Ever More

Детали о частной жизни действующих доминантных династий были скрыты от глаз общественности. В основном мнение о них складывалось из легенд, баек, старых справочных книг, где имелась стандартная, понятная всем информация. И домыслов, которые никогда не имели подтверждения. Отдельной научной или медицинской литературы об их природе в общем доступе не существовало, и всё хранилось в строжайшей тайне. Не было секретом, что семьи располагали всеми необходимыми средствами для обеспечения конфиденциальности. Почти каждая имела во владении финансово-промышленный конгломерат или крупнейшие коммерческие и инвестиционные банки. Представители редкого рода бесхлопотно сосуществовали в обществе, но о своём внутреннем устройстве, укладе и иерархии предпочитали не распространяться. В телевидении особо не светились, хотя связь с прессой поддерживали. Многие из них активно занимались благотворительностью и общественной деятельностью, в том числе в сфере образования. Однако для широких слоёв населения они по-прежнему оставались в тени. Примечательным было то, что по предположениям, все клановые семьи оперативно сотрудничали друг с другом, имели свой регламент, порядки, и даже, насколько Хёнджин знал, проводили собственные собрания для решения проблем, касающихся их общих интересов. Хёнджин полагал, что такая закрытость обуславливалась редкостью рода и желанием обезопасить своё положение. Тёмный занавес только упрочивал их статус серых кардиналов страны. Гены доминантов имели усовершенствованный состав крови, их физиология отличалась от обычного человека, что автоматически ставило их выше. Среди отмечаемых особенностей организма самыми известными считались их физическая выносливость, фундаментальное здоровье, ускоренная регенерация и гипнотическая сила к манипуляции сознанием. Но если случайная встреча с доминантным альфой не вызывала большого удивления, то лицезрение их природных пар, рецессивных омег, которые встречались ещё реже, производило неизгладимое впечатление.  Утончённые и возвышенные, оба омеги излучали уверенность и обладали притягивающей красотой. Хёнджин улавливал в их фруктовых ароматах общий преобладающий феромон, свидетельствующий о том, что все они одна семья. Пока остальные лишь пристально следили, Ли Донук приблизился. Склоняясь к макушке спящего Юджина, он задержался на мгновение. Удовлетворённо вдохнул, вперив в настороженно хранившего молчание Хёнджина немигающий взор. — Добро пожаловать в нашу семью, Хёнджин, — глубоким, твёрдым голосом провозглашает Ли старший, — И наш юный Первенец, Юджин, — добавляет он, улыбаясь чернильно-фиолетовыми глазами. Заинтересованные, изучающие взгляды первое время смущали Хёнджина, но ему показалось, что в целом их встретили достаточно гостеприимно и благожелательно. Супруг Донука, Тэо, обладал улыбкой, полной сердечной ласки, и, несмотря на неюношеский возраст, был очень хорошеньким. Он имел изумрудно-прозрачные глаза, в отличие от другого омеги, своего сына, Ли Тэмина, который имел фиалковое пламя отца в чутком взгляде и снисходительной, лояльной улыбкой. Хёнджин слышал, что все рецессивные омеги выделялись внешним великолепием. И теперь убедился в истинности этих слов. Это самый редкий вид омег. Обычно их скрывали, потому что те были очень уязвимы из-за своей природы. О них не так много известно по той же причине. Ли Тэмин, казалось, был немногим младше него. Учащимся средней школы оказался младший сын Донука и Тэо — альфа Ли Тэён. Другой альфа представился Ли Раном, младшим братом Донука. Все они доминанты и рецессивы — это ощущалось в их феромоне, за исключением начальника безопасности Ви Хаджуна, и приближённого к семье персонала. — Мы устали, — замечает Минхо, словно почувствовав мысленные мольбы Хвана,— Пойдём наверх. — Да, конечно, идите. У вас был долгий перелёт, — легко соглашается старший омега, уступчиво кивая, — Не будем вас задерживать. Можете не спускаться на ужин, если хотите. Кованные перила мраморной лестницы прокладывали путь до правого и левого крыла особняка. Налёт усталости тягуче отлагался в мышцах по мере того, как Хёнджин пересекал анфиладу второго этажа, следуя за Минхо, который держал в своих руках Юджина. Мраморный керамогранит, высокие потолки и совершенный лоск вокруг казались непривычными после их маленькой квартирки на берегу океана. Комната с большими портьерами, в которую они вошли, была обустроена более современно и комфортабельно, с простым, классическим интерьером. Медного блеска здесь было поменьше, чем в остальном доме, как он успел заметить. В центре комнаты стояла двуспальная кровать, но большую часть занимало сплошное пустое пространство. Дворецкий Сониль вскользь упомянул в разговоре, что раньше она принадлежала Минхо. Две двери выходили в ванную и смежную комнаты. Обо всём рассказав и уточнив, Сониль оставил их наедине. Облегчённо выдохнув, Хёнджин принимается копаться в вещах, чтобы достать для себя и Юджина чистую одежду. Хотелось поскорее смыть усталость после поездки и переодеться. Минхо укладывает спящего ребёнка на широкую кровать, принимаясь осторожно развязывать кроссовки и стягивать худи. — Почему все так внимательно смотрели? — пробормотал Хёнджин, не выдерживая переполняющих впечатлений и выискивая запавшие на дно рюкзака детские салфетки. — Не переживай. Просто им немного непривычно встречать нового представителя семьи, — со скрытой улыбкой хмыкает Минхо, — Вы им интересны, вот и всё.  Поглаживая глянцевую приятную поверхность салфеток и вытягивая несколько, Хёнджин не поднимает задумчивых глаз. «Нового представителя семьи». Если он согласится на предложение Минхо, он войдёт в их родословную и станет членом многовековой династии доминантной крови. Он даже ещё не решил, как относиться ко всему происходящему. Если у Минхо нет супруга, то что произошло с тем омегой? Любили ли они друг друга? Разве не соврал ему Минхо, говоря в тот день, что он никогда раньше не любил? Почему они сейчас не вместе? Хёнджина сильно мучило это, но он пока стеснялся напрямую задавать такие вопросы. И почему такая именитая родословная относилась к нему благосклонно? Разве узнав о том, что он отверг альфу и тем более скрыл от него малыша, они не должны были разозлиться? Что сказал Минхо своим родителям, как объяснил? В дверь комнаты тихонько стучат и Минхо зовёт кто-то из охраны. Убедившись, что дальнейшая помощь Хёнджину не требуется, он выходит, оставляя Хёнджина наедине со своими мыслями. Они ведь не будут жить в этой комнате втроём? Знают ли его родители, что Хёнджин ещё не дал точного своего ответа? С другой стороны, понимая то, насколько ревностны и бережливы доминанты к собственному наследию, Хёнджин не был уверен, что при отказе от предложения Минхо, Юджина у него не отнимут. Отнимут. Потому что такие династии наследниками своей крови не разбрасываются. Даже если Минхо пообещал ему. Он не мог полагаться только на его слова. Закончив вытирать нежную кожу ребёнка салфетками, так как тот заснул без возможности принять душ, парень идёт осмотреться в ванной. Хван обнаружил, что всё необходимое было уже приготовлено. Как же хорошо… Самое время расслабиться и перезагрузиться. Хёнджин хотел познакомиться с родителями Минхо и узнать их ближе, поэтому он соглашается, когда тот интересуется, желает ли он спуститься на семейный ужин.   Все уже ожидали их за большим, антикварным столом, когда они с Минхо спустились в парадную столовую. Минхо пододвигает для него обшитый рубиновым бархатом стул с высокой спинкой, а сам садится около него. Каким бы странным не казался этот вывод, Хёнджин чувствовал себя намного спокойнее и защищённее, когда альфа находился рядом. Он старался сохранять внутреннюю невозмутимость, так как все взгляды были обращены на него одного, и это не могло не нервировать. Вскоре члены семьи приступают к трапезе, и за обеденным столом пробуждается шелест негромких разговоров, и о Хване вроде бы ненадолго забывают. Вся семья приступает к ужину. Окна обеденной зоны выходили на красивый зелёный сад. Винтажные стены со сложным орнаментом и потолки отделаны ониксом, придавая всему помещению европейского шарма эпохи ренессанса. Переплетение мотивов средневековья и современности формировало ощущение, что за этим столом побывало не одно поколение фамильного древа. Композицию дополнял камин с гобеленом семейного герба: изображение пламенеющего в лепестках розы золотого феникса, взмывающего ввысь с короной и скипетром. «От рассвета и до вечности», прочитал он надпись каллиграфическим шрифтом. Ли Донук поднял руку с бокалом из прозрачного стекла, наполненным красным вином, и за столом образовалась тишина. — За нашу семью, — с хрипотцой в низком голосе проговаривает Ли-старший и все голоса за столом вторят «За нашу семью!», а Хёнджин в ступоре виснет. Должен ли он присоединяться? Он ведь ещё не часть этой семьи… разве это к нему относится? Пока он мешкает, Ли Донук изучает его пристальным взглядом, а после протягивает ему бокал, предлагая. Хёнджин моргает, немо разглядывая перед собой хрусталь, отливающий освещением люстр бургундским бордовым. Неуверенно Хёнджин поднимает свой бокал. Касание чистого стекла вызывает тихий звон. Донук переводит взгляд на свой бокал и подносит его к своим бледным губам, задирая голову и опустошая за один раз. Хёнджин также подносит к своим на пробу. На языке остаётся медово-кедровый привкус, похожий на сочетание печёных яблок и апельсиновой цедры. — Как тебе вино, Хёнджин? — доброжелательно спрашивает Тэо, — Оно из нашей семейной винодельни в Кёнгидо. Мы обязаны съездить туда как-нибудь. Признаюсь честно, я очень рад новой омеге в нашей семье. Тэмин совсем не любит проводить со мной время. Он мне прямо так и сказал, — ворчливо жалуется омега. На обвинительную речь родителя омега Ли Тэмин закатывает глаза. — Пап! Я не говорил, что не люблю проводить с тобой время! И я ведь согласился съездить в Чёджудо на следующей неделе, — возмущается парень, — Он способен утомить своей болтовнёй за один день, — украдкой обращаясь к Хёнджину с последней фразой, уверяет он. Ли Ран, до этого хранивший молчание, обращает к нему внимательный взор чистой сирени: — Хёнджин, ты что-нибудь слышал о династиях доминантных кланов? С занесённой над серебряной тарелкой рукой Хёнджин следит за изменением оттенков в чужом взгляде. — Нет, — не увиливая, отвечает он. Хёнджин чувствует, как Минхо накрывает его руку, покоящуюся на бедре, своей. — Окружающие условия, в которых он рос, не могли позволить ему знать больше, чем это известно в массе. — Юджин — Первенец пятнадцатого поколения, — выразительно изрекает Ли Донук, — Это очень важная новость для всех нас. Возможно, такая деталь удивит тебя, но доминантные кланы держатся сплоченно, и к своему потомству относятся с особенной заботой. Потому что только первородные альфы наследуют превосходнейший альфа-ген и способны стать следующим главой. Семья для нас — не пустой звук. Это кровь, которая сражается за тебя и за кого ты должен стоять горой в любых обстоятельствах. Любой, кто заявится за одним из нас — объявит войну всему дому, и будет биться со всеми. Неподвижный взгляд Хёнджина сосредоточен на пронизывающих глазах Ли Донука. Рука Минхо тепло лежит на его. Мысли мечутся между наблюдениями и выводами. Отнять у них Юджина — задача нереализуемая. Первородство делало это невозможным. Его ребёнок — альфа доминантных кровей, которого он не может отречься. Сам Юджин будет всегда тянуться к этой семье. Дому, которому он принадлежит. И он не имел права лишать его выбора. — С этого момента ты можешь рассчитывать на нашу защиту и помощь, Хёнджин, — произносит мужчина, — Мы не подведём тебя, когда тебе будет нужна опора. Вино расслабило и разморило тело. Хёнджин предупредил Минхо, что немного посидит снаружи, пока развеется качающая морока. Минхо не возражает и предлагает вернуться за ним позже, чтобы он не заблудился в лабиринте коридоров. Открытая терраса с плетёной мебелью из кресел и прямоугольного стола плавно переходила на ландшафт с садом, повсюду украшенной светящимися живыми цветами, похожими на гортензии. С водоёма неподалёку было слышно негромкий ручеёк. Густые кроны деревьев с фиолетовой листвой мерцали при свете редких фонарей, завораживая Хёнджина. Зелень разбавлена светло-голубыми и розовыми цветами. За высокими кустами он следует по лужайке вглубь, пересекает заросшую листьями арку и выходит к беседке с навесом. Но не дойдя до неё, он садится на одной из ротанговых лавочек. Откидывает голову, глядя в небо. Алмазы звёзд, лёгшие на чёрный бархат, поражали величием и многочисленностью. Летний вечер приятно остужал разум и чувства. На самом деле, Хёнджин мог бы подтвердить, что они с Минхо вполне… могли поладить. Со временем. Кажется, Минхо из тех, кого трудно вовлечь в бытовую ссору. Когда Хёнджин просит его что-нибудь сделать, он просто делает. Но чаще он делает ещё прежде, чем он попросит вслух. В голове вдруг проскользнула шалая мысль, что Минхо, быть может, ухаживал за ним? Во всяком случае, в понимании Хёнджина видение за последнее время было именно таким. Неужели альфа готов забыть те жестокие слова, что он ему наговорил при расставании? Но также вполне вероятно, что Минхо относился к нему мягче, просто из уважения к тому, что он родитель его сына. Ощутив в воздухе густой шлейф, Хёнджин узнаёт, кто остановился рядом. Ли Донук. Хёнджин оседает, обернувшись к альфе старшего поколения. Статный и стройный, для своего возраста он выглядел очень прилично. Встретив его взгляд, Донук приподнимает уголки губ, со вздохом присаживаясь на соседнее кресло. Угрозы от него совсем не чувствовалось, поэтому Хёнджин продолжил расслабленно сидеть, разглядывая оттенки белого в цветочной клумбе напротив. — Мне всегда нравилось, что отсюда видно звёзды, — тихо проговорил старший. О чём же он хотел поговорить? Помедлив, Хёнджин решает поддержать разговор и отвечает: — Наверное, приятно наблюдать это каждый день. — Да, ты прав. Вдали от города звёзды видно лучше. Они замолкают, погрузившись каждый в свои размышления. — Минхо сказал нам, что это он виноват в вашей разлуке. И в том, что ты не стал сообщать ему о рождении малыша. Но это не правда. В изумлении Хёнджин воззрился на альфу, но тот не смотрел на него. — Могу я попросить за него прощения? — продолжает альфа, — Надеюсь, ты не злишься на него. Клянусь тебе, обычно он рассудительнее, и не ведёт себя, как идиот. Ты ещё держишь на него обиду? Хёнджин хотел ответить честно, но задумался. Если бы Минхо рассказал отцу обратную историю, его семья могла сложить о Хёнджине неоднозначное мнение. Он вдруг понял, что Минхо сделал это, чтобы защитить. Разве может он сейчас вывалить то, что было на самом деле? — Я не держу на него обиды, — правдиво отвечает Хван. Выдохнув облегчённо, Донук поворачивается к нему и растягивает губы в ободрённой улыбке. — Да? Ну, это правильное решение. Только прощая и забывая старые обиды друг другу, пара может долго хранить единство и близость душ. Ты знаешь, как оно хрупко? Как легко разрушить всё, зациклившись на одной ссоре? Если бы мы с Тэо упрямились, мы бы развелись уже на третий день, обручались бы со следующими, а потом разводились, и так по кругу. Никто в мире не идеален, Хёнджин. В каждом будут находиться недостатки. Всегда будет чего-то в ком-то… не доставать. Не сошлись характерами — самая распространённая причина развода у пар. Не сошлись, потому что не захотели быть мягче к друг другу. Не захотели понять друг друга. Да, иногда нужно быть снисходительнее, а как иначе? Только так пары и сохраняют доверие между собой. Онемев от неожиданно глубокой речи, Хёнджин не знает, как на это отреагировать. Прочистив горло, он смаргивает с глаз облако ступора. — У меня… то есть, после того, как мы… э-э… расстались… в общем, я услышал новость. О том, что… у Минхо состоялся брак. Это правда? — Не совсем. Обряд не довели до конца. Они даже не ставили меток друг другу, — усмехнулся Донук, — Минхо обхитрил Верховный совет, успев получить благословение на официальный титул Наследного главы клана. — Он стал главой? — Тогда он просто официально вступил в наследование. Это значит, что позже он мог стать главой клана без всяких условностей. Но теперь его могут назначить, ведь у него родился щенок доминантной крови. Согласно нашего кодекса, главой становится тот, у кого уже есть потомство, гарантированно вступающее в следующее поколение наследников. — Вот как?.. — Хёнджин, я хотел поговорить с тобой вот о чём. У тебя всегда был слабый аромат? Хёнджин был в курсе, что в норме запах омег должен проявляться намного ярче, и пожимает плечом. После гибели отца в аварии Йеджин повёл его на операцию для частичного удаления запаховой железы. — Да. — Никогда не думал о том, что он подавлен, скажем так… искусственно? Хёнджин обращает на старшего настороженный взгляд. — Что Вы имеете в виду? — Ты не знаешь, из какой семьи происходит твой отец? — Мой отец? — Да. Хван Инхён. — Откуда… — Не держи на меня зла. Но как глава, я просто должен быть в курсе о том, кто входит в нашу семью. Я узнал, кем являлся твой отец. Но, похоже, ты — нет. Сердце сбито заколотилось в груди. — И что же… Вы узнали? Донук посмотрел на него долгим, внимательным взглядом. — Хван Инхён доминант из рода Хванов, — неумолимо произносит Донук, — Ты рецессив, Хёнджин. Уставившись на старшего альфу, будто он нёс бессмысленный набор слов, Хёнджин каменеет. — Не знаю, почему твой папа скрыл это от тебя. Но в какой-то мере, я понимаю, чем он руководствовался, сознательно повреждая твою… особенность. Жизнь рецессивных омег весьма непроста, если их некому защитить. И потому он хотел «скрыть» тебя, ведь твой отец покинул вас так рано. Если бы он не сделал это, ты бы привлекал внимание и тебе постоянно грозила опасность. Тебя так гневит то, что именно я рассказываю тебе об этом? Ногти собственных пальцев с силой впиваются в ладонь сквозь рукава кофты. — Мне просто… трудно поверить, — в лёгких застрял свинцовый воздух, мешая вдохнуть. — Дай руку, — протянул свою старший альфа. Не колеблясь, Хёнджин кладёт свою ладонь поверх чужой, мгновенно ощущая несильное сжатие. По кровотоку зыбко пробежали нужные ферменты, смещая болезненную дрожь и тревогу. Омега ненадолго закрывает глаза, пока возвращает дыхание в норму. Всю жизнь он был уверен, что та операция была необходима. Вынужденна. Так сказал ему Йеджин. Что хотя отец закрыл его своим телом, ему не удалось избежать повреждений во время столкновения транспортов. Что угнетение некоторых функций организма не доставят большой проблемы, что ему это не нужно. Но как теперь выходило, что он дефектный рецессив? Йеджин врал ему так часто. Это злило. Чем бы он не руководствовался, желанием обезопасить его или ещё чем, он не должен был так с ним поступать. Как он должен с этим смириться? Разве будет нужен он Минхо такой сломанный? — Я хотел, чтобы ты знал, что для сочетания с Минхо вам ничего не мешает. — Но мой аромат практически неощутим вне течного состояния, — несмотря на то, что Донук убрал его тревожность, Хёнджину было горько осознавать, что как потенциальная пара для Минхо он не подходит. Мужчина замирает. — Ты уверен? Хёнджин кивает. Донук удивленно приподнимает брови. — Он не чувствуется никем в обычном состоянии. Мой запах может проявляться лишь во время течки, но и тогда не особо сильно, — Хван теряется, замечая, как на дне чужих глаз вдруг играют смешинки, — Почему Вы смеётесь? Донук закрывает рот рукой, не в силах сдержать смех. — Это чудо. Это правда чудо. — Чудо? — расстроенно хмурится Хван. — Скажи об этом Минхо. Пойди скажи ему, что твой запах не чувствуется другими вне течного состояния. Он всё поймёт. Отпустив чужую руку, Хёнджин в недоумении посматривал на улыбающегося альфу. — Но вдруг я не рецессив? Почему Вы так уверенно это утверждаете, может, я обычный? Донук покачал головой. — Он делился сомнениями о том, что не мог связать с тобой узел. Прости, что мы обсуждали это в таких подробностях, но как ты знаешь, нам было важно понять, как это произошло. Неосознанный узел зачатия возможен только в случае, если рецессив помутит сознание альфы. Рецессив, уходя в свою сущность, может полностью управлять альфой. Такое возможно, если омегу переполняют яркие переживания. Единственный в мире, кто способен подчинить себе доминантного альфу, это рецессивный омега, как бы парадоксально это не было. И как только я узнал о происхождении твоего отца, всё встало на свои места. И даже тот факт, что ты завораживаешь. Минхо не соврал, сказав об этом. В тот день он действительно вёл себя по-другому и много поддавался внутреннему омеге. Неужели этого было достаточно, чтобы его сущность подчинила себе Минхо? — Хёнджин, спасибо, что доверился Минхо. Это действительно много значит для нашей семьи. Как действующий глава на сегодняшний день, я гарантирую, что пока вы в нашем доме, вам ничто не будет угрожать. Хёнджин вглядывается в чужие глаза. И шатко кивает, принимая слова. Стоило признать, он был настроен предвзято к семье Ли. Отец Минхо хороший человек. Как и остальные члены семьи. — Я пойду. Спокойной ночи, господин Ли. — Спокойной ночи, Хёнджин. Был рад приветствовать тебя в нашем доме. Аромат его сына и Минхо витал где-то между комнатами первого этажа. Он движется за ними наугад, не разбирая направления. Видимо, алкоголь ещё не до конца выветрился, потому что он не мог сосредоточиться и определить уровень концентрации. Не найдя их, он вздыхает и возвращается в холл первого этажа. Зная, что его щенок с Минхо и в безопасности, он решил не беспокоиться и направился на второй этаж в поисках комнаты, в которой они остановились. Спустя пятнадцать минут бесцельных блужданий он находит себя непонятно в каком из поворотов и, сдавшись, оседает на ажурную софу в узкой комнате с книжными полками. Читальный зал? Или чей-то кабинет? Он очень хочет знать. Ему не терпелось спросить Минхо и услышать его ответ. Действительно ли он чувствовал его запах? Если Минхо ощущал его, то это значило бы… что он не совсем бесполезен, как пара для доминанта. Как пара главы. Если только Донук не ошибся. Если только не ошибся. Он сам не заметил, как часто стал думать о том, чтобы согласиться на предложение Минхо. В проёме двери возникает силуэт Минхо. Хёнджин нерешительно поднимается навстречу. — А где Юджин? — слабым голосом спрашивает он. — Тэо остался с ним. Хёнджин молчит, рассматривая альфу. — Как ты меня нашёл? — рассматривая из-под ресниц, полушёпотом спрашивает Хёнджин. — По запаху, — так же негромко отвечает Минхо. Хёнджин таит вдох. — Ты чувствуешь мой запах? Озадаченно склонив голову, Минхо кивает. — Да. Чувствую. — Какие ноты? — всё тем же полушёпотом продолжает Хван. — Жасмин. Макадамия. Персик. — У меня есть гормональный дефект. Мне сделали операцию по удалению части железы. Так что в нормальном состоянии их никто не чувствует. Почему ты чувствуешь, а другие нет? Донук сказал мне, ты знаешь ответ. Минхо не отвечал, долго и пристально изучая Хёнджина. — Почему ты молчишь? Во взгляде Минхо лиловые самоцветы. — Мы истинные. Хёнджин обезоружено моргает. Перед глазами проносятся первые мгновения их встречи. Томления внутренней природы. Необъяснимой тяги. Эйфорийного забытья. Мучительного воя внутри после расставания. На эмоциях брошенных слов, которых было нельзя вернуть назад. Истинные. Слово, которое объясняло причину всех этих странных ощущений. В учебниках по биологии об этом не писали. Писали что-то банальное. Что-то, что не описывало его настоящих чувств и того, что происходило тогда в его сердце. — Пойдём? — прервав воцарившуюся на минуту тишину, произносит Минхо, будто только что не сказал самую потрясающую вещь на свете. Им обоим явно нужно время, чтобы переварить новую информацию. Через несколько поворотов они выходят к запасной лестнице, и оказываются в гостевом зале. Юджин, как только видит его, бросает своё занятие, которым последние минуты пытался увлечь Тэо, бежит к нему, обнимая ноги и получая такой необходимый поцелуй. Дневной сон его продлился довольно долго, так что он не скоро даст себя уложить, мысленно размышляет Хёнджин, вдыхая запах юджиновых волос. — Он такой хорошенький, — умиленно щебечет Тэо, не переставая улыбаться и восторженно тискать за нежные щечки, — Милашка! — Когда он встал? — улыбнувшись, интересуется Хёнджин у альфы. — Где-то полчаса назад, — тихо отвечает он. Чувствуя, что его клонило в сон, Минхо говорит, что сам уложит Юджина, когда бодрость маленького человека спадёт. Поцеловав Юджина на ночь, Хёнджин соглашается. Оказалось, что дверь в их комнату расположена в самом приметном и очевидно незатейливом повороте. Совсем недалеко от центральной лестницы. Он просыпается от того, что кто-то копошится под его боком, без конца ворочается и пыхтит у его лица, тычась в шею. Ещё пребывая в полудрёме, Хёнджин со смехом стискивает Юджина в своих объятиях, расцеловывая пухлощёкого альфочку. — Проснулся? Щурясь от солнечного света и зевая, Хёнджин выбирается из постели и подхватывает малыша, чтобы направиться в сторону ванной. — Папа, включим Рыбку? — Юджин указывает пальцем на экран телевизора в комнате. — Потом, ладно? Сначала искупаемся. Ты же не мылся вчера, Юджин. — Не мылся? — хмурится малыш, удивлённо переспрашивая. — Да, не мылся! Фу, фу, — жестикулирует руками и кривит лицо, будто ему противно. — Фу, фу! — с хохотом отмахивается Юджин, копируя его жест. Оставив Юджина отмокать в неглубокой ванне с резиновыми утятами, найденными на полке, сам омега становится под душ. Приятное волнение росло и цвело внутри, когда он думал о том, что Ли Минхо слышал его аромат. Единственный, кто слышал и мог слышать. В подростковом возрасте его угнетала мысль, что ни один альфа не сможет ощутить его. Все его ровесники уже встречались, влекомые природными инстинктами, а его всё не покидало чувство неполноценности и неправильности. Вплоть до студенчества, где он стал получать знаки внимания, даже не имея собственного запаха, и тогда тревога отступила от него. Но то, что Ли Минхо так хорошо знал все его ноты, заставляло сердце биться чаще. Сам Донук подтвердил слова Минхо о том, что связь с тем омегой была из фиктивных соображений. В первый раз он не поверил словам альфы, посчитав, что тот лишь напрасно оправдывался. Но сейчас, осознавая, что Минхо в самом деле не вёл в то время игр с двумя омегами одновременно, ему становилось намного легче дышать. Он не заметил, как расплылся в улыбке. Ведь он так сильно запал на Минхо, что так и не смог быть ни с кем другим. И с ним никто не мог, потому что щенок с чужими нотами отторгал альф, как только они узнавали о нём. Он ходил на свидания один, и там же понимал, что его омега больше не мог никого принять. Никто не был лучше Ли Минхо. Никто не понимал его так, как Минхо. Никто не заботился о них, как Минхо. Никому они не нужны, кроме него. Он хочет принять всё, что вчера узнал. Что он нуждается в Минхо, что Минхо хочет узаконить их, как пару. Что он его истинный и единственный. Не было причин убегать от этого. Укутав Юджина в полотенце, а себя в белый халат, он усаживает сына на кровать и, включив экран, ищет какой-нибудь детский канал. В одном из них запускается диснеевский «Король Лев», и Хёнджин с любопытством косится на Юджина. Интересно, поймёт ли он интуитивно сюжет, из-за просмотра которого Хёнджин как-то проплакал весь день в начальной школе? Наверное, нет, он всё же ещё маленький. — Будешь это смотреть, Джини? — Хёнджин перематывает титры и запускает с начальных промежутков времени, где Симба ещё совсем львёнок. — Буду, — заинтересованно отзывается Юджин. У зеркала, обратив внимание на своё отражение в полный рост, Хёнджин останавливается. Крутится, вертится, придирчиво оценивая своё тело, и приходит к выводу, что набрал некоторого объема в бёдрах. С прекращением занятий балетом и соблюдения постоянных диет, вес Хвана пришёл в норму, и теперь он выглядел не таким худосочным, как раньше. Пока он раздумывал, когда им следует спуститься на завтрак, из-за двери соединённой к ним комнаты выглянул Минхо. — Проснулись? В свободной футболке, не скрывающей мышц груди и широких плеч, он невольно привлекает взор Хёнджина, задерживая на нём, но пересекшись с ним, тот тут же отворачивается. — Отец! — восклицает Юджин. Банное полотенце слетает с его плеч в ту же секунду, как он деловито сползает на пол, с абсолютно голенькой попкой побежав к Минхо. Тот смеётся, беря его на руки и проходя в комнату. — Юджини! — Юджин хихикает, принимая отцовскую ласку, — Где его одежда? — спрашивает альфа у Хвана, садясь с ребёнком на постель. Хёнджин краснеет, когда замечает, что взгляд альфы скользит по его телу, непроизвольно задерживаясь в области босых ног. Его гематомы на ступнях, к счастью, уже зажили, и теперь не имели никаких некрасивых отметин из прошлого. — Сейчас, — отвечает Хёнджин, принимаясь рыться в комоде с одеждой Юджина, куда их помогли сложить домработники вчера, и начинает по очереди бросать на кровать чистые вещи, — А где носки? А, вот. — С драконом! — просит Юджин. — Хочешь носки с драконом? Хочешь быть сегодня драконом? — желая подбодрить за выбор в одежде, игриво произносит Хван. — Да, — кивает Юджин, позволяя Минхо одевать себя. Хван складывает жёлтые носки обратно в органайзер и, найдя зелёные с изображением дракона, кидает в сторону кровати, но те внезапно прилетают Минхо в лицо. Хёнджин хочет прыснуть, но сохраняет невозмутимое лицо, сконфуженно прикрывая рот рукой. — Ой. Я не целился в тебя, честно. Ловя спадающие по груди маленькие носочки, Минхо откидывает потрепанную чёлку со лба. На его губах мелькает хитрая улыбка, и он запускает юджиновы носки обратно в Хёнджина, который успевает уклониться. Пребывая в замешательстве, Юджин хохочет, позабавленный этой картиной. Вновь запульнув в Минхо многострадальные носочки, Хёнджин юркает в ванную со всей своей одеждой, в которую хотел переодеться. Как ему вести себя? Хёнджин решает, что пусть всё складывается так, как будет. Втроём они спускаются на завтрак. Их встречает круглолицый, розовощёкий, низенький мужчина с весёлыми глазами. Наверное, где-то ему по плечи. На театральный манер он представляется Чо Сехо, шеф-поваром клана, но Хёнджин мог бы даже сказать, что ему бы подошла карьера комика, потому как он на каждой фразе отвешивал шутки. Он, не переставая, смешил и Юджина, без затруднений влившись своей доброй аурой в зону его комфорта. — О, я мог стать большой звездой телевидения, — горделиво хвастается Сехо, поглаживая своё пузо, — Но есть всё-таки я люблю больше. Для Юджина пойдёт тыквенная каша? Я читал, тыква полезна для детей. — Да, да, очень даже! Большое Вам спасибо! — благодарно отзывается Хёнджин, — Юджин, дядюшка приготовил для тебя тыквенную кашу, скажи «спасибо». — Спасибо! — говорит Юджин, усаженный в руках Минхо, разглядывая шефа с любопытством и надеждой, что тот снова сделает что-нибудь смешное. Надув щеки, тот резко тычет в них пальцем, словно изображая воздушный шар, испускающий из себя воздух, чем вызывает новый восторженный хохот ребёнка, и пропадает за кухонной дверью, отправившись за порцией для Юджина. Стол с ароматной едой им уже накрыли. — Хёнджин, — зовёт Минхо, когда он принимается за яичницу, — Сходим куда-нибудь? — неожиданно предлагает альфа, и Хёнджин давится куском, попавшим не в то горло, закашлявшись. Не ожидал он, что Минхо так сходу пригласит на свидание с утра пораньше. — Н-например?.. — хрипит Хван. — В парк развлечений? — Да, ладно, давай… но Юджин не слишком маленький для аттракционов? — Я узнавал, для его возраста есть слабой скорости горки и карусельки. — О… хорошо, — неловко кивает Хёнджин, — Думаю, ему понравится. — Насчёт сада: можно на пробу свозить его на пару часов. Согласно рекомендации, первое время, пока он будет привыкать к незнакомцам, можно оставлять его до полудня, а дальше посмотрим на его реакцию. Хёнджина трогало, что Минхо был очень внимателен к Юджину и действительно думал о нём. — Завтра попробуем оставить его, — соглашается он. Напевающий трот-песню Сехо несёт тарелку для Юджина и ставит ту перед ним. — Спасибо, Сехо, — благодарит Минхо, забирая ложечку. — Я сам, — требует Юджин, и альфа передаёт ему прибор, а Хёнджин на мгновение виснет. Кровь доминанта время от времени зажигала фиалковые глаза малыша. — Ты работаешь с девяти до девяти, Минхо? — спрашивает Хван, — Я тоже собираюсь подавать резюме, а твоих родителей напрягать бы не хотелось. Думаю, нужно будет нанять кого-нибудь, кто сможет с ним посидеть. — Резюме? Зачем ходить так далеко, ты можешь устроиться в одной из наших компаний, нам нужны хорошие специалисты. Хёнджину не нравится перспектива работать в начальстве с Минхо. О них наверняка будут шептаться, если увидят вместе. — Я не хочу, — с неохотой отвечает омега. — Почему? — Не хочу, чтобы за мной ходили слухи, будто я получил должность через постель и тому подобное. — Ну… это недалеко от правды, — начинает Минхо, и с готовностью уворачивается, когда Хёнджин замахивается на него палочками, — Я шучу, — посмеивается Ли, — Джин, таких слухов всё равно не избежать, даже если ты получишь работу в другом месте. Из-за меня тебе пришлось оставить нормальную должность, поэтому я хочу обеспечить, чтобы ты получил похожую, с той же заработной платой или выше. — Нет, не надо, — морщится Хёнджин, — Я подам резюме и сам найду работу. — Даже с опытом работы в Сеуле нелегко найти высокооплачиваемую работу. В регионе очень высокая конкуренция. — Минхо прав, — в арочном проёме столовой появляется Донук, — Теперь ты омега нашего дома, у тебя будут привилегии, везде и всегда. Придётся привыкнуть к тому, что всё будет доставаться по щелчку пальцев. Хёнджин возражает, настоятельно складывая руки. — Нет, я буду сам искать работу. Пусть с низкой заработной платой, пусть обычного рядового специалиста, я не против, — Хёнджин вскидывает подбородок, показывая, что уступать в споре не собирается. — Ладно, ладно, — Альфы одновременно вздыхают, сдаваясь и не желая продолжать бессмысленную баталию с упрямым омегой. С верхних этажей к ним бегом спускается Ли Тэён в форме со школьной эмблемой. Юджин удивленно следит, как тот, спешно схватив с барной стойки приготовленный Сехо школьный завтрак, тараторит приветствие и сразу же прощается, бросая, что ему пора. — А пораньше встать нельзя было? — кидает вслед ему Донук, но подросток успевает выскочить за дверь, — Вот поганец… Вы поговорили вчера? — вопросительно поглядывает на них Донук. Переглянувшись с Минхо, Хёнджин несмело кивает, — Хорошо. Минхо, ты знаешь, что для нас значит это новое обстоятельство. Хёнджин? — Да? — Дети истинных родителей, — осторожно начинает старший, — Они особенные для всех, включая общество недоминантной природы. Но для доминантов… они ещё более ценные. Интерес к ним намного выше. Нужно будет скрывать факт вашей истинности. — Скрывать? — в замешательстве хмурится Хван. — Не волнуйся. Всё хорошо, пока никто не знает об этом. Но Юджина лучше всегда оставлять в сопровождении Минхо, меня, Рана или Хаджуна, нашего доверенного лица. Договорились? Хёнджин нерешительно кивает. — Хорошо. — Отлично, — Донук ободряюще улыбается, — Сехо, дорогуша, приготовь мне чего-нибудь! Со стороны кухни в ответ доносится согласное восклицание шеф-повара. Июль на его родине славился бесконечными дождями. Солнечные лучи светили через белёсые облака, затянувшие небосвод. У входа в парк развлечений они выбираются из машины. Держа Юджина за ручку и напялив на нос солнцезащитные очки, Хёнджин оперативно пользуется случаем, чтобы беззастенчиво и как следует поразглядывать подкачанную фигуру Ли. Поверх футболки тот накинул чёрный пиджак и заправил рукава до локтей, обнажая сильные руки с проступающими венами. Серьёзность во взгляде делала его очень харизматичным. Хван закусил губы, присматриваясь к широкой спине. — Я поеду, господин, — ровным голосом говорит привёзший их альфа. — До встречи, Хаджун, — кратко кивнув, отпускает Ли. Прислушиваясь к странному общению альф, Хёнджин с подозрительностью косится в их сторону поверх чёрных стёкол, впервые обращая внимание на работника в дорогом костюме. У всех телохранителей такая спортивная фигура? Ви Хаджун вдруг поворачивается к нему, также почтительно поклонившись. — До свидания, Хёнджин-ши. — До… свидания, — заторможенно кланяясь в ответ, удивлённо пробормотал он, не ожидав, что с ним также попрощаются, — Так вот как ты эксплуатируешь людей? Я так и знал, — с ироничным упрёком бубнит Хван, когда мужчина садится в чёрный автомобиль, чтобы отъехать. — Его годовой заработной плате позавидуют все твои бывшие коллеги, — коротко произносит Минхо, подхватывая Юджина, стоявшего рядом с омегой, — Он пятнадцать лет верен нашей семье. — Он работал на вашу семью с такой юности? — по-настоящему ужасается Хёнджин. — Я бы сказал, он не такой юный, как тебе кажется. — Хм, а выглядит довольно неплохо… Покосившись на Хёнджина, Минхо вскидывает бровь, и тот лишь неопределённо пожимает плечом. — Не думал, что ты заглядываешься на стариков. — Ну, на тебя же заглянулся когда-то, — парирует Хван, тут же прикусывая язык и сбегая. Чтобы не слышать, что скажет Минхо в ответ, он первым направляется в пункт досмотра. Благо, будний день и утренние часы позволили им пройти внутрь практически без очереди. Из правил предосторожности Хван не разрешал Юджину кататься на больших аттракционах. Это был его первый раз, поэтому ребёнок был в таком восторге, прокатившись всего на нескольких. Хёнджин говорит Минхо, что останется ждать их за столиком, и Минхо покупает для него фисташковое мороженое, чтобы он не скучал. Любимый вкус Хёнджина. Кафе на открытом воздухе располагалось напротив детских аттракционов, на которые отправились кататься Минхо с Юджином. Из сумки через плечо он достаёт влажные салфетки и оставляет пачку на столе, чтобы вытирать с пальцев подтёки от тающего мороженого. Он, наконец, нашёл сайт, где можно было оставить своё резюме и параллельно высматривал вакансии, делая звонки. Пока шло не очень успешно. — Доброе утро, — приветствует его работник кафе, ставя перед ним стакан с шоколадным молоком, — Бесплатный освежающий напиток для Вас. — Большое спасибо, очень приятно! — благодарно улыбается Хёнджин, — У вас идёт какая-то акция? Давайте я поставлю высокую оценку вашему кафе и напишу положительный отзыв! — Нет, нет, просто… — альфа смущённо улыбается, — Я увидел, что вы хмуритесь, вот… У Вас очень красивая улыбка. Хёнджин предполагает, что он студент. Снова улыбнувшись, Хёнджин решает не смущать юношу ещё больше. — Давно я не слышал таких комплиментов! Спасибо, я обязательно поставлю вам высокую оценку! Раскрасневшийся парнишка уходит к кассе, за которой стоял из-за небольшого количества клиентов, и Хёнджин возвращается к поиску работы. — Папа! — слышит он отдалённый голос своего малыша. Юджин и Минхо пересели на новый аттракцион. Обернувшись с тёплой улыбкой, он машет альфам в ответ. — Алло, здравствуйте? Я видел объявление вашей организации, у вас ещё… а, не осталось вакансий? Ясно, спасибо, — завершив очередной звонок, он делает следующий. Некоторые условия и тон работодателей ему откровенно не нравились, и иногда он сам сбрасывал звонок. Он не замечает, как спустя время к нему вновь подсаживается, на этот раз, видимо, очень самоуверенный альфа. — По-моему, прекрасный день, чтобы нам с тобой познакомиться, как считаешь? Хёнджин скептически кривит губы. Ну-ну. Обычно подобные ему «кавалеры» сбегали первыми, сверкая пятками, как только они узнавали о Юджине. — У меня есть сын, — выложив свою коронную карту, натянуто улыбается Хван. — Не проблема, — уверенно заявляет парень. — И муж. — Что-то не вижу кольца, — заигрывающим тоном напирает альфа. — А я не ношу его в подобные места. Оно так мне дорого, что я боюсь потерять. Перестав, наконец, выжимать лыбу и состроив кислое лицо, альфа пересаживается за соседний столик, где и сидел до этого. Хёнджин уже собирался встать из-за стола, но заметил, что Юджин и Минхо уже возвращались. Взор альфы стал тяжелее, чем прежде. По очевидной причине. Минхо видел. — Папа, на змейке! Мы катались на змейке! — радостно рассказывает Юджин, забираясь Хёнджину на коленки. — Ва-ау! Тебе очень понравилось, да, солнце? — целуя малыша в висок, он поправляет у него съехавший козырёк. — Да, — глаза Юджина восторженно светятся черничным блеском. Не сказав ни слова, Минхо накидывает на плечи Хёнджина пиджак. Хёнджин замирает, опуская глаза на свои плечи. Вдыхая насыщенный аромат сандалового дерева. — Это ещё зачем? — лукаво выгнув бровь, интересуется Хван. — Чтоб шею себе не свернули, — невозмутимо утверждает Минхо, присаживаясь рядом. Сверлящие взгляды назойливых альф не зудели в затылке с тех пор, как Минхо подошёл к нему, но Хёнджин лишь удовлетворённо фыркает, не желая возражать против того, чтобы запах альфы скрыл его от других. — Папа, хочу туда, — указывая рукой в сторону следующего аттракциона, жалобно просит Юджин. — Ты ещё маленький для такого, зайка, — отказывает омега, полагая, что скорость, с которой двигалась колонна, была чуть больше и рискованнее, но щенок уже сполз с его колен. — Пойдём, папа, — с жалобной моськой Юджин тянул его за руку. — Солнце, ты можешь испугаться. — Нет, — поджав губы, упрашивает малыш. Он слишком слаб перед пламенем этих фиалок. — Скажи, «я бесстрашный дракон», — в шутку подсказывает Минхо сыну. — Я бесстрашный, — чуть не плача, шепеляво повторяет он. Минхо смеётся из-за того, как комично это прозвучало. — «Дракон», — вновь советует Минхо способ разжалобить омегу, забирая у того недопитый стакан с шоколадным коктейлем, чтобы отпить. — Я дракон, — с грустным вздохом повторяет Юджин, и Хван не может сдержать улыбки из-за смеха. — Обещаешь, что не испугаешься? — Не испугаюсь, — обещает Юджин. В принципе, он ведь с Минхо, всё в порядке. — Ну смотри, — разрешая, Хёнджин отпускает его руку, но малыш цепляется за неё. — Пойдём с нами. — Нет, мне страшно. Посмотри, какое оно длинное, Юджин. Нет уж, сами катайтесь. — Не страшно, — говорит малыш, — Отец с нами. Хёнджин застывает, разглядывая лицо маленького альфы в нерешительности. Когда Минхо стал ассоциироваться у него с безопасностью? — Ты не проголодался, Юджин? Юджин отрицательно качает головой, отказываясь вестись на смену темы. — Пить хочешь? — на этот раз он кивает, и Минхо придерживает для него стакан, сунув в неё чистую трубочку для питья, — Пей, — Хёнджин помогает той ткнуться в детские губы и уловить. Хёнджин дожидается, пока Юджин напьётся, и достаёт салфетки, которые неоднократно выручали его. Вытирая с губ Юджина шоколадные разводы, Хёнджин невольно тянется и к губам Минхо, убирая с них остатки шоколада. Слишком поздно осознав, что он сделал, отворачивается и вспыхивает. — Пойдём, — легонько цепляясь за рукав родителя, не оставляет попыток Юджин. — Ладно, где этот ваш аттракцион, — сдаётся Хёнджин, обречённо следуя за альфами. Усаженный между Минхо и Хёнджином, маленький позволяет себя пристегнуть и сжимает их ладони по обе стороны. Держа их за руку, Юджин не боялся, как и обещал. Когда они выбираются из кабинки, начинает уже накрапывать дождь. Минхо поднимает Юджина на руки, а Хёнджин снимает с себя пиджак, накрывая им ребёнка, и, пройдя небольшое расстояние, они оказываются в здании торгового центра. За столик, который они заняли, им приносят заказанный Минхо горячий ягодный чай. Он садится на диванчик возле Хёнджина. По стеклу начинают барабанить участившиеся водяные капли. — О! — охает Юджин, с удивлением показывая пальцем в окно. Минхо посмеивается его забавной реакции. Задумчиво глядя на Юджина, Хван размышляет о словах Донука. Затихший и истомившийся насыщенным днём, Юджин сосредоточенно смотрит в экран телефона, следя за действиями героев мультфильма, уже через пару минут. — Минхо… — первым нарушив молчание, осторожно начинает Хёнджин, — О чём говорил твой отец сегодня утром? Юджину грозит опасность из-за того, что мы… из-за его крови? Почему? Повернувшись к нему, Минхо заглядывает в его обеспокоенные глаза. Взгляд альфы снова серьёзен, и это только тревожит больше. Хёнджин не отводит от него ответного взгляда, напряжённо ожидая того, что он скажет. Но тёплая рука вдруг охватывает всё его запястье. Хёнджин неуверенно следит, как его холодные пальцы подносят к губам, прижимаясь в невесомом поцелуе. Он чувствует на фалангах опаляющее дыхание Минхо. — Никто не навредит вам, — твёрдо произносит Минхо, — Даю тебе слово. Хёнджин обескураженно выдыхает, когда Минхо опускает их руки, расцепляя. Вспоминая их теплоту, фантомом витающую над ледяной кожей, он рассматривает костяшки чужих пальцев и думает о том, что хочет ощущать их чаще. Накрывает своей рукой. — Прости меня, Минхо, — сорвано прошептав, Хёнджин поднимает на Минхо свой взор, — За те слова, что я говорил тогда. Мне жаль, что я так сказал. Ты не давил на меня. Я был с тобой добровольно. — Я знаю, — ласково улыбнувшись уголками губ, Минхо переплетает их пальцы, — Давай… начнём заново.