Гидра Вироледо: Ведьмак. Истории Школы Кота II

Здесь золотом Нильфгаарда полны кузни,

Гербы — кичливы и девизы — хлестки,

Здесь не в почете труд для трутней при дворе.

Здесь даже плут последний — чести узник.

Тут лязг клинков на каждом перекрестке,

Здесь вешают на каждом пустыре.

Деги аэп Ойген, «Вироледо»

Словно не замечая полуденного зноя, испепеляющего подворье богатой виллы, под пристальным вниманием отца, фехтовали два мальчика семи лет. Солнце упивалось жемчужными каплями пота на телах служанок, расхаживающих босиком по раскаленному песку. Девушки носили подносы с фруктами и медные кувшины с вином из кухни в тенистый сад, где накрывали обеденный стол. Каменные стены ограды палисадника были скрыты за сплошной завесой из ветвей апельсинных и лимонных деревьев, к которым льнули жасмин, виноград и орешник, — более живописный уголок в поместье вар Аннов было трудно найти. Тибо вар Анн — отец детей и глава семейства, был одет в широкополую шляпу, высокие сапоги из бычьей кожи и темно-зеленую, как чешуя дракона, расстегнутую рубаху. На поясе прославленного на весь Вироледо кузнеца и фехтовальщика висела изящная рапира, Тибо ходил вокруг своих отпрысков, пытливым взором изучая каждое их движение. Босоногие близнецы, одетые лишь в легкие шелковые брюки с повязанными на головы белыми платками, обменивались ударами деревянных тренировочных мечей. Сколько братья Гюрзо и Аспид вар Анны себя помнили, они всегда были на песке скрестив друг с другом мечи, и этот погожий день — их седьмой день рождения, не стал исключением. Искренняя отцовская гордость разливалась теплом внутри и накатывалась скупой слезой в уголке глаза, пока Тибо наблюдал за отточенными, почти до идеала, движениями детей. Дестреза вар Анн — красавица жена и любящая мать, часто упрекала мужа в том, что братья совсем не живут жизнью обычных детей, они не общаются со сверстниками и все время посвящают усердным тренировкам и соперничеству. Возможно, милая Дестреза была и права, но Тибо не считал своих детей «обычными», ведь они именно те, кто должны унаследовать от него главное сокровище рода вар Анн — технику Девяти Мечей Солнца. Этот боевой стиль придумали истинные мастера фехтования Вироледо, в числе которых был и отец Тибо. Если бы близнецов увидел человек изнывающий несколько дней от пустынного зноя, он мог бы подумать, что ему чудится мираж, в котором мальчик сражается с собственным отражением, если бы не одно маленькое различие: природа наградила Гюрзо гетерохромной мутацией — один его глаз был голубого цвета, другой зеленого, глаза Аспида были карими, как у отца. Дуэль длилась почти десять минут и ни один из братьев не смог нанести другому удар, они никогда не поддавались друг-другу, ибо каждый желал быть лучшим и заслужить одобрение отца. — Довольно. — спокойно сказал Тибо. Братья покорно остановились, поклонились и с детскими улыбками весело обнялись. — Я почти достал тебя справа, братец. — прокричал Гюрзо. — Меня ослепило солнце, но тебе и это не помогло. — задиристо ответил Аспид. — Тихо, дети, — вы оба молодцы, идите сюда. — отец обнял близнецов, — Только я кое чего не услышал. — с наигранным недовольством добавил Тибо. — «Не обнажай без причины, без славы не вкладывай!» — хором прокричали братья семейный девиз. — Хвала Великому Солнцу! Идем к столу, бойцы, вам пора подкрепиться. Хотя подождите… — отец присел на колени перед детьми, — У меня для вас кое что есть. Тибо вар Анн достал из кармана широких брюк два медальона в виде солнца с шестнадцатью, поочередно прямыми и волнистыми лучами. Украшения из чистого золота сияли в лучах небесного оригинала, мальчики аккуратно приняли подарки на длинных цепочках и надели на худые шеи. Аспид переводил счастливые глаза с отца на брата, когда он заметил вдалеке дюжину всадников, идущих спокойным шагом. — Отец? — мальчик указал на неизвестных. Тибо вар Анн обернулся и взгляд его остекленел. Двенадцать человек в богатых одеждах были вооружены двуручными мечами с тяжелыми гардами, что опытному кузнецу сразу выдавало их принадлежность к рыцарям из соседнего королевства —Виковаро. Лица, скрытые под темными обрывками ткани, не предвещали веселого праздника. — Бегом к матери! — приказал отец но дети схватили его за рукава рубашки. — Мы тоже будем сражаться! — прокричали Аспид и Гюрзо. — Бегом, вы должны защищать маму! — крикнул Тибо и дети повиновались. Мальчики не оглядываясь побежали в сторону сада. Дестреза безмятежно пила вино, когда близнецы нарушили ее покой. Сыновья рассказали о чужаках направляющихся к их дому, мать выбежала со служанкой во двор. Тибо вар Анн, обнажил изящную рапиру, во второй руке он сжимал длинный кинжал с куполовидным эфесом. Быстрым движением меча он начертил на песке окружность, центром которой он и являлся, держа оружие наготове Тибо стал дожидаться спешившихся рыцарей. — Что вам нужно? — спросил глава дома вар Анн незваных гостей. — Твоя смерть, кузнец. — глухим басом ответил один из головорезов и бросился с криком на хозяина земли. Верзила переступил линию на песке и наотмашь ударил тяжелым мечом, Тибо парировал удар кинжалом и быстрым уколом поразил противника в сердце. Гюрзо и Аспид с восхищением смотрели на отца, светлоглазый брат начал повторять молитву Великому Солнцу. — Вообще-то это был наш друг, вироледец. — без доли сожаления сказал человек в черной шляпе с ярко-карминным пером. — Окружайте его, парни. Поговаривают он сдюжит лишь девятерых, вас как раз на одного больше — скомандовал человек с грубым и неприятным голосом, но сам предводитель предпочел отойти на два шага назад. Тибо приготовился к бою. Не дав врагам завершить окружение вар Анн стал наносить размашистые удары по нескольким противникам сразу, словно Адова мельница, он кружил рассекающим воздух узким мечом, металл сверкал в лучах солнца, дезориентируя защищающихся. Мечники предприняли попытку одновременного нападения, но лезвие изящного оружия Тибо быстро охладило пыл подошедших к границе круга. — Похоже это правда, знаменитые Девять Мечей Солнца? — издевательски спросил южанин с красным пером. — Похоже не врут в байках… — бесчестный незнакомец снял с ремня на плече арбалет и наставил на Тибо. — А стрелы ты отбиваешь или уворачиваешься от них? — усмехнулся виковарец и трое его приспешников также подняли свои самострелы. — Заячьи души! — закричал Тибо и бросился на лидера. Спусковые крючки затрещали в убийственной перекличке и глава семьи вар Анн упал на горячий песок, но в месте с ним в воздухе закружило и медленно опустилось на землю красное перо. Шляпа южанина сильно съехала на затылок, кровь обильно заливала плечо, а левое ухо весело на крохотном кусочке хряща. Крик Дестрезы еще надолго запомнился всем, кто его тогда слышал, а братьям он снился в ночных кошмарах до конца их и так не самой счастливой жизни. Изуродованный наемник с нехарактерной для бандита почестью отнесся к поверженному противнику, но не забрать себе оружия побежденного убийца не смог. Бандиты не стали грабить поместье и издеваться над беззащитными женщинами и крестьянами, расправившись со знаменитым мечником, убийцы ретировались так же тихо, как и пришли.

***

Как оно водится в любой гадкой истории — беда не пришла одна. Прямо перед гибелью уважаемый мастер кузнечного дела Тибо вар Анн занял у ростовщиков крупную сумму на развитие кузницы, но после его смерти деньги из семейного сундука пропали, в общем, как и подмастерье отца — Отто аэп Эймс. Не успела Дестреза отходить траур по покойному мужу, как на виллу ежедневно стали наведываться головорезы кредиторов, и они, в отличии от убийц из Виковаро, не сдерживали себя никакими рамками чести. Низкие недвусмысленные намеки быстро переросли в угрозы насильственной и жестокой расправы. У Тибо вар Анна не было ни братьев, ни сестер, а дедушка близнецов умер, когда они были совсем малютки. Дестреза же происходила из древнего рода разорившегося дворянина из столицы, семья отказалась от дочери, посчитав ее брак позорнейшим мезальянсом, так что помощи ждать было не от кого. В один необычайно ветреный день на виллу вар Аннов прибыл экипаж с богатым дворянином из столицы с двумя сыновьями и их немалой свитой. Близнецы уже видели мужчину переступившего порог их дома, отец представлял ему братьев на приеме короля чуть меньше года назад. Эйдан вар Бонарт — высокий, худощавый, еще не совсем седой, но с серебряными висками, он казался лет пятидесяти с лишним, но сохранил юношескую стать и по виду был весьма крепок. Сыновья удались в его породу. Старшему — его звали Дункан, едва-ли минуло двадцать пять, младшему — еще юному Кирану, было не больше восемнадцати, хоть он и пыжился изо всех сил чтобы казаться солиднее. На всех троих ладно сидели, сшитые на заказ, роскошные платья — не самые удобные для драки и дороги верхом: черный бархатный плащ — на отце, темно-синие узкие колеты, отделанные замшей, — на сыновьях. Рапиры и кинжалы у пояса, длинные прямые волосы и фамильная черта — холодный взгляд водянистых, похожих на рыбьи, глаз. Мать и высокородный дворянин до позднего вечера беседовали за закрытыми дверями гостиной, куда маленьких Гюрзо и Аспида не пустили, а когда высокий господин в черном уехал, вдова вар Анн долго рыдала в родительских покоях и никого не принимала у себя, даже любимых детей. Спустя три дня Эйдан вар Бонарт вернулся и больше не уезжал. В первые месяцы жизнь на вилле пришла в привычное русло: в кузнях звенели молотами кузнецы, рудокопы привозили металл, торговцы и знать покупали оружие. Братья вар Анны были полностью предоставлены сами себе и чтобы хоть как-то забыться они ежедневно упражнялись с мечом до потери сил. Все начало портиться с приходом осени. Братья все реже видели мать, бывало, что она неделями не выходила из своей комнаты, а слуги господина Эйдана к ней не пускали. Аспида и Гюрзо перестали звать за хозяйский обеденный стол, теперь им накрывали за кухней со старыми слугами отца, а вскоре, из их просторной светлой комнаты с видом на сад мальчиков переселили в пыльную малую-кладовую. Под самый Эквинокций, близнецы, по обыкновению спаринговались на прохладном песке внутреннего двора, тренировочное оружие порядком поизносилось и каждый удар отдавался ноющим скрипом дерева. Перед парадным входом виллы остановилась карета из которой вышла мать братьев в сопровождении молодого Кирана. Гюрзо и Аспид опустили мечи и побежали с криками к матери: — Мама-мама! — хором заголосили дети. Дестреза обернулась, на ее глазах застыли слезы, живот матери был намного больше, чем казалось братьям до этого момента. Пара слуг младшего вар Бонарта бесцеремонно затолкнули Дестрезу в дом, а сам Киран встал на пути у бегущих детей. — Пошли прочь, ублюдки! — Киран ударил тыльной стороной ладони подбежавшего первым Гюрзо. Мальчик упал в ноги бежавшего следом брата и сплюнул кровь из разбитой губы на песок. Аспид помог подняться Гюрзо, они крепко, до треска в рукоятках, сжали деревянные мечи и подняли на обидчика. — Ха- опустите палки пока не поколотил, недоноски! — злобно рассмеялся Киран вар Бонарт. Близнецы и не думали опускать мечи, с не меньшей злобой они уставились своими детскими глазками на превосходящего их в, по меньшей мере вдвое, противника. Киран театрально обнажил шпагу: — Давайте, крысята, давно пора было вас проучить… — резким выпадом он хотел оставить унизительный порез на щеке стоящего ближе Гюрзо, но на этот раз молодой вар Анн был готов. Гюрзо изогнулся и перенаправил лезвие клинка в песок, Аспид выскочил из-за брата и со всей силы ударил Кирана в локоть. Щеголь взвыл от пронизывающей все тело боли и выронил оружие из обмякший руки. Следующий удар пришелся под колено, юноша упал на песок и получил деревянным мечом в челюсть. Вся боль и обида близнецов высыпалась градом ударов по скорчившемуся и кричащему Кирану. Пока слуги сбежались на вопли и смогли оттащить обезумевших от ярости детей, тренировочное оружие сломалось в нескольких местах, как и ключица, локтевая, бедренная, берцовая кости и челюсть Кирана вар Бонарта. Близнецов заперли в их грязной каморке и остаток дня не кормили, лишь на утро к ним пришел сам господин Эйдан со старшим сыном. Сонных, голодных и ослабших близнецов связали по руками и ногам, бросили в кузов телеги и так везли в неизвестном направлении до тех пор, пока яркие звезды не засияли над темным небом Нильфгаарда, хотя, возможно, они уже были и за границей их родного королевства. — Пруу... — скомандовал Эйдан и натянул поводья. — Выгружай. Братья услышали, как старший сын соскочил с козел и быстро пошел вдоль правого борта телеги. Дункан схватил за шкирку лежащего ближе Аспида и подтянул к себе, золотой медальон высунулся из-под потрепанной рубахи ребенка. — А это у нас что? — Дункан поднес к лицу драгоценное солнце и его рыбьи глаза жадно загорелись в тусклом свете луны. — Даже не думай замарать нашу фамилию мародерством! — прикрикнул на сына Эйдан вар Бонарт. — Так они же еще живые! — с недоумением возразил Дункан. Старший Бонарт ничего не ответил, его лицо перекосила жуткая ухмылка, которая, похоже, напугала и Дункана. Юноша без лишних пререканий бросил связанных детей в холодную, мокрую канаву вдоль безлюдной лесной дороги. Близнецы беспомощно извивались во влажной траве, окоченевшие от веревок конечности не слушались мальчиков, они походили на пару змеенышей только что вылупившихся из яиц и брошенных матерью на съедение хищникам. Кричать не давали пропитанные слюной и слезами кляпы, еще какое-то время близнецы надрывая горло мычали о помощи, но вскоре — стихли, продрожав до костей и вконец обессилев.

***

А девица из Виковаро Любит только у Амбара… У второй из Виковаро Не в чести ложидся даром… Старый пилигрим бубнил похабную песенку себе под нос, медленно ведя повозку, настолько ветхую, что не развалиться в пыль ей позволяло лишь благословение могущественного божества, в коего веровал пилигрим. Старец любил ездить этой малолюдной дорогой, как раз из-за того, что он редко на ней кого-либо встречал. Осел споткнулся о булыжник, не громко заревел и начал справлять малую нужду. — А у третьей нету правил.. — ослиное журчание сбило старика с песни, — Стой, стой стой… — он натянул поводья и остановил телегу. Аккуратно сойдя с повозки пилигрим расстегнул дорожный плащ и последовав примеру животного принялся мочиться в придорожную канавку и продолжил тихо напевать: А у третьей нету правил — лишь бы кто-нибудь да вставил. А у третьей нету правил — лишь бы кто-нибудь да вставил… Непонятный звук в траве до смерти перепугал старика, он в ужасе отскочил от шевелящейся растительности и прижался к телеге. Всякое лихо может притаиться в кустах, но в этих краях чудищ не видали с тех самых пор, как ведьмаки поселились в скалах недалеко. Седобородому показалось, будто он услышал стон. Поборов страх и взяв с козел грязный от копоти масляный фонарь, старец палкой раздвинул траву и направил тусклый свет в заиндевевшую тьму. Сердце доброго пилигрима сжалось от увиденного: — Великое Солнце! — он бросил трость и кинулся к белым, как могильные ландыши, детям. В кузове лежало несколько козлиных шкур и замызганный тент. Самаритянин срезал с мальчиков путы, снял мокрые рубашки и обтер тела и ступни припрятанным спиртом. Конечно, он не мог не заметить дорогих украшений на детях, но даже не покосился в их сторону. Старик с заботой укутал детей в шкуры, дополнительно обернул непродуваемым вощеным полотном, уселся за удила и запричитал: — Извините, малютки, но со мной вы не сдюжите, самому бы с голоду не помереть, так я на вас и свою водку перевел. Ну ничего, потом «спасибо» скажете. — богомол плавно стал разворачивать телегу, — Извините, малютки, вместе не сдюжим, но я отвезу вас туда, где у вас будет шанс. Только держитесь, малютки, только держитесь… Старец ударил вожжами осла и тот потянул кузов настолько быстро, насколько животному позволяли почтенный возраст и короткие ноги.

***

Гюрзо открыл глаза от, колющей тысячью иглами, агонии в запястьях и у лодыжек, в местах, где до этого были веревки. Кровь болезненно приступала к окоченевшим частям тела. Он дрожал от страха и холода, но увидев тяжело дышащего брата рядом – слегка успокоился. Пусть Аспид и глухо хрипел при каждом вдохе, но брат дышал, и сам Гюрзо дышал, а значит оба они были живы. Глаза Гюрзо опять закрылись и он провалился в бездну забытья.

***

Аспид проснулся от дикого кашля, изнутри раздирающего его грудную клетку. Он схватился не слушающими руками за рот — обнаружил отсутствие кляпа, и вновь разразился глухим, хриплым кашлем. Обжигающая боль заполнила легкие, он потянулся к груди и наткнулся на подарок отца – сжал медальон. Шестнадцать золотых лучей, поочередно волнистые с прямыми, до крови вонзились в детскую руку. Боль в груди отступила и он сомкнул уставшие веки, сквозь которые проступил хрусталь слез — это был предпоследний раз, когда Аспид вар Анн плакал.

***

Дорога, извивающаяся под сенью горных берез, скрытая под свисающими ветвями старых ив, пошла вверх. В темном провале ущелья, среди испещренных водой и ветром безжизненных хребтов острых известняковых скал, виднелись белые башни крепости. Укрепления, сложенные из местного камня, обильно заросли плющом переплетающимся с шиповником, и выглядели единым целым с горой, в одиноких бойницах тускло горел свет. Дорога упиралась в узкую, по горным меркам, пещеру. Пилигрим остановил телегу и вгляделся в непроницаемый мрак — его передернуло от звука снимающегося засова, послышался скрип старых петель. Тьму прорезало мерцающее свечение из щели огромного дверного проема, в котором появился силуэт высокого человека с мечом за спиной и старик сразу понял, что нашел именно тех, кого искал. Лицо ведьмака, изрезанное мелкими шрамами, украшали тонкие каштановые усы и коротко стриженная бородка, которые могли бы придавать ему обаяние художника или столичного поэта, если бы не его главные украшения: ужасающий рваный шрам на левом глазу и серебряный медальон в виде извивающейся змеи на шее. Из искалеченной глазницы на старика смотрел не менее страшенный рубиново-красный глаз с вертикальным змеиным зрачком, правый глаз ведьмака был как и у большинства его братьев янтарно-желтого цвета. — Что тебе нужно, старый человек? — тихо спросил ведьмак, кладя ладонь на голову беспокойного ослика, который тут же угомонился. — Мастер, я нашел двух мальчиков связанных и брошенных умирать в арыке на одинокой тропе, — начал Пилигрим, — Не думаю, что им есть куда идти, если с ними так кто-то поступил. Мне не потянуть пару голодных ртов, а оставить их на холодную смерть или на растерзание дикому зверью я не смог. В людях ходють слухи, как вы — ведьмаки, набираете себе адептов, вот я и подумал, может вам и эти малютки сгодятся, если еще не померли. — Не померли, старый человек, не померли. — ведьмак зачесал жидкие темные волосы на затылок, подошел к кузову и откинул сукно. На старого убийцу чудовищ со страхом и надеждой уставились детские глаза. Мальчики, похожие, как две капли воды, различались лишь цветом радужки, но не читаемой в их взгляде болью, слишком великой болью для семилетних. — Добро пожаловать… — ухмыльнулся змееглазый, поприветствовав братьев. Взгляд ведьмака секунду задержался на разноцветных глазах Гюрзо, он приложил длинный палец к завораживающему красному глазу и тихо обратился к детям: — Теперь я за вами буду приглядывать.