Семья

      

Хочешь любить - окей, люби, люби меня как маму,

      

Хочешь потрогать - трогай, ай, увы я голограмма.

      

Давай, иди, ищи в душе моей сокровища,

      

Но все, кто был там, гибли от зубов чудовища.

      

Аигел, Чудовище©

             Джерри проснулся довольно рано, принял душ, привёл себя в порядок и дождался своей посылки.       - Что там? – осведомился Шулейман. – Оружие, яд?       - Всего лишь мой образ, - Джерри сладко ему улыбнулся и понёс посылку в спальню.       Оскар пошёл за ним, зашёл в комнату, где Джерри, сидя на кровати, разворачивал тщательно запакованную коробку. Джерри поднял к нему взгляд и красиво выгнул бровь:       - Ты не планируешь от меня отставать?       - Не планирую.       На удивление Джерри ничего не ответил, продолжил своё занятие и открыл коробку.       - Парик? – удивился Шулейман. – На кой чёрт тебе парик?       - Том не обрадуется, если ему, когда вернётся, придётся возвращать себе первоначальный облик, но и я хочу быть в своём, а не его образе. Поэтому парик.       Джерри вынул из коробки и аккуратно встряхнул белокурую вещицу. Очень достойно выглядит, не обманул производитель: натуральные волосы, имитация кожных покровов в месте пробора, невидимые швы. Именно с такой причёской Джерри себя сейчас и видел, и ему повезло, что нашёлся уже готовый парик подходящего цвета и длины, так как изготовление подобных индивидуальных моделей дело небыстрое, исполнителю оставалось лишь придать ему заказанную форму. Джерри оставался верен платиновому блонду, но ныне видел себя с длинными, до груди, локонами, которые отрасли бы за прошедшие годы и какие носил бы сейчас, если бы всегда жил он. В комплекте к парику шла шапочка под него, чтобы надёжно спрятать безобразие, которое Том носил на голове.       Аккуратно сложив парик в мешочек, в котором он лежал в коробке, Джерри убрал его в рюкзак. Он уже был одет не в домашнее, в чёрные джинсы и также чёрную однотонную футболку – самое приличное, что нашлось в гардеробе Тома, не считая большой белой рубашки, но она сейчас не по погоде, и можно одеться намного лучше, что Джерри и планировал сделать.       Джерри встал и, застегнув небольшой рюкзак, спросил:       - Где сейчас Терри?       - С какой целью интересуешься?       - Тебе обязательно отвечать вопросом на каждый мой вопрос? – съязвил Джерри.       - Тебе обязательно быть такой ядовитой сучкой? – в том же тоне вопросил Шулейман.       - И всё-таки тебе доставляет удовольствие со мной цапаться, - заметил Джерри. – Но у меня другие планы, так что я отвечу на твой вопрос. Я не хочу пересечься с Терри, потому мне нужно знать, где он находится, чтобы уйти из квартиры незамеченным.       Оскар вопросительно приподнял брови, а Джерри расщедрился на объяснения:       - Конечно, он мой сын, но неделю своей жизни я предпочту потратить не на него, - без угрызений совести излагал Джерри. – Лгать и притворяться Томом я не хочу, встретиться с Терри под своим именем и уйти тоже не лучший вариант, поэтому я хочу избежать встречи с ним, а ты потом ему скажешь, что Том куда-нибудь уехал на недельку. Про меня не говори.       - Так, значит, ты уже не хочешь проводить с Терри время? – Шулейман пока не осуждал, но в его голосе и взгляде присутствовал большой пытливый интерес.       - Не то чтобы не хочу, но в этот раз у меня есть выбор, и я выбираю не его. Моё нахождение с Терри не имеет особого смысла, - Джерри скрестил руки на груди и пожал плечами. – Я всё равно не могу быть с ним постоянно и исполнять свою родительскую роль, и лучше ему ко мне не привыкать.       - Зачем тогда ты рассказал Терри правду?       Хладнокровная, циничная позиция Джерри, разительно отличающаяся от того, какое отношение к Терри он демонстрировал в прошлый раз, и удивляла, и влекла интересом в ней разобраться, и начинала злить на глубоком уровне не разума, а чувств.       Джерри снова пожал плечами:       - Так получилось, я не солгал, сказав, что Терри сам догадался. И я не мог отказать себе в удовольствии воспользоваться таким козырем против тебя и поиграть на твоих нервах, - он чуть наклонил голову набок и широко ухмыльнулся, не отводя от Шулеймана взгляда.       - Какой ты мерзкий… - Оскар, презрительно поморщившись, окинул Джерри взглядом. – Ребёнка готов использовать в своих целях, а теперь всё, не нужен уже. Даже для тебя это верх цинизма.       - Это не цинизм, а холодный расчёт и здравый смысл, - спокойно парировал Джерри. – Что Терри даст привязанность ко мне? Горечь ожидания, грусть одиночества и мысли, что он не такой, как все. Кукушка не плохая мать, в её видовой программе не заложен уход за птенцами, и она иным путём обеспечивает их выживание. Я поступаю так же. Будь Терри несчастным сиротой без светлых перспектив, я бы, вероятно, его не бросил, но у него есть ты, который обеспечивает ему платиновый билет в жизнь, так что я свою отцовскую миссию выполнил: пристроил его в лучшие условия и не мешаю. Твоими руками я воспитываю Терри. Кстати, спасибо, что взял на себя эту нагрузку, - улыбнулся елейно. – Этим ты избавил меня и Тома от многих потенциальных проблем. Или ты изменил мнение и хочешь, чтобы я был отцом Терри? – ухмыльнулся, прищурив глаза. – Не в этот раз, дорогой мой Шулейман. У меня планы, в которые ты и Терри не вписываетесь.       Джерри забросил рюкзак на плечо, поправил. Оскар сказал в ответ:       - Чтобы ты был отцом Терри – последнее, чего я хочу. Но мне обидно за него. Зачем ты говорил Терри, что будешь приходить и проводить с ним время?       - Я думал, что буду, но обстоятельства и моё мнение изменились. Конечно, я люблю Терри, мне небезразлична его судьба, но лишь к одному человеку моё отношение всегда неизменно, и то однажды я Тома ненавидел, все остальные в той или иной мере разменный материал в моей жизни. Иди, Шулейман, накапай себе успокоительного, чтобы сердце не прихватило от горечи, какой я плохой, и радуйся, что по крайней мере в этот раз я не отбираю у тебя твою роль.       Джерри открыл дверь и хотел выйти, но Шулейман упёрся рукой в дверной косяк, перегородив проход:       - Куда ты собрался?       Джерри остановился, не пытаясь прорваться, прямо посмотрел на Шулеймана:       - Том тебя предупреждал, что я уйду. Сможешь исполнить данное ему слово и отпустить меня, не следить? И ты не ответил на мой вопрос. Но если тебе упрямство всего важнее, я могу пойти к Терри, сказать, что это я и что я ухожу, мне приятнее быть в другом месте. Мне-то что, тебе жить с ним израненным.       - За такие слова можно и нарваться.       Джерри лишь равнодушно пожал плечами, что раздражало хлеще, чем острые и ядовитые словечки с красивых, но опасных губ.       - Терри был на кухне, но уже мог уйти, - сказал Шулейман. – Я посмотрю и скажу, где он.       Не в его интересах сейчас упираться и провоцировать Джерри на взаимодействие с Терри. Терри по-прежнему был на кухне, увлечённый Грегори, который показывал ему приготовление по какому-то новому рецепту. Оскар вернулся в гостевую спальню, сообщил, что путь чист. Джерри кивнул и сказал:       - До встречи через неделю.       И пошёл в направлении входной двери, на всякий случай прислушиваясь, чтобы нежелательная встреча не произошла. Шулейман проводил его взглядом и пошёл следом, остановился в паре шагов от обувающегося Джерри.       - Если ты не вернёшься через неделю, я тебя найду и хрен разрешу Тому выпустить тебя ещё раз.       Джерри выпрямился, откинул волосы с лица:       - Я вернусь и Тома верну.       - Так и не скажешь, куда собрался? – Шулейман изучал его пытливым взглядом.       - Нет. Тебя это не касается, как ты верно вчера заметил – мы с тобой чужие друг другу люди, у нас всего лишь общий ребёнок. Не скучай, моя бывшая жёнушка, - шагнул к Шулейману и похлопал по щеке, светясь лукавой улыбкой-оскалом.       Оскар хлопнул его по руке, отбив её от себя. Джерри состроил огорчённое лицо:       - Ты обещал мне мирные отношения.       - Относительно мирные, - поправил его Шулейман.       Джерри открыл входную дверь и, обернувшись на пороге, послал нелюбимому доку воздушный поцелуй:       - Пока.       Шулейман никак не ответил, Джерри и не ждал, чтобы он мог это сделать, защёлкнул за собой дверь и пошёл к лифту, вдыхая первую свободу.       «Я совершаю ошибку? – подумал Оскар, глядя на закрытую дверь. – Узнаю это через неделю».       Хотелось ему послать за Джерри охрану, чтобы остановили и вернули, или вовсе самому догнать, затащить обратно в квартиру и никуда не отпустить? Немного. Самую незначительную малость, которая не влияла на настроение. Это требовательное желание вожака стаи контролировать всё и всех на своей территории и не отпускать из зоны своего влияния. Но ладно, посмотрит, что из этого выйдет. Если что под домашний арест Тома посадит – и никакого больше Джерри.       Выбрав не думать-переживать почём зря, Шулейман обратился к бесценной философии дзен-пофигизма и пошёл на кухню к Терри.       Лукавил ли Джерри, говоря всё то, что сказал? Нет. Сожалел ли он, что уходит от сына, по факту бросает, даже не увидев и не собираясь это исправить? Самую малость, которая не имела веса. Он сказал правду – ему бессмысленно проводить время с Терри, это ничего не даст. Особенно если Том сам сказал: «Иди», отпуская на волю, которой Джерри очень давно не видел. Последний раз был где-то в прошлой жизни, где его лицо украшало модные обложки.       Выйдя на улицу, Джерри вдохнул полной грудью, подставил лицо яркому солнцу. Как хорошо жить. Как хорошо жить свободным. Пусть всего лишь на семь дней. Это маленькая жизнь, полноценная жизнь, спрессованная в ограниченный короткий промежуток времени. Нельзя терять время, нужно насладиться этой жизнью сполна. Джерри улыбнулся уголком рта своим мыслям и солнечному миру.       Ещё вчера, находясь в скрытой, но активной фазе, Джерри продумал план на неделю и сегодня утром довёл его до совершенства. Его время слишком ограничено, чтобы тратить его необдуманно. Шулейман так и не послал Грегори за сигаретами, потому первым делом Джерри зашёл в магазин и купил любимые тонкие ментоловые, соблазнился и на вишнёвые – не ароматизированные, а с вишнёвым листом в составе, ему всегда нравился вкус вишни в сигаретах.       Пункт второй – завтрак. Хотелось бы позавтракать уже в образе, но все задуманные изменения внешности займут не полчаса, разумнее не голодать столь долго, откладывание завтрака вредно. Потому Джерри, спрятав глаза за чёрными очками, который планировал сегодня же и выбросить, поскольку купил первые попавшиеся, даже не брендовые, заглянул в симпатичное кафе и за столиком у окна позавтракал омлетом на сливках с двумя хрустящими снаружи и нежными внутри тостами. После завтрака выкурил первую сигарету, не торопясь, наслаждаясь этими сладкими мгновениями.       Пункт третий – желаемая внешность. Джерри отправился в салон красоты, где прошёл процедуру наращивания ногтей гелем, который потом будет легко спилить. Тянуло сделать длинные острые стилеты, что очень подходили его характеру, но Джерри, подумав, отдал предпочтение классической квадратной форме, а в следующий раз, если сложится, поэкспериментирует. А с цветом поэкспериментировал уже сейчас – вместо любимого френча выбрал классический красный.       Какой же его образ без пышных угольных ресниц? Сделал не наращенные, которые однажды Том отодрал вместе с родными, а профессиональные накладные, которые как раз держались от недели до десяти дней. Также с удовольствием высидел коррекцию и укладку бровей. И помыл голову, не отказав себе в удовольствии расслабиться в руках профессионалки. Ещё бы в СПА, на массаж… Но не сейчас.       После всех процедур, оставшись очень довольным результатом, Джерри там же в салоне надел шапочку, тщательно спрятав под неё свои волосы, и надел парик. Поправил локоны, повертелся перед огромным ростовым зеркалом. Работницы салона молча наблюдали за не совсем обычными действиями клиента, что они подумают, Джерри не волновало ничуть.       Дальше – одежда. У Тома Джерри ничего не взял, кроме того, во что был одет сейчас. Не по его вкусу у Тома гардероб. Джерри отправился в приятный трип по бутикам, перебирал, купался в привычной ему атмосфере изысканной моды. Жаль, что сейчас лето, подумал Джерри, красуясь перед зеркалом в золотистой шубе. Сейчас ему приходились по духе меха – и они ему очень шли. Роскошное к роскошному.       Разумеется, продолжил путь Джерри в полностью новой одежде: воздушной, отчасти прозрачной белой блузе, алых брюках-палаццо, высоких кожаных сандалиях на небольшой платформе и массивных солнцезащитных очках от Chanel. Заглянул и в магазин косметики, где приобрёл красную помаду и на месте накрасился перед сверкающим зеркальцем. Цвет его настроения ныне, безусловно, красный – яркость, страсть, буйство жизни.       Когда он шёл по улице, прохожие останавливались и оборачивались вслед, что неудивительно. Джерри наслаждался вниманием, которого будто бы не замечал, и продолжал свой путь со статью звезды высшего ранга, которой всегда был внутри.       Следующий пункт плана – приобрести собственный телефон, который в современном мире необходимость, проверить наличие авиабилетов на необходимое ему направление на сегодня и поехать в аэропорт. Через два с половиной часа Джерри улетел в Париж.       В Париже Джерри сразу отправился в банк, чтобы забрать из ячейки кое-что, что оставил на хранение. Пройдя с работником банка, он забрал паспорт на своё имя и прилагающийся пакет документов. Джерри раскрыл паспорт на странице с фотографией, где ему едва за двадцать, он в образе, который знали миллионы и который легко узнаваем в нём нынешнем. Годы назад Джерри сделал второй комплект всех важных личных документов и оставил его на хранение в банке. На всякий случай. Вдруг он придёт, и ему понадобится быть собой, а не Томом? Случай произошёл.       Так получилось, что в базах данных остались два человека: Том Каулиц и Джерри Каулиц, и все документы Джерри, срок которых не истёк, были действительны. Что очень удобно. Джерри не собирался скрываться и исчезать, но он не хотел, чтобы Шулейман мог отследить его передвижения. Это его жизнь, которая не касается никого, кого он сам не решит в неё посвятить. В свете этого желания исчезнуть с радаров второй комплект документов очень на руку. Ведь Шулейман о нём не знает, даже Том не знает, поскольку Джерри не скрывал от него данную информацию, но это то, о чём надо подумать, чтобы вспомнить, а как думать о том, о чём не подозреваешь? Идеальное маленькое преступление. И какова вероятность, что Шулейман будет искать Джерри под настоящим именем? Она стремится к нулю, так как это и слишком сложно, и слишком просто одновременно, никто не идёт простым путём, потому спрятанное на поверхности остаётся не найденным. Оскар, если будет, будет искать Тома, а не Джерри.       А документы Тома, которые взял с собой, чтобы приобрести билет на самолёт, Джерри оставил в той же банковской ячейке. Поменяет на обратном пути.       В Париже его след потеряется, потому что Том Каулиц доехал ровно до него и растворится в столице. Джерри снял наличными сумму, которой должно хватить на неделю красивой жизни, чтобы не оставлять за собой след использованием банковской карточки. В голове крутились мысли, какое бы гениальное преступление он мог провернуть благодаря тому, что в базах один физический человек проходит как двое людей, не состоящих в родстве. Но это всего лишь мысли.       Джерри Каулиц. Как радовала эта надпись в документах. Как приятно снова быть собой после стольких лет. Особенно с привкусом превосходства, что ты умнее и хитрее. Ожившая тень, имеющая официальное подтверждение своей реальности.       Покинув банк, Джерри неспешным шагом прогулялся до ресторана, который привлёк кухней. Пообедал и перешёл к следующему, самому сложному пункту. Джерри напряг память, вспоминая номер, который давно канул в прошлое вместе с телефоном, в котором был сохранён. Память не подвела, хоть и присутствовала вероятность, что какая-то цифра смазалась и всплыла неверно. Если повезёт, Гарри не сменил номер. Если нет… то нет.       Джерри набрал номер и приложил телефон к уху. Едва не на последнем гудке ему ответили:       - Алло?       Такой знакомый голос и такая пропасть лет между ними.       - Привет, Гарри, - поздоровался Джерри.       Удивлённая, вспоминающая, осмысляющая пауза, и Гарри произнёс:       - Джерри?       - Да, это я. Гарри, скажи, ты сейчас в Европе или в Штатах?       - В Штатах.       - Майями, верно?       - Нет, я сейчас в Нью-Йорке.       Гарри Симон в США предпочитал жить в солнечной Флориде, но основная его рабочая деятельность протекала в Нью-Йорке, потому он жил на два города, не считая частых вылетов за океан, и имел жилую недвижимость и в Майями, и в Нью-Йорке.       - На неделе вернусь в Майями, - добавил Гарри.       - Гарри, я собираюсь в США, ты не откажешься от встречи?       - Нет, давай встретимся. Когда ты прилетаешь?       - Сегодня. Напиши адрес, куда мне подъехать. Не нужно встречать меня в аэропорту.       Тратить восемь часов, целую треть дня на трансатлантический перелёт сомнительная идея, но Джерри хотел встретиться с бывшим любовником, чтобы завершить то, что осталось незавершённым по вине Шулеймана, который явился, оккупировал территорию и выдавил Гарри из его, Джерри, жизни. Те крупицы взаимодействия, что потом были у Гарри и Тома, не в счёт, они ничего не решали. Нужно поставить красивую точку – или не точку. Помимо закрытия прошлых отношений Джерри хотел приятно провести время. То, что Гарри сейчас не в Европе, только на руку, Джерри хотел уехать далеко и свободно прожить свои дни.       Джерри купил билет в первый класс и, устроившись в кресле, ждал взлёта. Хотел бы выпить бокал шампанского или мохито, но также хотелось прилететь трезвым, а даже продукты распада алкоголя в крови – это уже не полная трезвость. Лучше повременить до более подходящего момента. Джерри надел наушники и, подперев кулаком челюсть, отвернулся к иллюминатору. Впереди восемь часов в небе, надо постараться хотя бы два часа вздремнуть, чтобы не клонило ко сну по прилету – и когда он сойдёт на землю на другом континенте, будет не вечер, а по-прежнему день, поскольку Нью-Йорк на шесть часовых поясов позади Парижа.       Международный аэропорт имени Джона Кеннеди встретил нервозной оживлённостью, гвалтом голосов, мельтешением людей, как и сам город, проплывающий за окнами такси, которое Джерри взял у аэропорта. Нью-Йорк – это серая махина, расцвеченная вспышками нескончаемых вывесок, реклам, витрин; это ни минуты тишины, толпы спешащих людей, мусор, который ветер гоняет по улицам, воплощение ослепительной американской мечты и упадка в одном флаконе; это последняя мировая модная столица – и единственная, которую Джерри не успел покорить полностью. Примерно полугода не хватило, чтобы вписать своё имя в незабвенный список «топ».       Заканчивался дождь, рыхлые небеса дожимали остатки. Джерри испачкал в грязи низ штанин своих шикарных брюк, едва вышел на улицу. И прохладно, табло показывает семнадцать градусов, ветер влажный, забирается под воздушную блузу, будто её и нет. Стоило посмотреть прогноз погоды. Джерри зябко повёл плечами, в остальном сохраняя невозмутимый вид, и, встав под навес, закурил. Поднял взгляд к небу, слегка прищурив глаза и размышляя о своём. И, выбросив окурок, потянул на себя дверь ресторана, в котором договорились встретиться.       Гарри уже был внутри, поднял руку, привлекая к себе внимание. Джерри подсел к нему за столик, обменились приветствиями. Прошедшие годы не прошли для Гарри бесследно: виски захватила седина, на лице прочертились морщины, которых почти не было заметно в прошлом. Но он не утратил хорошую физическую форму, ненавязчивую ухоженность и статную привлекательность. Таких мужчин – уверенных не напоказ, интеллектуальных, свободных – не портит возраст.       - Джерри, я не ожидал, что мы снова встретимся, - сказал Гарри, беззвучно помешивая чёрный кофе.       - Сюрприз приятный? – Джерри чуть, не напрашиваясь на льстивые слова, а исключительно с вопросом улыбнулся.       - Приятный. Я рад тебя видеть, как бы неожиданно это ни было для меня. Джерри, я бы солгал, сказав, что ты ничуть не изменился за прошедшие годы, но твоё развитие тебе к лицу. Из трепетного юноши ты превратился в прекрасного молодого мужчину.       - Моя юность закончилась задолго до встречи с тобой, Гарри. Но я могу сказать то же о тебе, возраст тебе к лицу.       - Ты боялся увидеть перед собой старика? – Гарри улыбнулся губами.       - Возможно, - Джерри вернул ему улыбку с лукавинкой и слегка наклонил голову набок. – Но я знал, что этого не произойдёт.       Подошёл официант, Джерри сделал заказ, и, когда тот отошёл, Гарри произнёс:       - Джерри, я давно не слежу за твоей жизнью, я не знаю, чем ты живёшь, но я слышал, что ты вступил в брак с Оскаром Шулейманом.       - И развёлся, - кивнул Джерри и прямо посмотрел на собеседника, ожидая реакции.       - Я сожалею.       - Ни к чему. Этот брак был обречён.       - Джерри, чем ты сейчас занимаешься?       Джерри пожал плечами:       - Живу.       - Не планируешь вернуться в модную индустрию? Конечно, все говорят, что в ней никого не ждут, поскольку за каждой моделью стоит сотня более молодых и не менее амбициозных претенденток на её место, но мне жаль, что ты ушёл – и не только мне, насколько мне неизвестно, в тебе действительно было всё, чтобы стать суперзвездой.       - У меня не было выбора, - немногословно ответил Джерри.       - Он тебя заставил?       - Я бы не хотел отвечать на этот вопрос.       Гарри понимающе покивал и перевёл тему. Принесли заказ, Гарри тоже, он попросил подать его заказ вместе с заказом Джерри.       - Джерри, ты промок, - Гарри задержал взгляд на его мокрой и оттого более просвечивающей блузке. – Я попрошу для тебя плед?       - Буду благодарен.       Приняв от официанта мягкий, приятно тяжёлый плед, Джерри накинул его на плечи и запахнул на груди. Наверное, он сейчас выглядел отнюдь не так сногсшибательно, как рассчитывал: влажные волосы, липнущая к телу блуза, непривлекательно забрызганные грязью штаны, но всё это перекрывало достоинство осанки, выражения лица и взгляд. В любом виде, хоть в грязных лохмотьях, он может быть жалостным бедняжкой лишь в том случае, если ему это выгодно.       - Джерри, где ты остановился?       Джерри положил вилку, не планируя возвращаться к недоеденному обеду, и ответил:       - Пока нигде. Пригласишь меня в гости? Ресторан – это, конечно, хорошо, но мне бы хотелось пообщаться в другой обстановке.       Гарри с согласием принял его прямолинейное предложение уехать отсюда, расплатился по счёту, и они покинули заведение. Поехали на его машине.       Джерри огляделся в чужой квартире, которая прямо-таки сквозила заявлением, что в ней живёт один мужчина. Не в плохом смысле.       - Джерри, прими горячий душ, я сейчас занесу в ванную чистые полотенца, - сказал Гарри.       - Спасибо. Мне бы ещё надеть что-нибудь сухое.       У Джерри был с собой небольшой чемодан с обновками, но разбирать его сейчас он не хотел.       - Моя одежда тебе не подойдёт, но у меня есть новый халат.       Джерри кивнул, соглашаясь на халат. Прошёл в ванную, когда там ещё находился Гарри, раскладывая полотенца.       - У тебя не найдётся резинки или заколки для волос? – спросил Джерри.       - Есть только резинка моей дочери, она забыла её, когда гостила у меня в последний раз.       - Мне подойдёт.       Оставшись в одиночестве, Джерри тщательно вымыл с мылом прозрачную силиконовую резинку. Не думал, что дочь Гарри чем-то болеет, но соблюдение гигиены не бывает лишним, даже при том, что собирать резинкой он собирался не свои волосы. Сняв через голову блузку, Джерри собрал в пучок волосы, оглядел себя в зеркале над раковиной. Как Том может сомневаться в том, что красив? Они совершенны. Джерри, не отрывая взгляда от своего отражения, кончиками пальцев провёл по ключице, любование собой приносило ему удовольствие сродни сексуальному – особенно, если смотреть на себя и думать о своём Котёнке.       Прогревшись в душе, Джерри вытерся, надел халат и нашёл Гарри в гостиной, он серьёзно и сосредоточено смотрел в экран телефона и что-то набирал. Гарри поднял взгляд к севшему в кресло напротив Джерри, ответил на не заданный вопрос:       - Проблемы с новым номером. Фотография, которую утвердили на обложку, грозит скандалом.       - Можно я посмотрю? – Джерри встал и подошёл к нему.       Гарри показал ему рабочий вариант обложки.       - Я её помню, - сказал Джерри. – Непростая девушка.       - Очень, - согласился Гарри. – Замена обложки за неделю до выпуска не трагедия, варианты есть, но ситуация неприятная и нервная.       - Я бы предложил тебе снять меня, - Джерри улыбнулся половиной рта, опёршись рукой на спинку дивана, - но не хочу нагружать тебя лишней работой.       Гарри посмотрел на него снизу-вверх и прямо спросил:       - Джерри, тебе нужна помощь?       - Нет, мне не нужна помощь. Но я скучаю по работе и с удовольствием бы пришёл на выручку, если бы у вас не было замены лица на обложку.       Джерри вернулся в кресло, положил руки на широкие подлокотники и закинул ногу на ногу, отчего полы халата разъехались, обнажив до середины бедра. Гарри провёл взглядом по его длинной, стройной, гладкой ноге от тонкой, изящной щиколотки до последнего сантиметра голой кожи. Этот парень привлёк его внимание с первого взгляда, когда они ещё не были знакомы, и по-прежнему рождал внутри определённый интерес, не только и, возможно, не столько физический. Всё в нём – какое-то неправильное, лишённое характерного для такого типажа жеманства, честное и одновременно загадочное. Мягкость и острота стали, израненная душа – Гарри помнил, какой ужасающий опыт Джерри пережил – и восхищающая сила характера, незаурядный ум. Такие люди увлекают легко, незаметно и намертво. Гарри не любил его и не был влюблён, но признавал перед собой, что ничего не забыл.       Джерри заметил его внимание и, когда Гарри поднял взгляд, посмотрел ему в глаза. Долго смотрел, ничего не говоря. Гарри понимал, что они здесь едва ли просто так, как старые знакомые, но он выступал за активное согласие и оговаривание всего, что можно истолковать многозначно.       - Джерри, ты хочешь заняться со мной сексом?       Джерри выдержал паузу, так же прямо глядя на Гарри, прежде чем ответить:       - Хочу.       Гарри встал, подошёл к Джерри и подал ему ладонь. Джерри вложил в неё руку, и они вместе прошли в спальню. В этот раз Джерри не играл в недотрогу и был снизу, но только после того, как Гарри дважды доставил ему удовольствие орально. Джерри хватал воздух широко раскрытым ртом, выгибался и держался за голову Гарри между своих бёдер, вжимая его в себя. Оргазмы прошли столь ослепительно, что, казалось, вместе со спермой выплеснулся спинной мозг, оставив совершенно расслабленным и довольным. Потому Джерри не возражал, когда Гарри, поцеловав его в лопатку, спросил, согласен ли он отдаться. Но оглянулся к любовнику и с хитрой улыбкой уточнил:       - Только если ты будешь со мной нежен, и мне будет приятно.       - Буду.       Секс с Гарри – это никогда не сокрушительная страсть, но всегда умело, искусно, долго, тактично в нужных моментах. С ним Джерри никогда не оставался неудовлетворённым. Такой вариант во многом предпочтительнее безумия, когда гормоны за считанные секунды отравляют мозг. Как у Джерри было всего один раз в жизни, один растянутый на десять дней раз.       Потом они разговаривали, Джерри лежал на животе, положив подбородок на сложенные руки.       - Гарри, ты сейчас с кем-то встречаешься? – спросил Джерри, повернув голову к вернувшемуся после душа в полотенце на бёдрах любовнику, который вторым, меньшим полотенцем вытирал короткие волосы.       Гарри покачал головой:       - Я бы не стал спать с тобой, если бы был связан отношениями.       - Ты перешёл от свободных отношений к моногамным взглядам? – Джерри вопросительно, чуть иронично выгнул бровь.       - Нет, но я сторонник честных отношений, что подразумевает информированность второго человека о том, что я делаю, - Гарри сел, опёршись правой рукой на постель у бедра Джерри. – Я давно не имел ни с кем серьёзных отношений, поскольку в моём возрасте сложно найти человека, который бы разделял мою позицию, а бегать по молоденьким не по мне.       - Только я исключение, да? – Джерри перекатился на спину, потянулся, не разрывая зрительного контакта. – Я помню.       - Да, - подтвердил Гарри. – Джерри, ты исключение, секрет которого я до сих пор не могу разгадать.       - Это просто, - Джерри сел, придвинулся к нему, заглянул в глаза с лукавыми чертенятами во взгляде. – Умножь мой возраст на два.       - Тебе двадцать восемь… - Гарри не был до конца уверен, что не ошибся.       - Через месяц двадцать девять, верно, - кивнул Джерри. – Сколько будет, если умножить на два?       - Пятьдесят восемь.       - А тебе пятьдесят девять.       Гарри нахмурился, качнул головой:       - Джерри, я тебя не понимаю.       - Неважно, - Джерри также покачал головой, играя бархатными переливами пониженного голоса, поцеловал любовника в висок и отстранился. – Это мой прикол.       Джерри всегда ценил в Гарри то, что он не задавал лишних вопросов, не выпытывал ответы, когда собеседник не хотел продолжать разговор на определённую тему. Так и сейчас он не спросил, о каком приколе говорит Джерри и что он означает. Джерри снова лёг на живот. Гарри плавно прокатился взглядом по его обнажённой спине, по началу ложбинки меж ягодиц, остальное скрывало одеяло.       - Джерри, я уже дважды дедушка.       Им нечего делать вместе.       - А я отец, - ровно сказал в ответ Джерри.       - У тебя есть ребёнок? – удивился Гарри.       - Да, сын, ему шесть. Очаровательный мальчик.       - Мне сложно представить тебя в роли отца, я никогда не видел тебя во взаимодействии с детьми, но я думаю, что ты отличный отец.       - Да, отличный, - Джерри говорил и смотрел не на Гарри, а в угол комнаты. – Но я его не воспитываю.       - Он живёт с мамой?       - Можно сказать и так. – Джерри наконец-то посмотрел на любовника, приподнявшись на локтях. – Я просто хотел показать тебе, что уже не мальчик, у меня самого уже есть мальчик, который вот-вот пойдёт в школу. Мне показалось, что тебя начал немного заботить вопрос разницы в возрасте. Гарри, не нужно омрачать наше общение лишними размышлениями.       - Я тоже хотел показать тебе, что слишком давно не мальчик, потому заговорил о возрасте.       - Я знаю, Гарри, меня это устраивало семь лет назад и устраивает сейчас, - чуть кивнул Джерри. – Хорошо, что мы друг друга поняли.       - Джерри, ты хочешь возобновить наши отношения? – спросил Гарри погодя.       Джерри повернул голову вбок, глядя на него из-под ресниц:       - Нет. Сейчас я ничего не планирую наперёд. Давай просто приятно проведём это время вместе. Я буду рад.       - Я согласен.       Джерри так и смотрел на Гарри, задумчиво разглядывал из-под полуопущенных век. Возможно, Том прав. Возможно, он не смог бы долго жить с Кристиной, заскучал, что угодно ещё, и их красивая история любви осталась бы просто конечной красивой историей любви. Но Джерри был уверен, что смог бы быть в продолжительных отношениях с Гарри. С ним хорошо, спокойно, комфортно, между ними есть взаимопонимание, взаимоуважение и соблюдение границ, что важно для Джерри ввиду его непростой сущности. Кристину он бы был обязан оберегать, она могла бы начать задавать вопросы, на которые он не хочет, не может отвечать, с ней обрастал бы новыми витками хомут обязательств. А с Гарри он не обязан ничего. С такими людьми, как Гарри – и как Себастьян, которого Джерри не знал лично, но знал Том, схожий типаж – можно прожить жизнь без неприятных моментов человеческих отношений.       Джерри отвернулся и уткнулся лицом в сложенные руки. Пустые эти мысли. У него есть только неделя. И неизвестно, будет ли что-то ещё. Таким, как он не положена любовь, привязанность, долгосрочные жизненные планы. Но у него есть сейчас. Жаль, что Гарри не в том возрасте, чтобы быть способным на второй заход так быстро. Но никто не отменял оральный секс и прочие альтернативные пути получения удовольствия. Джерри хотел, хотел всего, хотел урвать максимум у этих дней. Гарри не отказал, он всегда был чутким и отзывчивым любовником.       Из спальни они выбрались лишь к темноте и отправились на кухню ужинать. После всех утех проснулся неслабый голод, организм требовал восполнить энергию. Джерри курил за кухонным столом, громко смеялся и забирался с ногами босыми на стул. Позволял себе расслабиться и не быть дивой. Но это тоже образ. Наверное. Джерри порой и сам не понимал, каков же он настоящий. Есть ли он настоящий? Или он – сотни слоёв личин всех мастей? Неважно. Сейчас ему хорошо.       

***

      Джерри курил и смотрел в окно, одетый в одну лишь большую рубашку Гарри, которую утащил из шкафа, подоконник холодил голое тело. Но выглядело очень пикантно, что оценил Гарри и со стороны, и подойдя ближе. Выдохнув последний дым, Джерри, повернув к любовнику голову, раздавил окурок в пепельнице. Повернулся к любовнику полностью, свесив ноги с подоконника. Полы рубашки прикрывали выше разведённых бёдер, но частично прикрытая нагота острее полной. Джерри это знал и пользовался. Протянул руки, положил ладони Гарри на плечи, огладил, цепляя ноготками кожу шеи сбоку и сзади, и несильно, но доходчиво надавил.       Гарри опустился перед ним на одно колено, губами коснулся острой коленки, кончиками пальцев провёл по тонкой щиколотке, по стопе от пятки до пальцев, взял её в ладони. Массаж ног в качестве части прелюдии как-то всегда обходил Джерри стороной, он и не задумывался, какое удовольствие эти действия могут доставить, а зря. Это очень приятно и возбуждает, сильные, но тактичные пальцы надавливали, проминали, скользили по коже, разогревая. Прекрасная альтернатива более привычным ласкам.       Джерри принимал то, как Гарри его нежит. Как продвигается выше пальцами и поцелуями. Как его губы накрыли головку возбуждённого члена, чего и хотел. Джерри закрыл глаза и откинулся назад, упёрся затылком в стекло, и ощущение его, холодного, спиной пряно констатировало с поднимающимся жаром в теле.       Закурив оргазм любимой тонкой, Джерри спросил:       - Гарри, ты ещё устраиваешь Вечера?       - Они проходят и без моего участия, я уже довольно редко там бываю.       - Когда следующий?       - Завтра.       - Сходишь туда со мной? – Джерри обнял любовника за шею и улыбнулся ему. – Я хочу снова это почувствовать.       Гарри немного подумал и ответил:       - Я не возражаю сходить с тобой, но участвовать в общем действии не буду. Надо будет предупредить остальных участников о тебе, но не думаю, что кто-то будет против.       - Надеюсь. И не говори, кто я, если это возможно, хорошо?       - Конечно. Но знай, что в этот раз будет тематический Вечер, маскарад.       - Это очень хорошо, - Джерри широко улыбнулся. – Я как раз хотел быть в маске и инкогнито.       Для Вечера Джерри выбрал образ, неуловимо отсылающий к великолепной императрице. Красное в пол платье со струящейся юбкой и жёстким атласным ассиметричным открытым верхом без рукавов и бретелей, украшенный камнями в тон, сливающимися с тканью в кровавую восхитительную феерию. Подол полностью закрывал ступни и небольшим шлейфом струился по полу. А на лице чёрная матовая маска, закрывающая пол-лица и витиеватыми крыльями выходящая за пределы головы. Открытую часть лица Джерри подправил скульптурингом, чтобы его точно не узнали. Сегодня он без имени и без репутации. Человек-видение.       В пентхаусе, где проходил Вечер, взгляды всех присутствующих обратились к Джерри, смолкли разговоры. Они с Гарри пришли последними, но основное действо ещё никто не начал. Было видно, что, несмотря на весь выверенный образ, в платье парень. Или нет. Человек-загадка, который привлёк внимание и интерес. Особенно женский. Одну из дам Джерри помнил по первому своему Вечеру.       Джерри не произносил ни слово, доводя до абсолюта свой таинственный образ, лихорадочно будоражащий чужие умы, но иначе давал понять, что принимает поступающие предложения. Чужие руки прекрасно смотрелись на его теле, Джерри ловил мгновения в зеркалах. Расстёгнутое платье соскользнуло к ногам, он остался полностью обнажённым среди комнаты пред незнакомцами, но это ничуть не смущало. Как смущаться, когда тобой любуются? Это, напротив, возбуждало.       Джерри позволил увести себя на широкую готическую софу. Четыре пары рук его ласкали, губы обжигали, оставляя на коже следы помады. Когда присоединилась пятая, Джерри закрыл глаза, полностью отдаваясь блаженству искушённого сексуального действа, в котором он – главный десерт. Но полноценного секса Джерри избегал, у него уже есть ребёнок, родившийся вопреки контрацепции. Только оральный секс – для себя. За исключением редких случаев, когда самому выгодно, Джерри принципиально не делал минет; куннилингус – только для одной, сейчас не хотелось отвечать взаимностью. Сейчас он недоступное-доступное божество, которому угождают. Никто не разочаровывался от его красиво подаваемого эгоизма, им хватало того, что сами делали новым лакомым кусочком, молодым, свежим, притягательным. Большинство людей здесь так или иначе связаны с миром моды, с искусством, они ценят красоту и страстно влюблены в эстетику, а он очень похож на произведение искусства, воплощенное физически, из крови и плоти.       К ним подошёл обнажённый по пояс мужчина, забрался на софу со стороны ног Джерри, выражая желание присоединиться и взять его. Джерри был не прочь получить это удовольствие, но взыграли принципы, он и так отдавался Гарри и кому-то ещё подставляться не хотел. Джерри красноречиво свёл ноги и после упёрся ступнёй в грудь мужчины, обозначая, что не подпустит ближе к себе. Мужчина опечалено вздохнул и, приняв поражение, опустил голову.       Джерри приметил другого мужчину, черноволосого, молодого, верно, старше его на лет пять-шесть. Он пока был один, сидел в стороне во всей одежде. Джерри, ничем не прикрывшись, подошёл к нему и протянул руку, приглашая. Видно, что он едва ли гей, максимум би, ему непривычна пассивная роль, в ней он чувствовал себя неуверенно и нервно, но позволил раздеть себя и уложить на спину. Позволил всё. Тугой, горячий внутри, тем приятнее брать его, понимая, что он подставляется не всем. Джерри получал не только физическое, но и мощное моральное удовольствие, медленно двигаясь внутри чужого мужского тела, тела, которое больше его, мускулистее, сильнее, а он лежит под ним с задранными и разведёнными коленями и кусает губы.       Безымянный любовник случайно сбил с него маску, и Джерри внутри хлестануло злостью, он замер. Он же хотел остаться неузнанным! Мужчина под ним тоже замер, расширил глаза.       - Том? – произнёс в шоке. – Том Каулиц?       Этот мужчина был не другом Шулеймана, но товарищем, изредка пересекался с ним, очень хорошо к нему относился и буквально вчера смотрел инстаграм Оскара, в котором предостаточно фотографий Тома. Узнал по глазам, верхнюю часть лица Джерри не правил.       Вопреки огненному раздражению внутри Джерри и бровью не повёл и, улыбнувшись слегка, сказал:       - Меня зовут Джерри, Джерри Муссон.       Мужчина смотрел на него недоверчиво, разглядывал изучающе лицо.       - Кто такой этот Том? – добавил Джерри.       - Он… партнёр моего хорошего знакомого.       - Было бы очень неловко, если бы здесь оказался он, но здесь только я, и я никаких Томов Каулицев не знаю.       Мужчина скользнул взглядом к правому запястью Джерри, где должна быть узнаваемая татуировка. Но Джерри, понимая, что тату относится к опознавательным признакам, предусмотрел и это и скрыл татуировку под гримом. Ничего не увидев, мужчина расслабился, подумал, что показалось. Джерри повернул его лицо к себе, переключая с тех неудобных ему мыслей:       - Мы продолжим?       Джерри подтолкнул своего любовника, чтобы перевернулся, нагнул раком, надел обратно маску и, снова войдя в него, начал трахать по-настоящему, быстро и бескомпромиссно.       В среду Гарри должен был вернуться в Майями, Джерри поехал с ним. Но Джерри ждал не очень приятный сюрприз в доме на побережье – когда Гарри открыл дверь, не успел Джерри оценить видимую от порога часть дома, как к ним с лаем и визгами бросились две собаки: серая французская бульдожка и крупный беспородный пёс чёрного окраса с белыми пятнами. Плохо, очень плохо. Очень агрессивно на него реагировали лишь животные Шулеймана, что не поддавалось логическому объяснению, но и уже почивший пудель Тома, и его нынешний Малыш его не жаловали, потому Джерри напрягся. Собаки, отвлёкшись от приветствия хозяина, переключились на него, не кидались, не рычали пока, но также напряжённо смотрели на чужака.       - Гарри, ты никогда не говорил, что у тебя есть собаки, - сказал Джерри, не отводя от четвероногих взгляда.       - Молли всего три года, - Гарри наклонился и почесал за ухом бульдожку. – А Вога я взял четыре года назад уже взрослым.       Показалось, что большой пёс тихо рычит? Не показалось, и поза его выражала переход в готовность гнать чужака.       - Вог, что с тобой? – окликнул Гарри пса. – Это Джерри, он друг. Джерри, прости, иногда он ведёт себя невоспитанно, он не любит новых людей. Сейчас я дам тебе лакомство, угостишь его, и Вог больше не будет на тебя рычать.       - Лучше не надо, - перспектива быть укушенным за руку, которой протянет угощение, Джерри не улыбалась от слова совсем. – Гарри, я понимаю, что они твои питомцы, твои друзья, но ты не мог бы их убрать? – он посмотрел на любовника. – У меня произошёл один неприятный эпизод с собаками, после которого я начал их побаиваться. В обморок от ужаса я не упаду, но мне очень некомфортно.       - Прости, Джерри, я не знал, - Гарри взял Вога за ошейник и оттянул в сторону. – Я сейчас уведу их в другую комнату и постараюсь держать подальше от тебя. пойдём, Молли, за мной.       - Спасибо.       Джерри выдохнул, когда собаки скрылись из виду, прикрыл глаза. Всё не могло быть идеально. Но собаки – меньшее неудобство.       - Спасибо, - повторил Джерри, когда любовник вернулся к нему. Покачал головой, убедительно изображая сожаление. – Мне очень неудобно вмешиваться в твой уклад жизни…       - Джерри, всё в порядке, не благодари, - Гарри заглянул ему в глаза и взял за руки. – У многих есть страхи.       - Я собираюсь проработать этот страх с психотерапевтом, но пока этого не сделал.       Вопрос с собаками Гарри решил, Джерри видел лишь их издали. Время здесь походило на отдых: прекрасная жаркая погода, ласковое солнце, океанический бриз, обустроенный двор, где Джерри ленно блаженствовал на шезлонге, потягивая прохладительные напитки. А в доме – ласки, секс во всевозможных местах, максимум удовольствия и удовлетворения.       Но Джерри ещё не закрыл свой план «взять от жизни максимум» и для выполнения следующего клуба уговорил Гарри поехать в ночной клуб. Так сложилось, что он никогда в жизни не напивался, в подростковые годы, пока жил с Паскалем, Джерри, конечно, выпивал, но он играл роль примерного мальчика, подарочного ребёнка и не мог прийти домой в состоянии глубокого опьянения, чтобы язык и ноги заплетались, потом он стал взрослее, умнее и понял, что психоактивные вещества могут спровоцировать переключение, чего допустить было нельзя, и не позволял себе больше накала. Теперь Джерри хотел напиться. В первый раз. Хотя бы раз отпустить себя полностью и дать себе волю употреблять всё то, на что когда-то падал глаз, но держали границы миссии. Некоторый риск присутствовал, что алкоголь спровоцирует переключение, но Джерри того не боялся, сейчас Том уже не тот беспомощный испуганный мальчик, он не впадёт в истерику от присутствия Гарри и сможет добраться до дома.       Цель – напиться. Именно так – в хлам. Напиться и повеселиться, отбросив все оковы. Начал Джерри с яркого «Секса на пляже» и «Космополитена», которые пил вместе поочерёдно; второй по канону следовало пить на Манхэттене, который они покинули день назад, но как есть. Затем перешёл на абсент, который запрещён в США, но нет ничего невозможного при наличии большого желания. Дальше – текила, которую сначала пил по правилам, над которыми смеются люди с её родины, потом просто стопками. Не стоит мешать в себе столь ядрёный коктейль, но не если твоя цель познать непознанное. Отделившись от Гарри, Джерри веселился и танцевал. Разогретое спиртным и энергичными движениями тело так приятно горело. Вот она – бьющая ключом жизнь, в которой себе отказывал в более юные годы и жил осторожным затворником. Отрыв.       Краски, обострённые градусом, смешивались. Смешивались, смазывались картинки в глазах и памяти. Подводила координация и сознание, минуты выпадали бесследно. Последнее, что Джерри запомнил – как взбудораженный Гарри за плечи прижимает его к стене, удерживая в вертикальном положении, а ноги его слабеют, как ватные, воля отключилась, глаза закрываются. Что было после и перед тем… Темнота…       Утро пришло под руку со звенящей головной болью. Джерри приоткрыл глаза, которые нещадно резал яркий солнечный свет из не зашторенного открытого окна. Огляделся. Он в спальне Гарри, что радовало. Не радовало своё физическое состояние и неспособность собрать из битой мозаики конец вчерашнего вечера. Такого с ним ещё не было. Верно, потому, что не напивался до потери сознания.       А вот и Гарри, поставил на прикроватную тумбочку высокий стакан воды, сел на край кровати. Лицо у него серьёзное, невесёлое и помятое. Конечно, они же оба не спали до… до скольки-то часов утра.       - Джерри, как ты себя чувствуешь? – спросил Гарри.       - Я жив, но не могу сказать, что не завидую мёртвым.       Собственный голос показался слишком громким и усилил головную боль. Джерри поморщился и опустил голову обратно на подушку и скосил к любовнику наполовину прикрытые глаза.       - Джерри, ты вчера в клубе подрался.       Это заявление отрезвило и придало сил, особенно тем, что ничего подобного не помнил. Джерри полностью раскрыл глаза, расширил удивлённо и вопросительно выгнул бровь.       - Ты сломал руку какому-то парню, - рассказал Гарри.       Пиздец. Джерри сел, закрыл рукой воспалённые глаза, приложил холодную ладонь к больному лбу. И посмотрел на любовника:       - Он ко мне приставал?       - Как я понял, да, и ты жёстко отреагировал на его желание познакомиться поближе.       - Я отреагировал справедливо.       Гарри кивнул, соглашаясь с тем, что никто не имеет права трогать другого человека без его разрешения, но не с тем, каким способом Джерри поставил наглеца на место, наказание не соответствовало преступлению.       - Джерри, тебя едва не забрали в полицию, но я смог убедить того парня не заявлять на тебя и не обращаться в суд. – Гарри выдержал паузу и добавил: - Ты не помнишь?       Джерри отрицательно покачал головой:       - Нет, - голос с похмелья страшно хрипел.       Джерри снова прикрыл глаза. Хорошо, что всё хорошо закончилось. Но это всё равно пиздец. Надо же было в первый же раз напиться до членовредительства, частичной алкогольной амнезии и отключки. Он же не так много и выпил… Не настолько много, чтобы упасть без чувств. Скорее всего это такая реакция психики. Тома от избытка алкоголя рвёт, а он, Джерри, отключился без возможности как-то на это повлиять. Защитник не должен травить организм.       И драка, которая сначала повергла в шок, как он мог это сделать, при дальнейшем обдумывании выглядела логичной и закономерной в тех обстоятельствах, в которых она произошла. Джерри защитник, выросший из травмы сексуального насилия, он должен защищать их тело и всегда защищал от нежеланных посягательств, всегда карал тех, кто смел их обидеть. У людей нет инстинктов, но у альтер-личностей специального назначения есть, они и сработали, не смягчённые посыпавшимся контролем разума.       - Джерри, у тебя всё в порядке? – спросил Гарри через достаточно продолжительную паузу между ними. – Со стороны складывается такое ощущение, что ты отрываешься, используя все возможные способы. Бежишь от чего-то.       Джерри сел и прямо взглянул на него:       - Да, я отрываюсь. С четырнадцати лет я не имел возможности жить свободно, ни на что не оглядываясь, не играя по определённым сковывающим меня правилам, и мне хочется в ускоренном варианте прожить ту жизнь, которой я был лишён.       Честность, которой очень хотелось. Джерри тоже человек, и ему хотелось рассказать свои чувства, хотелось быть услышанным и понятым. Честность наполовину, поскольку она не раскрывала всего, не раскрывала самое важное.       - Джерри, не мне учить тебя жизни, но будь осторожен. Не всё в жизни нужно попробовать.       - Наркотики я уже пробовал, в том числе не по своей воле, и играть с ними не собираюсь, если ты об этом, - сказал Джерри. – Опасным сексом я не занимаюсь и в рискованные авантюры не ввязываюсь.       Гарри кивнул, выражая доверие к тому, что Джерри достаточно взрослый, умный и знает, что делает.       - Выпей лекарство, оно поможет, - Гарри указал взглядом на большую таблетку около стакана воды.       Джерри взял стакан воды, оставив таблетку лежать на тумбочке, выпил и ответил на вопрос, который ему не задавали:       - Не хочу впустую переводить лекарство.       Поставив пустой стакан, он встал с кровати, покачнулся и раскинул руки в стороны для восстановления пошатнувшегося равновесия, поморщился. Уйдя в ванную, он встал на колени перед унитазом и сунул два пальца в рот, прежде чем лечиться, нужно промыть мутный желудок. После Джерри выпил воды уже с лекарством и вернулся в ванную, посмотрел в зеркало. Красота… Отёкший, макияж размазан – вчера перед выходом сделал лёгкий, парик слегка перекосился. Джерри поправил парик и расчесал, почистил зубы и воспользовался ополаскивателем, избавляясь от помойки во рту. Потом долго отмокал в ванне с гелевой маской на глазах, обещающей подарить отдохнувший вид и вернуть красоту даже в самых запущенных случаях.       К двум часам дня он воскрес и избавился от большей части неприятных последствий ночного кутежа. Спустившись на кухню, Джерри долго, размеренно обедал, обдуваемый свежим летним воздухом из открытого настежь окна. Пьянки до беспамятства и клубные и иже с ними отрывы не для него, это не его путь. Но он попробовал, как и хотел, закрыл данный пункт своего плана и может продолжать жить по-другому.       Но от удовольствия, когда мелькнула перспектива его получить, Джерри не отказался. К нему за стол подсел Гарри, спросил участливо:       - Джерри, тебе лучше?       - Да. Хочу оргазм, но я сейчас не способен ни на какую активность, - Джерри со стулом повернулся к любовнику и с изгибом улыбки на губах красноречиво раздвинул ноги.