Wizardy

— Чонин, осторожно! — выкрикнул Чан с берега, глядя как младший наследник беспечно прыгает по едва схватившемуся льду, помогая себе магией. — Да не переживай ты так! — крикнул тот в ответ. — Мы снова хорошо поработали, можно же иногда повеселиться. Присоединяйся лучше, моих сил хватит на двоих. — Нет уж, я лучше останусь тут. Чонин закатил глаза, продолжая то ли скользить, то ли прыгать по опасно тонкому льду реки. Несмотря на то, что осень едва наступила, на улице стремительно холодало. Возможно, для простых людей это и было странно, но у наследников такое поведение природы не вызывало никаких вопросов. Буйные ветра, холодные ночи, непрерывные ливни и самопроизвольные пожары — все это, несомненно, имело магическое происхождение. И именно им предстояло с этим бороться. Так что за три дня, проведенные в этой борьбе, Чонин впервые нашел повод повеселиться, и не собирался отказываться от такой возможности. — Пора двигаться дальше, — снова напомнил Чан, вызывая у младшего раздражение. — Ты прав, — ответил тот и скользнул в сторону, еще больше удаляясь от берега в середине реки, где было опаснее всего. — Вернись на берег сейчас же! — Не командуй! У меня все под контролем, а ты только портишь все веселье своими…! Чонин почувствовал, как магия, которую он до этого полностью контролировал, вдруг заколебалась на секунду. Этой секунды хватило для того, чтобы он наступил на хрупкий лед всем своим весом. Раздался едва слышный хруст: гораздо тише, чем ломается под ногами сухая ветка в лесу или разбивается стекло. Наследник едва успел понять, что произошло, прежде чем полностью оказался под гладью ледяной воды. Он не успел даже сделать вдох, из-за чего воздуха в легких катастрофически не хватало, но Чонин успел вовремя остановить себя от необдуманного порыва. Он отчаянно замолотил ногами, пытаясь вытолкнуть себя на поверхность, помогая себе магией, но она была слишком слабой. Оставалось рассчитывать лишь на собственные силы. С берега Чан не мог понять, что именно произошло. Он лишь увидел, как светлая макушка младшего исчезает, а темные волны безжалостно смыкаются над ней. Под коркой льда бушевала река, унося Чонина все дальше от того места, где он провалился. Чан попытался создать хоть какое-то препятствие на ее пути, но мерзлая земля поддавалась с большим трудом, а берега были слишком далеко друг от друга. — Черт, Чонин! — проревел он, срываясь с места в надежде обогнать течение хоть немного, чтобы выиграть себе время. На бегу использовать магию было еще труднее, но он отчаянно пытался соединить два берега чем-то вроде низкого моста, по которому можно было добраться до середины реки. Спустя мучительно много времени, светлые волосы Чонина показались над поверхностью, и он смог сделать короткий жадный вдох, от которого тут же закололо легкие. Холодная вода вонзалась в тело миллиардом тонких игл, но он не бросал попыток вытолкнуть себя на поверхность еще хотя бы на одно мгновение, прежде чем провалиться обратно. Паника и чувство бессилия обрушились на старшего наследника. Две стороны импровизированного моста не хотели соединяться в середине, сколько бы усилий Чан не прилагал, но, несмотря на это, он практический взлетел на неустойчивую опору, забираясь по ней как можно дальше. Ему оставалось лишь молиться, что Чонин покажется на поверхности не слишком поздно, чтобы успеть поймать его. Секунды, словно капли воды, мерно отсчитывали свой ход, в то время как бурный поток темной реки не останавливался ни на мгновение, чтобы пощадить наследников. Теряясь в пространстве, Чонин надеялся лишь на то, что пытается двигаться в правильном направлении, а не толкает себя навстречу смерти. Магия, наконец, понемногу начала поддаваться ему, помогая до боли уставшим ногам поднимать наследника к поверхности. Как только над головой немного посветлело, он собрал все силы на то, чтобы вырваться из ледяного плена и попытаться зацепиться за какое-нибудь препятствие. Чан схватил его за ледяное запястье, рывком выдергивая на твердую поверхность. Насквозь промокший и дрожащий от холода, Чонин смотрел на своего спасителя со смесью ужаса и благодарности. Старший наследник помог ему выбраться из реки полностью, но под весом двух взрослых людей, неустойчивое подобие моста, на краю которого они оказались, начало крениться вниз, обратно к ледяной пропасти воды. Чан подхватил Чонина под плечи и бросился к берегу. Едва оказавшись на твердой земле, он без раздумий притянул младшего к себе и сжал в объятьях, словно тот мог ускользнуть и снова исчезнуть. Чонин, медленно покачиваясь в чужих руках, ошарашенно смотрел куда-то перед собой. Его била крупная дрожь, сердце заходилось в отчаянном приступе, руки и ноги онемели и отказывались слушаться, словно он еще не успел осознать, что опасность миновала. — Все нормально, все уже позади, — послышалось приглушенное бормотание Чана. — Ты меня до седых волос доведешь… — П-прости, — стуча зубами от холода, прошептал младший. Он даже не пытался сделать вид, что мокрые дорожки на его щеках оставили капли воды, стекающие с волос. — Главное, что сейчас ты в порядке, — покачал головой старший. — Все остальное уже не важно. — Нет! Моя м-магия, она… — в ужасе прошептал Чонин. — Она с-словно исчезла н-на время, и я не мог… Чан задумался над тем, как тяжело ему самому пришлось, и действительно ли в этом была виновата мерзлая земля. — Надо возвращаться. Проверить остальных. — Да. И с-спасибо тебе, — стуча зубами ответил Чонин. Бан молча принял благодарность, лишь кивнув в ответ, чтобы сдержать рвущиеся наружу нравоучения. Едва оказавшись в Доме Совета, Чан устало привалился спиной к двери. Холл был пуст, из коридоров левого и правого крыла не слышалось ни звука, приглушенный свет едва освещал лестницу на второй этаж. Мрачная атмосфера напоминала ту, которая царила в Доме незадолго до появления Джисона, но теперь было даже хуже. Обернувшись на него через плечо, Чонин ушел в сторону своей комнаты, оставляя на полу влажные следы — его ждала горячая ванна, сухая одежда и возможная простуда. Чан свернул в сторону школьных классов, в надежде найти кого-нибудь в библиотеке, но замер посреди коридора. Пол, стены и даже потолок были покрыты черной копотью, запах которой, судя по всему, успел почти полностью выветриться. Но здесь, в самом эпицентре, отчетливо пахло гарью. Он развернулся обратно, понимая, что вряд ли кто-то стал бы возвращаться в этот коридор после того, что здесь произошло. Последовав примеру Чонина, он решил заглянуть в комнату и привести себя в порядок, прежде чем отправиться на поиски других наследников и ответов на возникшие вопросы. — Чан! Чонин! — наследники встретились в столовой за ужином. Стоило двум вернувшимся домой парням переступить порог, на мрачных лицах на долю секунды отразилось облегчение. — Что у вас произошло? — прерывая приветствия, спросил Чан. Он оглядел каждого присутствующего, отмечая отсутствие Хенджина и Минхо. Выслушав, наконец, подробное объяснение, он встретился взглядом с Сынмином, который слово все еще пребывал в шоке от случившегося, и положил руку ему на плечо. — Ты молодец. — Теперь Хенджин под постоянным присмотром врача, он пришел в себя, но вряд ли так же быстро сможет встать на ноги. Надеюсь, у вас все прошло лучше, — мрачно произнес Феликс. — Я бы хотел, чтобы это было так, — покачал головой Чан. — Но боюсь все хуже, чем мы могли предположить. Они с Чонином пересказали свою историю, поделившись опасениями о поведении магии. По мере рассказа, брови наследников поднимались все выше, а растерянность во взгляде принимала стойкие черты ужаса. Феликс поднял руку, пуская по ней небольшой ток, видимый окружающим. Молнии замерцали, но почти сразу с треском исчезли. — Плохи наши дела. — Совет все еще не вернулся, — тихо произнес Сынмин. — Что мы будем делать? — Искать решение самостоятельно, — уверенно ответил Феликс. — Если будем ждать, пока кто-то сделает это за нас, магия может полностью исчезнуть. — Мы все знаем, что нужно сделать, — наследники повернулись на тихий голос Чонина. — Вернуть Джисона. — Вернуть можно лишь того, кто ушел по нашей вине, — с сочувствием произнес Чанбин. — Мы не в силах исправить чужие ошибки. — Я попытаюсь поговорить с Минхо, — вызвался Чан, несмотря на скептичные взгляды. — Вы нашли что-то в библиотеке? — Нет, пока никаких записей о тьме или чем-то похожем, — покачал головой Сынмин. — Но мы продолжим искать. За тысячу лет не могло не произойти что-то подобное. — Я помогу, — вызвался Феликс, слегка морщась от перспективы проводить время в компании своего контраста. — У нас мало времени. — Я тоже с вами, — поддержал его Чонин. — Поищу что-нибудь про магию. Посмотрев друг на друга, наследники согласно кивнули. Остаток ужина прошел в тягостной тишине, в который каждый думал о чем-то своем, лишь изредка перекидываясь фразами полушепотом. Минхо на ужине так и не появился. Чан спустился на первый этаж и задержался перед нужной дверью, прежде чем постучать. Какое-то время не было слышно ни звука, и наследник уже решил, что Ли нет в комнате, но дверь со щелчком приоткрылась, и за ней показалось знакомое чуть бледное лицо. — В чем дело? — Я… хотел поговорить с тобой, если можно, — сохраняя нейтральный тон, ответил Чан. Он все еще терзался сомнениями о том, что Минхо мог поступить с Джисоном подобным образом. — Что ж, говори, — ответил Минхо, приоткрывая дверь чуть шире, но все еще оставаясь стоять у порога, не приглашая наследника зайти. — Уверен, ты знаешь, что происходит снаружи и, возможно, заметил, что наша магия стала вести себя странно… Нам нужно вернуть Джисона, и я думаю, ты мог бы нам с этим помочь. Минхо никак не отреагировал ни на новости, ни на имя. Он все так же стоял, держа спину неестественно прямо и глядя словно куда-то сквозь Чана. — Минхо, я же знаю, что ты не такой человек, — Бан протянул руку, чтобы схватить того чуть выше запястья, и поморщился, ощутив обжигающую холодность чужой кожи. Ощущение было схоже с тем, что он почувствовал, вытаскивая Чонина, после пребывания в ледяной воде. От этих воспоминаний мелкая дрожь пробежала по спине. — Нет, я именно такой человек, — Ли резко отдернул руку, разрывая контакт. — С чего ты взял, что я могу вам помочь? Он уже ушел, придется вам с этим смириться. — Но ты мог бы поехать со мной и… — Сказать, что все это не правда? Что мой отец все не так понял, и я не притворялся? — изогнул бровь Минхо. — Конечно, я могу пойти и сказать все это, могу снова соврать, но проблема в том, что во второй раз Джисон на это не купится. Он не настолько глуп и наивен. — Хочешь сказать, что все это — правда? — искренняя вера Чана в то, что в Минхо осталось что-то человеческое, в одночасье разбилась о безразличие, с которым тот говорил о Джисоне. О человеке, которому он причинил боль своими действиями, не испытывая при этом и толики вины. — Да. Это правда. Поэтому я не могу вам ничем помочь. А теперь, если позволишь, — он начал закрывать дверь, но Чан успел перехватить ее на полпути. — Мы знаем друг друга всю жизнь, но я никогда не ожидал, что буду настолько в тебе разочарован, Ли Минхо. Дверь перед ним захлопнулась с громким ударом, поставив жирную точку в их разговоре. Проглотив горечь, Чан скрылся в своей комнате и позволил этому дню, наконец, закончиться, не питая надежд на то, что следующий будет хоть немного лучше. Хенджин открыл глаза, с трудом определяя, сколько времени прошло с предыдущего пробуждения. Темнота за окном не давала подсказок, оставляя из вариантов либо поздний вечер того же дня, либо раннее утро следующего. Его комнату освещала лишь слабая настольная лампа, которой хватало на небольшой круг, в который попадала кровать и край стола, оставляя остальное пространство в тени. Всмотревшись внимательнее, он прикрыл глаза в раздражении, на которое на самом деле не было ни сил, ни желания — осталась лишь привычка, сила мышечной памяти. — Тебе не обязательно приходить сюда каждый день, — хрипло произнес он в сторону самого темного угла, где уловил движение. — Я делаю это не потому, что хочу, я просто… — Сынмин замолчал ненадолго, подбирая правильные слова, — хочу убедиться, что ты все еще жив. — Что, чувствуешь себя героем благодаря тому, что я все еще дышу? — Мог бы сказать спасибо. — Спасибо, — устало ответил Хван. — Я и правда не ожидал, что тебе хватит смелости вмешаться. Ким почувствовал, как в груди поднимается привычное кипение, но почти сразу подавил его. — Там что-то случилось или ты просто потерял контроль? — едва заметно уколол он, но Хенджин услышал в его тоне скрытое любопытство и что-то еще, едва различимое. — Без понятия, я не успел заметить. Был слишком занят, пытаясь не умереть, пока не появится герой-спаситель, — Хван резко понял, что именно привлекло его внимание в голосе Сынмина, и попытался приподняться на забинтованных руках. — Что-то еще произошло? — Хоть пару дней полежи спокойно, сделай одолжение, — покачал головой Ким. — Все живы и — кроме тебя — здоровы. Чан и Чонин вернулись, так что возможно они тоже зайдут к тебе скоро, а мне пора. — Куда собираешься? — отстраненно спросил Хенджин, укладываясь обратно на подушки. — В библиотеку, — хмыкнул в ответ Сынмин, без прощаний выходя из комнаты. Он не видел, но точно знал, что Хван все-таки закатил глаза. На удивление, Чанбин и Феликс уже сидели на разных концах длинного стола, обложившись дневниками хранителей. Сынмин присоединился к ним, усаживаясь напротив Со, а чуть позже место напротив Феликса занял и Чонин, который выглядел так, словно за всю ночь не поспал и минуты. В качестве приветствий все ограничились молчаливыми кивками, сразу же принимаясь за чтение. Спустя несколько часов дверь в библиотеку открылась, впуская Чана. Все с надеждой посмотрели на него, ожидая хороших новостей о прошедшем разговоре, но он лишь отрицательно покачал головой, складывая стопку книг на стол между Сынмином и Чонином. Минхо не появился ни за завтраком, ни на обеде. Отсутствие уже не одного, а трех наследников, навевало уныние, а поиски не давали хоть сколько-то стоящих результатов, пока под вечер второго дня Феликс не протянул Чану один из довольно ново выглядящих дневников. — Это написал дед Джисона. У его отца был брат близнец, который родился без способностей к магии. Точнее, они так думали. «Все были уверены, что Хан Хонгю родился без способностей к магии, потому что мой отец, его брат, проявил их практически сразу. Шли годы, и пока моего отца готовили стать хранителем, его брат отошел на второй план — он жил в семейном поместье, занимался музыкой и никогда не появлялся в Доме Совета. О нем предпочитали не говорить в кругу хранителей, словно его и вовсе не существовало, но один день изменил все. В тот день Хан Хонгю появился на пороге Дома Совета. Он выглядел ослабшим и едва держался на ногах. Его светло-карие глаза, когда-то такие же, как у брата, стали почти черными. На бледной коже выступили отчетливые паутины вен, такие же неестественно темные и пугающие. Те члены Совета, что первыми его увидели, сразу поняли — дело в магии, но на то, чтобы собрать Совет в полном составе требовалось время. У дяди этого времени не оказалось. К тому моменту, как все восемь хранителей собрались вместе, магия начала вырываться из его тела сгустками тьмы. У него не было знаний и навыков, чтобы попытаться взять ее под контроль. Многие тогда пострадали. Мои дед и отец использовали всю магию, что могли, чтобы рассеять эту тьму, но тело Хан Хонгю не выдержало. В борьбе с очередным приступом он ослаб и опустился на пол. Он умер, и о его существовании было принято решение никогда не вспоминать. Мой отец рассказал мне об этом лишь в качестве урока: магия может погубить нас, если не найти к ней подход. Ее питают не только позитивные, но и негативные эмоции, и лишь мы решаем, какой характер она примет.» Еще раз прочитав этот отрывок вслух, Чан обратился к остальным наследникам: — Джисон в опасности. — Да, но… — Сынмин покачал головой. — Если верить написанному, его предка убила неспособность взять эту силу под контроль. А мы прекрасно видели, что Джисон многому научился. Мы все можем оказаться в опасности.