Скол на чашке

Она приходит без предупреждения – Виктор слышит, как хлопает окно в соседней комнате, стук рюкзака об пол, тихий топот – Джинкс старается не шуметь – по лестнице вниз. Это старание не разбудить выглядит почти трогательным, но служит напоминанием Виктору, что ночами следует спать, а не пытаться впотьмах собирать патефон, у которого скорее всего просто не хватает деталей – отчего-то же его выбросили. Увидев его сегодня, сиротливо лежащим в груде старого хлама, Виктор не смог пройти мимо; утащил в дом, воровато оглядываясь и надеясь, что никто из соседей в столь ранний час – Виктор не уже встал, а ещё не лёг – не заметит. - Можешь не таиться, я ещё не сплю. Всех миротворцев победила, революционерка? – он идёт в сторону кухни медленно, преувеличенно громко стучит тростью; не напугать бы, а то опять орать примется. – Или пострадала только парочка стен? Он замолкает. На кухне – обнажённая спина, лопатки по-птичьи тонки, переплетаются голубые татуировки и голубые венки, просвечивающие под тонкой кожей; окровавленные обрывки ткани горой, лежащие в раковине, плотный запах краски и крови, вполоборота виноватое лицо, дорожки слёз, закушенная губа. - Я ничего не испачкала! – Джинкс совсем не стесняется своей наготы, истинное дитя Зауна, а вот Виктор стыдливо отводит взгляд. И только потом понимает, что за глупость она сказала. Её правда волнует именно это? - Да Жанна с тобой! Хоть всё здесь запачкай! Тебя ранили? Губы Джинкс неуверенно дрогнули, растягиваясь в ободряющей улыбке. - Выдыхай, тихоня. Царапина, просто на животе, вот и крови. Сейчас промою и будет нормально. - За тобой гонятся? - Нет! – она вновь развернулась к раковине, включила воду. – Никто за мной не гнался. Я сама решила, что смогу пролезть в щель между домами и сама же всё себе устроила. Спасибо, что напомнил. - Поднимись наверх и прими нормальный душ, прошу. А потом иди в комнату, я подготовлю всё для обработки раны. - Царапины, - настойчиво повторила Джинкс, но до этого напряжённые сведённые лопатки расслабились. С любопытством исследователя, Виктор подумал, что было бы интересно понять – она такая недоверчивая злюка, потому что её окружает такой мир, где лучше сразу кусаться даже на невинный вопрос? Или он ищет сложный смысл в простом, и это просто её натура? Она моется долго, Виктор даже стучит в дверь, чтобы проверить, а всё ли с ней в порядке и получает гневную отповедь, что сам её сюда отправил. Он возвращается в гостевую комнату, с интересом рассматривает потрёпанный рюкзак, полный принадлежностей для граффити и вылезших из швов ниток; брошенный пистолет, на удивление не игрушка, пусть и выглядит так, тяжёлое хорошее железо, модифицированный прицел, индивидуальная рукоять явно под небольшую девичью руку. Виктор долго и задумчиво вертит его в руках, наличие оружия его не удивляет, но эта вещь явно штучная, уникальная. Мелкой хулиганке из Зауна такое точно не по карману. Значит – подарок? Например, от парня. Виктор чувствует, как неприятно сжимается что-то в груди. Отца. Конечно, подарок от отца, который носит шейные шарфы, а подарить любимой дочке пистолет – так по-зауновски. - Ты стрелять-то умеешь, тихоня? – Джинкс шлёпает босыми мокрыми ногами по полу, полы шёлкового халата – кажется, его повесили в ванной исключительно для атмосферы, и раньше Виктору в голову не приходило пользоваться им – тянутся за ней как шлейф. - Нет, если честно, - он аккуратно кладёт оружие на тумбочку. – В детстве меня не брали стрелять по банкам из-за увечья, а после – я уже жил в Пилтовере, здесь в этом нет необходимости. - Глупость, – девушка раскручивает огромное полотенце, что до этого удерживало её волосы и они, плотной влажной волной падают ей на спину. – Законы сосуществования везде одинаковы, просто где-то не притворяются. - Давай я обработаю царапину, - не желая спорить, он тянется к аптечке, но Джинкс перехватывает его руку. - Я сама, честно. Спасибо за заботу, я оценила, но я не очень доверяю докторам. И тем, кто играет в доктора тоже, без обид. Она смотрит с вызовом, но Виктор не собирается с ней бороться. Не в этом. В конце-то концов он сам терпеть не может докторов. - Ладно. Хорошо. Ты останешься на завтрак или невидимой тенью, - он театрально подвывает. – Незаметно растворишься в тенях города… - Тень в тенях? – она скептически приподнимает бровь, и Виктору ничего не остаётся, как признаться. - Я не очень хорош в литературных оборотах, но я старался. - Нет, ну если старался, - Джинкс на мгновенье замолкает, а потом, словно решившись, кивает. – Тогда завтрак. Ага. Точно. Никто же не умрёт, если я съем блинчики с утра. Виктор не знает, как готовить блинчики. Но вряд ли это сильно сложная химия. Во всяком случае он постарается.