autopsy of a tragedy

Глава десятая. Интервью

«Она же Архонт любви. Разве она сможет осудить трибута, который действует во имя любви?» – Нилу

– Альхайтам? – Нилу остановилась на пороге его спальни, держа в руках свой фирменный планшет. Когда она заметила его, на её лице расцвёл румянец, от чего оно стало практически такого же цвета, как и её волосы. Альхайтам, только что вышедший из душа, продолжил вытирать волосы полотенцем. На нём были тёмные брюки, но он не стал заморачиваться с тем, чтобы застегнуть свою белую рубашку. Итэр и Люмин всё равно заставят его переодеваться. – Что тебе нужно? – спросил он куда резче, чем Нилу того заслуживала. Она вздрогнула от его недружелюбного тона и пробормотала извинения. Альхайтам глубоко вздохнул. Срываться на невинных людях ничем ему не поможет, к тому же, Нилу, может и была одной из Фатуи, но относилась к ним по-доброму. Она подарила Кавеху принадлежности для рисования и следила, чтобы на каждый приём пищи приносили его любимые блюда. Альхайтам отбросил полотенце в сторону и повернулся к ней, нацепив на лицо жалкую попытку улыбки. – Мы опаздываем? – Ещё нет, – нервно улыбнулась она. – Я хотела пройтись с тобой по основным моментам интервью, если ты не против? – Конечно. Позовём Кавеха? – с тех пор, как Тигнари отчитал их как нашкодивших детей, он не видел блондина. Альхайтам надеялся, что тот проберётся к нему в комнату ночью, когда все уснут, но Кавех так и не объявился. Это беспокоило Альхайтама, заставляло его нервы гудеть от напряжения. Логически он понимал, что в стенах их номера Кавеху ничего не угрожало. Рука Дотторе не потянется так далеко, особенно когда до игр оставалось всего ничего. – Кавех попросил готовиться к интервью отдельно. – Что? – его тон вновь прозвучал подобно объявлению войны, и Нилу пробормотала очередные извинения. Она замахала своим планшетом так, будто пыталась от него оградиться. Альхайтам скрестил руки на груди, грозно на неё уставившись. – Это ещё что значит? – Он предпочёл готовиться к интервью в одиночку. Ну, то есть со мной. Но не с тобой. Поэтому я здесь! Я оставлю тебя, чтобы ты закончил одеваться, а потом мы вместе пройдёмся по расписанию в гостиной, – Нилу, очевидно почувствовавшая облегчение, что можно наконец улизнуть, развернулась на каблуках и вылетела из комнаты с такой скоростью, что её ярко-голубая юбка взметнулась в воздух. Альхайтам хмуро уставился на закрытую дверь спальни Кавеха, расположенную напротив, и взгляд его был таким ледяным, что он не удивился бы, если бы от этого дверная ручка покрылась изморозью. Пять минут спустя он сидел на диване, полностью одетый, но мысли его были вовсе не об интервью. Он продолжил прожигать взглядом по-прежнему закрытую дверь Кавеха за спиной Нилу. Он даже не знал, здесь ли сейчас Кавех или тренируется с Дэхьей и Кандакией в номере Дистрикта 10. – Итак, – Нилу прочистила горло, аккуратно привлекая его внимание. – Нам нужно подумать о том, что мы будем делать на интервью. Вообще, я считаю, что ты проделал хорошую работу и заложил основу во время Жатвы и мероприятия в Колизее. Нам определённо нужно сфокусироваться на твоём желании оберегать Кавеха. – Кавеху ты то же самое сказала? – Альхайтам сощурился. – Нет, – Нилу принялась вертеть планшет в руках. Ему было немного совестно за то, что он так мучил девушку, но его дурное настроение обернулось бесцельным, мелочным монстром, расползающимся вокруг, а сам он был слишком зол, чтобы попытаться держать себя под контролем. – У Кавеха другая стратегия. Но она не будет противоречить твоей. – Ты видела, что он получил 12 баллов за презентацию умений? – Альхайтам нервно провёл рукой по волосам. Когда он увидел результаты на экране в своей комнате, былой гнев разыгрался по новой. Эти двенадцать баллов были наказанием, ответом Дотторе на картину, которую перед ним нарисовал Кавех. Альхайтам сделал всё возможное, чтобы предстать угрозой перед Похитителями сокровищ в тот день, когда они тренировались со всеми, но эта оценка вернула мишень с его спины на спину Кавеха и вновь перемешала все фигуры на шахматной доске. – Да, – вздохнула Нилу. – Это… печально. Но мы ещё можем извлечь из этого выгоду. – И как же мы можем извлечь выгоду из кучки кровожадных трибутов, объединившихся в команду, чтобы ликвидировать наибольшую угрозу? – Я… не знаю, – призналась Нилу после небольшой неловкой паузы. Она убрала планшет в сторону и с отчаянным видом опустила ладони себе на колени. – Мне жаль, Альхайтам. Мне правда очень жаль. Я не могу помочь вам с боевыми стратегиями, но я могу помочь пройти интервью. Поэтому, пожалуйста, позволь мне помочь? – Окей, – он попытался расслабиться и откинулся на спинку дивана, делая глубокий успокаивающий вдох. – Значит, мне просто играть на публику, как на выезде колесниц? В этом моя стратегия? – Я не хочу, чтобы ты играл, – большие глаза Нилу отразили солнечные лучи, проникшие в гостиную зону их номера. Взгляд Альхайтама наконец оторвался от двери Кавеха и переместился на окно. Снежинки припорошили стекло подобно сахарной пудре. Как и всегда, мир, построенный Фатуи, нежился в возмутительной красоте несмотря на все трагедии, которые он породил. – Хочу, чтобы ты был собой. – Я думал, нам полагается улыбаться и благодарить их за возможность отправиться на кровавую бойню? – Альхайтам изогнул бровь, не уверенный, к чему клонила Нилу. – Ну, для кого-то это и правда может сработать, но не для тебя, ты так не думаешь? Это было, пожалуй, самое дерзкое высказывание Нилу, но в этот же момент Альхайтам вдруг осознал, что она была действительно хороша в том, что делала. Возможно, она была робкой и сдержанной, но умела наблюдать – как и сам Альхайтам. Он выпрямил плечи и кивнул ей, чтобы она продолжила. – Никто тебе не поверит, если ты внезапно начнёшь улыбаться зрителям. С тех пор, как ты попал в объектив камер, ты оставался неподвижной силой рядом с Кавехом. Хочу, чтобы ей ты и оставался. – Но Кавех не будет сидеть рядом со мной. Интервью проводят отдельно. – Да, – щёки Нилу загорелись от восторга. – И ты будешь в ярости от этого. Альхайтам обдумал её слова, постепенно понимая, что она имеет в виду. – Продолжай. – Как они посмели разделить вас в эти ценные последние часы, что у вас остались? Ты нисколько не благодарен ни Фатуи, ни их выходкам. Ты здесь из-за Кавеха, ты ясно дал это понять. Ты здесь, потому что любишь его, и даже Царица не сможет этого у тебя отнять. Стоило словам слететь с её языка, как Нилу тут же прижала ладонь к губам, словно ожидала, что Царица тут же её накажет. Сердце Альхайтама сбилось с ритма. – После всего, через что мы прошли, ты хочешь, чтобы мы бросили Царице ещё больший вызов? – Она Архонт любви, Хайтам, – прошептала Нилу, по-прежнему напуганная, но с решимостью в голосе, с искрой мятежности, которую он точно не ожидал услышать. – Разве она сможет осудить трибута, который действует во имя любви? Альхайтам вновь взглянул на закрытую дверь Кавеха, но прежняя холодность исчезла, и теперь её сменило что-то тёплое, нуждающееся, душераздирающее. Он отвёл взгляд. – Так ведь и есть, да? – спросила Нилу нежным, словно журчание ручейка, голосом. – Ты поэтому здесь? – Да, – ответил Альхайтам. И это было даже не признанием. Это было фактом, произнесённым с печальной усмешкой и сжавшейся от боли грудью. – Я здесь поэтому. Нилу наклонилась и, обхватив его запястье, мягко его сжала. – Я знаю, что это, наверное, маловажно, но я тоже буду здесь. Когда Кавех вернётся в следующем году. Я буду здесь и тоже буду его защищать. Ради тебя. Ради любви. Он уставился на её ладонь, обхватывающую его запястье, и положил на неё вторую руку, полностью её накрыв. Ком стоял в его горле, балансирующем между тем, чтобы сжаться ещё сильнее или разорваться совсем. Он ужасно её недооценивал. После всех ссор с Тигнари и Кавехом, когда он пытался донести до них свою цель – что он пожертвует собой, чтобы вернуть Кавеха домой – Нилу, казалось, была единственной, кто не возражал и просто принял его решение за данность. – Я не ожидал, что ты это скажешь. – Меня постоянно недооценивают, – она смущённо засмеялась, отпуская его руку и снова поднимая свой планшет. Это действие её мгновенно отрезвило. Она снова стала серьезной. – Я видела, как в Снежную приезжало уже столько трибутов. Кто-то пытался сиять несмотря на уготованную им судьбу. Но Царице всегда удавалось в итоге сломить их дух. Игры разрывали их сердца и разум на маленькие кусочки. Но я знаю, что они не уничтожат твоё. Я знаю, что ты победишь, Хайтам. Так, как ты сам этого хотел с тех пор, как назвал своё имя в день Жатвы. Альхайтам отвёл взгляд в сторону, не выдержав её искреннего, неприкрытого порыва. – Хорошо, рассказывай. – Хорошо, – улыбнулась Нилу.

***

Итэр и Люмин превзошли себя, когда продумывали его наряд. На нём была белая рубашка с высоким воротником, переливающаяся так роскошно, что казалась практически прозрачной, хоть на деле и была всего лишь отлично спланированной приманкой для зрителей. Ещё на него надели красный плащ с золотыми и чёрными акцентами с разрезом внизу, напоминавшим птичий хвост в продолжение темы их дистрикта. Синий пояс подчёркивал его талию, а драгоценности, которыми были увешаны его шея и уши, должно быть, могли даже ослепить, когда на них упадёт свет прожектора. Волосы украшали красные заколки, одна прядка была собрана в косичку, а макияж был золотым и ярким. Если бы кто-то увидел его в толпе, то непременно решил бы, что Кавех один из Фатуи. На что, несомненно, они и рассчитывали. По крайней мере в этом наряде он чувствовал себя красивым и мог отвлечься от всего фарса, который должен был разыграть, чтобы заполучить благосклонность толпы. Но Кавех сам на это согласился, пообещав Нилу и Тигнари, и теперь не мог себе позволить внезапно передумать. Дистрикт 12 был последним в очереди на интервью, сначала Кавех, потом Альхайтам. Они выстроились в линию по дистриктам за сценой в ожидании своего черёда. И да, это был первый раз, когда он вновь оказался рядом с Альхайтамом после их вчерашней неприятной ссоры. Кавех чувствовал его пристальный взгляд, покалывающий на коже в тусклом освещении зоны за сценой, и намеренно уставился с наигранным интересом в какую-то пустую точку на стене напротив. По правде говоря, если бы он сейчас взглянул на Альхайтама, в шаге от момента, когда их кинут на растерзание волкам, весь его настрой мгновенно бы порушился, потому что Кавех знал, что Альхайтаму не понравится тот план, который они придумали с Нилу и Тигнари. Ну и ещё сердце Кавеха принималось делать сальто в груди каждый раз, когда их взгляды пересекались, потому что Кавех мог думать лишь о его руках, и вздохах, и похвале, и… – Архонты, – выдохнул Кавех. – Всё будет хорошо. Мы много раз прошлись по сценарию, к тому же, ты выглядишь бесподобно! – подбодрила Нилу, расценивая его беспокойное шарканье как волнение перед интервью. Кавех ей коряво улыбнулся и кивнул. – И помни, если будешь волноваться, Тигнари будет сидеть в зале с Итэром и Люмин! Просто отвечай, глядя на них, если тебе станет сложно. – Хорошо, – согласился он. Нилу, кажется, это убедило, и она приобняла его, после чего они все шагнули дальше в продвинувшейся очереди. Интервью начались. На экране за кулисами Кавех увидел шикарно выглядящего Кэйю, помахивающего зрителям и выдающего шутку за шуткой так, словно это для него привычное дело. – Кавех, – голос Альхайтама, хриплый, но тёплый, заструился по его шее. От нахлынувшего волнения он прикрыл ладонью её оголённый участок. Он ожидал, что Альхайтам будет по-прежнему на него злиться, но тот звучал едва ли не нежно. – Действуй разумно. – Это очередная лекция? – Кавех попытался съязвить, но волнение в голосе всё равно пересилило. Ладонь Альхайтама коснулась его руки, успокаивающе поглаживая, и Кавех не мог не прильнуть к его прикосновению. Альхайтам, стоящий позади, сделал шаг ближе, и теперь расстояние между ними стало совсем крохотным. Кавех почувствовал жар его тела сквозь все слои одежды. – Нет, – шепнул Альхайтам. – Просто говорю тебе действовать разумно. Мы оба играем свои роли, помни это. – Ага, знаю, – Кавех прикусил нижнюю губу, но вспомнил, что Люмин нанесла на его губы блеск, и отпустил её. Очередь впереди становилась всё короче, но время тянулось бесконечно долго, а Альхайтам больше не пытался с ним заговорить, но всё время непременно оставался за его спиной. Кавех понимал, что рано или поздно им придётся поговорить, время буквально ускользало от них, но он не мог заставить себя начать разговор. Он едва спал прошлой ночью, желая, чтобы Альхайтам пробрался к нему несмотря на выговор Тигнари. Он представлял, как они вновь окажутся наедине, на этот раз на роскошных простынях, без одежды, и… да, это становилось проблемой. – Кавех, пора выходить! – Нилу возникла рядом из ниоткуда, утягивая его за руку и вырывая Кавеха из его ступора. Он не глядя поплёлся вперёд, не успев оглянуться назад, и в следующее мгновение яркий свет прожекторов ослепил его, когда он вышел на сцену. Оглушительные аплодисменты приветствовали его. Кавех заторможенно заморгал, но быстро взял себя в руки, вспоминая советы Нилу. Он помахал толпе с улыбкой, сияющей ярче чем свет софитов, и запрокинул голову назад, мило смеясь. Он поднялся на цыпочки, повернулся вокруг своей оси, показывая зрителям свой наряд, а затем направился в сторону ожидающей его ведущей. Розалина-Кручка Лоефальтер была бывшей начальницей Нилу, и именно по её указке после творческих разногласий девушку сделали сопровождающей Дистрикта 12. Она вела интервью столько, сколько Кавех себя помнил, и могла как оказаться величайшей поклонницей трибутов, так и принести им погибель. Она была саркастична и неумолима и, как и все Фатуи, обожала скандалы и трагедии. А ещё она выглядела просто бесподобно в сверкающем бордовом платье, идеально обтягивающем её женственную фигуру, и с ниспадающими светлыми локонами, уложенными на один бок. Она поднялась со своего стула, чтобы поприветствовать его, как и остальных трибутов, и протянула свою руку. Кавех поднёс её ладонь к своим губам. – Розалина, разве ты не знаешь, что мы тут отчаянно пытаемся заполучить внимание зрителей? Разве кто-нибудь захочет взглянуть на нас, бедных трибутов, пусть даже на мгновение, когда ты выглядишь так потрясающе? Зал засмеялся, а кто-то даже присвистнул. Розалина аккуратно высвободила руку, чтобы прикрыть ей свой наигранный смех. Они оба заняли свои места, и Кавех сел прямо, слегка повернув свой стул вбок так, чтобы камеры с лёгкостью улавливали его острый профиль. Он не сводил глаз с Розалины, хоть ему и хотелось взглянуть на зрителей. – Кое-кто умеет заговаривать зубы, – произнесла Розалина, когда зал успокоился. – А как ты думаешь я получил двенадцать баллов за презентацию? – тут же сострил Кавех, чем снова заработал смех. Он увидел, как в глазах Розалины сверкнуло удивление. Она не ожидала, что Кавех первый упомянет свои результаты. В этом и был их план. Всегда быть на шаг впереди, притворяться, будто им было нечего скрывать. – То есть, хочешь сказать, что ты впечатлил наших Распорядителей своими социальными навыками? – Ты же знаешь, что я не могу об этом говорить, – Кавех откинулся на спинку стула, подмигнув прямиком в толпу. Он не мог разглядеть ни Тигнари, ни их стилистов, но даже просто знать, что они находились в зале, было достаточно. Альхайтам, может, и превосходен в боевых умениях, но Кавех был хорош в этом. Он умел играть толпой, нагнетать драму, наигранно смеяться. – О, но нам просто до смерти хочется узнать, Кавех, – Розалина подалась вперёд, намеренно часто взмахивая своими ресницами. Зрители захихикали. Они обожали свою харизматичную ведущую. Кавех задумался, сколько из них знало, что всё это фарс. Своеобразная борьба, игра в кошки-мышки на первой арене Голодных игр. И его задачей было не подпустить её слишком близко, чтобы она не могла замахнуться и оцарапать его так сильно, чтобы он закровоточил. – Знаю-знаю, – Кавех небрежно взмахнул рукой, прежде чем вдруг нацепить серьёзное выражение лица. – Но мы все любим свои секреты, да? Трибуты прячут свои умения, а Распорядители – свои вечеринки! – Что, серьёзно? – Розалина наигранно набрала воздух ртом, а затем прождала целых десять секунд, чтобы зрители в зале успокоились после такой новости. Кавех распахнул губы и затем спрятал лицо в своих ладонях, нервно усмехнувшись. – О нет! Я что, сказал то, что не должен был говорить?! – Нет-нет, всё в порядке, Кавех. Но расскажи нам больше об этой тайной вечеринке Распорядителей, мы хотим знать абсолютно всё! А потом я пойду отчитаю Предвестников за то, что меня они не пригласили, – рассмеялась Розалина, драматичным жестом откидывая свои глянцевые локоны за спину. Однако за напускной реакцией её глаза сощурились в безмолвном вызове. Кавех ответил на её взгляд такой широкой улыбкой, что у него заболели щёки. – Там было потрясающе, Розалина. Ты бы идеально влилась в атмосферу. Роскошные бальные платья, изысканное вино, восхитительные произведения искусства… мне казалось, что я попал в настоящую сказку. Это такая огромная честь, что меня на неё пригласили, – он опустил раскрытую ладонь на грудь, взглянув вверх и смущённо захихикав. – На самом деле, надеюсь, хозяин вечера пригласит меня ещё раз. После игр. Настрой толпы мгновенно сменился. Только что им было весело, но теперь они в ожидании уставились на сцену. Несколько тронутых ахов и охов донеслось до сцены, и Кавех понял, что обвёл их всех вокруг пальца. Розалина, должно быть, тоже это поняла: она выпрямилась и перекинула ногу на ногу, перебирая карточки в руках. – Мы можем считать это вызовом остальным трибутам, Кавех? – О, мне нет до них никакого дела, – пожал плечами Кавех, теперь позволяя взгляду двинуться в сторону зала. И хотя он всё ещё не мог найти в толпе своих друзей, он медленно окидывал взглядом всех зрителей с ласковой улыбкой на лице. Он не стеснялся зрительного контакта и заметил, как некоторые Фатуи верещали и краснели от его внимания. – Но с тех пор, как я сюда приехал, Розалина, я попросту потрясён волшебством Снежной. Я ведь художник, знаешь? Меня тянет к прекрасному, а ваш город им просто переполнен, с этой архитектурой и его жителями. Думаю, я хочу сюда вернуться, посещать ваши вечеринки, танцевать под вашу музыку и… разделить больше незабываемых ночей с кем-то особенным. Это оказалось последней каплей. Он услышал, как взревела толпа, как закричали его имя, и даже Розалина на мгновение не знала, что сказать, но быстро собралась с мыслями и ответила отточенной улыбкой и кивком. Кавех клонил голову набок и начал покручивать очень кстати выбившуюся прядку волос, побуждая толпу затихнуть, чтобы он мог произнести свои следующие слова. – Конечно же, только если вы будете мне рады. Ответ зала оказался единогласным: оглушительные аплодисменты и пронзительные вскрики, кто-то даже восторженно поднялся со своих мест, и на сцену принялись бросать букеты в настоящей мелодраматичной манере Снежной. Посреди всего ажиотажа Кавех наконец нашёл Тигнари в толпе. Друг показал ему большой палец и криво усмехнулся. – Кавех из Дистрикта 12, друзья! – провозгласила Розалина поверх аплодисментов, хватая Кавеха за руку и поднимая её вверх. Они оба засмеялись на камеру, и Кавех вновь оставил поцелуй на тыльной стороне её ладони, после чего в его наушнике прозвучала команда уходить со сцены. Но до того, как он собрался уходить, даже раньше, чем стихли аплодисменты, на сцене появился ещё один человек. Восторг зрителей сменился заинтригованным затишьем. Альхайтам был одет в оттенки зелёного и чёрного, а на его спину был накинут плащ, от чего его появление привлекло ещё больше внимания. Он был в обтягивающем чёрном топе с вырезом на высоком воротнике и отдельными рукавами. Бицепсы были оголены, но на них были нацеплены серебряные обручи украшений, выделяющиеся на его коже ярким контрастом. Сапоги высотой до самых колен тяжело ступали по сцене. За его ухо было заткнуло синее перо, а волосы казались практически растрёпанными. Он уверенно подошёл к Кавеху, не обращая ни капли внимания ни на толпу, ни на Розалину. – Хайтам? – имя слетело с губ Кавеха лёгким ветерком с очевидными удивлением и замешательством. Альхайтам вынул синее перо из-за своего уха и аккуратно прицепил его к волосам Кавеха за одну из красных заколок. Он коснулся нижней стороны его подбородка пальцем, и колени Кавеха задрожали. Луч света осветил их обоих. Люмин и Итэр не стали делать Альхайтаму макияж. На нём был продуманный детальный наряд, подходящий к наряду Кавеха, да. Но волосы не были уложены, на нём не было никаких блёсток, а привлекающее к себе внимание перо теперь было частью образа Кавеха, а не Альхайтама. Он выглядел так же, как дома, как в их общей гостиной. Еле заметные круги под глазами от того, что он снова зачитался до поздней ночи. Рука Альхайтама оставила его подбородок и двинулась к его шее, останавливаясь у затылка. Он наклонился к Кавеху и оставил поцелуй у него на лбу. – Теперь моя очередь, – шепнул он в его волосы и отпустил Кавеха. В замешательстве, Кавех спустился по лесенкам за сцену, и он чувствовал себя так, будто оказался во сне – он так и не смог переварить то, что только что произошло, даже когда возле него объявилась Нилу с победной улыбкой. Они подошли к экрану, что висел за кулисами, где сейчас собралось много трибутов. Кавех почувствовал на себе дюжину любопытных взглядов, но сам он не мог оторваться от экрана. Альхайтам только что отказался жать руку Розалины и опустился на свой стул. – Альхайтам, – произнесла Розалина, протягивая гласные так, будто собиралась его отчитать. – Какое интересное появление. – Он был на сцене десять минут и тридцать две секунды. Каждому из нас отведено ровно по десять минут, – тон Альхайтама прямо-таки граничил с враждебным, и трибуты, собравшиеся рядом, резко вздохнули. Кавех взволнованно переглянулся с Нилу, но когда увидел, как та улыбается в ответ, понял, что это, должно быть, часть их плана. Чертовски опасного плана. – А-а, понятно. Ты переживал, что не получишь достаточно внимания, – Розалина понимающе кивнула, но её взгляд стал холодным. Её восторженный настрой – настоящий или наигранный – исчез. Она показывала своё явное недовольство, и перешёптывающиеся в знак протеста зрители с ней, кажется, были согласны. – Как раз наоборот, – Альхайтам проигнорировал зрителей, камеры и толпу и взглянул в том направлении, в котором исчез Кавех. – Я думаю, что всё это – просто трата времени, так что решил, что не помешает немного ускорить события. Фатуи были мягко говоря шокированы его словами. Они подпрыгивали со своих мест подобно тому, как делали это во время интервью Кавеха, только радостные возгласы сменились криками недовольства. – О, я просто в восторге, – прозвучал из-за спины голос Кэйи. Трибут очевидно сдерживал смех. Некоторые начали ему вторить. – Вот вам и копание собственной могилы, – согласилась Сара, не отрывая пристального взгляда от экрана. – Какого чёрта там происходит? – громко прошептала Кавеху Дэхья, но тот не мог ей ничего ответить. Он схватился за Нилу, а потом поднял дрожащую руку к синему перу и принялся покручивать его, чтобы хоть немного успокоить нервы. – Думаешь, проводить время с Фатуи – тяжкая обязанность? – Розалина принялась вытягивать из него признания без капли сожаления. Яд сочился в её голосе. Она с радостью позволила бы Альхайтаму напороться на нож. В отличие от Кавеха, она не осознавала, что тот делает это намеренно. В конце концов, именно этого он и добивался. Именно поэтому он и был здесь. – Я думаю, что проводить время с незнакомцами всегда в тягость, если вы в том же положении, что и я, и вам остаётся провести считанные дни с любовью всей вашей жизни. Шум вокруг становился всё громче. Трибуты за сценой перешёптывались в замешательстве, но Фатуи, жадные до драмы и историй, что могли задеть за живое, спохватились быстрее. Недавнее недовольство обернулось любопытством, что требовало больше деталей. Розалина вновь сменила своё удивлённое выражение лица отточенной улыбкой, но было очевидно, что Альхайтаму удалось нанести удар. И Кавех почувствовал его своим животом. Сердце забилось в горле, а дыхание стало прерывистым и резким. С любовью всей жизни? «Это ложь», – твердила логическая сторона его сознания. – «Неправда, как и твоя наигранная любовь к Фатуи. Это просто игра». – Надо же. Альхайтам, ты не можешь просто так подкинуть нам такую новость! Кто же эта таинственная любовь всей твоей жизни? Не утаивай ничего, в конце концов, мы же Нация любви! – Разве нужны какие-то вопросы? – лицо Альхайтама не выражало ни одной эмоции. Он лишь изогнул бровь и небрежно, с упрёком взглянул на зрителей. Шёпот стал громче, когда до них начало доходить, вздохи и крики наполнили студию. На этот раз Розалине потребовалась целая минута, чтобы успокоить всех Фатуи. – Ты хочешь сказать, что вы с Кавехом состоите в романтических отношениях? – должно быть, это был первый за сегодняшний вечер искренний вопрос – первое, что ей отчаянно хотелось узнать, потому что она позабыла про свои карточки с подсказками и наклонилась вперёд, уставившись на губы Альхайтама. Казалось, вся Снежная затаила дыхание. – Нет, – покачал головой Альхайтам, но прежде, чем зрители разочаруются, добавил: – Но последние пять лет я думаю лишь о нём. Я так хотел быть с ним, Розалина. Стоило мне только увидеть, как солнце окрасило золотом его волосы, как его глаза впервые на меня взглянули… но я был трусом. И теперь я здесь. Думаю, мне остаётся лишь благодарить Царицу, нашего Архонта любви, за то, что она преподнесла мне эти горько-сладкие последние моменты рядом с ним. Слова Альхайтама распространились по его телу словно чернила, за какие-то секунды переписывающие все их взаимоотношения. Он ощущал, как они царапают его кости и бьются о сердце, как ему становится трудно дышать. Интервью продолжалось, но Кавех больше не мог его слушать. Он бросился прочь из зоны за кулисами, слыша, как его окрикивает Нилу. Трибутам не позволялось разбредаться, поэтому он едва добежал до холла телецентра, как ему преградила путь охрана. Кавех затормозил, увидев за их спинами оружие, и подчинился, поднимая руки вверх, хотя мысли в голове настаивали на том, что ему нужно выбраться отсюда. – Кавех! – Нилу нагнала его, и её присутствия оказалось достаточно, чтобы охрана отступила. – Ты в порядке?! – Зачем ты это сделала?! – зашипел Кавех, вырываясь из её рук. – Зачем ты заставила его лгать о наших отношениях?! Это… о таком нельзя шутить, когда… – его голос дрогнул, и он издал смущённый вскрик. Глаза горели, и Кавеху понадобилась секунда, чтобы осознать, что он плачет. Он вытер слёзы с лица, расстроенно выдыхая. – Кавех, пожалуйста, успокойся, – умоляла его побледневшая Нилу. – Я посоветовала ему рассказать правду, только и всего. – Но это же просто смехотворно! – бросил Кавех. – Хайтам не… не любит он меня… он… да это просто бред какой-то! В холле появился Тигнари, следом за которым шли Итэр и Люмин и, наконец, Альхайтам. На его лице, сложенном из острых углов и отполированных граней, вновь было то суровое выражение, и в груди у Кавеха закипели эмоции. Он бросился к ним, и из всей группы лишь Тигнари сообразил, что собирался сделать Кавех, поэтому и успел обхватить его руками за талию и оттянуть его назад прежде, чем он набросится на Альхайтама. – Зачем ты это сказал?! Что это за больная стратегия?! Какого хрена ты вообще решил это сказать?! Альхайтам увернулся от надвигающегося плохо скоординированного выпада, ловко отступив в сторону. – Не здесь, – сказал он, снова отмахиваясь от него, отталкивая его. Он обошёл Кавеха сбоку, прижимая руки по бокам, с Итэром и Люмин на хвосте, и направился к выходу, где их поджидала машина, которая отвезёт их обратно к отелю с номерами трибутов. – Ты грёбаный трус! – закричал Кавех ему вослед, пытаясь вырваться из захвата Тигнари. – Сначала дрочишь мне, потом игнорируешь меня, а теперь играть со мной вздумал?! Чтобы весь мир посмеялся?! Их друзья хором ахнули, а Тигнари крепче сжал руки вокруг его талии. – Кавех, замолчи! Мы на людях, другие трибуты будут здесь с минуты на минуту… Он знал, что Тигнари прав, но его тирада оборвалась внезапно вовсе не из-за этого. Альхайтам обернулся, чтобы ответить на его обвинения одним-единственным взглядом. Нежной зеленью радужки, ярким огненным кольцом вокруг зрачков – петлёй под солнечными лучами, что всегда была рядом, но слишком робела, чтобы обернуться вокруг шеи Кавеха. Альхайтам сказал правду. Он дождался, пока Кавех и остальные их догонят, после чего они все вместе направились к машине. Кавех опустился на сиденье между Нилу и Люмин и положил подрагивающую ладонь себе на шею.