autopsy of a tragedy

Глава тринадцатая. Кровавая пена

«Не заставляй меня тебя убивать», – Хайтам

Тигнари сжимал свои пушистые уши руками, оттягивая их вниз, из-за чего по коже головы проносились волны боли, но он едва обращал на них внимание. Ему хотелось одновременно выругаться и истерически захохотать, но он сжал губы в линию, не издавая ни звука, с головой погружаясь в свои эмоции. Это было вполне обыденное явление для комнаты менторов, так что никто не обращал на него внимания. Вначале здесь царил хаос совместного просмотра начала игр и обсуждения теорий о том, какой может быть арена, но он мгновенно утих, стоило первым трибутам покалечиться и умереть. Теперь же каждый ментор либо уставился в два монитора, что показывали его трибутов, либо уже обсуждал помощь со спонсорами. Тьма опустилась на арену, ночь разлилась над тёмной водой, возникшей из ниоткуда и затопившей территорию вокруг Рога. На вершине конструкции Кавех свернулся калачиком вместе с Микой и Томо, чтобы немного согреться. Девушки из Похитителей сокровищ поступили так же неподалёку от них. Кэйа сидел в одиночестве, опустив свой новый меч на бедро и всматриваясь вдаль. Тигнари изучил положение Кавеха. Он весь сжался, а золотые волосы прятали его испуганное выражение лица. Но сейчас Тигнари переживал не за него. Несмотря на рану Альхайтам ходил туда-сюда по небольшому уступу у скалы подобно запертому в клетку животному. Он выглядел крайне рассерженным, а его разочарование практически просачивалось сквозь экран. Он дрожал, кожа покрылась мурашками, кости ныли, пока температура на арене падала всё ниже и ниже. У него не было ни припасов, ни укрытия, ни источника тепла, а из-за попыток забраться на вершину, он к тому же содрал себе кожу на ладонях. Тигнари резко вдохнул, когда Альхайтам обессиленно повалился на уступ. Он прижался спиной к склону, свернувшись калачиком, чтобы хоть как-то спастись от воющего ветра. – Продержись ещё немного, – прошептал Тигнари. – Я найду для тебя помощь. Он собирался выбежать из комнаты менторов в зал для спонсоров, когда его окликнул Сайно. Победитель прошлого года сидел возле экранов, показывающих Дэхью и Кандакию. Они оказались разделены землетрясением и нахлынувшей водой, но по-прежнему оставались на расстоянии, достаточном, чтобы друг друга слышать, и теперь обсуждали, стоит ли Дэхье попробовать перекинуть припасы, потому что они обе выросли в пустыне и не умели плавать. Они были не так уж далеко от Альхайтама, но из-за темноты не могли друг друга увидеть. – Куда ты уходишь? – К спонсорам. Хайтаму нужна помощь. – Я с тобой, – Сайно тут же поднялся на ноги. – Ты не обязан. – Но я хочу. – Хорошо, – Тигнари не останавливался ни на секунду, но Сайно без проблем его нагнал. Они вышли из комнаты наблюдения для менторов и направились к лифту. Тигнари избегал смотреть в зеркало и намеренно встал к нему спиной, уставившись под ноги. Лифт начал движение, и свет внутри него мигнул, отбрасывая тени вокруг его тела, словно рисуя красками по полу. Тигнари обернул свой пушистый хвост вокруг себя и приглушённо всхлипнул. – Нари, – Сайно быстро приобнял его за плечи, но движение отдалось электрическим зарядом. Тигнари зашипел, оголяя свои острые лисьи клыки, и отдёрнулся в сторону. Глаза Сайно наполнились волнением. Он поднял руки вверх и отступил на шаг назад. – Нари, что-то не так? – Что-то не так? Всё не так! Кавех с Похитителями сокровищ, Хайтам один одинёшенек, заперт в одном месте, а на арене становился всё холоднее, и… – он замолчал посреди своей тирады и вытер влажные глаза, потому что двери лифта раскрылись посреди небесного зала спонсоров на верхнем этаже. – Мне нужно работать. Пожалуйста, оставь меня. Он зашёл в зал, и некоторые из его прошлых спонсоров с покрасневшими лицами приветственно подняли свои бокалы, очевидно, обрадовавшись возможности с ним поговорить. Тигнари сменил выражение лица на профессиональную улыбку и нетороплив побрёл к ним. – Я думал, мы команда, – еле слышно отозвался Сайно, и хотя в его словах не было ни капли осуждения, они чиркнули по спине Тигнари как спичка по спичечному коробку. Он развернулся на пятках, остановившись лицом к лицу с Сайно. – Фатуи тебя боятся. Я не могу позволить тебе испортить мою сделку. Держись на расстоянии, Сайно. Я найду тебя позже, – он знал, что вот так на нём срываться было несправедливо, и ему не нужно было видеть боль обиды в глазах Сайно, чтобы это понять. И всё же Тигнари оставил его позади и подошёл к столу, за которым сидели его знакомые спонсоры, приветствуя их с наигранным энтузиазмом. – Тигнари, какой чудесный первый день! Маловато сражений, но зато сколько интриги! Прошу, нам до смерти интересно, Альхайтам и Кавех – пара или нет? Кавех расторг их договорённость перед Похитителями сокровищ, и это просто разбило наши сердца! – женщина из числа Фатуи с бирюзовыми волосами и крупными очками завалила его вопросами, как только он сел за их стол. – Ну, Хайпасия, им приходится действовать с осторожностью, – ответил Тигнари без промедления, следуя плану, который они придумали с Нилу. – Но, конечно же, у них по-прежнему есть чувства друг к другу. Кавех сейчас в затруднительном положении, но, как видите, Хайтам делает всё возможное, чтобы добраться до него. – Бедный мальчик уже хлебнул достаточно горя, – выдохнул один из спонсоров постарше. – Сомневаюсь, что он доберётся до Рога целым и невредимым, если так пойдёт и дальше. Остальные принялись согласно перешёптываться. Тигнари выпрямил спину и улыбнулся своей самой сияющей улыбкой – той, что являла во всей красе его клыки. Его уши вздрогнули – такие пушистые, мягкие и обворожительные. – Что ж, к счастью, мы можем направить удачу в его сторону, да? Он терпеть не мог работать со спонсорами и всё время подводил своих трибутов нежеланием это делать. Но, опять же, Дистрикт 12 побеждал крайне редко: до Тигнари была лишь одна победительница из их Дистрикта, и та умерла много лет назад. А спонсоры любили отдавать свои денежки командам, которые могли победить. Однако в этом году он был готов пойти на всё перед спонсорами, лишь бы помочь Альхайтаму и Кавеху выжить в играх. И в этом году их стратегии, кажется, наконец начали работать. Фатуи были совершенно очарованы Кавехом. Некоторые спонсоры, с которыми он никогда прежде даже не разговаривал, сели за его стол и принялись разглагольствовать о том, как красиво Кавех выглядел на подиуме во время обратного отсчёта и как храбро с его стороны было попытаться выкрасть меч для Альхайтама. И хотя они всё ещё раздумывали насчёт Альхайтама, ведь он так отличался от их избранников, отрицать его чувства к Кавеху было невозможно, а если он мог вернуть их любимчика домой, то ему стоило помочь, так? В результате Тигнари заключил сделку куда выгоднее, чем то, на что рассчитывал. Он бросился прочь, позабыв про Сайно, и вернулся в тихую комнату менторов, чтобы приобрести припасы через специальное приложение, установленное для них. Можно было оставить сообщение для Хайтама, но оно обязательно должно было пройти проверку: под запретом было всё, что могло дать трибуту тактическое преимущество, например, положение других трибутов или секреты арены. Тигнари нацарапал быстрое сообщение и с тревогой замер в ожидании перед экраном. Альхайтам не спал. Он всматривался в небо своими сонными глазами. Его зубы заметно стучали от холода. Небольшой парашют появился в небе, неслышно опуская к нему заказанные припасы. Альхайтам поднялся на ноги и, нахмурившись, взял повисшую в воздухе коробочку. Он раскрыл её, на что ему потребовалось больше времени, чем обычно, из-за закостенелых пальцев. Заглянув внутрь, он с облегчением опустил напряжённые плечи. Угол обзора камеры сменился, чтобы поймать его лицо, когда он посмотрел в небо и прошептал посиневшими губами: «Спасибо». Тигнари прикрыл глаза и на мгновение увидел, как эти синие губы изгибаются в знакомой самодовольной ухмылке, доказавшей, что Альхайтам не потерял свой настрой. Тигнари прижал ладонь к груди, вспоминая их последние объятия, прежде чем вырвать себя из воспоминаний. Альхайтам переживёт эту ночь. Похитителей сокровищ окружило несколько парашютов. Их менторы отправили им одеяла, чтобы согреть их на вершине Рога изобилия. Мика придвинулся ближе к Кавеху и накинул своё одеяло на них двоих. Тигнари печально нахмурился, увидев, как подросток жмётся к Кавеху. Он не был уверен, стоит ли радоваться такому развитию событий. Нужно будет внимательно изучить их разговоры снова, когда он вернётся в свой номер… Он совершенно забыл про Сайно. Теперь уже немного успокоившись, он вновь зашёл в лифт. Наверху, в небесном зале, Тигнари наскоро поблагодарил своих спонсоров, которые смотрели Голодные игры на одном из нескольких закрепленных на стенах телевизоров, разглагольствуя о том, как их мора спасла Альхайтама на сегодняшнюю ночь. Тигнари извинился за то, что покидает их, когда заметил белые волосы Сайно у бара. Тот был не один, но сидел в компании Джинн, ментора Дистрикта 1, из всех возможных людей. Перед ней стоял бокал красного вина, она разговаривала своим спокойным, вежливым тоном, а Сайно был полностью сфокусирован на ней и впитывал каждое её слово. Тигнари проскользнул на барный стул рядом с Сайно. – Привет, Джинн. Извини, что оставил тебя, Сайно. – Добрый вечер, Тигнари, – Джинн приподняла свой бокал. – Ничего, – даже не взглянув на него ответил Сайно, хоть его голос и был таким же спокойным, как и всегда. Никаких напитков перед ним не было, зато лежала небольшая переливающаяся карта. Тигнари заинтересованно взглянул на неё из-за его плеча. – Это для карточной игры. Джинн мне только что про неё рассказала. Карта была похожа на коллекционную, но она точно не могла быть сделана из бумаги, потому что изображение на ней – Джинн во время своих игр – менялось, показывая небольшое видео с девушкой. Она стояла на замшелом холме, воткнув свой меч в землю, держась за рукоять обеими руками, пока ветер развивал её волосы. Тигнари смутно припоминал, что это был момент, когда она победила. С обратной стороны располагались названия атак, а также придуманный ресурс для их использования. Гаджет Фатуи, очередная бесполезная технология, получить доступ к которой в Дистриктах было невозможно. – Какого чёрта? – бросил Тигнари, не уверенный, должен ли он удивиться или почувствовать отвращение. – Они превращают нас в игру? – Да, Фатуи придумали коллекционную карточную игру с победителями. Это особенная версия моей карты, – пояснила Джинн с зардевшимся лицом, хватая карточку с барной стойки. – Фатуи, придумавший игру, подарил мне эту карточку в прошлом году. Видимо, в Снежной это последний тренд. – Это отвратительно, – сказал Тигнари. – Это великолепно, – сказал Сайно. Тигнари раскрыл рот, в замешательстве уставившись на Сайно. Сайно, который сблизился с ним из-за их общей ненависти к Фатуи, кажется, был искренне заинтересован в этой больной игре. Тигнари покачал головой, недовольно фыркнув. – Ты, должно быть, шутишь, Сайно. – А есть карточка со мной? – проигнорировав его, продолжил Сайно, глядя на Джинн. Та вдруг стала выглядеть взволнованно, но Тигнари не мог понять, почему: из-за пристального взгляда Сайно или же из-за того, как резко на новость об игре отреагировал Тигнари. – Не знаю. Хочешь, чтобы у тебя тоже была карточка? – Ага, было бы неплохо. – Ну, я могу попросить Фатуи, который сделал мою, если хочешь. – Да, пожалуйста, – хмыкнул Сайно после задумчивой паузы. Джинн кивнула с очередной смущённой улыбкой, допила вино и, извинившись, улизнула. Тигнари хотел было спросить её про Мику и Кэйю и их внезапный союз с Кавехом, да и у неё наверняка тоже были свои вопросы, но девушка ускользнула из зала прежде, чем он успел поднять эту тему, и оставила Тигнари на барном стуле в полном замешательстве. – Ты издеваешься? – наконец прошипел он. – Хочешь оказаться втянутым в их игры ещё больше? После того, как уже пережил Голодные игры? – Фатуи меня боятся, – Сайно повторил его прежние слова, и это ощущалось так, будто он сковырнул коросту с едва зажившей раны. Тигнари вздрогнул, повесив голову. Словно издеваясь над ним, резкое чувство вины вдруг заскрежетало у него внутри. – Но мне нравятся карточные игры, и если я смогу сблизиться с кем-то из них с помощью этого, возможно, раздобуду спонсоров. – Сайно, извини, что я всё это наговорил. Я на взводе из-за того, что они там, а я чувствую себя таким беспомощным. Я не хотел тебя задеть, – извинения полились из него постыдным бормотанием, врезаясь в подтянутую грудь Сайно. Тот сидел прямо, барабаня пальцами по барной стойке, а затем медленно кивнул. – Я понимаю, – Сайно взмахнул своими белыми ресницами, чтобы встретиться с ним взглядом, и Тигнари почувствовал знакомый, будоражащий трепет в животе. Даже произнеся только два слова, Сайно говорил с такой энергией, что мог с лёгкостью наложить на Тигнари заклинание. Каждое слово было выверено, едва ли не являясь формой искусства. – Но мои друзья тоже там. – Да, конечно. Да. Прости, Сайно, – Тигнари выдохнул, ощущая, как жар подступает к лицу. Его тело было вымотано после целого дня, проведённого в постоянной тревоге, но нервы полыхали. Кожа покалывала в тех местах, где он представлял возможные прикосновения Сайно. Как просто было позабыть обо всём на свете, когда он смотрел в эти обжигающие глаза. Тигнари пришлось отвернуться, чтобы не терять фокуса. – Мы решили сформировать союз, так что и спонсоров нужно собирать вместе. Ты прав. – Нет, ничего страшного, – Сайно заправил белую прядку за ухо. – Твои слова были резкими, но ты сказал чистую правду. Моё присутствие напугало бы спонсоров и свело бы на нет твой успех. Я всё равно не в ладах со словами. – Неправда, – возразил Тигнари, поражённо засмеявшись. – Сайно, это не так. Когда я просто слышу твой голос, у меня по всему телу пробегают мурашки. Ты говоришь убедительно, твои слова имеют вес, они очень важны. Просто Фатуи не хотят, чтобы мы все были важными. Сайно скривил улыбку, но она не достигла его глаз. Хотя разве это когда-то бывало? Тигнари соскользнул со стула и схватил его за руку, переплетая их пальцы, а затем мягко повёл его прочь из зала в лифт. – Это просто бессмысленно, – произнёс Сайно, уставившись на их переплетённые руки, пока они проезжали этаж за этажом под тихое жужжание машины. – Я убил столько людей в их игре, вся суть которой – убийство людей. И они ненавидят меня, потому что я этому не рад? Разумного ответа у Тигнари не было, так что он мог разве что улыбнуться ему такой же страдающей улыбкой. Сайно шагнул к нему, наклоняясь вперёд, чтобы соприкоснуться с ним лбами. Он закрыл глаза, устало вдохнув, и Тигнари крепче сжал его ладонь в своей. И хотя можно было разойтись по своим номерам, чтобы посмотреть первую ночь Голодных игр оттуда, они вернулись в комнату менторов. С по-прежнему переплетёнными руками они подошли к одному из пустых диванов перед экраном и сели рядом друг с другом, а хвост Тигнари обернулся вокруг спины Сайно. Ни один из них ничего на это не сказал, но большой палец Сайно вырисовывал успокаивающие круги на руке Тигнари, пока тот не заснул.

***

Температура на арене опустилась так низко, что каждый раз, когда Альхайтам устало выдыхал, у его рта появлялись маленькие облачка пара. Он в оцепенении наблюдал за интервалами, с которыми они появлялись, понимая, что дыхание становилось всё медленнее, пока он сжимал и разжимал продрогшие пальцы и лежал, свернувшись калачиком, на уступе скалы. Когда он решил подняться, чтобы немного разогнать кровь по ногам, в небе появился небольшой парашют. Альхайтам вскочил на ноги, наблюдая за тем, как коробочка, раскачиваясь на ветру, медленно опускалась к нему. Он протянул руки и схватил её в полёте, а затем принялся скорее её разворачивать, несмотря на ноющие от боли пальцы. Когда он увидел содержимое коробочки, то усмехнулся, не веря своим глазам, и задрал голову, чтобы посмотреть вверх, в небо. Он знал, что за ними наблюдают Фатуи, но сейчас важнее было то, что за ним наблюдал Тигнари. – Спасибо, – прошептал он в темноту ночи, а затем опустился на корточки и принялся распаковывать свой первый подарок от спонсоров. И хотя цены поднимались ближе к концу игр, даже сейчас такая посылка, должно быть, стоила целое состояние. Внутри была небольшая баночка с зеленоватой мазью. Альхайтам вдохнул запах, который она источала – он напомнил ему запах джунглей Дистрикта 12 после дождя, а ещё о доме Тигнари. Наверное, её отправили поклонники ботаники, с которыми Тигнари подружился в Снежной. Альхайтам согнул ногу и смазал рану от кинжала небольшим количеством лекарства, а затем, немного подумав, решил на всякий случай помазать ещё и опухшую лодыжку. Больше всего места занимала стёганая куртка тёмно-зелёного цвета. Она была намного плотнее и толще, чем та, которая входила в стандартный набор трибутов. Альхайтам немного помедлил, но потом стянул промокшую кофту и надел новую куртку. Когда он застегнул молнию, пальцы коснулись какой-то странной кнопки на груди. Он нажал на неё, и секунду спустя ткань начала медленно теплеть, согревая его и создавая приятные волны тепла, прокатывавшиеся по телу. – Чёрт возьми, вот так мода Фатуи, – усмехнулся Альхайтам. В кои-то веки она оказалась полезной. Он сгруппировался, натянул воротник куртки до носа и наконец перестал дрожать. Он обернул руки вокруг себя, поглаживая бока ладонями, и принялся медленно покачиваться из стороны в сторону до тех пор, пока вновь не почувствовал кончики пальцев. Когда мышцы шеи наконец расслабились, он изучил остальное содержимое посылки. Протеиновый батончик и пустая бутылка, к крышечке которой было прикреплено сообщение. Альхайтам осторожно развернул бумажку и приложил её надписью к груди, надеясь, что камеры не успели поймать кадр со словами Тигнари. Ему хотелось бережно их сокрыть, оставить в секрете. В конце концов, возможно, это будут последние слова, которые ему передаст Тигнари. «Всё будет хорошо», – Т. Губы Альхайтама изогнулись в улыбке. На свободе такие слова мало что значили, но здесь, на арене, они были всем. Он знал, что Тигнари не мог передавать стратегическую информацию через сообщения спонсоров, но эта фраза говорила о гораздо большем. Она обещала, что Кавех был в безопасности и всё ещё рядом, как и Дэхья с Кандакией. Он убрал записку в карман, но по-прежнему сжимал её рукой, не отпуская, пока в груди кроме тепла разливалось кое-что ещё – надежда. Альхайтам развернул батончик и, укусив его один раз, убрал остатки на потом. Затем он открутил крышку от пустой бутылочки и наполнил её водой, по-прежнему окружавшей его неудачное укрытие. Он принюхался к воде, но не смог уловить никакого необычного запаха, так что рискнул сделать глоток. Пресная вода. Прежде, чем пить, её определённо нужно было вскипятить, но у него не было ни возможности, ни терпения. Альхайтам наполнил бутылку и сделал несколько осторожных глотков, решая подождать полчаса и посмотреть, как тело отреагирует на эту воду. Тепло куртки убаюкивало его, когда небо над ареной внезапно запылало яркими красками. Зазвучали трубы, так внезапно и неожиданно, что Альхайтам едва не выронил свою бутылку, и вскоре на арене зазвучал гимн Царицы. В небе появился портрет подростка из Дистрикта 6, а следом за ним – его сокомандника. После них – восемнадцатилетки из Дистрикта 9. Последним показали напуганного веснушчатого мальчика двенадцати лет из Дистрикта 11. Альхайтам отвернулся и решил использовать искусственное освещение, чтобы изучить окрестности. Примерно в пятидесяти метрах от него был заметен огонёк – на вершине горы, что была намного выше той, на которой сидел он. Он надеялся, что это Дэхья или Кандакия разожгли костёр. Гимн затих, оставив их в оглушительной тишине и непроглядной тьме. Альхайтам укутался в куртку. Когда он закрыл глаза, та тьма сменилась сияющим образом Кавеха – его зардевшимся лицом, блестящими глазами и розовыми скулами. Как легко было представить его тепло, неспешно, чувственно согревающее спину Альхайтама. Каким же он был дураком, когда думал, что одного дня может быть достаточно. – Я за тобой приду, nafasam, – прошептал в нагретую ткань куртки Альхайтам, прежде чем провалиться в беспокойный сон. Проснулся он резко, рефлекторно пиная ногами воздух, а руками пытаясь схватиться за оружие, которого у него не было. Рассвет погрузил арену в сероватую дымку, туман стелился над водой и окутывал собой гору напротив. Мышцы Альхайтама ныли, плечи были напряжены до предела и стали такими же жёсткими, как и камень, прижавшись к которому он спал. Он задрал голову вверх и внимательно прислушался, не уверенный, проснулся ли он от какого-то звука или же от смутного сна. Когда в ответ прозвучала лишь тишина, он решил проверить, как обстоят дела. Припухлость на лодыжке практически прошла, а рана от кинжала вообще зажила полностью. Альхайтам впечатлённо хмыкнул, потерев пальцами место, где был порез, а затем поднялся на ноги и попробовал перенести вес на раненую ногу. Колющей боли, которую он испытывал вчера, не осталось. Он поднял руки, чтобы потянуться, и в этот момент заметил его. Маленький камушек скатился с вершины горы за его спиной, упал на уступ, а затем – в спокойную, тёмную воду. Альхайтам развернулся вокруг свей оси, хватая бутылку с водой за неимением никакого оружия, и увидел вверху, на вершине горы окровавленного подростка. Должно быть, он поднялся с обратной стороны холма. Его мокрые коричневые волосы липли к голове, а на лбу была заметна запёкшаяся кровь. В слегка согнутой руке он держал мачете, прыгая взглядом от лица Альхайтама к его разложенным на уступе припасам. Альхайтам попытался вспомнить его имя, но ничего не приходило в голову. Он предположил, что это восемнадцатилетний парень из Дистрикта 2 – тот, которого Тигнари счёл меньшей угрозой по сравнению с его сокомандником Альбедо. Но даже так отсутствие боевого опыта мало что значило, когда в руках у оппонента был мачете, а у Альхайтама – лишь бутылка с водой и никакого пространства, чтобы защитить себя на узком уступе. – Не надо, – протянул Альхайтам, ненавидя, как нерешительно прозвучал его голос. Парень помедлил. Мачете заметно подрагивал в его руке. – Пожалуйста, не надо, – повторил Альхайтам, на этот раз уже спокойнее. – Не заставляй меня тебя убивать. Уходи. Он шагнул в сторону. Вода плескалась за спиной опасностью иного рода. Видимо, его движение всколыхнуло что-то в другом трибуте, потому что парень бросился с вершины и налетел на Альхайтама на полной скорости. Мачете промахнулся мимо его лица на какие-то миллиметры, и Альхайтам со всей силы ударил бутылкой по виску Дистрикта 2, прежде чем отбросить её и вместо неё использовать собственный кулак. Голова подростка откинулась назад, от чего второй замах мачете тоже пронёсся мимо цели. Альхайтаму удалось схватиться за запястье, державшее оружие. Возможно, противник ещё был подростком, но телосложение у него было спортивное: широкие плечи и накачанные руки, к тому же, действовал он на чистом адреналине. Короткое время они просто толкали друг друга, и мачете болтался над шеей Альхайтама, словно гильотина, прежде чем он ударил второй рукой поперёк шеи Дистрикта 2. Тот отпрянул, жадно хватая воздух ртом, и Альхайтам воспользовался моментом, чтобы перевернуть их, толкая Дистрикт 2 спиной на камни. Он вцепился ногтями в запястье парня до крови и попытался выкрутить его, чтобы тот выпустил оружие. Но парень принялся толкаться в ответ со стиснутыми зубам и безумным взглядом в глазах. Альхайтам подумал, что он, наверное, закричал, когда трибут пнул его между рёбер, но перед глазами всё поплыло, так что он не знал наверняка. А потом они сбились в клубок рук и ног, бьющих всё, до чего только могли дотянуться. Пальцы Альхайтама соскользнули с запястья парня, и мачете резанул по внешней стороне его стёганой куртки. Он задрал колено, когда подросток снова кинулся на него, и заехал ему прямо в живот. Дистрикт 2 повалился на спину с надорванным хрипом, и Альхайтаму наконец удалось вырвать мачете из его рук. – Остановись! – закричал он, держа оружие за спиной, чтобы тот не мог до него дотянуться. Но его соперник уже ничего не слышал и бросился на Альхайтама всем весом своего тела. Альхайтам потерял равновесие на скользком уступе и повалился на спину так, что голова оказалась под холодной водой. Он не успел даже вынырнуть, чтобы набрать воздуха, как вокруг его горла обернулась рука и толкнула его обратно под воду. Крик обернулся вихрем пузырьков, скрывшим от глаз безумный взгляд подростка. Вода была холодной. Такой холодной. Она заключала его голову в свои ледяные объятия, словно наскоро сколоченный гроб, утягивала его всё ниже с помощью единственного оставшегося источника тепла – двух рук, отчаянно вцепившихся в его шею. Альхайтам вытащил мачете и вонзил его в спину Дистрикта 2. Он вытащил его, когда почувствовал, что пальцы вокруг горла начали давить сильнее, а затем вонзил его снова, и снова, и снова, пока его губы не смогли наконец вдохнуть чистого, прохладного утреннего воздуха. Прозвучал пушечный выстрел. Альхайтам столкнул с себя парня и пополз прочь от края уступа. Он бросил мачете в угол, где лежала посылка от спонсоров, и заставил себя подняться на ноги, вставая лицом к склону горы. Он положил ладони на неровный камень: одна была чистой, вторая – перемазана чужой кровью. Его тело продолжало дышать, механически заглатывая красный, металлический воздух Голодных игр, на вкус который ощущался так, будто он всё ещё тонет. Тимей. Так его звали. С губ соскользнул приглушённый всхлип, когда он всё-таки вспомнил его имя. Он оглянулся через плечо. Парень распластался на уступе, уставившись своими стеклянными, невидящими глазами в небо. Раскрытый рот был перемазан кровью и слюной. Альхайтам медленно повернулся к нему, сползая спиной вдоль каменного склона. Он вытянул ногу и толкнул его. – Почему ты не остановился? Труп скатился в жутковато-спокойную воду. Арена проглотила его так же, как и многих других перед ним. Волны любопытно облизывали уступ в поисках последних пятен крови. Альхайтам опустил голову в свои ладони. Ужас того, что он совершил, начал постепенно отравлять собой все остальные мысли. Где была та красная ярость, заставлявшая его чувствовать себя неуязвимым? Та низменная сила, что подталкивала его напасть на Дотторе и вонзить кинжал ему в горло? Куда делось удовлетворение от осознания того, как легко, оказывается, убить человека? Где на арене была вода, которая смогла бы смыть с его рук кровь испуганного подростка? Альхайтам пополз по уступу на четвереньках, и его стошнило.