Дети немой страны

Есть такие дороги – назад не ведут.

На чужом берегу я прилив стерегу.

Паруса обманув, ветер стих навсегда,

Плоским зеркалом стала морская вода.

Обернуться бы лентой в чужих волосах,

Плыть к тебе до рассвета, не ведая страх,

Шелком в руки родные опуститься легко

Вспоминай мое имя, прикасайся рукой.

«Лента в волосах»

Мельница

Самым лучшим местом на всей территории школы было озеро у восточной границы. В удивительно чистой воде можно было разглядеть свое отражение. Озеро окружали плакучие ивы, которые временами будто лили слёзы в воду. Здесь часто можно было услышать соловьев, что приютились на ветвях деревьев. Под одним из этих деревьев и лежал Николай Гоголь. Трава приятно щекотала кожу. Коля утопал в этой траве, лёжа под ивой и щуря разноцветные глаза на солнце. Он наслаждался последними летними деньками, даром, что до учёбы оставалось ещё целых две недели. Но по мнению Коли, это было не ещё две недели, а всего две недели. — Коль, Коля! — раздался крик. Гоголь лениво повернул голову в сторону шума и увидел двоюродного брата. — Тебе чего? — не слишком то заинтересованно спросил он. Максим запыхавшись, сказал: — Тебя Татьянка ищет. — Татьянка? — удивлённо переспросил Коля, старательно вспоминая, что он натворил в последние дни. По всему выходило, что ничего, так почему его ищет Ларина? — И зачем я завучу понадобился... — пробормотал он, вставая. Раз уж его Татьянка ищет, то лучше не рисковать и поторопиться. Внезапно внимание Коли привлекла рубашка брата. Глаза опасно сузились: — Вы с Чеховым опять на Волгу сбежали? Максим вздрогнул, но огрызнулся: — Какая тебе разница? Мы всего лишь ловили рыбу. — Придурок! — бросил Гоголь в сердцах. — А если бы ты потонул? — Я умею плавать! — Да ладно, — фыркнул Коля. — Ещё год назад ты только барахтался в воде, а теперь разом олимпийским пловцом стал? — он заснул руки в карманы штанов и одарил брата скептическим взглядом. — Нам нельзя выходить за пределы пансионата без разрешения. — Да знаю я. Но хочется же... — Хочется, — вздохнул Гоголь и махнул рукой. — Иди, потом поговорим. Гоголю хватило нескольких минут, чтобы оказаться на месте назначения. Мальчик замер у двери с говорящей надписью «Заместитель директора» и постучал. — Войдите, — раздались с той стороны. Коля быстро прошмыгнул в комнату. — Вы хотели меня видеть, Татьяна Дмитриевна? — спросил он. Женщина, сидяшая за компьютерным столом кивнула. — Да, Николай, — она сделала жест рукой, указав на мальчика, что до этого момента мышкой стоял у стены. Глаза Коли широко открылись: он даже не заметил его... — Это твой новый одноклассник и сосед по комнате - Фёдор Достоевский. Я бы хотела, чтобы ты отвёл его в комнату и помог, чем можешь. — Хорошо, Татьяна Дмитриевна, — сказал Коля, с интересом разглядывая новичка и видя на себе такой же заинтересованный взгляд. У Фёдора были темные, подстриженные под каре, волосы и удивительного цвета глаза, похожие на аметисты. И это говорит Гоголь, со своей гетерохромией! Впечатление новичок производил... Запутанное. Он казался не слишком общительным и тихим, но не полным социопатом. Просто человек, который уважает свое личное пространство и не стремиться к общению, пока ему это не нужно. Или это и есть описание социопата? Всё таки Коля не психолог... Фёдор же, с первых секунд, когда Гоголь вошёл в кабинет, рассматривал того со всем вниманием. Будущий одноклассник казался довольно оживленным, пусть и не показывал явных признаков, но это вероятнее всего из-за завуча. Разноцветные глаза, светлая косичка с ленточкой... Очень яркий подросток. Вместе ребята вышли из кабинета. Едва оказавшись за его пределами, Коля ярко улыбнулся и протянул руку для рукопожатия: — Николай Гоголь! Можно просто Коля, — представился он. — Фёдор Достоевский, хотя ты это уже знаешь, — усмехнулся новый знакомый и протянул Коле свою руку, пожав его, едва коснувшись. Рука. В перчатке. В середине августа. Интересно... — Пойдем, покажу тебе нашу комнату! — радостно произнёс Гоголь, решив подумать о замеченной им детали позже. Комнаты в пансионате были местом, где ученики «могут быть свободны в своих желаниях», прямая цитата Раскольникова. Коля помнил, как учитель, показав ему комнату, заявил: — Пансионат - место, где дети живут четыре года, в твоём случае три. А потому мы бы предпочли, чтобы вы чувствовали себя комфортно в личном пространстве. В своей комнате ученики могут быть свободны в своих желаниях. Вешайте рисунки, плакаты, постеры, гирлянды... Главное не рвите обои и не бейте стёкла, — он прицокнул языком. — А то есть уже один индивид... Коля помотал головой, вырвавшись из своих воспоминаний. — Это наша комната! — весело произнёс он, пропуская нового соседа и сам усаживаясь на свою кровать. — Вся та половина комнаты свободна, я с ней ничего не делал, — поспешил добавить Гоголь. Достоевский кивнул, с интересом оглядывая интерьер. Окно с москитной сеткой, которое сейчас было открыто и впускало в помещение свежий, пахнущий почему-то яблоками, воздух. Стены в синей штукатурке, местами покпывшиеся царапинами и пятнами. Две кровати у стен, застеленные одинаковым белым постельным бельём. На одной из них - Гоголевской - простыни были смяты, подушка и вовсе грозилась полететь на пол. У окна стояло два стола. Один их них был воплощением художественного беспорядка: вперемешку лежали карандаши с ручками, наушники, игральные карты, книги, фотографии, зарядное устройство... Сторона Гоголя в принципе подходила под определение «художественный беспорядок». Стены были украшены постерами и плакатами с музыкальными исполнителями и неизвестными Феде аниме-героями, скетчами карандашом. Последнее удивило Федю: новый сосед не производили на него впечатление художника, но оказывается очень даже красиво рисовал. — Это твои рисунки? — полюбопытствовал он. Гоголь вздрогнул и поспешно кивнул: — Балуюсь иногда.. — Очень красиво. На подоконнике, к которому подошёл Достоевский, лежала фотография, судя по всему сделанная недавно. На ней был изображен Гоголь и незнакомый Феде парень. Внешне незнакомец сильно походил на соседа: такие же черты лица, форма глаз и белые волосы, только вот часть их была выкрашена в лавандовый. — Это мой брат Максим, ну или Сигма, — раздались у Феди за спиной, и он едва подавился инстинктивную дрожь. — Напомнило, что мне с ним надо поговорить... — Он тоже здесь учится? — Ага. Мы с ним оба эсперы, — Федя удивился тому, насколько просто Коля говорил о способностях. Может быть, его способность не слишком опасна? Не то что у Феди. — Помочь тебе с вещами? — оторвал Коля его от мыслей. Как бы Федя не любил, когда у него роются в вещах, он признавал, что один не успеет справиться с ними. По его ощущениям времени было не так много. — Было бы неплохо. Вместе они справились довольно быстро. Теперь вторая половина комнаты была не такой пустой: на столе умостились несколько книг и тетрадей, нижняя полка комода была занята одеждой Феди. Внезапно раздался звонок. Достоевский растерялся: разве не рано для занятий, ещё середина августа... Гоголь бросил взгляд на часы на своём столе: — Семь тридцать! — провозгласил он. — Время ужинать. Как раз вовремя: я проголодался. Пойдём, познакомлю тебя с остальными из класса. Фёдор кивнул. Вместе мальчики вышли из комнаты.