Скол на чашке

Виктор знал, что иногда судьба сводит людей, которые не подходят друг другу - связанные силой обстоятельств, они и рады бы не встречаться, но это происходит вновь и вновь. А виноват в этом Джейс, конечно. Он руководил покупкой дома, он же и нанимал прислугу – единственную экономку, от которой Виктор и был бы рад отказаться, но Талис, широко улыбнувшись, лишь уведомил Виктора, что дело решёное, миссис Элспет Хардинг с радостью готова приступить к своим обязанностям, и должен же хоть кто-то следить, что в доме есть еда. В целом Виктор понимает, что миссис Хардинг тоже является жертвой обаяния Джейса. Наверняка во время собеседования он был вежлив и убедителен, предложил чаю и рассказал, что требуется помощник для одинокого учёного, дом небольшой, но уютный, хозяин не требовательный, а оплата с приятным бонусом. Легко представить, как миссис Хардинг - строгая и чопорная, всегда накрахмаленный передник, скромный, но из лучшей ткани, никаких украшений, но драгоценные пуговицы на белом воротничке – представила с каким трепетом её почтенные знакомые из старой прислуги узнают, что она теперь работает на самого Джейса Талиса. Может быть, она представляла, как будет строго отчитывать его за несъеденный завтрак, заботливо оставленный на столе под клетчатой салфеткой, делано-возмущённо ахать, узнав, что в доме ночевала очередная незамужняя девица, готовить очаровательные маленькие тарталетки с драгоценной сапфировой рыбой для фуршета. И вместо всего этого ей достался Виктор – ни знатного имени, ни интересных слухов, ни званых вечеров. Сплошное разочарование. Впрочем, несмотря на все препятствия, они умудрялись хранить вежливый нейтралитет, иногда месяцами не обмениваясь ничем, кроме сухих приветствий. Но сегодня произошло что-то отличающегося от установленного много месяцев назад привычного порядка. Экономка, постучавшись в дверь тем уверенным типом стука, который не подразумевает вопроса, а лишь предупреждает о вторжении, вошла в кабинет, где Виктор занимался переводом труда по механике – свежее издание, но весьма посредственное – с ионийского языка, посчитав, что это не нарушает обещания отдыхать. - Разумеется, Вы можете сказать, что я лезу не в своё дело, - начала она, сразу давая понять, что сказать он так определённо не может. – Но я не могла не заметить, что у Вас в гостевой комнате теперь иногда ночует леди. Виктор пожал плечами, размышляя подходит ли данное слово для описания Джинкс. По всему выходило, что терминология не совпадала. - Да, она мой друг и иногда остаётся с ночёвкой, когда у неё дела поблизости, - экономка посмотрела на него с такой яростью, что он поперхнулся на середине предложения и растерянно замолчал. - Бедная девушка, - в голосе миссис Хардинг прозвучали трагические нотки. – Вынуждена спать на обычном постельном белье! Почему Вы не предупредили, чтобы я заказала несколько комплектов шёлкового, что, разумеется, было бы уместно для знатной юной леди? Что она теперь подумает об этом доме? Её чувства Вы игнорируете, но хотя бы проявите гостеприимство! Виктор аккуратно отложил автоматически заправляемое перо и развернулся в сторону женщины, не зная, как вообще реагировать на подобное. Насколько он мог помнить, это было самое длинное предложение, которое он слышал от неё за всё время, но ответ он сформулировать не мог. Вряд ли Джинкс заметила, что бельё не шёлковое, тут скорее то, что она вообще как бы не впервые в жизни встретила постельное бельё – помнится, Виктора когда-то это удивило - даже на кровати в крошечной комнатке общежития был не голый матрас. Но глядя теперь на строго поджатые губы экономки, Виктор испытал нелогичное чувство стыда. В конце концов, он пригласил её в дом, пусть она и напрашивалась, можно было подумать о том, что девушке было бы приятно. В мыслях против воли появился странно волнующий образ ворочающейся в кровати Джинкс. Или она спит, свернувшись клубком? Наверняка ещё и подушку обнимает, с неё станется. Он почувствовал, как краснеет от этих случайных размышлений и, кашлянув, всё же спросил. - Во-первых, она из Зауна, мы с ней соотечественники, так что знатной её не назвать. Во-вторых - с чего Вы вообще решили, что у неё есть чувства? Уверяю Вас, мы просто приятели. Женщина посмотрела на него с таким гневом, что ему стало неловко. - Вот! - она обвинительно ткнула в него листком бумаги – кстати, очевидно, из его собственных запасов, в Зауне на такой бумаге никто не пишет, - на котором было криво нарисовано разбитое сердце. Насколько Виктор помнил, Джинкс наносила этот рисунок на баллоны с краской, что глухо постукивают в её сумках, не более того. - Просто рисунок, я не думаю… - Конечно, Вы не думаете! – экономка драматично прижала улику к своей неширокой груди. – Бедная девушка! Влюбиться в учёного, который глаз не поднимает от своих книжек! Совсем как в последнем романе Агнессы Тримбл! Виктор удивлённо воззрился на женщину, потому что она назвала имя с такой уверенностью, словно он обязательно должен был знать кто это. Пару дней спустя, когда Джинкс устало сидела у его ног, пока он читал газету – на улице раздавался топот множества ног, свистки миротворцев и окрики, и она выглядела невероятно довольной, Виктор вспомнил о том странном разговоре. - У меня есть несколько необычный вопрос, пообещай не смеяться. - Буду смеяться, если смешно, - она тут же развернулась, притёрлась щекой к колену, жест ласковый и интимный, но Виктор уже давно понял, что она совсем не понимает границ личного пространства, ни своих, ни чужих. Частая проблема детей, которые росли скученно, толкаясь локтями в общей кровати, не имея не то, что собственной комнаты – собственной тарелки. - Тебе нужно шёлковое постельное бельё? Просто моя… Она не даёт ему договорить, вскакивает, нога, на которую она несильно, но опёрлась, стреляет болью, и Виктор раздосадованно шипит. - Извини, извини! – Джинкс делает шаг назад. – Просто ты говоришь о струящейся нежной шёлковой простыне, которая ласкает кожу как поцелуи? Прям как в последней книге Агнессы Тримбл? Ох. Виктор постарался отмахнуться от мыслей о поцелуях, простыне и Джинкс, потому что это как-то совсем не туда вело, только и спросил, надеясь, что не покраснел, кто такая эта женщина, что все знают о её книгах. - Моя любимая писательница, обожаю её серию «Заунитка». Там про девушку из Зауна с фиалковыми глазами и серебряными волосами… - Седыми? – решил всё же уточнить Виктор, но увидев сурово насупившиеся брови, виновато поднял руки, признавая поражение. – Молчу и слушаю. Что ж, он не пожалел. Джинкс рассказывала ему о сюжете – предсказуемом, персонажах – шаблонных, магии – недостоверной, но делала это с таким восторгом, прыгая по комнате, зачитывая диалоги по памяти и вживаясь в роль. Она минут десять каталась по полу, изображая адские муки от яда, которым коварная соперница отравила главную героиню, и запуталась в шторе, когда показывала, как главная героиня тоскливо ждала у окна погибшего возлюбленного с битвы – Виктор аплодировал. Но с возлюбленными там вообще было как-то грустно, каждую книгу был новый, а то и несколько, а старые гибли самым трагическим и печальным образом, хотя потом периодически воскресали. - Вот, - Джинкс, запыхавшаяся, но искрящаяся восторгом, вновь уселась около него. – Обожаю. Я и другие романы люблю, но эта серия моя любимая. Виктор понятливо кивнул и подал стакан с остывшим чаем. На следующий день, когда миссис Хардинг задала свой дежурный вопрос не требуется ли что-то особенное профессору – она произнесла это обращение с небывалым почтением, видимо то, что она теперь работает не просто на какого-то там иссследователя, но на уважаемого преподавателя Академии, грело её – Виктор торопливо подал ей заготовленный кошель. - Да, я буду Вам безмерно обязан, если Вы купите эти простыни, про которые упоминали в прошлый раз. Моя подруга, как выяснилось, тоже фанатка этой Трамбл, так что я хотел бы её порадовать. - Тримбл, - еле слышно прошептала экономка, и Виктор мог бы поручиться, что в её глазах блестят слёзы счастья. – Я тогда ещё и платье куплю для юной леди, какой у неё рост? - Что? Зачем платье? – Виктор непонимающе нахмурился. – Она, конечно, из Зауна, но у неё есть одежда. - Потому что мужчина всегда дарит главной героине платье перед тем, как пригласить её куда-то, этим он показывает, что она нравится ему. Вы же хотите это показать? Виктор неуверенно глянул на свой стол – бумаги с аккуратным постраничным переводом, дорогие письменные принадлежности, разбросанные рисунки с дурацкими рожицами. Джинкс. Ему. Нравится? - Да, - он заторможенно кивнул. - Купите и платье, если это уместно. Иногда судьба сводит людей, которые не подходят друг другу. Как, например, йодид калия и крахмал – смешай эти вещества в пробирке, и не будет ни малейшего эффекта. Но стоит туда капнуть пероксид водорода, и появится реакция окрашивания, которую не выйдет не заметить. Синяя как косы Джинкс.