Тьма не разлучит нас. В окружении тьмы

Октябрь 1999г Дверь в кабинетик Медеи неуверенно скрипнула и приоткрылась. В образовавшийся проём просунулась обвешанная медовыми волосами голова. Жёлтые глаза сверкнули, обводя комнату строгим взглядом. За головой в комнату проникло и тело в чёрных строгих брюках и светлой блузке. Вероника закрыла за собой дверь и посмотрела на подругу. Медея сидела в кресле за столом, откинувшись на спинку и сложив руки в замок на животе. Даже не поднимая головы, она следила за Ронни взглядом. - Ты спала сегодня? – спросила Вероника через вздох. Не отрываясь от спинки стула, Медея отрицательно мотнула головой. - А ела? Ответ снова был отрицательным. - Так нельзя, Меди, - вздохнула Вероника. Девушка уверенно пересекла комнату и устало плюхнулась на свободный стул. Сделала глубокий вдох, чтобы хватило на долгую речь. - МакГонагалл говорит, что ты не спишь. От еды отказываешься. Мне кажется, ты даже не пошевелилась с нашей последней встречи, а ведь целых два дня прошло, Меди! – Ронни хлопнула ладонью по столу, придавая словам весомости, - мы все за тебя переживаем. Ты такая со дня вылазки в Азкабан. Эрвин сказал, что ты рванула от них, пока остальные сдерживали Пожирателей, а нашёл он тебя уже такой… пассивной. Как будто пустой, - девушка сделала паузу, оценивая реакцию Медеи, но та лишь равнодушно смотрела на подругу, - очевидно, что в Азкабане с тобой что-то случилось, но ты ничего не рассказываешь. Как мы поможем, если не узнаем, в чём дело? Медея молчала. Перевела взгляд на потолок. Она не хотела говорить. Не хотела ничего рассказывать. Умной когтевранке глупо казалось, что всё можно считать дурным сном, пока больше никто не знает. Хотя, с другой стороны, если это был лишь дурной сон, почему она так загоняется? Глаза и нос защипала подступающая истерика. Очередная, мучительно тихая, душившая девушку в одиночестве последние дни. Медея зажмурилась, сдерживая очередной эмоциональный раздрай – быть равнодушным камнем ей было проще. - Ну что ты молчишь? – продолжала наседать Вероника, - я – твоя подруга. Я просто хочу помочь. Да тебе и самой станет легче, если ты всё расскажешь. - А если нет? – голос Медеи был чуть хриплым от долгого молчания. Словно треск. Словно скорлупа, в которую она спряталась от всех, ломалась под напором пробирающихся наружу эмоций, - если ты не сможешь помочь, что тогда? - Всем становится легче, если выговориться, - уверенно заявила Ронни. Медея открыла глаза и подняла голову. Образ Вероники расплывался из-за слёз, подгоняемых подкрадывающейся всё ближе истерикой. «А вдруг Ронни права…» - Это из-за… него, - доверительно шепнула Меди, - в Азкабане я встретила Пожирателя. Медея замолчала. Ей нужно было собраться, взять себя в руки, чтобы продолжить. Ронни терпеливо ждала. Молчала, чтобы не спугнуть едва зарождающееся внутри Меди желание говорить. - Тот Пожиратель. В плесневой маске, - продолжила Медея. Слова полились на удивление легко. Непрерывным, комкающим душу потоком. И с каждым словом становилось легче, будто с плеч спадали осколки скалы. Но и больнее, ведь этот рассказ возвращал девушку туда, в тёмную камеру Азкабана. Вероника слушала, не удивляясь. Она подозревала что-то подобное. Даже худшее. - Почему он просто ушёл? – спросила Ронни, выслушав подругу. - Я не знаю, - выдохнула Медея, снова откидываясь на спинку стула. Прикрыла глаза, красные от так и не пролившихся слёз, - это не важно. - Да, пожалуй, - кивнула Вероника. Она сунула ладонь в карман брюк и вытащила маленький пузатый флакончик с пурпурным жидким содержимым. - Ты знаешь, что здесь, - объявила Ронни. Медея бросила на флакон ленивый взгляд. - Зелье сна без сновидений. - Да. Выпей. - Что, прямо сейчас? – Медея удивлённо приподняла брови и красноречиво посмотрела в окно. Старое закопчённое стекло не могло скрыть лучей полуденного солнца. - Ты не спала несколько дней. Тебя вообще не должно волновать время суток, - резонно заметила Вероника. - Наверно, ты права, - уступила Медея, чувствую решительность подруги уложить её спать, не смотря ни на что, - ладно, я его выпью, - она потянулась и взяла флакончик, - только в кровати, если ты не против. Медея встала и вышла из собственного кабинетика. Поднимаясь по лестнице, девушка думала, что Вероника права. Медея устала, ей нужен отдых. Она зашла в спальню. Кровати соседок были пусты и заправлены, что вполне закономерно средь бела дня. Медея открыла флакончик и вылила пурпурную жидкость себе в рот. Зелье смягчило сухое горло. Не расправляя кровать, девушка растянулась на покрывале и закрыла глаза. И сразу провалилась в глубокий пустой сон.

***

С того момента, как Ронни заставила её выговориться, Медея стала словно оживать. Стала есть и с неохотой спать, хоть кошмары и продолжали прерывать её короткую дрёму. Стала варить зелья и лечить людей в лазарете на втором этаже, замечая, что пациентов стало как-то меньше. Помфри и МакГонагалл даже спустя месяц смотрели на девушку с волнением и словно даже страхом. Так смотрят на пациентов в психушке, ожидая от них нового приступа буйного помешательства. Только Тонкс смотрела прямо и открыто. Она тоже волновалась, но по-своему. Иногда спрашивала что-то вроде: «А ты, часом, не собираешься снова впасть в вертикальную кому?». Или бросала перед сном: «Надеюсь завтра ты тоже будешь говорящая, а то мне придётся общаться только с детьми, МакГонагалл и Помфри, а они не самые интересные собеседники.» Её пузо, ставшее необъятным, не убавило в Тонкс дури и не добавило ответственности. Хотя и поубавило пыла, только это, скорее, заслуга жертвы Люпина. Однажды вечером Медея и Тонкс сидели на кухне. Орава детей уже сбежала с кухни после ужина, лишь несколько самых медлительных всё ещё размазывали пюре по тарелкам. Девушки не сильно от них отличались. Медея крошила куриную котлету, а Тонкс с усилием запихнула в себя третью ложку пюре и пропихивала её поглубже в желудок чаем. - Ты совсем ничего не ешь, - заметила Медея, глядя на почти нетронутый ужин в тарелке Тонкс. - Ты тоже, - усмехнулась в ответ девушка. - Я хотя бы делаю вид, - деловито отчеканила Меди, разрубая вилкой очередной кусок котлеты на два более мелких, - но мне при этом не нужно питаться за двоих, - она многозначительно ткнула тонким пальцем в шарообразный живот собеседницы. - Да знаю я, - отмахнулась Тонкс, - но не лезет. Как будто кто-то растянул мне брюхо и сжимает желудок, - она самодовольно погладила пузо, - забеременеешь – поймёшь. Медея представила себя беременной, поглаживающей такой же необъятный живот. Картина быстро отмоталась к зачатию, и вместо любящего мужчины в кровати с девушкой оказался Пожиратель в маске цвета плесени. Её передёрнуло от отвращения. - Это вряд ли, - буркнула Медея. Она наколола на вилку крохотный кусочек котлеты и отправила его в рот. Тонкс, уставшая сидеть перед укоризненно-полной тарелкой, оттолкнула её от себя. Тарелка немного проскользила по столу. Тонкс наградила её печальным взглядом, который сразу прыгнул выше. - У нас, похоже, гости, - вполголоса заметила Тонкс. Медея проследила за её взглядом и увидела в кухне Эрвина. Он улыбнулся и подошёл к девушкам. - Привет. Как дела, Тонкс? – спросил он, усаживаясь рядом с Меди. - Пока не родила, как видишь, - Тонкс обвела круглый живот. Эрвин вежливо улыбнулся старой, покрытой пылью и паутиной, шутке. - А ты чего здесь? Собрание Ордена? – прямо спросила Медея. В гости Эрвин не захаживал, у него не было на это времени. - Да я, собственно… поговорить хотел, - ответил мужчина, смущённо опустив взгляд, - знаешь, как с целителем. Эрвин улыбнулся, демонстрируя кокетливые ямочки на щеках. - О, это без меня. Целительства у меня в жизни и так с перебором, - Тонкс неуклюже выбралась из-за стола и посеменила к выходу, довольная, что официально можно больше не запихивать в себя не влезающий ужин. Медея проводила Тонкс взглядом. Девушка напомнила ей медвежонка из мультика. Эрвин прочистил горло, привлекая к себе внимание, но почему-то продолжил молчать. Медея подумала, что и Грюм, ныне покойный, вёл себя также. Просто смотрел и молчал, прежде чем предложил сунуться в Азкабан. «Нет, - решила Меди, - если Эрвин предложит мне вляпаться в очередную историю, я откажусь.» - Ну так и что ты хочешь мне сказать? – настороженно спросила она. - Я хочу тебе предложить, - поправил Эрвин, - ты, наверно, заметила, что здесь пациентов стало меньше. Медея кивнула. - Так вот, ты же знаешь, что у Сопротивление большие проблемы с финансами, да и Пожиратели глушат нас со всех возможных подходов. А лазаретам нужны зелья, ингредиенты для них. Проще говоря, ресурсы, - он сделал паузу, чтобы убедиться, что Медея его слушает, - В общем, было решено, что снабжать один большой лазарет легче, чем много маленьких. Сначала мы думали сделать такой здесь, но Гриммо оккупировали дети и МакГонагалл, так что место выбрали другое. На пляже. Там вполне мило. Медея задумалась. Мадам Помфри в последнее время часто где-то пропадает. Уходит спозаранку и возвращается только вечером, не забывая отчитывать Тонкс за не очень рьяную заботу о самой себе. А последние три дня и вовсе не возвращалась. - Мадам Помфри там дни проводит? - Ну да, - кивнул Эрвин, - она помогает с организацией. Ну и с пациентами тоже. Там теперь всё готово, осталось только переселить туда всех целителей. Я вот за тобой пришёл. Если ты не против. Эрвин уцепился взглядом за девушку, пытаясь что-то в ней рассмотреть. «Ясно. Тоже относится ко мне как к бомбе, которая может в любой момент рвануть.» - Почему я должна быть против? Если там лазарет, я готова, - заверила мужчину Меди. - Ну, просто ты в последнее время… - начал было Эрвин, но замялся под строгим взглядом девушки, - не важно. Я зайду за тобой завтра. Он поспешил ретироваться, покинуть кухню и строго укоряющий взгляд.

***

Следующим утром Медея позавтракала и принялась собирать вещи. Пара футболок, свитер и кофта легко поместились в рюкзак. Среди одежды спрятались и магловские деньги из дома Джонсонов. Дверь скрипнула, и на пороге появилась Тонкс. - Значит, и ты меня бросаешь, - грустно вздохнула она. Медея поставила рюкзак на пол и принялась расправлять покрывало на кровати, которую покидала. Разглаживала складки, сметала на пол пылинки. - Никто тебя не бросает, - бросила Медея через плечо, - думаю, через несколько дней и ты туда переедешь. - Ну посмотрим, посмотрим, - Тонкс легко погладила круглый живот. Медея накинула рюкзак на плечо, и девушки спустились на первый этаж, где уже ждал Эрвин. Сонный и весь какой-то помятый. - О, а вот и вы, - улыбнулся он, - так, подождите-ка, - Эрвин захлопал по карманам, и извлёк плетёный кожаный ремешок, в центре которого блестел бледно-жёлтый камень, - держи браслет. Это Помфри передала, - мужчина протянул браслет Тонкс, - если вдруг что, коснись камня палочкой. - Я что, насовсем тут останусь? – хмуро буркнула Тонкс, обвязывая ремешком запястье. - Нет, мадам Помфри вернётся сюда через пару дней. - А, значит, она сюда, а не я – ко всем, - совсем сникла девушка, - ладно, хорошего дня, - бросила она и неуклюже засеменила в сторону кухни. Эрвин проводил её растерянным взглядом. - Что это с ней? Медея пожала плечами. Не объяснять же ему, явно задолбавшемуся мужчине, что беременной Тонкс, которой не даёт покоя физиология, плюсом ко всему, скучно и одиноко. - Ну ладно. А ты готова? Медея кивнула и с готовностью протянула Эрвину руку. Вдвоём они на мгновение затерялись в потоке трансгрессии. Вместо того, чтобы удариться ногами в твёрдый асфальт, девушка увязла в чём-то мягком. В нос ударила волна солёного воздуха, облизывая почти зимним кусачим холодом. Медея повела ногой, вычерчивая на песке нестройный полукруг. В паре-тройке десятков метров солёные карликовые волны лениво набегали на пляж. В другую сторону уносились не десятки – сотни метров, обрывающиеся тусклой лесополосой. В свете пасмурного дня пляж выглядел зябко и уныло. Медея запахнула тонкую мантию – к температурным перепадам она была не готова. И в центре этого песчаного пустыря возвышался трёхэтажный домик. Крыша покрыта крупной черепицей, по-морскому напоминающей ракушки. Кружочки окон смотрели стеклянными глазами на округу. Два высоких дымохода ненавязчиво обещали тепло и уют. Девушка оглядела строение среди пустыря, и решила, что всё это выглядит как-то ненадёжно. Зверь, перебегающий поле, считается лёгкой добычей для охотника. Их "зверь" даже двигаться не способен. Пожирателям будет слишком легко. - Здесь всё в защитных барьерах. Абы кто не пройдёт, - заверил Эрвин, словно прочитав мысли девушки. А может они просто бегущей строкой были написаны у неё на лице. Эрвин стал перебирать ногами песок, приближаясь к дому. Девушка заторопилась за ним, увязая в зыбкой почве. Дверь домика распахнулась раньше, чем Эрвин успел постучать. На пороге появилась белокурая девушка, показавшаяся Медее смутно знакомой. Она сверкнула тёмно-голубыми глазами, пропуская гостей в дом. Медея оказалась в светлой гостиной. Уютные диванчики, свадебные колдо на стене, журнальный столик, заваленный книгами, ваза с цветами на каминной полке, запах тушёного мяса с кухни. Прямо семейное гнёздышко. - Доб`гое ут`го, - мило улыбнулась блондинка, и Медея поймала на себе её цепкий взгляд. - Привет, - кивнул ей в ответ Эрвин, - знакомьтесь. Хозяйка дома – Флёр Уизли, - объявил Эрвин, широким жестом показывая на блондинку. Сочетание «Флёр Уизли» показалось Медее странно неправильным. Резануло слух непонятной несочетаемостью. «Флёр, Флёр, Флёр…» - ворочала Медея в голове мелодичное имя. Мозг пытался подставить удачно звучащую фамилию. Красной лампочкой загорелось «Делакур». - Ты участвовала в Турнире Трёх Волшебников! – вспомнила Медея. Флёр лучезарно улыбнулась, притворно застенчиво поведя плечиком. - Это было так давно, - махнула она рукой, но улыбка всё никак не сползала с лица. - А это наша целительница, Медея Аддамс, - теперь Эрвин указал на Меди. - Одна из, - поправила его девушка. Флёр кивнула, соглашаясь принять в своём доме одну из целительниц Сопротивления. - Ладно, девочки, вы тут дальше сами, а мне пора, - резко засобирался Эрвин и ретировался за дверь. Девушки, оставшись вдвоём переглянулись. Тёмно-голубые глазки уже не в первый раз прокатились по фигуре Медеи. Интересно, что Флёр хотела увидеть? Попросив Медею подождать, хозяйка дома ушла в сторону аппетитного запаха. Гостья же решила воспользоваться моментом и осмотреться. Больше всего привлекли колдографии. Со свадебных колдо улыбались счастливая Флёр и высокий худой мужчина. Рыжие волосы с потрохами выдавали в нём Уизли. Он был симпатичным, прижимал жену к себе, а она то восхищённо смотрела в ответ, прижимаясь к нему, то застенчиво отворачиваясь. Было странно видеть красавицу Флёр рядом с мужем. Он, конечно, не был уродом, но на его щеке разрослись овраги шрамов. На одном колдо они танцевали, на другом – Флёр игриво позволяла надевать на свой пальчик обручальное кольцо, а на третьем оказался запечатлён их бесконечный поцелуй. - Свадебное платье меня немного полнит, - заявила вернувшаяся Флёр. Она откровенно лукавила, на правах хозяйки напрашиваясь на комплемент. - Ну что ты, тебе очень идёт, - заверила её Медея. - Ну пойдём, я тебе всё покажу, - блондинка поманила Медею за собой, и за углом обнаружилась лестница, - обычно этим занимается мой муж Билл, но его всё чаще нет дома. П`гиходится быть хозяйкой дома. У нас здесь много на`году, много целителей, хотя пациентов, конечно, больше, - щебетала Флёр, поднимаясь на второй этаж. На втором этаже оказалась целая больница. Во все стороны убегали ряды кроватей, а между ними сновали резвые целители. Медея ощутила дежавю: когда-то она также впервые оказалась в убежище внутри дуба, где между кроватями сновали мадам Помфри и Имельда. Хотя здесь, в «Ракушке», было больше и кроватей, и целителей. - Это лаза`гет, - объявила Флёр, - там ва`гят зелья, а там лежат т`гавы, а за теми ши`гмами самые тяжёлые пациенты, - она размахивала руками, показывая, где и что. Медея смотрела на обитателей лазарета. Так много народу не было ни внутри дуба, ни на площади Гриммо. Среди больных приветственно кивнул Поттер, рядом нашлась и потрёпанная Гермиона. - Меди! - между снующих целителей мелькнули каштановые кудри. Медея недоверчиво смотрела на их обладательницу, с трудом веря собственным глазам. - Джули? Девушка неуклюже ковыляла к подруге, сильно прихрамывая на ногу с перемотанным коленом. Решив ускорить воссоединение, Медея двинулась ей навстречу, заключая Джулиану в объятия. - Не думала, что ты присоединишься к Сопротивлению, - проговорила Медея подруге на ухо. - Почему это? – отпрянула та, пошатнувшись на одной ноге. - Ну, просто, твои родители… То есть, твоя мама… - начала блеять Меди. - Родители боятся, - перебила её Джулиана, резко помрачнев, - закрывают глаза на происходящее, лишь бы их не трогали. А я так не могу. Ещё летом улизнула от родителей – и к Сопротивлению. Теперь вот во всяких миссиях участвую, жизнью рискую. На последнем задании потеряла напарника, Ли Джордана – может помнишь гриффиндорца, он квиддич комментировал. Сама всего лишь ранена: проклятье поймала, - чуть повеселев к концу, она махнула на повязку. От повязок тянула тонким шлейфом гнили. - Что с ногой? – строго спросила Медея. - Говорят, что это проклятье некроза, только какое-то странное, - как бы равнодушно отмахнулась Джули, - ты же теперь целитель! Скажи мне честно: ногу отрежут? -Я же теперь здесь, так что постараемся сохранить, - самоуверенно хмыкнула Медея, попутно жалея, что бросается такой уверенностью, ничего не зная о проклятье.

***

Чужая боль обладает каким-то особым шармом. Она завораживает и привлекает внимание. Приковывает взгляд. Так и Медея, окунувшись в целительство, оказалась окружена чужими страданиями. Окружена так плотно, что на собственные уже не хватало времени. А потом мадам Помфри вернулась на Гриммо, чтобы чересчур пузатая Тонкс не чувствовала себя совсем брошенной. Кошмары Медее всё ещё снились. Непременно с Пожирателем в маске цвета плесени в главной роли. Но они были теперь какими-то редкими и тусклыми, приглушёнными повседневной рутиной. А мир тем временем накрыло декабрём. На улице временами стали пролетать редкие снежинки, хмурые облака-тучи совсем перестали выпускать на небо солнце. Календарь перебирал дни всё быстрее, и коттедж Ракушка стал обрастать мишурой и ёлками. К лазарету подбиралось Рождество. Всё утро и весь день Флёр провела на кухне, дразня обитателей дома манящими запахами. Билл Уизли искренне хотел помочь жене, но, похоже, только мешался. Она шипела на него, недовольно кривилась, а потом и вовсе очень сдержанно попросила удалиться. - Зачем ты так заморачиваешься? Вы же всё равно к Уизли уйдёте, - заметила Медея вечером, глядя, как Флёр дирижирует палочкой подносами, отправляя их на второй этаж. - Вашим пациентам и так не повезло, - пожала она плечами, - пусть хотя бы в п`газдник им будет вкусно. Подносы один за другим уплыли по воздуху наверх, Флёр начальственно их проводила и отправилась готовиться к празднику. Через некоторое время она появилась в обтягивающем чёрном платье на бретельках. Билл заботливо набросил на её плечи меховую мантию. Сам он выглядел вполне повседневно: потрёпанные временем брюки, тёмная рубашка, волосы собраны в хвост и серебряная серёжка-гвоздик в ухе. С лестницы спустились Гарри и Гермиона. Не по-праздничному хмурые, они о чём-то мрачно перешёптывались. Явно недовольный исходом тихого спора, Гарри, прихрамывая, покинул коттедж. Гермиона поспешила выскочить за ним. Билл и Флёр виновато улыбнулись, будто это они убежали не попрощавшись. - Мы, наверно, останемся у родителей на ночь, так что не теряйте, - предупредил Билл, и они скрылись за входной дверью. Медея осталась в одиночестве гостиной. Наверху уже начинался праздник. Играли выстрелами пробки от шампанского, звучал радостный смех, пока редкий и неуверенный, но вскоре разойдётся. Девушка полулежала на уютном кресле. Рядом также удобно устроилась ёлка, увешанная бантами и яркими шарами, на которых играл бликами огонь камина. Языки пламени дарили тепло и завораживали. Медее так нравилось на него смотреть, что она погасила волшебный свет, запертый в стакане на журнальном столике. Огонь освещал уютную гостиную недостаточно ярко, и Медее пришлось перебраться на пол к самому камину, чтобы тёплый свет помог различить витиеватый текст очередной потрёпанной книжки, которую мадам Помфри отправила ей с Гриммо. Медея погрузилась в чтение так сильно, что даже не заметила, как прихрамывающая девушка спустилась в гостиную и устроилась на диване. Она гладила всё ещё забинтованное колено, созерцая ничего вокруг не замечающую подругу. - Ты не нашла другого занятия? Более подходящего для Рождества, - наконец не выдержала Джули. Медея вздрогнула и оторвала миндальные глазки от книги. Миндальные глаза сверкнули огненным замешательством. - У меня просто настроение не праздничное, - пробормотала она, но книгу закрыла. Джулиана явно пришла сюда не ради пары дежурных фраз. - Так я тебе принесла праздничное настроение, - Джули весело усмехнулась, и тени на её лице сложились в мордашку дьяволёнка. В её руке пускала огненные блики бутылка с таким же огненным содержимым. Джули потянула за пробку, но та не желала поддаваться. Кудряшки девушки подрагивали от усердия, только пробка всё равно не хотела поддаваться. Тогда Джули вытащила из бинтов запутавшуюся там палочку и стукнула ею по упрямой пробке, и та поспешила выскользнуть из горлышка бутылки. - Что это? – поинтересовалась Меди. - Огневиски, - бросила Джули и сделала глоток, - стащила отцовский, когда из дома сваливала. - Зачем? - Из вредности, - пожала плечами Джулиана и протянула бутылку подруге. Жидкость в бутылке действительно напоминала огонь, аппетитно переливаясь в свете каминного костра. Медея взяла бутылку и приложилась к горлышку. Терпкая жидкость обожгла непривыкшее к крепким напиткам горло. - Так и почему ты решила провести Рождество в темноте гостиной в компании книги, а не там? – Джули ткнула в потолок, намекая на толпу второго этажа, уже вовсю издающую радостный шум, - совсем как Грэйнджер: предпочитаешь книги людям. - Да нет особой причины, - Медея пожала плечами и сделала ещё один обжигающий глоток, - просто нет настроения. Я же уже сказала. - У тебя его теперь всегда нет, - заметила Джулиана. Отвечать Медея не хотела, потому молча протянула подруге бутылку. Джули решила согласиться остаться без ответа. Черта, унаследованная ею от матери: способность не бередить чужие душевные раны. Джулиана выбрала безопасную тропу разговора – сплетни. Кто с кем спит, у кого любовь, у кого какие секретики. Пустая болтовня, чтобы заполнить пустоту комнаты. - Слушай, Джул, а чего ты сюда спустилась? Я думала, ты о чём-то серьёзном хочешь поговорить, а мы тут всякую чушь обсуждаем. - Я просто хотела тебя отвлечь. Получилось? Медея не успела ответить. Дверь медленно открылась. В гостиную ворвался порыв холода. Девушки, как по команде, схватились за палочки и нацелились на пришельца – гостей в Ракушке сегодня не ждали. На пороге застыл Гарри Поттер. В куртке вместо мантии он выглядел совсем по-магловски. За спиной болтался пакет, ветер игриво его трепал, добавляя треску камина аккомпанемент шелеста. На удивлённом лице Гарри плясали тени. Девушки медленно опустили палочки. Палочка Джулианы полетела на журнальный столик, а Медея спрятала свою в рукав. - Вы чего тут делаете? – Гарри стёр с лица удивление, притворяясь, что не хотел пробраться незамеченным. - Болтаем, - Джули помахала перед собой полупустой бутылкой огневиски, - хочешь с нами? - Ага, - кивнул он и закрыл за собой дверь, - только я со своим "разговором", если вы не против. Гарри поставил к дивану пакет. В нём торопливо звякнула стекло. Должно быть, "разговоров" в пакете было немало. Гарри стянул куртку и повесил на высокую вешалку у двери. Сам плюхнулся на диван напротив Джули. Рука потянулась, пошелестела пакетом и вынырнула с бутылкой. Ловким движением он свернул ей горлышко и сделал несколько глотков. Кадык подпрыгивал в такт каждому. - Так и чего вы не празднуете с остальными? – спросил парень, оторвавшись от бутылки. - У Меди нет настроения, - болтнула Джули, - а твоя отговорка? - Да я просто… не знаю даже, - Гарри устало откинулся на спину, уперев бутылку о колено, - просто эта война давит. Не могу отвлечься. Даже на Рождество. Гарри устало закрыл глаза и потёр залитые тенями веки. В неверном свете камина парень выглядел стариком, уставшим от жизни. А, может, дело было вовсе не в освещении… Поттер снова отпил из бутылки. На этикетке огненным отблеском сверкнуло слово «коньяк». На улице послышался хлопок и торопливые шаги. Джули снова потянулась за палочкой, но Гарри её остановил: - Не надо, это Гермиона. Оправдывая его слова, в дом ворвалась Гермиона Грэйнджер. Обмотанная шарфом до носа, она грозно сверкнула глазами, метнула мысленную молнию в Гарри. - Больше никогда не смей так исчезать, Гарри Поттер! – строго сказала она в шарф, затем сдёрнула его и натянула на лицо злость. Гарри лишь устало на неё посмотрел. - Да брось, Герм, ты же знала, что я уйду, - вздохнул он и сделал ещё глоток из своей бутылки. Гермиона показательно закатила глаза. Её куртка пристраивалась рядом с курткой Поттера. - Это вовсе не значит, что тебе не нужно было меня предупреждать, - пробурчала она. - Да ладно тебе, Гермиона. Не злись. Лучше присоединяйся, - миролюбиво позвала Джули, - хочешь огневиски? - Или магловский коньяк? – поспешил поддакнуть Гарри. - Не хочу, - упрямо буркнула Гермиона и залезла в пакет Гарри. Она сунула Гарри бутылку, и тот услужливо её открыл и вернул девушке. - А что, бокала нет? – Гермиона обежала взглядом сначала стол, а затем и присутствующих, но искомого не обнаружила. Все отрицательно потрясли головой. Тогда Гермиона, как и остальные, приложилась к горлышку и сделала глоток. Скривилась, стёрла с губ остатки горьких капель, плюхнулась в кресло, которое не так давно занимала Медея. - А закуски нет? – жалобно пискнула она. - Нет, мы же тут не празднуем. У нас не Рождество, а пьянка, -хмуро усмехнулся Гарри. «Ну пьянка, так пьянка.» - подумала Меди и забрала бутылку у Джулианы. - А чего вы от Уизли ушли? Я думала, до утра останетесь. Гарри снова сделал глоток под пристальным взглядом Гермионы. Кажется, и она хотела знать ответ. То есть, она как будто его знала, но не была уверена в формулировке. - Я не смог, - наконец объявил парень, - они там победу обсуждают. Строят планы, как будут Реддла убивать, но я-то знаю, что это невозможно. Гермиона подавилась коньяком и закашлялась. Её глаза снова наполнились злостью, и она метнула взгляд в Гарри. Именно так смотрят мамы на капризного ребёнка, который кричит в магазине и требует все шоколадки мира. - Почему это невозможно? Он же не бессмертный, в конце концов! - воскликнула Джули. Ей тоже хотелось обсуждать грядущую победу. - Бессмертный, - отрезал в ответ Гарри. - Гарри! – зашипела на него Гермиона, но он не обратил внимания. - Что это значит? – теперь решила поинтересоваться Медея. - Что он разорвал… - начал Гарри, но Гермиона вскочила на ноги и закрыла ему рот цепкой ладошкой. Гарри пришлось приложить усилие, чтобы оторвать чужую ладонь от своего лица. В основном усилия были направлены на то, чтобы не сделать подруге больно. За доставшуюся трофеем руку он потянул Гермиону, и она бухнулась на диван рядом с Поттером. - Нельзя рассказывать, - в последней попытке вразумить Гарри проговорила Гермиона. - Нужно рассказать, - поправил её Гарри, - если мы умрём, кто-то живой должен будет знать, чтобы Реддл не победил окончательно. Гермиона открыла рот, чтобы возразить, но передумала и вместо этого приложилась к бутылке. - Так что Реддл там разорвал?.. – осторожно подсказала Джули. - Душу, - буркнула Гермиона. - Да, - подтвердил Гарри, - он создал крестражи. Это предметы, в которые можно поместить часть души во время убийства. Так ты не умрёшь. Даже если тело уничтожат, части души будут продолжать жить. - Это же чёрная магия, - ужаснулась Медея. - Это же Реддл, - Гермиона напомнила, что речь идёт не о хогвартсовском первогодке, а об одном из самых тёмных волшебников всех времён. - И сколько у него крестражей? – продолжала расспрашивать Джули. Её нетерпение хоть и размазывались алкоголем, но умножалось на неукротимый энтузиазм. Она, как маленькая девочка в ожидании подарка, разве что не стучала ножками и не подпрыгивала на месте. - А кто ж его знает? – строго заметила Гермиона, всем видом показывая своё недовольство. Делиться информацией ей совсем не хотелось. - Дамблдор знал, - Гарри тут же помрачнел, - только поделиться не успел. Мы знаем только про один – про Медальон Слизерина. И то, случайно узнали. Медальон сейчас у Амбридж… - Так вы из-за этого её в покое не оставите! – Медею настигло озарение. Она попутно заметила, что их бутылка с огневиски опустела. Джули с грустью посмотрела на играющее бликами бесцветное стекло. - А ты думала, мы из упрямства на неё всех натравить пытаемся? – саркастично вставила Гермиона. - Если честно, была мысль, - легкомысленно вставила Джули, но под строгим взглядом Гермионы тут же об этом пожалела. - Есть ещё два крестража, - как ни в чём не бывало продолжал Гарри, - школьный дневник Реддла и кольцо его семьи со стороны матери, но они уже уничтожены. Дневник я сам кокнул. Проткнул клыком василиска. Ещё тогда, на втором курсе. Гарри замолчал, снова прильнув к бутылке с коньяком. Гермиона тоже молчала, но Медее информации было мало. Первый раз кто-то рассказывает что-то, что действительно может помочь победе, а они вдруг решили замолчать. - И всё же, сколько ещё крестражей нужно уничтожить? Ну, кроме Медальона Слизерина, - робко спросила Меди. Гарри пожал плечами, мол, чёрт его знает. Его глаза, неожиданно расфокусированные, вяло скользнули по девушке. - Как минимум три, - отозвалась Гермиона, - Реддл сделал крестраж из Медальона Слизерина. Думаю, другие могут быть связаны с остальными основателями. - А как их уничтожить? – Медея никак не могла унять свою любознательность. - Очень непросто, - ответила Гермиона, делясь информацией уже куда охотнее, - из доказанных способов только клык василиска. Думаю, тёмная магия – по-настоящему тёмная – и разрушительная тоже осилит, но это только в теории. Джули, устав от вертикального положения, растянулась на диване, соорудив подушку из собственных кудряшек. - Не думаю, что достать клык василиска так легко. Мы не сможем уничтожить Медальон Слизерина, даже если доберёмся до Амбридж, - Медея поднялась с пола. Томное головокружение подсказало, что она немного пьяна. - У нас есть клыки, - заявила Гермиона, понизив голос, - мы с Гарри, - она ткнула парня в бок, но в ответ получила только сопение – Гарри спал, - и с Тонкс как-то пробрались в Хогвартс за ними. Из-за постоянных перебросок с одного убежища в другое клыки пришлось спрятать. Мы их закопали у могильных плит родителей Гарри. В Годриковой Впадине, - договорила Гермиона и зевнула. Посмотрев на Гарри, запрокинувшего голову на спинку дивана и мирно сопящего, и на Джули, удобно растянувшуюся на соседнем диване, она опустила кудрявую голову на колени друга, подобрав ноги к животу, и закрыла глаза. - Почему вы никому об этом не рассказываете? – поспешила спросить Медея, пока Гермиона не уснула и утром снова не стала злюкой, не желающей ничего никому рассказывать. - Нам кажется, что в рядах Сопротивления есть шпионы, а Реддлу лучше не знать, что мы пытаемся его убить, - через зевок ответила Грэйнджер. Медея постояла у камина, чувствуя жар огня. - Гермиона, - снова позвала Медея, - а почему ты всё-таки рассказала? - Потому что Гарри прав, - сквозь сон проговорила Гермиона, - если мы с ним умрём, кто-то ещё должен знать. Гермиона замолчала и заворочалась, устраиваясь удобнее. Гарри даже не пошевелился, продолжая сопеть. Напротив них видела десятый сон Джулиана. Медея почувствовала острую потребность тоже устроиться на ночлег, чтобы не отрываться от коллектива. Можно было бы подняться на третий этаж, где стояли строгие кровати целителей, но для этого пришлось бы пройти через веселье второго этажа. Мало ли, её кто-то заметит и заставит радоваться жизни. Медее этого не хотелось, потому она залезла на кресло и свернулась в нём калачиком. В камине приятно потрескивал огонь, начинающий таять от нехватки дров. Угасающие язычки пламени прыгали по полутлеющему дереву. - Знаешь, - неожиданно сказала Гермиона, не открывая глаза, - мы ведь про крестражи от Дамблдора узнали. То есть не мы, а Гарри. Я много думала: почему Гарри? Почему Дамблдор решил рассказать именно ему? - Может, потому что он – Избранный? – подсказала Медея. - Да, только почему? Не потому ли, что Гарри – сам крестраж? Реддл мог расколоть душу, когда убил родителей Гарри. Или, может, когда пытался убить самого Гарри. Теперь в Гарри часть души Реддла. Это бы многое объяснило. Я много об этом думала. Знаешь, Гарри - змееуст. А ещё он иногда чувствует Реддла, знает, когда монстр злится и всё такое. Они связаны. Всё логично, если в Гарри кусок Реддла. А иначе не объяснить… Гермиона зевнула и уткнулась носом в джинсы парня. Больше она говорить не собиралась. Медея не знала, почему вдруг Гермиона Грэйнджер решила стать такой откровенной. Может, просто устала держать всё в себе, каждый день ворочить в голове эти мысли, тяжелеющие с каждой попыткой их обдумать. Вот сегодня мысли вырвались, вылились в уши Медеи потоком ледяной воды. Теперь Гермионе будет легче, а перекладывать тяжёлые мысли из одного угла сознания в другой до самого утра будет Медея.