все еще дышит. — Мне жаль, что пришлось отменить сегодняшний обед, но... — Не нужно извиняться. Но вообще-то, мне нужно было поговорить с тобой кое о чем, — сказала Даллас, глядя на свои руки. — Сейчас у меня будет полно времени, потому что, Кейн какое-то время проведёт в больнице. Врачи сказали, что с ней все в порядке, и она уснула. — Последнее, что тебе сейчас нужно — это выслушивать все мои проблемы. Это может подождать. — Все нормально, — сказала Эмма, мягко отпуская руку Кейн, чтобы она могла придвинуться ближе. — Тебя что-то беспокоит, и я хотела бы помочь. «Ты не можешь знать, что меня беспокоит», — подумала Даллас и вдруг почувствовала, что не сможет поделиться своей историей. — На самом деле, это не так уж и важно. — Даллас, я надеюсь, ты будешь счастлива с Реми. Вы обе заслуживаете радости, которая приходит в здоровых отношениях. — Эмма оглянулась, когда Кейн тихонько захрапела. — Ели тебя беспокоит то, что связано с деятельностью Реми... — Дело не в этом. — Дай мне закончить, — сказала Эмма, погрозив ей пальцем. — Или это имеет отношение к тому, кто ты есть. В любом случае, сомнения будут грызть тебя, пока это не испортит отношения и ваше будущее. Даллас поджала под себя ноги и уставилась в пол. — Ты когда-нибудь сомневалась? — Однажды я усомнилась в Кейн, и это привело к тому, что я поверила чужому человеку, а не ей. — Боль была очевидна в голосе Эммы даже сейчас. — Это стоило мне многих лет разлуки с сыном. Мое неверие почти лишило меня и любви, без которой я не могу жить. — Эмма положила руку на колено Даллас, заставляя ее поднять глаза. — Позволь мне помочь тебе не повторить моих ошибок. Дыхание Кейн было глубоким и ровным, и она, казалось, спала. Даллас думала, что это будет трудно, но она знала, что сможет рассказать это в присутствии Кейн. — Единственное, чего я хочу — это Реми, — сказала она, вытирая глаза от разочарования. — Давай подождем с этим, хорошо? — В тот вечер, когда я увидела, как вы двое вошли в ресторан, я была в восторге от Реми, — сказала Эмма, кивнув. — Но я была взволнована и за себя, потому что увидела друга и девушку, с которой я могу быть собой. Поэтому, я хочу дать тебе совет, который дала мне Марианна Джатибон. — Я уверена, что она сожалеет о том, что Реми не встретила тебя первой. — Реми твоя, дорогая, и чем скорее ты положишь тот камень, который несёт тебя вниз, тем скорее ты сможешь насладиться покоем с ней. Даллас снова посмотрела на Кейн, прежде чем закрыть глаза, чтобы прояснить мысли в голове. Ее история началась с того, что она помнила о своей матери и о жизни с Джонни. — Ее не было всего четыре дня, прежде чем он пришел в мою комнату, — сказала она, прикрывая рот обеими руками, чтобы попытаться подавить рыдания. — Не торопись, — сказала Эмма, придвигаясь к ней ближе. Рассказывая остальное, она представляла,что это случилось с кем-то другим. Ее отец был садистом, который ни в чем себе не отказывал. — Я ненавидела его, но я приняла это, чтобы он оставил Кристен в покое. Эта мотивация на самом деле поддерживала меня в здравом уме. Эмма раскрыла объятия и обняла плачущую Даллас. Это был первый раз, когда она рассказала об этом кому-то, кроме Кристен, и девушка была поражена тем, что Эмма не отвернулась от нее с отвращением. — То, что ты пережила, не твоя вина, и если ты поделишься этой историей с Реми, она скажет тебе то же самое, — сказала Эмма, проводя рукой по её спине. — Я не та, за кого она меня принимает, она заслуживает лучшего. Я грязная. — Нет, даже не вздумай больше говорить это о себе! — Эмма отпустила ее и потянулась за салфеткой, чтобы вытереть глаза. — Как ты убежала? Даллас откинула голову назад и попыталась сморгнуть слезы. Это было тяжело, но она действительно почувствовала себя легче после того, как поделилась с Эммой. — У Джонни была группа друзей, которые были такими же жестокими, как и он, и когда он начал уставать от меня, то решил, что можно поделиться... Эмма выглядела испуганной. — О, Даллас, дорогая, я так рада, что у тебя хватило смелости сбежать оттуда. — Когда он сказал, что у него на уме, я онемела. Но я также знала, что если ему захочется, то он начнет это делать с моей младшей сестрой. — Даллас все еще слышала его тон, когда он спокойно объяснял, что она будет делать с его друзьями. — Тебе нечего стыдиться, — сказала Эмма, так как Даллас прошептала последнюю часть очень тихо. — Этот ублюдок заслужил быть застреленным, даже если он твой отец. — То, как он обнял Кристен и шлёпнул ее по заднице, заставило меня сорваться. В тот вечер он пошел заготовлять дрова на зиму, и сказал мне дождаться Тимоти. Я собрала все вещи, и взяла его банку с деньгами. — Сколько тебе было лет? — Семнадцать. — И ты стесняешься рассказывать эту историю Реми? — Это больше похоже на драму "Белая шваль с холмов", которая настроит Марианну против меня. Я уверена, что последнее, чего она хочет для Реми — это какая-то деревенщина, которая грела постель собственного отца. — Марианна будет уважать выбор Реми, а ты — её выбор. — Я убила человека, — выпалила Даллас. — Что... Кого? Спарта, Теннесси, восемь лет назад Когда она полезла в банку за деньгами, ее трясло, ещё Кристен плакала, стоя за спиной. Сестра не хотела оставаться, но она была в ужасе от того, что их поймают. Даллас планировала выбежать на шоссе, которое вело на запад, но это было в двадцати милях, слишком далеко, чтобы идти пешком. Неважно — она должна была попытаться. Они добрались до двора, который вел к лесу, и обнаружили стоящего там Тимоти. — Куда вы двое направляетесь? — Спросил он, улыбаясь.— Не могла дождаться, чтобы увидеть меня, да? Даллас посмотрела на Кристен и жестом велела ей оставаться на месте. — Я просто отошлю ее, чтобы у нас было время побыть наедине. — Она бросила сумку и медленно подошла к нему. — Закрой глаза. У меня для тебя сюрприз, — сказала она Тимоти с самой непринужденной улыбкой, на которую была способна. — Ну, давай, девочка. Я не могу дождаться, — сказал он. Его глаза были закрыты так крепко, что рядом с ними появились глубокие морщины. Камень был действительно слишком велик для ее руки, но она хотела, чтобы удар оглушил его. Даллас не колеблясь, размахнулась и нанесла удар по той части его головы, до которой смогла дотянуться. Удар не был сильным, и он наклонился, положив руки на большой порез, оставленный зазубренной частью. Тогда, Даллас обеими руками подняла ещё больший камень над его головой и опустила. Его колени подогнулись, и он упал. Было темно, но в лунном свете она видела, что он не дышит. Она засунула камень на дно своей сумки и взяла Кристен за руку. Поход по лесу занял пять дней, и к тому времени, когда они наконец-то смогли отойти на большое расстояние от дома, их еда закончилась. Тимоти Притчард старший был ублюдком, но его смерть была на ее совести, и она хранила этот камень все эти годы, чтобы напомнить себе, насколько это было правдой. Если ее поймают, история будет раскрыта. Даллас отказалась обременять Реми необходимостью ждать ее, пока она не заплатит за свои грехи. *** — Джонни не догнал нас, и мы добрались до федеральной автострады, — сказала Даллас, чувствуя себя опустошенной. — Ты хотела быть с тем парнем той ночью? — Спросила Эмма. — Нет! — Сказала она громче, чем намеревалась, и оглянулась, чтобы убедиться, что Кейн все еще спит. — Тогда, ты всего лишь защищала себя от изнасилования, и то, что произошло, было самообороной. Что касается Реми, — сказала Эмма, накрывая ее руки своими. — Я не знаю, как ей сказать. — Это не то, о чем ты должна спрашивать себя. Ты доверяешь ей или нет? — Она права, — сказала Реми, входя в палату. — Я люблю тебя такой, какая ты есть. То, кем ты была до того, как вошла в мою жизнь, сформировало сильную девушку, которую я знаю. Как много подслушала Реми? Даллас закрыла лицо руками и подумала о том, чтобы выбежать из палаты, и избежать встречи с ней. — Как ты можешь любить меня? Я использованная и сломленная. Эмма встала и подошла к кровати, где села рядом с Кейн. — Я бы хотела, чтобы мы с Кейн могли уйти, и дать вам уединение, но, к сожалению, мы не можем, — сказала она, улыбаясь. — Мне не нужно скрывать того, что я хочу сказать. — Реми опустилась на колени перед Даллас. — Эмма права. Ты боролась за себя и Кристен, и теперь тебе не нужно делать это в одиночку. Я люблю тебя достаточно, чтобы нести тяжесть этого камня, но только если ты позволишь. Доверься мне, пожалуйста. — Я доверяю тебе, но ты заслуживаешь лучшую девушку, чем я. — Для меня нет никого другого. Я не хочу притворяться, что той ситуации, через которую ты прошла, не было. Но я хочу помочь тебе принять тот факт, что не нужно проходить через это в одиночку. — Реми протянула руку и Даллас было приятно откликнуться на ее прикосновение. — Я люблю тебя всем сердцем. Я обещаю, что никто и никогда больше не причинит тебе боли, останешься ты со мной или нет. — Это так тяжело. — Ее успех в кино не имел никакого значения для испуганной маленькой девочки внутри нее. — Просто подумай о нашем будущем. Я не могу изменить прошлое, но я буду делать все, чтобы стереть его из твоей памяти. Ничто из того, что ты сделала, не оттолкнет меня, — сказала Реми, ее лицо было мокрым от слез. — Что касается моей матери, она любит тебя, и уже считает своей невесткой. — Видишь, я же тебе говорила, — сказала Эмма. — Она твоя. — Да. — Даллас прижалась к Реми. — Я может и не заслуживаю этого, но я тоже люблю тебя, и я не хочу прожить остаток жизни в одиночестве. — Она подумала, что ее лицо выглядело ужасно из-за всех этих слез, но девушка чувствовала себя по-настоящему счастливой. Будущее будет светлым с любимой и друзьями, которые теперь знали правду, и все ещё принимали её. Тимоти Притчард, однако, был призраком, который продолжал преследовать ее, независимо от того, насколько сильной была любовь Реми. *** Поездка помогла Мюриэл остыть, поэтому она решила, что пришло время поговорить с Кейн, чтобы узнать о том, что ей известно о родителях Шелби. Свернув на подъездную дорожку к дому сестры, она была потрясена, не увидев никакого наблюдения снаружи. Мюриэл чувствовала себя странно, звоня в звонок. Когда Сабина открыла дверь, она попыталась сохранить нейтральное выражение лица, после того, как увидела у нее наплечную кобуру, которую носила охрана Кейн. — Могу я вам помочь? — Я пришла, чтобы увидеть сестру, так что снизьте свое отношение на одну ступеньку, прежде чем я скажу ей, что вам нужен поводок. Электрическое вращение инвалидной коляски Меррик нарушило тишину. — Входи, Мюриэл. — Меррик коснулась руки Сабины и заставила ее отойти от двери. — Вам, что, приказано держать меня подальше? — Мюриэл старалась не смотреть на ту часть головы Меррик, куда вошла пуля. От этого места остался шрам, и её волосы ещё не отросли. — Мы вообще-то, полагали, что ты будешь в больнице. В доме было тихо для этого времени, и она оглядела фойе, пытаясь заглянуть в комнаты на первом этаже. — С чего бы мне быть в больнице? — Шелби должна была тебе сказать, — сказала Меррик, направляясь на кухню. — Да скажи мне уже наконец. — Она не хотела думать о возможности новых потерь. — Команда Шелби арестовала Кейн и обвинила ее в том, что случилось с её родителями, поэтому я удивлена, что она не упомянула тебе о главном подозреваемом, — медленно сазала Меррик, выглядя расстроенной. — После того, как они остановили ее машину, парни избили её до такой степени, что она оказалась в больнице. — В котором часу это было? Ответ Меррик означал, что единственный визит Шелби в офис, был в то самое время, когда Кейн находилась под стражей. — Спасибо, — сказала Мюриэл, доставая ключи. Ей нужно было попасть в больницу, и к счастью, та, в которой лежала Кейн, находилась всего в нескольких кварталах. Показав свое удостоверение, она поднялась наверх и обнаружила Эмму, разговаривающую с Реми и Даллас. Когда взгляд Эммы упал на нее, выражение её лица сменилось с улыбки, на что-то гораздо более злое. — Мне жаль, что я не пришла раньше, — сказала Мюриэл. — Почему ты вообще здесь? — Спросила Эмма, очевидно, не заботясь о том, что за ними наблюдают. — Эмма, будь справедливой. Кейн — моя семья. — Твоя семья? Знаешь, у тебя есть интересный способ показать это. Ты даже не спросила, почему я пришла к тебе домой. Вместо того чтобы потратить на это несколько секунд, у тебя были другие приоритеты. — Все, о чем я прошу, это чтобы ты была справедлива ко мне, — сказала Мюриэл глядя на Эмму и чувствуя боль в груди. Трудно было смириться с тем, что она стала чужой для своей семьи. — Нет, Мюриэл, я не буду сюсюкаться с тобой, как это делала Кейн. — Эмма подтолкнула ее к посту медсестер. — Убирайся, и возвращайся к тому, что ты считаешь важнее, нежели чем сестра. Я не хочу, тебя здесь видеть. — Я уйду, но скажи мне, что случилось? — Они избивали ее, пока Кейн не потеряла сознание и получила сотрясение мозга. Эти придурки думают, что она либо убила родителей Шелби, либо приказала это. А ты даже не потрудилась спросить. — Эмма снова начала толкать ее, и Мюриэл схватила ее за запястья. — Мюриэл, не усложняй себе жизнь, — сказал Лу, качая головой. — Отпусти ее. — У тебя нет права, чтобы запретить мне видеться с ней. В ярости, Эмма отвесила ей пощечину. — Иди домой и забудь о том, что тебя больше не волнует. Эмма была расстроена, но Мюриэл не могла отступить, стоя там и чувствуя жар на своей щеки. — Ты не можешь в это поверить. — Ты не потрудилась посмотреть, что с ней сделали, не так ли? Ты трахаешься с женщиной, которая хочет посадить ее за решетку или отправить в камеру смертников! Ты не заслуживаешь имени, которым тебя одарили, — сказала Эмма, наконец, понизив голос. — Ты превратилась в женщину, которая может безнаказанно убивать и причинять боль родным людям. Лу подошел к Эмме сзади, когда она сказала: — Я не хочу верить, что ты забыла то, кем была, но ты не оставляешь мне выбора. Убирайся... *** Невысокая женщина выглядела очень злой, и как бы Марисоль ни хотелось понаблюдать за этой суматохой, она не могла упустить такую возможность. Три хрустящие двадцатки дали ей нужный номер палаты. — Вот почему ты всегда должен быть внимательным, Фидель, — сказала она охраннику, когда они вошли в палату Кейн. Женщина, о которой все говорили, не разочаровала, несмотря на порезы и синяки, которые были на ее лице. Марисоль не спеша посмотрела на Кейн и почувствовала притяжение. Ей пришлось рассмеяться над чуждостью этого влечения. Быстрым кивком она отослала Фиделя к двери, чтобы она смогла подойти поближе. Она нежно провела пальцами по синяку на виске и поморщилась, когда увидела порез, скрепленный очень маленькими, ровными, черными стежками. Ее прикосновение не разбудило Кейн, поэтому она перешла к губам и одним ногтем провела по краям, в конце концов заставив лицо Кейн напрячься. Когда глаза женщины открылись, дверь тоже открылась, и шум, который издала маленькая блондинка, заставил ее отодвинуться от кровати. Прежде чем она смогла позвать Фиделя обратно к себе, его прижал к стене здоровяк, которого они видели снаружи. — У тебя не так много времени, прежде чем твой мужик задохнётся, — сказала Кейн, звуча довольно настороженно. Марисоль колебалась, не сводя с неё глаз, но слышала, как Фидель хрипел позади нее. Когда она повернулась, то увидела панику в его глазах, поскольку охранник не проявил никакого милосердия. — Я Марисоль Делароза, — сказала она, наблюдая, как крупный мужчина теперь колебался. Он отпустил и Фидель безвольно упал на пол. Кейн рассмеялась так, что это прозвучало как истинное наслаждение. — Ты видишь это, Лу? — Спросила Кейн, когда невысокая блондинка прошла мимо нее и села на кровать. — Я ни за что не буду относиться к вам, как к расходному материалу. — Это может быть хорошим советом для вас, мисс Делароза, — сказала блондинка. — Что мы можем для вас сделать? — Спросила Кейн, положив руку на колени блондинки. — Вы обе знаете, кто я, — сказала Марисоль подходя к стулу. — А кто ты? — Спросила она, слегка наклонив голову в сторону блондинки. — Эмма Кейси. И еще один урок, который ты должна постараться усвоить — это держать свои руки подальше от людей, которые тебе не принадлежат. — У тебя совсем нет манер. Я пришла только для того, чтобы передать беспокойство моей семьи и пожелать скорейшего выздоровления, — сказала она Кейн, мгновенно решив, что Эмма ей не нравится. — Мой отец так высоко отзывается о вас и думает о возможностях работать вместе — Спасибо, — сказала Кейн, и ее глаза, казалось, изучали ее. — Твой отец помог мне однажды, когда я попросила у него кое-какую информацию. Если однажды я смогу сделать то же самое для него, то была бы рада ответить ему взаимностью, но наши предприятия не имеют ничего общего. — Ты увидишь, каким убедительным он может быть. На самом деле, и я тоже. — Мисс Делароза, — сказала Кейн, слегка приподнимаясь. — Марисоль, — сказала она и улыбнулась. — Мисс Делароза, я ценю ваш визит, — сказала Кейн. — Я обязательно поблагодарю вашего отца за это, но сейчас не время заключать сделки и создавать альянсы. — По крайней мере, ты, кажется, открыта для больших возможностей. — Нет, и если ты не возражаешь, я бы хотела отдохнуть. Марисоль докажет своему отцу, что готова работать на своей территории, убедив Кейн другим способом, поскольку вежливость, похоже, не сработала. — Было приятно познакомиться с тобой, и я надеюсь, что мы скоро увидимся. — Минуту, — сказала Кейн, останавливая ее, прежде чем она смогла выйти. — Как Гектор узнал, что я здесь? — Откуда ты знаешь, что это отец сказал мне? — Марисоль почувствовала себя свободной и подошла ближе к кровати. — Может быть, это я узнала? — Возможно, но это неправда. — То, как Кейн улыбалась ей, начало раздражать, потому что она чувствовала, что над ней смеются. Если она скажет, что ее отец наблюдал за Кейн, то у неё могут быть проблемы. Это было хуже, чем сказать ей, что информация поступила от Рудольфо. — Ты права, — сказала она, улыбаясь. — Папа сказал мне. — Это я уже поняла, мисс Делароза, но я не знаю, кто ему сказал. — Мой отец всегда в курсе всех событий. Как ты и сказала, тебе нужен отдых. Фидель, — сказала она своему охраннику, который уже встал на ноги, но все еще потирал шею. Один взгляд на Кейн, дал ей понять, что ее визит был плохой идеей. *** Мюриэл сидела в комнате ожидания на этаже и наблюдала за лифтом. Она была в таком же шоке, какой испытала в ту ночь, когда Кейн рассказала ей о смерти ее дяди. Эмма была сильной женщиной, но то, что она отвернулась от нее, причинило боль. Ей нужно было увидеть Кейн, но она также хотела поговорить с Шелби, и спросить, что побудило команду произвести арест. Двадцатый звонок, как и все остальные, попал на голосовую почту Шелби. Звон лифта заставил ее убрать телефон. Появилась Кэйтлин, и поколебавшись, направилась к ней. — Я рада, что ты здесь, — сказала Мюриэл, раскрывая объятия своей кузине. — Все серьезно, Мюриэл, — сказала Кэйтлин, отпуская ее и отступая назад. — Я надеюсь, что ты принесла какую-то новую информацию, потому что я не могу объяснить, почему это произошло. — Я пришла, потому что Меррик рассказала мне, что произошло. Меррик, не ты! — Она была зла, но единственной реальной целью, на которую она могла нацелиться, была она сама. Судьба подбросила в воздух все, что она когда-либо знала и чего хотела, и все это казалось недосягаемым. — Неужели я действительно так сильно облажалась, что ты не включила меня в список? — Я только и делала, что защищала тебя, — сказала Кэйтлин, тыча пальцем в пространство между ними. — И ты была одной из первых, кому я позвонила, но ты не подошла к телефону. Не пытайся теперь свалить вину на меня. — Прости, просто Эмма только что оторвала кусок моей задницы. В отличие от Кейн, которая медленно приходила в ярость, Кэйтлин схватила ее за рубашку и потащила в туалет. — В последнее время тебе пришлось несладко, Мюриэл, но пришло время вытащить голову из задницы. Разве ты не помнишь, как просила Кейн дать тебе возможность проявить себя? — Я устал сидеть в стороне. — Она сдалась, — сказала Кэйтлин, всплеснув руками. — Возможно, не так сильно, как хотелось, но ты, блядь, чем ей отплатила? Делай, что хочешь, но помни, что сегодня команда Шелби схватила ее, и плюнула на свой сраный закон, которым так любят хвастаться. — Откуда, черт возьми, мне было знать? — Спросила Мюриэл, отталкивая Кэйтлин от себя. — Эмма сказала мне, что я не могу увидеться с ней. — Эмма защищает того, кого любит. — Вы все действительно думаете, что я предам Кейн, потому что мне небезразлична Шелби? — Мне повезло больше, — сказала Кэйтлин, поправляя куртку. — Мы с Меррик обе думаем, и заботимся об одном и том же. Если бы это было не так, и Меррик не поддерживала меня, то мне пришлось бы выбирать самое главное в жизни. — И ты думаешь, что Шелби — мой выбор? Кэйтлин рассмеялась, но Мюриэл знала, что это был чистый сарказм. — Тебе должно быть насрать на то, что я думаю. Тебя должно волновать, что думает Кейн. — Почему это? — Кейн всегда будет любить тебя, Мюриэл, но доверять — совсем другое дело. Ты не оставила ей другого выбора, кроме как сомневаться. — Кэйтлин открыла дверь и вышла. Тишина, которую она оставила после себя, была почти оглушительной.