Семья

      

Внутри меня есть две меня.

      

С одной из них ты не знаком,

      

Но придет время, и я вас представлю.

      

Это произойдет со дня на день.Винтаж, Dark©

             - Оскар, я хочу выпустить Джерри, можно?       - Так быстро? – отозвался Шулейман, повернув голову к Тому. – Ну, ладно. Раз я не могу избавиться от зла, придётся с ним смириться.       - Ты не против? – Том чутко вглядывался в лицо Оскара.       - Нет. А ты разрешаешь мне переспать с Джерри?       Том мгновенно подобрался, вспыхнул глазами под пытливым взглядом Оскара, неосознанно сжал кулаки. Но не взорвался огнём, а сказал:       - Если тебе это необходимо, я приму вашу связь. Но предупреждаю, что я буду тебе это припоминать, злиться, обижаться.       - С этим я справлюсь, буду снова тебя убеждать, что кроме тебя мне никто не нужен, а Джерри – это тоже ты, он всего лишь другая версия тебя.       Не то чтобы Шулейман жаждал и планировал уложить Джерри в свою постель, он скорее хотел увидеть реакцию Тома – и хотел заручиться его согласием на тот случай, если действительно испытает необходимость связи с Джерри. Том кивнул в ответ на его слова. Так легко договорились? Сложно привыкнуть, что они научились вести конструктивные диалоги без подводных камней и течений, и пусть кто-то назовёт такую жизнь скучной, Том радовался, что они к этому пришли.       Том дождался ночи, в этот раз обошёлся без разговора с Джерри вслух, лишь мысленно к нему обратился и, держа в голове, что они должны переключиться, лёг спать. Среди ночи Джерри не сбежал, не проснулось тело. Проснулся Джерри к десяти утра, огляделся, привычно проверяя обстановку вокруг. Сел и всласть потянулся, разминая заспанные мышцы, улыбался резковатым изгибом губ. Хорошо жить! Утро солнечное, яркое, воодушевляющее. Даже нелюбимое тело рядом не портило настроение.       Шулейман тоже проснулся, приподнялся на локте и обвёл Джерри взглядом:       - Крыса?       - Он самый, - ответил Джерри.       Насколько иначе Тома он выглядел с точь-в-точь той же внешностью. Даже волосы, казалось, со сна лежали иначе. Оскар также сел и произнёс:       - Я, конечно, рад, что Том научился управлять своим раздвоением, но прискорбно, что он использует данный навык, чтобы часто выпускать тебя.       - Не обольщайся, Шулейман, новый навык Тома ничего не гарантирует, - с ухмылкой отвечал Джерри. – Если ты снова выкинешь какое-нибудь глобальное дерьмо, или Том независимо от тебя будет нуждаться в помощи, я приду без предупреждения.       - Без угроз никак?       - Нет. Это предупреждение – не дури, не то вместо ласкового котёнка получишь меня.       - Ага, котёнок засыпает, просыпается исчадие ада, знаю я эту игру, - фыркнул Оскар и прищурился на Джерри. – Каков твой план на эту неделю, опять сбежишь?       - Сейчас позавтракаю, потом приведу себя в порядок и уеду.       - Ого, даже позавтракаешь здесь?       - В этот раз у меня другой план. Позаботься о том, чтобы я не встретился с Терри, - бросил Джерри и поднялся с кровати.       Надев к трусам лишь футболку, он проследовал к двери и покинул спальню. Шулейман тоже покинул постель, почистил зубы и умылся во второй ванной. И, поразмыслив, пошёл к той ванной комнате, куда ушёл Джерри, без стука повернул дверную ручку. Дверь была не заперта. Джерри уже успел принять душ и сейчас в одном лишь полотенце на бёдрах стоял около раковины и чистил зубы. Через зеркало стрельнул взглядом в появившегося в дверном проёме Шулеймана, но не обернулся, вообще никак внешне не отреагировал на его наглое, пока что бессловесное вторжение. Джерри закончил гигиеническую процедуру, прополоскал рот, выключил воду и лишь после этого произнёс:       - Долго ты собираешься там стоять и любоваться мной?       - Я не любуюсь.       - Как знаешь.       Джерри встряхнул волосами, прочесал мокрые кудри пальцами. Хотелось выпрямить до состояния струящегося шёлка, но это не имело смысла, поскольку спрячет волосы под парик. Джерри взял с полочки массажную расчёску, причесал волосы, зачесав их назад, и взял маску для лица, принадлежащую Шулейману. Ни Джерри, ни Оскар не смогли приучить Тома к уходу за собой сверх минимального базового, его от использования плодов индустрии красоты отводили лень и отсутствие личного понимания смысла этих действий. Стеклянная баночка с матовой поверхностью приятной тяжестью легла в руку.       Подушечками пальцев вбивая в кожу невесомую освещающую субстанцию, Джерри развернулся к Шулейману.       - Куда ты в этот раз намылился? – поинтересовался тот, привалившись плечом к дверному косяку.       - Покопайся в памяти, там уже есть ответ.       - Не моё дело? – предположил Оскар.       - Верно.       - Я с тобой не согласен, - Шулейман говорил спокойно, желание узнать не грызло изнутри.       - Я не удивлён, - Джерри равнодушно пожал плечами и продолжил наносить маску. – Но это всё равно не твоё дело.       А чего он, собственно, стоит в стороне, смотрит и слушает, как крысёныш его завуалированно посылает? Оскар оттолкнулся от косяка и подошёл к Джерри. Джерри же уже снова отвернулся к зеркалу, ещё раз провёл расчёской по волосам. Маску нужно держать 15-20 минут, затем увлажняющий крем – в прошлый раз купил россыпь приятных и полезных баночек, бутылочек и схоронил в чемодане, который оставил на хранение в шкафу. Сегодня Джерри не планировал тратить время на салонный уход, потому наводил красоту в домашних условиях. Высушил волосы, борясь с искушающим желанием использовать стайлинговые средства, сделать укладку, что тоже не имело смысла из-за парика.       - К чему ты делаешь тайну из своих передвижений за пределами моего дома? – поинтересовался Оскар, когда гул фена стих, оглядывая Джерри сверху вниз, снизу вверх.       - К тому, что бывшие супруги не должны друг другу отчитываться, - Джерри вернул фен на место, оценил своё отражение. Волосы легли хорошо.       - Ты уводишь от меня в неизвестном направлении тело моего нынешнего жениха, - заметил в ответ Шулейман.       - Рад за вас, но неискренне.       - Не можешь порадоваться за Тома? – осведомился Оскар.       - Могу в чём угодно другом. На меня до сих пор навевает тоску то, что Том, толком не попробовав, отказался от всего, что я и мир могли ему предложить, и остался с тобой.       - Таков его выбор.       - Только поэтому ты всё ещё жив, - Джерри смерил Шулеймана взглядом через плечо и вернулся к зеркалу.       - Кончай уже угрожать, что убил бы меня, если бы тебе что-то не мешало, - усмехнулся тот.       - Не могу, у меня с тобой плохо получается кончать.       - О… - протянул Оскар, загораясь азартом противостояния. – Какая искусная колкость, да только она оторвана от реальности.       - Кому как. Мне не зашло. Но возраст, в котором уместно шутить над сексуальными подробностями и ими же унижать, я давно перерос, потому не буду продолжать данную тему.       Искру вбросил и слился. Типичный Джерри.       - Переспим?       - Шулейман, лишь Тома шокирует и восторгает твоя прямота, на меня она не производит никакого впечатления, - Джерри обернулся к нему, смотрел насмешливо. – Жаждешь немедленно доказать, что я ошибаюсь? Тебя настолько задеваешь, когда кто-то остаётся не в восторге от твоих сексуальных способностей? В таком случае мне тебя жаль.       - Да нет, я и так знаю, что ты лжёшь, а будь твоя оценка правдой, меня бы это не задело, - совершенно невозмутимо, расслабленно отреагировал Оскар. – Просто почему не предложить?       - Дождись Тома, он тебе непременно даст во все места. Я же пас.       Джерри предпочитал общению с Шулейманом своё отражение, что не скрывал и неприкрыто демонстрировал. Повертел головой, оценивающе любуясь собой со всех сторон.       - Тома я дождусь, но и от тебя не откажусь, - ответил Шулейман.       Джерри обернулся к нему с глумливой ухмылкой:       - Шулейман, твоё эго так сильно ранит то, что я тебе не принадлежу и ты ничего не можешь с этим сделать, даже если попытаешься подчинить меня силой?       - С чего ты взял? – Оскар изобразил пренебрежение.       Всего лишь изобразил, поскольку сам-то знал. И Джерри знал.       Джерри вновь, ярче ухмыльнулся:       - Недорогой мой Шулейман, не забывай, что я знаю всё, что знает Том. У вас была очень милая и информативная беседа с той психотерапевткой.       - Ладно, - Оскар больше не стал придуриваться равнодушным. – Да, меня это несколько задевает. Будет лучше, если я тебя получу.       - У меня нет ни малейшего желания облегчать твои страдания, - ответил Джерри и отвернулся к зеркалу.       Шулейман не испытывал горячего, навязчивого желания уложить Джерри под себя, но, раз получил разрешение от Тома и его больше не корёжит от нервозности и ненависти рядом с Джерри, то почему бы и нет? Такое отношение к ситуации ему нравилось куда больше. Оскар развернул Джерри к себе за плечо и толкнул к стене, тут же наступив на него. Вплотную.       - Далее последует изнасилование? – осведомился Джерри, не предпринимая никаких попыток оказать сопротивление. – Или попытаешься сделать так, чтобы я захотел с тобой? Если первое, то потом я отстрелю тебе яйца, я держу обещания.       - Да чего ты ломаешься? – усмехнулся ему в лицо Шулейман. – Когда-то ты тоже корчил из себя недотрогу, но, помнится мне, на деле ты сам был не прочь со мной.       - Да, ты прав. Ты меня заводил, в чём я старался себе не признаваться. Ты был для меня уникальным человеком не ниже меня, не глупее, тем, кто не поддавался ни на какие мои ухищрения, что давало мне интерес и азарт, как бы сильно ты меня ни раздражал. Но ты испортился, - говорил Джерри с прямым, насмешливым взглядом и красивой елейно-ядовитой улыбкой. – Теперь ты не представляешь для меня никакого интереса, ты не вызываешь у меня ничего, кроме неприязни и скуки. Так что гуляй.       Джерри толкнул Шулеймана в грудь и беспрепятственно покинул ванную комнату. Пошёл за кремом для лица. Оскар проводил его взглядом, дёрнул бровью. Да, бесспорно, ни к чему себе лгать – Джерри его цепляет, с ним интересно и азартно. Его неприступность вкупе с незаурядным умом, острым языком заводит, с ним каждая минута – бой и захватывающее приключение. Но Шулейман лишь крепче уверился в своём выборе, что Том ему милее, по сердцу и по всему. Если представить, что был бы с таким человеком как Джерри, именно его яркая личность и погубила бы те отношения. Опостылили бы бои изо дня в день, каким бы адреналином они ни питали, и душа заскучала бы и потребовала чего-то нового. Поскольку душа-то в действительности хотела совсем другого. И Оскар бы пошёл искать дальше, как жил всю жизнь до Тома – хватая жизнь большими, опьяняющими глотками, не зная, что виной тому дыра в груди, которую на деле заполнить очень просто, но не тем, совсем не тем, чем жил. С Джерри ярко и в конечном итоге скучно. С Томом – на всю жизнь.       Не настолько Оскар нуждался в заполнении пробела в виде Джерри в обладании Томом, чтобы останавливать или бежать следом. Идти следом и не пришлось, они встретились за завтраком; Терри поел раньше и сейчас занимался рисованием в своей комнате.       - Почему Грегори не приготовил мне завтрак? – недовольно произнёс Джерри.       - Я не знал, что ты останешься на завтрак, - ответил Шулейман и сел за стол со своей тарелкой.       Джерри, скрестив руки на груди, обернулся к выходу с кухни. Конечно, он мог и сам приготовить что-нибудь вкусное и нехитрое. Но зачем, если есть мальчишка-поварёнок? Джерри встал на пороге кухни и громко позвал:       - Грегори!       Домработник появился на кухне через несколько минут, и Джерри велел:       - Приготовь мне завтрак. Салат из ассорти зелени, обязательно включи туда красный салат-латук, очищенного от шкурки персика кусочками и молодого сыра, заправь миксом из бальзамического уксуса и мёда. Поджарь на гриле филе индейки, не целое, разумеется, к нему немного картофеля дольками, добавь специй на своё усмотрение, чтобы было ароматно.       Том никогда не отдавал Грегори приказаний, они вообще почти не пересекались. Грегори удивился, в замешательстве перевёл взгляд к Шулейману.       - Приготовь, - махнул рукой Оскар.       Его слово – это уже понятное Грегори распоряжение, он приступил к готовке. Тем временем Джерри сходил за сигаретами, сел за кухонный стол и закурил вишнёвую тонкую. Грегори управился за двадцать пять минут и подал завтрак на стол. Джерри не стал ни к чему придираться – всё было приготовлено вкусно, отвечало его пожеланиям, но из вредности мог бы – не захотел тратить время на мальчишку, ему нужно поесть, чтобы идти дальше.       После завтрака Шулейман всё-таки пошёл за Джерри, завалился на кровать и наблюдал, как тот прихорашивается, не обращая на него внимания. Джерри предпочёл бы заниматься собой в одиночестве, без цепкого взгляда Шулеймана и его надоедливых комментариев, но раздражаться из-за этого выше его достоинства и любви к себе. Джерри расчесал и уложил брови, обработал и накрасил ноготки, приклеил ресницы, убрал волосы под шапочку и надел парик, причесал его, поправил локоны. Оставалось выбрать одежду для выхода из дома, которую во второй половине дня сменит.       - Куда намылился? – поинтересовался Шулейман, будто и не задавал тот же вопрос ранее, провожая Джерри до входной двери.       - Сколько бы раз ты ни спросил, мой ответ не изменится.       Оскар не стал дожимать, но взял ключи от машины и сказал:       - Я тебя отвезу.       - Я большой мальчик, сам доберусь.       - Это было не предложение, - отрезал Шулейман и вперёд Джерри вышел из квартиры, вопросительно кивнул ему, мол, идёшь?       Знакомо, очень знакомо… Как же осточертели подобные выверты Шулеймана ещё в далёком прошлом. Но Джерри не показал, что его ковырнуло раздражением, и с усмешкой ответил:       - Шулейман, ладно, раньше тебе было скучно, но сейчас-то что? У тебя дома ребёнок, им и занимайся. Или я могу решить, что ты недобросовестно исполняешь свои родительские обязанности и отнять у тебя Терри. Конечно, ты получишь его обратно, когда вернётся Том, но настроение и нервы тебе я подпорчу.       - Я всего лишь отвезу тебя в первое место, куда ты направляешься, и вернусь домой к Терри.       Джерри вздохнул – кажется, проще согласиться – и молча принял навязчивое предложение Шулеймана, пройдя мимо него в направлении лифта. В голове крутил мысли, продумывал запасные планы: если Шулейман не отстанет и будет таскаться за ним… не будет, Джерри найдёт способ от него избавиться, он был в том уверен. Шулейман уже не та непробиваемая сволочь, на которую не найти управу. Самый главный козырь из рукава Джерри не вырвать, и его можно разыгрывать сколько угодно раз.       В этот раз у Джерри другой план, он собирался сразу отправиться в аэропорт, но Шулейману сказал, чтобы отвёз его в салон красоты. Сделает лишнюю остановку, чтобы от горе-давно-не-дока отвязаться.       - Снова поедешь к Кристине? – осведомился Оскар в пути.       - Это тоже не твоё дело.       - Я ведь всё равно узнаю.       - Я понимаю, - глядя вперёд, ровно ответил Джерри. – Но от меня ты этого не узнаешь.       Они доехали до салона, который Джерри назвал. Прежде чем выйти из машины, Джерри бросил:       - Надеюсь, на этом наше совместное путешествие закончится?       - Закончится, - кивнул Шулейман. – Я так понимаю, из Ниццы ты уедешь?       - Правильно понимаешь, я предпочитаю другие города. – Джерри покинул автомобиль, обернулся. – До встречи через неделю.       - До встречи, не потеряйся.       Оскар дождался, когда Джерри зайдёт внутрь, и, перебрав пальцами по рулю, развернулся через две сплошные и поехал домой. Преследовать Джерри до конца он и не собирался, ему это уже неинтересно.       Джерри после отъезда Шулеймана выждал полчаса и вышел из салона, огляделся и поймал такси.       - В аэропорт.       Джерри откинулся на спинку сиденья и разглядывал кольца на пальцах. Не стал снимать помолвочное кольцо Тома и к нему надел те, которые когда-то сам покупал, ещё в прошлый раз он нашёл шкатулку со своими драгоценностями, от которых Шулейман не избавился, и припрятал их у себя. С собой драгоценности Джерри не взял, россыпь золота и бриллиантов в багаже могли вызвать лишние вопросы в аэропорту. Но в удовольствии надеть колечко едва не на каждый палец он себе не отказал. Джерри любил ювелирные изделия с драгоценными камнями, в особенности с бриллиантами. Их дорогой блеск идеально подчёркивал то, как Джерри себя оценивал.       Как и в прошлый раз, Джерри первым делом улетел в Париж, где забрал свой паспорт, но и паспорт Тома не отдал на хранение в банк. Пусть будет, если всё пройдёт по плану, второй документ сослужит свою службу. В этот раз Джерри не до праздного времяпрепровождения, его план включал всего один главный пункт. И этот пункт будоражил, мобилизовал, как давно он не имел цели…       На своё имя Джерри купил билет и улетел в Лондон. В Королевстве, куда Тому до сих пор закрыт въезд из-за той вопиющей ошибки следствия, царила полноправная мокрая осень. Джерри сменил наряд на более приглушённый, тёмный, с чёрной водолазкой с высоким воротом. Украсил образ яркой завершающей деталью – маково-красным беретом, сдвинутым набок. Пока ещё можно привлекать внимание. Всё покупал за наличные, которые снял там же, в Париже.       Адрес Джерри узнал из интернета, поехал туда на автобусе, затем пешком, чтобы не оставлять у случайного таксиста информации о своих передвижениях по городу. Теперь требовалось выяснить, здесь ли интересующий его человек иль в отъезде. Джерри потребовалось прождать несколько часов, и он увидел владельца дома, который откуда-то вернулся. Отлично, не придётся искать по миру и подстраиваться под более неудобные обстоятельства, что сильно осложнило бы задачу.       Не жалко растрачиваемого времени от недели жизни, когда внутри горит цель и покалывает предвкушением. Джерри заложил три дня на разведку, ежедневно несколько раз в разное время суток ненавязчиво проходил мимо, сменяя образы до неузнаваемости, изучал распорядок дня того человека, заодно осторожно примечал расположение камер слежения как на улице в этом районе, так и на огороженной частной территории.       Джерри мог бы этого не делать, но… кто, если не он? Джерри думал, что этим займётся Шулейман, но тот разочаровал бездействием.       Ровно трое суток. Третьим вечером в Лондоне с приходом грязных сумерек Джерри начал собираться. Надел парик цвета тёмный холодный шатен – от своего парика пришлось отказаться, поскольку в нём натуральные волосы, а этот синтетика. Захотелось сегодня быть брюнетом. Надев парик, Джерри, не разгибаясь, чтобы искусственные волосы не коснулись плеч, собрал их в пучок, выпустив пряди у лица. Потратил немного времени на оценку своего отражения. Безусловно – ему к лицу такой оттенок волос. Ему всё к лицу.       От накладных ресниц сегодня Джерри отказался в пользу туши, которая давала не менее заметный эффект. Подкрутил ресницы, нарисовал угольные стрелки, добившись «лисьего», мучительно выразительного взгляда. Одежда – простой, но стильный чёрно-белый ансамбль. И на шею большой шарф цвета грозового неба.       Уже привычно Джерри поехал на автобусе, в котором он красивый, статный, стильный, выглядел чужеродно. Во время каждой поездки разные люди одинаково поглядывали на него с интересом. Джерри давным-давно привык к вниманию. Когда-то это было его работой - быть мечтою масс. Остаток пути пешком, успешно лавируя, чтобы не попасть в поле зрения уличных камер наружного наблюдения, расположение каждой из которых уже изучил. У любой крысы в генах заложен талант быть невидимой, шныряя в тени.       С камерами на огороженном участке сложнее. Но ненамного. Часы утверждали, что сейчас то время, когда человек, к которому он направляется в гости и распорядок дня которого уже примерно разметил в голове, сейчас дома. На городе лежала ночная темнота, удачная помощница тех, кто желает остаться незамеченным. Поправив шарф, которым прикрыл лицо до глаз, Джерри выбрал наименее освещённое место и перебрался через забор. Можно было бы позвонить и зайти как положено, но прямо над высокой калиткой камера.       Джерри добрался до дома, прижался к фасаду и заглянул наверх, где последняя камера видеонаблюдения. Самая непростая, на крыльцо не взойти, не попав в поле её зрения. Но у неё есть один весомый недостаток, который Джерри успел приметить – она неподвижна, что давало слепое пятно, в котором Джерри и стоял. Нужно сработать быстро, бесшумно.       Джерри взял грабли для листьев, что стояли у крыльца, и черенком сбил камеру, перерезал провода, на которых она повисла. Держа камеру так, чтобы не попадать в объектив, вдруг она продолжает работать автономно, Джерри огляделся, проверяя обстановку, и забросил её в кусты. Прислонил грабли на прежнее место. Теперь можно нанести визит. Джерри нажал на кнопку дверного звонка.       - Том? – хозяин дома очень удивился, увидев нежданного гостя.       - Привет, Риттер, - Джерри доброжелательно улыбнулся. – Извини, что я без предупреждения. Можно я зайду? Я так замёрз, пока искал твой дом…       Том, последняя встреча с которым закончилась не лучшим образом, не говоря уже о том, что за ней последовало, был одним из тех, кого Риттер Ким меньше всего ожидал увидеть у своего порога, что заставило его неслабо растеряться.       - Да, проходи.       - Лондон – красивый город, но здесь не самый лучший климат, - пройдя мимо мужчины, быстро заговорил Джерри, не давая тому глубоко уйти в свои эмоции и переиграть ситуацию.       Риттер мог бы его не впустить, имел право – здесь его частная территория, если бы не был трусом. Если бы не растерялся, и если бы не страх возмездия за свой подлый обман, который взвесью подняло со дна появление Тома, и, если бы не знал, что Том ныне снова под крылом очень влиятельного человека. И если бы в целом не находился в некотором внутреннем раздрае из-за того, что, вероятно, в неизвестном скором будущем под ним зашатается любимое и очень завидное рабочее место по причине изменений в самых верхах бренда. Пока никто не знал, что за изменения грядут, но слухи начали ходить ещё летом.       - Да, в Лондоне часто скверная погода, - немного запоздало ответил Риттер.       Джерри снял чёрный тренч, вопросительно посмотрел на Риттера, ожидая, что тот возьмёт и повесит его одежду. Тот так и поступил.       - Рабочий день твоей домработницы уже закончился? – как бы между прочим поинтересовался Джерри.       - Она взяла день больничного, что-то с зубами.       - Проблемы с зубами – весомая причина пропустить работу, - согласился Джерри.       Риттер не подходил слишком близко, разглядывал его, не понимая, что думать. Зачем Том здесь?       - Ты живёшь один? – спросил Джерри, филигранно изображая простодушие.       - Почему ты спрашиваешь?       Джерри пожал плечами:       - Вдруг я помешал семейному или романтическому вечеру.       Риттер отрицательно покачал головой и сказал:       - Я живу один.       - Даже домашних животных нет?       - Нет, я их не люблю.       Прекрасно. Всего несколько минут разговора – и вся важная информация уже получена. Оставалось одно уточнить.       - Риттер, ты никого не ждёшь?       - Том, зачем ты пришёл? – собравшись, отчасти строго спросил Ким.       Ему этот визит очень не нравился. Джерри тихо вздохнул, прикрыв глаза, провёл рукой по волосам и проникновенно посмотрел на Риттера, попросил:       - Давай сядем? Пожалуйста.       Риттер недовольно поджал губы, но приглашающим жестом указал в сторону чёрного дивана в гостиной. Они сели, Джерри положил ладони на колени:       - Риттер, я сейчас прохожу психотерапию. В общем, я закрываю все свои проблемы, чтобы благополучно двигаться дальше, а у нас с тобой не очень хорошо получилось. Мой психотерапевт посоветовал мне встретиться с тобой, чтобы закрыть эту ситуацию.       Бред. Ни один психотерапевт в своём уме не порекомендует встретиться с тем, кто пытался тебя изнасиловать и подставил, тем более если ты не единожды жертва изнасилования в прошлом. Но, чтобы это знать, нужно разбираться в механизмах работы психотерапии, Риттер едва ли обладает соответствующими познаниями, должен поверить.       Точно поверил – по лицу видно. Снова тень растерянности мелькнула в его глазах, но он стал спокойнее. Вот и славно.       - Риттер, ты поможешь мне? – добавил Джерри. – Я очень хочу оставить наши разногласия в прошлом.       И снова на лице Риттера отразилась смесь удивления и растерянности, и в глазах мелькнуло довольство. Как мило. Наивный тварёныш.       - Хорошо, Том. Я бы тоже этого хотел, - сказал Риттер.       Лжёт, Джерри его насквозь видел – лжёт. Плевать ему на чувства Тома, он лишь о своей заднице печётся. А его задницу, по его собственному мнению, очень хорошо прикроет то, что Том сам желает всё оставить в прошлом и не имеет никаких претензий. По всему похоже, что удачную тактику выбрал. Джерри был собой доволен. Как и всегда.       - Риттер, я не держу на тебя зла, - произнёс Джерри. – Главное, что ты не успел причинить мне вреда, я даже не уверен, что ты хотел его причинить, а то, что было после… Суд, осуждение общества, исправительные работы – это всё очень неприятно. Но отчасти я даже благодарен тебе, поскольку эти испытания помогли мне проверить себя и многое о себе понять.       Как умасливается тварёныш, как умасливается… Джерри мысленно злорадствовал, наблюдая его глупость, а всем видом поддерживал образ Тома.       - Спасибо тебе, Риттер, - продолжил Джерри. – Я за всё тебя простил. Надеюсь, ты тоже на меня не в обиде.       - Нет, - Риттер покачал головой, - я тоже не держу на тебя зла.       «Но жалеешь, что не смог меня трахнуть?» - подумал Джерри.       Вслух сказал совершенно другое:       - Спасибо, - Джерри улыбнулся. – Пусть между нами будет мир. Возможно, нам ещё удастся вместе поработать.       - Ты сейчас работаешь?       - Периодически, - без подробностей ответил Джерри, оглядел гостиную и вернул взгляд к собеседнику. – Риттер, ты не ответил, ты никого не ждёшь в гости? Вдруг я всё-таки невовремя.       Если бы Риттер знал, кто перед ним на самом деле, он бы уже орал от страха от таких вопросов… Но те же вопросы от глупышки-Тома не рождают никаких подозрений.       - Я никого не жду, - сказал Риттер.       - Может быть, проведём этот вечер вместе?       - Твой партнёр не будет против? – насторожившись, серьёзно спросил Ким.       - Мой партнёр? – Джерри изобразил удивление, хлопнул ресницами.       - Да, Оскар Шулейман, я слышал, что вы снова вместе.       - А, ты об Оскаре… Мы были вместе, - ответил Джерри. – Мы воссоединились, когда я вернулся во Францию, но после вновь расстались и остались друзьями, у нас не получается быть парой, мы это наконец-то приняли.       - В таком случае ты можешь остаться, ты мне не помешаешь. Но я не совсем понимаю, почему ты хочешь задержаться у меня в гостях.       - Я бы хотел больше пообщаться, - Джерри говорил настолько искренне, насколько это можно изобразить, а актёр он гениальный. Смотрел в глаза, неуловимо затягивая жертву на крючок. – Пары фраз слишком мало, чтобы по-настоящему исчерпать конфликт.       - Я не возражаю.       В личной градации Джерри Риттер находился где-то между слизняком и крысой, но крысой совершенно иного толка, нежели он сам, с ним Джерри не чувствовал никакого видового родства. Подлая, трусливая, низкая тварь. Таких надо давить.       - Риттер, мне жаль, что в тот раз так получилось, - сказал Джерри, продолжая заливать жертву лживым мёдом. – Нормальные люди словами объясняют, думаю, ты бы меня услышал, а я… - вздохнул, прикрыв на секунду глаза. – Я даже не знаю, почему поступил так, ты мне приятен, но в тот период я был в страшнейшем внутреннем раздрае.       Пусть расслабится. Пусть даже подумает, что, может быть, ему обломается то, за что в прошлый раз получил лампой по голове. Судя по невербальным реакциям, читающимся с лица, наживку тварёныш заглотил.       - Том, я не держу на тебя зла, - ответил Риттер.       И всё? Даже не скажет, что тоже виноват, не попросит прощения? Джерри был крайне невысокого мнения о нём, когда шёл сюда, но Риттер его удивлял и больше и больше отвращал.       - Том, ты не снимешь перчатки? – Риттер взглядом указал на обтянутые чёрным материалом руки Джерри.       Джерри сладко улыбнулся:       - Перчатки часть моего нового стиля. Красиво смотрится, не так ли?       - Да, тебе идёт.       Джерри поступательно переходил от образа Тома к себе, меньше и меньше опускал взгляд, улыбался не наивно, а уверенно и по-голливудски. Диалог с трудом, но вязался. Джерри умел брать в оборот.       - Риттер, может быть, выпьем? – предложил Джерри. – У тебя есть что-нибудь?       Проводил взглядом удаляющегося на кухню на кухню Риттера, и как только тот отвернулся, улыбка слетела с лица Джерри. Пить с ним Джерри не собирался, он смягчал обстановку, усыплял бдительность, немного проверял. Риттер вернулся с бутылкой красного, которую откупорил на кухне, и двумя бокалами. Разлил вино.       - Риттер, у тебя есть лёд? Принеси, пожалуйста, - попросил Джерри, капризно надув губы.       - Ты пьёшь вино со льдом? – удивился тот.       - Да, мне так вкуснее, - Джерри улыбнулся.       - Впервые вижу, чтобы кто-то пил вино со льдом, тем более француз, - впервые за вечер Риттер тоже улыбнулся.       - Я француз лишь по гражданству, - Джерри одарил его ещё одной очаровательной, пробивающей навылет улыбкой. – По воспитанию я немец.       Риттер половиной крови тоже немец. Потому Джерри это и сказал. Поиграть с жертвой не бывает лишним. И вновь тот повёлся, считал тонкий намёк на близость и, обманувшись многообещающим посылом, отправился за льдом. Глупец. В десятой степени глупец. Даже не боится оставлять свой напиток без присмотра с тем, у кого есть весомый повод его отравить. Даже не верится, что люди могут быть настолько идиотами.       - Поможешь мне? – спросил Джерри. – Не хочу намочить перчатки.       Риттер бросил два кубика льда в его бокал и взял свой, отпил немного. Джерри к своему напитку не притронулся, на что Риттер не обратил внимания; Джерри следил, чтобы и Риттер не напился, он хотел, чтобы тот всё понимал. Ни настороженности, ни осмотрительности, Риттер, расслабляясь от вина, всё более свободно держался и болтал. Думает, что он победитель, которому всё сошло с рук, ещё и награда может обломиться. Джерри водил пальцем по кромке бокала – на пару незаметных миллиметров выше, не касаясь, ни к чему оставлять лишние следы.       «Интересно, ты попытаешься добиться физической близости? Давай, дай мне ещё один повод».       Не пытался. Видимо, чему-то его да научила черепно-мозговая травма от удара тупым предметом. Но поздно уже исправляться.       - Риттер, открыть тебе секрет? – произнёс Джерри чуть пониженным голосом.       - Я тебя слушаю, Том, - Ким немного наклонился к нему.       Слизняк и крыса. Сейчас пахнёт жареной трусливой задницей.       Джерри выдержал паузу, держа зрительный контакт, и сказал:       - Я не Том. Меня зовут Джерри.       - Что…? – на лице Риттера отразилось полное недоумение.       - Меня зовут Джерри, - повторил Джерри. – Муссон, Каулиц – фамилия вариативна.       - Я не понимаю, - Риттер нахмурился, качнул головой. – Что это значит?       - Только то, что я сказал, - Джерри наслаждался этим диалогом и ни на миг не отводил взгляда от Риттера. – Я не Том, меня зовут Джерри.       - Джерри? Это был твой псевдоним – Джерри Каулиц, я помню. Почему ты сейчас об этом говоришь? Это какая-то игра?       - Да, игра, - с придыханием ответил Джерри. – Ролевая.       - Ролевая игра? Ты… хочешь, чтобы я называл тебя Джерри?       - Да, - Джерри играл глубокими, грудными интонациями. – Назови меня Джерри. Я очень этого хочу.       - Джерри…       - Ещё раз.       - Джерри, - увереннее повторил Риттер.       - Прекрасно, - Джерри показывал зубы в улыбках, в которых проступал оскал, сбросил уже все маски. – Ты уже доставил мне удовольствие.       И блестящий, пристальный, как прицел, взгляд многих может заставить почувствовать себя неуютно. У Риттера холодок прошёл по коже, пусть сам пока не понимал от чего. В его голове начинал поворачиваться пазл, складываясь в картину, что здесь что-то не так. С Томом что-то не так. Этот парень, которого знал, представал незнакомцем. Пугающим. Что-то в нём не то – всё – словно перед ним не человек, а перевёртыш из фильма ужасов.       - Том, мне не очень нравится эта игра.       - Тома здесь нет, - сказал Джерри. – Я его ангел-хранитель, библейский ангел, который сурово карает грешников. За тобой водятся грехи. Готов покаяться?       - Хватит! – Риттер подскочил с места. – Я больше не хочу видеть тебя в своём доме, уходи.       - От возмездия не уйти, Риттер. Для ангелов не существует преград.       Удачно, что крысёныш сам встал. Сидя сложнее замахнуться с необходимой силой и попасть в место, которое Джерри избрал мишенью для удара.       Том не нуждался в отмщении за обе гадости, что с ним сделал Риттер, он не вспоминал и забыл о нём. Но Джерри не умел забывать и прощать. И ему хотелось крови, в последний раз. Внутренний зуд требовал ощутить ещё раз эту тотальную власть над другим человеком, когда ты лишаешь его жизни. Но убить случайного невинного человека Джерри не мог, это неразумно, потому ему был нужен виновный, которого он приговорит. Крысёныш-Риттер отлично подошёл под эту роль, о нём и плакать никто не станет. Всё-таки Джерри не просто исполнял свою миссию, а получал определённое удовольствие от убийств – только лишь тех, кто виновен перед ними с Томом, это важное уточнение.       В небольшой дамской сумочке может поместиться много полезных вещей. Например – нож. Обычный кухонный нож крупного калибра, какими Джерри ещё в юности научился виртуозно владеть. Джерри не глядя извлёк нож из сумочки, которую всё время держал под боком, и тоже поднялся на ноги. Логичнее было бы использовать пистолет, яд, удушение, свернуть шею, опоить и подстроить утопление в ванной на крайний случай, так возни и крови меньше. Но Джерри желал по старинке, желал прочувствовать каждое мгновение, каждую эмоцию жертвы, чего не может дать бесконтактное убийство огнестрельным оружием, плюс пуля – это улика, она может застрять в теле, придётся резать, чтобы её извлечь. Желал увидеть кровь, много, очень много крови.       Риттер побледнел, расширив глаза – трусливая падаль.       - Я сейчас вызову полицию! – как мерзко у него голос подскакивает, когда нервничает.       - Да, у тебя получается жаловаться полиции. Даже если ты сам обосрался и попадаешь под статью.       Джерри уже вёл себя как откровенный психопат с этими певучими, елейно-ядовитыми интонациями, плавностью движений, застывшим взглядом, пронзающим и хладнокровным, полным чертей, что под его дудку пляшут.       - Иди к чёрту, - выплюнул Риттер. – Уходи немедленно! Я не шучу!       - Если ад существует, мы там обязательно встретимся. Но нескоро.       Риттер дёрнулся, полез в карман за телефоном, чтобы осуществить угрозу. Выйдя из змеиной размеренности, Джерри молниеносно подскочил к нему, локтем ударил его руку, выбив телефон. Двигался настолько быстро, что Риттер не уловил промежуток в полсекунды между этим и вторым ударом, второй рукой. Лишь заметил блеск стали в воздухе, но не успел понять. Джерри всадил ему нож по рукоять чуточку ниже солнечного сплетения, левее центра. Где проходит брюшная артерия.       Риттер издал тихий захлёбывающийся звук. Джерри выдернул нож, отступил назад, чтобы не запачкаться. Кровь пропитывала рубашку, но основное кровотечение при повреждении аорты внутреннее, со стороны непонятно, попал ли, бывает, что она расположена аномально. Теперь боль обрушилась на Риттера в полную силу, разъедающими лучами расползлась от раны, и ужас, и стылое, дышащее смертью чувство нарушения целостности организма. Риттер не смог пойти, пошатнулся, держась за рану, согнулся над диваном, опёршись рукой на подлокотник, пачкая кровью обивку. Пытался убежать, спастись.       Джерри бесшумно подобрался к нему и нанёс второй удар, чтобы наверняка. В горло сбоку. Такое ранение одновременно перебивает и артерию, и трахею, что причиняет особенные страдания. Ноги подкосились, Риттер упал на пол, перекатился на бок, на спину, хватаясь за пробитое горло. Страшно хрипел, пучил полные ужаса глаза, тянул руку со скрюченными пальцами. Джерри не позволял себя коснуться, держал дистанцию.       - Что-то хочешь сказать? – мило поинтересовался Джерри. – Повтори ещё раз, я не понимаю.       С пробитой трахеей не поговоришь. Риттер захлёбывался кровью, корчился в беспомощных муках. Джерри ходил вокруг него кругами как нежить из жутких старых сказок, избегая наступать в расплывающуюся кровавую лужу, вбрасывал издевающиеся фразы.       - Страшно тебе? – Джерри склонился над издыхающей жертвой. – Тому тоже было страшно.       Риттер попытался схватить его за штанину в смеси ярости и отчаянной мольбы о помощи. Джерри увернулся, ногой вломил ему в лицо, отбив от себя.       - Фу, я из-за тебя испачкался, - скривил губы Джерри.       Риттер червём ползал в луже собственной крови, Джерри всякий раз ударом ноги возвращал его на место, не позволяя приблизиться к отлетевшему на пол телефону. Гуманнее было бы добить, чтоб не мучался. Но зачем? Через несколько минут его обезболит потеря сознания, ещё через пять – придёт смерть. Риттера начало трясти, наступала агония.       Джерри равнодушно созерцал его страдания, впитывал его последние хрипы. Крысёныш затих, кровь изо рта перестала пузыриться дыханием. Джерри выждал ещё пятнадцать минут и, удостоверившись, что Риттер бесславно отошёл в мир иной, оглядел место отмщения на предмет следов. Никаких следов, которые могли бы его выдать, он не оставил, не дилетант ведь. Хотелось покурить, но нельзя, то, что убийца курит – это уже зацепка, сужающая круг подозреваемых.       Джерри заглянул в мёртвые глаза, сломал замок на входной двери, чтобы подозрения легли не только на тех, кого покойный Риттер сам мог впустить в дом, надел свой тренч и, натянув шарф на лицо, покинул дом, прикрыв за собой дверь. А что на столе початая бутылка вина и два бокала – это будет задачка для следствия, как одновременно произошёл взлом и романтический вечер. Завтра с больничного выйдет домработница, и её будет ждать сюрприз, раньше едва ли кто-нибудь обнаружит тело и заявит в полицию.       Домой Джерри поехал непривычным маршрутом и на метро. Сменил тёмный парик на свой любимый платиновый, прокипятил нож в перекиси водорода, чтобы уничтожить следы крови, и положил его на место в набор ножей. С этим набором в багаже Джерри въехал на территорию Соединённого Королевства, с ним и уедет. Дело сделано, можно уезжать. Но торопиться не стоит.       Назавтра Джерри связался и встретился со старым знакомым с модельных времён, чтобы обеспечить себе причину кратковременного визита в Англию. И отбыл обратно, но не прямым рейсом. Сначала Джерри направился в Бельгию и уже оттуда под именем Тома и по его документам улетел во Францию, чтобы запутать след, что лишним не будет. Хвала Европейскому союзу с его открытыми для граждан границами.       Новость об убийстве Риттера Кима, ведущего дизайнера модного дома Ив Сен Лоран, уже прогремела. Но на Джерри едва ли кто-то подумает, они с Риттером даже не были знакомы, а Том… а Тома в Лондоне не было, ему всё ещё закрыт въезд в Великобританию.       

***

      Шулейман выругался вслух, когда увидел новость о скоропостижной кончине Риттера Кима. Поскольку он имел планы на данного нехорошего человека. Оскар прекрасно помнил, что Риттер хотел сделать Тому и что ему сделал в итоге, и задумал шикарный план мести, который начал претворять в жизнь этим летом, ничего не сказав Тому, пусть был бы мощный сюрприз. Планировал купить Ив Сен Лоран, чтобы на правах владельца поставить Риттера перед выбором без выбора: «Или ты делаешь, что я скажу, или я позабочусь о том, чтобы модные дома всех цивилизованных стран были для тебя закрыты, тебя возьмут максимум шить пуховики во Вьетнаме». Хотел Оскар от Риттера, чтобы тот публично сознался в том, что сделал, в том числе в том, что оговорил Тома, и на всех интернет-площадках, где он зарегистрирован, разместил фотографию с плакатом с покаянной надписью: «Я пытался изнасиловать и оклеветал Тома Каулица». И потом всё равно бы вышвырнул с позором и перекрыл ему возможность работать в Европе. В США или Азию, так и быть, пусть бы свалил. Далее Шулейман планировал дойти до королевы, чтобы получить и передать Тому её личные извинения за тех её подчинённых, что работают в полиции. Криво очень работают.       Ив Сен Лоран принадлежит другому модному дому – Гуччи. На размах Оскар никогда не скупился и решил купить его, но Гуччи в свою очередь принадлежит холдингу Кёринг, с президентом и исполнительным директором которой и пришлось вести переговоры. Нудные, долгие переговоры, поскольку тот не хотел расставаться с прибыльным кусочком. Пришлось подключить всё своё обаяние – и немного надавить. Благо, рычаги давления Шулейман имел.       Такие сделки – стоимостью в миллиарды – не проворачиваются за один день. Они проводятся поэтапно. Сейчас шёл заключительный этап передачи прав владения. И всё, смысл пропал. На кой чёрт ему этот Дом без Риттера? Нужно сворачивать сделку.       

***

       Джерри переждал сутки в милом провинциальном городке близ Парижа, где посвятил себя созерцанию красоты, размеренному дыханию, неторопливым прогулкам и вкусной еде в маленьких кафе. Мониторил новости по смерти Риттера, избегая прямых запросов, просто просматривал новости мира моды. Пока что следствие не давало никаких комментариев, сначала полиция даже пыталась скрыть, что это было именно убийство, но информация откуда-то просочилась.       Больше не хотелось слепящего яркими красками отрыва, всё-таки такая жизнь не по нему. А чего хотелось? Единственная цель выполнена. Осталось одно, чего-то другого и не желал в этот раз, не испытывал потребности растрачивать себя на множество дел. Джерри приехал в Париж и оттуда отправился к Кристине. Его запомнили и в этот его никто не пытался остановить. Джерри беспрепятственно поднялся на нужный этаж и пошёл по коридору к палате. Хотел бы принести цветы, почему-то захотелось сделать это впервые в жизни. Но Джерри приехал с пустыми руками.       - Здравствуйте, месье Каулиц, - улыбнулась ему вышедшая из палаты медсестра.       - Здравствуйте, мадам. Можно мне навестить Кристину?       - Сейчас время обеда, но вы можете поприсутствовать. Или, может быть, вы хотите принять участие?       - Покормить Кристину с ложечки? – Джерри тоже улыбнулся, и в его улыбке сквозила снисходительность и беспросветная грусть принятия.       Медсестра тактично перестала улыбаться, ответила:       - Кристина чаще ест сама, но иногда приходится кормить.       - Спасибо, но не надо. Я подожду.       Медсестра вернулась с начищенной тележкой, на которой везла обед, открыла дверь. Джерри стоял за прикрытием стены, борясь с желанием заглянуть в палату. Так хотелось увидеть её ещё раз лицом к лицу. Но нельзя, ни к чему искушать судьбу. Джерри прислонился спиной к стене, упёршись в неё затылком, прикрыл наполовину глаза.       Тарелки с небольшими порциями остались более чем наполовину полными. Джерри обратился к вышедшей из палаты медсестре:       - Кристина плохо ест?       - Очень плохо. Приходится поддерживать её препаратами и питательными капельницами.       Джерри кивнул на ответ женщины.       - Вас сопроводить? – услужливо предложила та.       - Спасибо, не нужно. Я сам. Буду благодарен, если нам не будут мешать.       - Конечно, месье Каулиц. Если что-то понадобится, позовите меня.       Медсестра удалилась. Джерри проводил её взглядом и повернулся к двери, коснулся рукой. Зачем он снова сюда пришёл? Джерри не знал, он не собирался заходить в палату.       А куда ещё ему идти? Джерри знал лишь то, что его тянуло сюда. Даже без смысла, даже без возможности посмотреть прямо. Джерри сел под дверь, опёршись о неё спиной и затылком.       - Кристина, два дня назад я убил человека, - тихо произнёс Джерри. – Опять. Я убийца. Ты этого не знаешь. Ты очень многого не знаешь обо мне.       Монотонно говорил. С той, которая не слышит. С той, которая не может услышать. Просто говорил.       - В твоих глазах я был бывшим одноклассником, твоей первой любовью, ярким молодым человеком, но на самом деле я совершенно другой, это лишь одна из моих сторон. Ты ничего не знала обо мне, Кристина, решившись меня любить. Уже тогда, в пятнадцать лет, я убивал. Я убил двух случайных мужчин – возможно, ты слышала о тех громких загадочных убийствах на загородной трассе, когда нам было пятнадцать? – убил своего опекуна. Паскаль никогда не был моим отцом, и он погиб от моей руки, когда приблизился к моей тайне. Я альтер-личность, Кристина, и на первом месте для меня всегда будет Том и его интересы, даже когда я чувствую, что это убивает меня. Но всё равно я плохой, а Том хороший. Я по умолчанию плохой…       Зачем это говорил? Зачем в принципе говорил, зная, что его не услышат и не ответят? Джерри просто хотел говорить. Именно так – честно, без прикрас. Потому что его никто не слышит, но есть иллюзия присутствия той, к которой обращается. К которой сердце приросло без спроса; к которой все слова, все несбыточные фантазии о том, как могло бы быть.       - Я плохой, Кристина, но я честный в своём бесконечном притворстве. Я не пытаюсь казаться благодетелем, я признаю – я плохой, я убийца и манипулятор, беспринципный, изворотливый, я пройду по головам, если придётся, и бровью не поведу, у меня нет совести, нет души. Хотя в действительности я именно благодетель, я творю зло во имя добра, я всегда ставлю чужие интересы выше собственных. И душа у меня есть, откуда-то есть… Не только две личности, но и две души в одном теле. Трагедия во многих актах.       Предельная откровенность, обнажение всех тёмных уголков, не ожидающее ничего в ответ. Джерри многое отдал бы за то, чтобы рассказать всё это Кристине в глаза. Но ему нечего отдать, нет собственной жизни, часть которой мог бы отдать на откуп. Где-то там в другой жизни, в другой реальности они разговаривают не через дверь. Они разговаривают, и он может спасти.       - Ты хорошая, я плохой. По нам могли бы написать эпопею, снять кино. Это типичный сюжет – плохой парень с секретами и хорошая, умная девушка. Я бы не исправился, но ты бы подавала мне патроны, ты бы пошла со мной, ведь да? Я думаю, ты бы могла.       Около часа Джерри сидел под дверью, ведя монолог-исповедь, монолог-мечту отчасти, и, предупредив доктора и ту медсестру, что уходит, покинул клинику. Куда ему дальше? Джерри думал вернуться в Ниццу, провести последний день с Терри. Но передумал, у Терри уже есть отец, второй, сбивающий ориентиры, ему ни к чему. Для Джерри это означает свободу.       На следующий день Джерри снова приехал в клинику. С цветами. Всё-таки купил букет. Долго-долго придирчиво выбирал по разным точкам продажи, ища то самое, что подходит Кристине. Выбрал розовые кустовые розы, сказав продавцу срезать все шипы и обработать стебли до идеальной гладкости.       Зачем? Он просто хотел принести Кристине цветы. Пусть передадут их ей, поставят в вазу в палате.       - Простите, но в палате запрещено ставить вазы, - медсестра извинительно улыбнулась.       - Положите его куда-нибудь в палате, - Джерри протянул ей букет. – Мне неважно, как быстро они завянут.       Медсестра приняла его просьбу, взяла букет, который ей было жалко бросать на скорую смерть, но он не ей принадлежит, и исчезла за дверью палаты. Когда она вышла, Джерри заглянул в окошко в двери. Букет лежал на столике у окна, Кристина сидела на кровати, кажется, она и не заметила, что кто-то заходил, что-то принёс. Но по прошествии минут она повернула голову, посмотрела в сторону букета. И встала, медленной, нестройной походкой подошла к столику. Как же она исхудала.       Кристина взяла букет в руки, повертела, разглядывала так, словно не знала, что это. Но в её поблёкших глазах появилось что-то ещё помимо пустоты – едва заметная искра интереса. Джерри неотрывно наблюдал за ней, одновременно испытывая счастье – своё личное счастье, что состояние любимой сдвинулось с мёртвой точки, и напряжённый ужас от того, что, возможно, спровоцировал то, что сулит проблемы. Но здесь и сейчас, в этой самой секунде Джерри не мог всецело стать тем, кто думаешь лишь о Томе. В нём тоже бьётся живое сердце.       Кристина потрогала листья и цветки, несильно смяла в ладони бутон, отчего пара лепестков отвалились. И с запрятанным на дне зрачков удивлением посмотрела на нежные лепестки, оставшиеся в её ладони. Отпустила их в полёт к полу. Кристина оторвала один лепесток, поднесла к лицу, рассматривая, и выпустила из пальцев. Кристина обмяла почти все бутоны, усыпала лепестками пол вокруг себя. Всё это заняло не меньше получаса. Что она делает? Что хочет сделать? Джерри невольно задавался этими вопросами. Ненужными вопросами.       Кристина замерла, кончиками пальцев трогая похудевшие бутоны – и обернулась к двери. Как молнией поразило. Джерри отпрянул от окошка, прижался спиной, всем телом к полотну двери. Успел, она не должна была его увидеть. Пульс вмиг подскочил.       Что это значит? Кристина просыпается? Она поняла, что кто-то принёс ей букет? Она догадывается кто? Мысли хаотично метались в голове. Это то, чего Джерри хотел больше всего в жизни – и меньше всего одновременно. Этот скоротечный праздник жизни обернётся трагедией.       Показалось? Показалось ведь? Джерри на то уповал. Держался за холодную логику, говорящую, что чудес не бывает, не может человек выйти из столь тяжёлого и затяжного состояния из-за какой-то мелочи. Из-за опосредованного контакта с тем, кого любит. Чудес не бывает, просто новый красивый предмет в её замершем больничном царстве, просто реакция. Для реакции сознание необязательно.       Джерри заглянул в прямоугольное окошко – и столкнулся взглядом с Кристиной, что стояла за дверью и заглядывала наружу через толстое стекло. Разряд по всем нервам. Шок. Удар молнии поразил бы слабее. Всего лишь мгновение – и целая жизнь в нём, счастье и ужас. Джерри снова отскочил в сторону. Чувствовал жар всей задней стороной тела, прижатой к стене, будто в свободном падении над открытым огнём; чувствовал спиной, сердцем, всеми потрохами, что она стоит там, на расстоянии полуметра за дверью, стоит и смотрит, ищет, ведомая проснувшейся искрой жизни. Чувствовал – она касается двери. Несмело тонкими пальцами, забывшими активность. И на сгибе локтя левой руки букет.       Джерри зажмурил глаза, со всей силы сжал кулаки, впиваясь ногтями в ладони, чтобы за стиснутыми зубами удержать желание рвануть дверь и предстать перед ней лицом к лицу. Чтобы спасти. Плюнув на всё. И потом – хоть конец света.       Искра, буря, безумие.       Сердце навылет скачет, мысли в агонии бьются. Надвое рвёт. Долг и желание.       Всего лишь день, всего лишь час быть с ней, дать ей шанс. Разве это так много? Разве он, они этого не заслуживают?       Всего лишь миг. Восстать против своего создателя, сорвать себя с сосудов, держащих вас в нерушимом симбиозе, что питают тебя жизнью. Быть свободным, пока тебя не сотрёт ничто. Недолго, очень недолго, но счастливо на разрыв. И заплатить за своё своеволие. Джерри всегда приходилось смывать ошибки кровью.       Всего лишь открыть дверь.       Джерри не мог так поступить с Томом, не мог его подставить, предать его интересы, его чувства.       Том мог.       А Джерри не может.       - Кристина, прошу тебя, не просыпайся… - прошептал Джерри, исступлённо глядя в стену напротив. – Если ты вернёшься, мне придётся тебя убить.       Джерри не мог поставить под удар наконец-то установившееся стабильное благополучие Тома. Не сейчас. Никогда. Когда-нибудь в другой жизни, где они будут по-настоящему близнецами, не скованными одним телом. Джерри всё-таки не человек, а машина. Обладающая душой и волей – какая насмешка – машина. Сильная душа на привязи. Карманный демон. Защитник. Никому никогда не понять его несвободу.       Джерри оторвал себя от стены и позвал медсестру, сказал ей, что Кристина начала проявлять странную активность, и попросил забрать букет.       - Принести его было моей ошибкой, - произнёс Джерри, ничем не показывая, как агонизирует душа. – Я боюсь, что он может причинить Кристине вред.       Кристина хотела выйти из палаты, но её не выпустили, медсестра, ласково разговаривая, подвела её к кровати. Под взглядом Кристины медсестра забрала букет из её несопротивляющихся рук, и в её голубых глазах краем неуловимой тени промелькнула грусть, разочарование. Она сейчас как ребёнок, слепой, глухой, немой ребёнок, который ощутил ещё что-то кроме ничто. Но стимул отняли, и глаза погасли, взгляд застыл. Она ушла обратно под непробиваемый лёд. Лепестки медсестра велела уборщице подмести, не оставив Кристине ничего.       Джерри встал в конце коридора и наблюдал, жестом подозвал медсестру, когда та вышла.       - Месье Каулиц, вы сказали, что Кристина начала странно себя вести. Что вы имели в виду? – уточнила медсестра.       - Кристина начала вести себя агрессивно, - солгал Джерри. – Видите, букет потрёпан, на полу лепестки, Кристина рвала его, я побоялся, что она может, например, запихать цветок в рот, я знаю, что психиатрические больные могут убить себя таким образом, потому в палату ничего нельзя приносить.       - Да, вы правы, - согласилась медсестра.       - Мадам, - Джерри шагнул ближе к ней, доверительно понизил голос, держа зрительный контакт. – Пожалуйста, не докладывайте начальству о том, что произошло. Я понимаю, что прошу вас о нарушении правил, но если месье Шулейман узнает о том, что состояние Кристины ухудшилось из-за моей глупости, то впредь он не позволит мне её навещать.       Медсестра около минуты серьёзно подумала и также негромко ответила:       - Хорошо, я удовлетворю вашу просьбу. Если изменения в состоянии Кристины не будут иметь пролонгированных последствий, я ничего не скажу.       - Благодарю вас, - Джерри кивнул.       Хорошо, что удалось договориться. В противном случае ему пришлось бы убить эту медсестру и как можно быстрее. Никто не должен узнать о том, каким способом можно повлиять на состояние Кристины.       На обширной внешней территории клиники Джерри нашёл укромное место и сел под деревом, задумчиво перебирал помятые цветы. Он понимал, что собственными руками отнял у Кристины шанс, своей ложью и сговором отнял у неё призрачную надежду на скорое возвращение к нормальной жизни. Но он не мог поступить иначе. Том может себе позволить нож в спину. Джерри нет. В конечном итоге, если бы выбрал себя, ему бы и пришлось исправлять последствия, и цена их была бы высока – жизнь. Пусть лучше Кристина живёт хоть как-то, чем он своим желанием побыть рядом хотя бы час отнимет у неё жизнь. Своими руками. Джерри бы это сделал, как бы ни противилась и не умирала душа. Машина для убийств. Карманный демон. Защитник не всех, а лишь одного. Любой ценой.       Пришло время прогулки. Джерри увидел Кристину, которую бережно под руку вела уже другая медсестра, и сбежал. За забором, спрятавшись за укрытием, убеждал себя не оглядываться, не возвращаться назад.       Но он ведь может посмотреть? Не показываться, но посмотреть? Это не безрассудство, никому не станет хуже от того, что он увидит Кристину. Джерри, осторожно выглядывая, как преступник издали наблюдал за той, которую так сильно желал увидеть вблизи, желал коснуться кончиками пальцев её руки. Обнять. Сказать, что справится, вытащит её, и не подвести. Ни к чему об этом думать. Просто посмотреть на неё. Это уже много.       - Может быть, Терри с его подружкой больше повезёт, - негромко сказал Джерри, не отводя взгляда от далёкой фигуры Кристины. – Может быть, им удастся то, на что нам не дали права. Ах точно, совсем забыл рассказать. Наш сын уже пошёл в школу. К первой школе Терри не смог адаптироваться, он неординарный ребёнок, но теперь он учится в одной из лучших школ страны. Терри там нравится, у него большое и светлое будущее.       Наш сын. Мог ли Джерри когда-нибудь подумать, что их история даст такие последствия? Их история, которой жизнь не дала шанса. Через каких-то десять лет уже у Терри будет своя первая любовь…       - Прости меня, Кристина, я тебя не спасу. Я не должен. Но я буду приходить, если смогу, только ты меня не увидишь…       Краски заката размыли плотные облака. Уходя, Джерри выбросил букет в урну. Вернулся в Париж, поел в ресторане и отправился гулять по улицам города.       Джерри включил телефон Тома, который прихватил с собой, и с него отправил Шулейману сообщение, чтобы не светить свой номер и наличие у себя собственного телефона: «Я приеду ночью и сразу лягу спать. Завтра получишь Тома». И, не ожидая ответа, обратно выключил и убрал в сумку его айфон.