Скол на чашке

Виктор много думал о том, как пригласить Джинкс на прогулку – просто прогулку, разумеется, это не свидание. В его фантазиях всё было легко и естественно. Что-то в стиле: «Я купил тебе платье, которое носят пилтошки, которых ты, кстати, терпеть не можешь, пойдём прогуляемся по городу, который ты так упорно стараешься измарать своими граффити». Ладно, даже в мыслях это не было легко. Куда вообще можно позвать Джинкс? Прогуляться по длинной набережной для дирижаблей? Там чудесные фонтаны и на памятной табличке выбиты их с Джейсом имена. Нет, слишком самовлюблённо, да и долгой прогулки он не вынесет – нога в последнее время беспокоит слишком часто, и Виктор трусливо откладывает поход к врачу, опасаясь, что его закуют в поддерживающий корсет, это решение было уже давно необходимо, но надеть его – признать поражение. Театр? Сначала Виктор всерьёз раздумывает над этим, у него есть доступ в выкупленную ложу Талисов, а Джинкс, как и всякая заунитка, просто обязана любить представления. Потёкший грим, дешёвые костюмы, наспех сколоченные из мусора подмостки – всё это было неважно, зауниты обожали уличных артистов и истории, которые они рассказывали в своих нехитрых спектаклях: всегда о хитром зауните, жестоком миротворце, глупом советнике и, разумеется, любви. Здесь, наверху, любили драму, людям нравится любоваться ненастоящими бедами; внизу бед хватало и своих, поэтому обожали комедию. Но и эту идею Виктор отбрасывает, потому что скучная размеренность пилтоверских выступлений надоест Джинкс через час, а что может учинить скучающая хулиганка – он представить боится. В отчаянье он даже узнаёт расписание встреч этой писательницы, которую так обожает Джинкс – он в ужасе, что ему придётся присутствовать на подобном сборище, но готов потерпеть ради неё. Однако, как назло, ничего подобного в ближайшее время не запланировано, и у Виктора совершенно заканчиваются идеи. Он практически сдался, когда сама судьба даёт ему подсказку. - Они снова открылись. – Джинкс сворачивает журавлика из рекламной рассылки, что кипой высится на кухонном столе. – Стояли закрытыми из моих рисунков, тупицы, будто они мешали им войти. Фигурка выходит немного кривой, и она прислоняет его к чашке, чтобы не упал. - Кто? – Виктор спрашивает без особого интереса, Джинкс всё время устраивает какие-то непонятные ему акции, то раскрашивая памятник основателям города, то расставляя примитивные краскопульты на входе в новенький универмаг. Он пристально следит за публикуемыми новостями, но пока самой опасной её акцией было освобождение из зоопарка двадцати обезьян, измазанных флюоресцентной краской. Жертв, кроме чувства собственного достоинства у миротворцев, не наблюдалось. - Музей этот. Знаешь, —девушка уныло начала разворачивать криво сложенную бумажку, и Виктор заметил логотип музея современного искусства. – Всегда хотела побывать там внутри. Снаружи-то видок закачаешься – все эти колонны, витражи. Но прям интересно. Иногда к открытию ты идёшь долгим путём подсчётов, экспериментов, гипотез и теорий, но в редких случаях – они случайны. Виктор хорошо знает это чувство озарения, когда неразрешимая ранее задачка становится вдруг простой и очевидной. - Давай сходим вместе, я там тоже никогда не был, хоть и живу тут много лет. - Меня не пустят. Скажут, что я шваль зауновская, и развернут, - она скомкала рекламный буклет в шарик и принялась катать его по столу. – Будут правы, конечно, но всё равно обидно. - Я добуду тебе местное платье, - Виктор решил не говорить, что оно, в хрусткой упаковочной бумаге, перевязанное лентой, уже несколько дней как лежит в его спальне. – Будет проникновение под прикрытием. Джинкс прокатила шарик до края столешницы и ловко закинула его ровно в пустую чашку на мойке. - Видал? – она картинно раскланялась. – Но мне нравится идея, пары дней на подготовку диверсии хватит, напарник? - Мы не устраиваем представлений и ведём себя тихо, как обычные туристы, - поспешил уточнить Виктор. - Мы и есть обычные туристы, - не слишком убедительно соврала Джинкс. Неожиданно, но вся подготовка прошла без каких-либо препятствий – билеты достать получилось легко, а Джинкс с неожиданным воодушевлением отнеслась к платью. - Ты просто посмотри, - она вертится перед Виктором, в восторге поправляет пышные юбки. – Это же невероятно удобно! - Это? – недоверчиво уточнил он. По его мнению, платье выглядело слишком уж вычурно. По-пилтоверски, да. Но удобной эту конструкцию, состоящую из лент и оборок, называть было по меньшей мере странно. Джинкс подмигнула ему и, не стесняясь, задрала юбки – на поясе, под всем этим великолепием висел пистолет и сумка с инструментами. - Невероятно удобно, отвечаю. Я могла бы под этой юбкой бочку шиммера протащить, и никто бы не заметил. Ты гений, тихоня. Ладно, может быть, маленькие недопонимания во время сборов всё же были. Но по итогу Джинкс заправила свои длинные косы под аккуратную шляпу с белым пером, Виктор подал ей руку, как и полагается джентльмену, и они пошли по освещённой ярким солнцем пилтоверской улице. Ощущалось это странно. Виктор не привык просто гулять. У него всегда была какая-то цель – дойти до конкретного места, встретиться с какими-то людьми, сделать покупки, подать документы или ещё что-то из списка всегда важных и никогда не заканчивающихся дел. Наверное, впервые с тех пор, как он поселился наверху, у него была возможность просто пройтись, не торопясь – спешить они не могут из-за хромоты Виктора и из-за обвесов Джинкс, – рассмотреть красивые здания, нарядных людей, разукрашенные экипажи. С удивлением он замечает, что вдоль улиц установлены фонари, которые были его индивидуальным проектом в прошлом году – это удивительно приятно. Конечно, главным достижением всё ещё являются хексврата, творение величественное и гениальное – сколько ночей они с Джейсом усердно корпели над чертежами, сколько спорили; но видеть, что и гораздо более простые изобретения используются городом, радостно. Не удержавшись от любопытства, Виктор подводит слегка упирающуюся Джинкс – она не привыкла ходить с кем-то под руку и ей очевидно не очень понятно, как двигаться – к одному из фонарей, смотрит как отлили металл, как закрепили щепку хекстека, гордо проводит по выгравированной букве своего имени. - Мой последний патент, - не удержавшись от хвастовства, сообщает он девушке. – Видишь – здесь используется отщеп от хекстека, раньше это был просто мусор, но если правильно их обработать, то можно извлечь энергию, малая толика от возможного, но для чего-то простого вроде освещения вполне хватит. Джинкс задирает голову, шляпа падает с кос – Виктор едва успевает её подхватить, – удивлённо смотрит на фонарь, потом на Виктора, снова на фонарь. - Подожди. Я не поняла. Ты не бухгалтер?! - Что? – рука с зажатым убором замирает. – Почему я должен быть бухгалтером?! - Постоянно пишешь какие-то цифры на листиках, у тебя хороший дом и есть личная прислуга, - покорно перечисляет Джинкс. – Ну и выглядишь ты похоже. - Ты хоть одного вживую видела? – с сомнением хмыкает Виктор, расправляя ленты. – Наклонись. Джинкс, удерживая волосы, наклоняется, и он закрепляет шляпу длинной шпилькой, возможно слегка грубовато, отчего девушка возмущённо шипит, а он бормочет извинения. - То есть ты изобретатель? - Причём один из самых выдающихся, - он говорит это уверенно, потому что не видит смысла в ложной скромности. – Я соавтор хексврат, если тебе интересно. Уж поверь мне, никакой бы бухгалтер не смог заработать на дом в самом центре, рядом с Академией и зданием Совета. Виктор смотрит на Джинкс в ожидании реакции, хочет увидеть удивление, может быть, даже восхищение в её чудесных глазах; одна мысль о том, что она считала его кем-то обычным – разочаровывает. Но Джинкс почему-то молчит, не поднимая взгляда, мнётся, поправляет оборки, а затем глухо спрашивает, работает ли он с Джейсом Талисом. Злость ярким пятном вспыхивает у него в груди. Джейс его лучший друг. Виктор отдал ему всю известность и никогда, ни одной минуты не жалел об этом – общаться с людьми, выступать перед толпой, это всё тоже огромный труд, и Виктору он неприятен, к тому же Совет и инвесторы прислушиваются к Джейсу с гораздо большей охотой. Но отчего же сейчас Виктору стало обидно? Он смотрит на словно потухшую Джинкс и ему хочется накричать на неё – ты не видела Джейса! Ты пришла в мой дом, ела за одним столом со мной, а не с ним, мы, чёрт возьми, идём в проклятый музей вдвоём. Зачем тебе Джейс, если знаешь ты меня? Он в раздражении вырывает руку, день, начинавшийся столь хорошо, уже не кажется приятным. - Знаю. Он мой напарник и лучший друг. Если хочешь, то я могу вас познакомить, - и подталкиваемый недовольством добавляет. – Ему не привыкать возиться с сумасшедшими заунитами. Джинкс – словно луч солнца проглянул сквозь облака – улыбается, трогательные ямочки на щеках, в глазах пляшут бесенята, ни тени обиды. - Мне просто интересно, - она вновь берёт руку Виктора. – Он правда такой же индюк, как и на плакатах? Виктор виновато морщится. Идиот. Надумал невесть что с пустого места, правильно когда-то его ругал Хеймердингер: «Строить гипотезу без предпосылок не просто самонадеянно, но глупо, юноша!». Какая-то неправильность слегка царапает край его сознания, но он умеет отбрасывать неподтверждённые предчувствия. - Чуть-чуть индюк, но не больше, чем я сыч. - О да, будущее Пилтовера в надёжных крыльях, - хихикает Джинкс. – Один кудахчет, второй не спит. Нет, определённо, она ему нравится.