The First

       На протяжении следующих двух недель Мэс не мог выкинуть из головы образ Первого, съежившегося в углу камеры. Тот преследовал его весь рабочий день, иногда появлялся во снах. Смотритель часто невольно заходил в главное крыло, рассеянно рассматривая механизмы, а разум был сосредоточен на человеке, запертом внутри обсидиановой коробки всего в дюжине блоков от него. Это стало очень отвлекающим фактором, Мэс пренебрегал своими обязанностями, просто чтобы поразмыслить о положении, в котором он теперь оказался, и о знаниях, которыми он теперь обладал.        Понимая, что он не сможет сделать ничего продуктивного, пока не решит эту проблему, блондин решил созвать Совет СМП, чтобы обсудить дальнейшие действия.        Им не потребовалось много времени, чтобы собраться, несмотря на обилие обязанностей и неотложных дел. Совет состоял из тринадцати человек, включая Мэса, по одному на каждую функцию города. Правопорядок, законотворчество, сельское хозяйство и далее.        Зал заседаний был небольшой, незамысловатой комнатой с простым круглым столом в центре, где Совет мог обсуждать важные вопросы. Мэс встал со своего места, приветствуя входящих. Перед ним стояли две задачи: сначала убедить всех присутствующих, что герой страшилок их детства вполне себе реален, а затем коллегиально решить, как с ним поступить.        Взяв себя в руки, когда все глаза в ожидании остановились на нём, Мэс начал собрание. “Я хотел бы начать с того, что да, легенды о Первом на самом деле правдивы, – он сделал паузу, принимая во внимание внезапное выражение недоверия и замешательства на лицах своих коллег, прежде чем продолжить. – В Хранилище Пандоры есть бессмертный человек, и я... обнаружил его, когда мне пришлось открыть главную камеру для технического обслуживания.”        Члены совета начали беспокойно перешёптываться между собой. Мэс стоял твёрдо, расправив плечи и не сгорбившись, как и должен был выглядеть главный Смотритель Хранилища Пандоры. Он должен быть уверенным, чтобы вселить доверие и воплотить в жизнь план, который уже формировался в глубине его сознания.        Тере, глава Совета, а также одна из самых молодых его членов, бросила на него долгий, оценивающий взгляд; её блестящий ум уже в глубоких раздумьях, пока она обдумывала неожиданную новость.        – И что ты собираешься делать с ним? События в Пандоре – твоя юрисдикция, в конце концов, – она спросила, подняв брови над белыми глазами без зрачков. Мэс был благодарен, что она сосредоточилась на реальной проблеме, а не кипела в недоумении, как остальные. Она действительно следовала пути своих родителей в этом отношении.        Смотритель немного подумал, прежде чем решиться сказать ей правду:        – Я рассматриваю возможность его освобождения. Ведь он провёл в тюрьме столько десятилетий, что это, по-моему, достаточное наказание для любого преступника вне зависимости от его деяний.        Один из старших, наиболее упрямых мужчин, сидевших за столом, нахмурил седые брови и сморщил лицо, открыв было рот, чтобы возразить, но Мэс поднял руку, чтобы остановить его.        – Я хотел посоветоваться с вами всеми, так как, если я его выпущу, это, вероятно, повлияет на ваши сектора в какой-то степени. Первого придётся реабилитировать, в этом я уверен. Нужно будет держать его с охраной в качестве меры предосторожности. Если что-то пойдёт не так, мы можем просто бросить его обратно в камеру.        Старик высказался при первой же возможности, на лице его было отпечатано раздражение:        – Почему бы нам просто не убить его? Так было бы проще для всех нас. Не нужно тратить ресурсы для реабилитации этого монстра, – он почти прорычал, положив руки на стол с резким хлопком.        Мэс старался не закатывать глаза. Пожилой сенатор всегда был чрезмерно упрям, его сложно убедить в чём-либо, даже если нововведение сделает его работу легче. Единственная причина, по которой он всё ещё был в составе Совета, заключалась в том, что он профессионально разбирался в законодательстве города. Попросту не нашлось никого моложе, кто был бы готов стать его учеником.        – А вы не думаете… – протянул Мэс, наклонив голову и прищурившись, – … что если бы Первого можно было убить, то это было бы сделано уже много лет назад? Не думаете, что основатели избавились бы от него, коль была такая возможность? Он изначально не оказался бы в главной камере Ящика Пандоры.        Старик нахмурился, понимая, что это так. В комнате послышались несколько согласных шепотков. Вскоре выявился главный вопрос: что делать с бессмертными преступниками? В какой-то момент наказание, которому они подвергались, становилось бесчеловечным, и Совет СМП гордился тем, что был наиболее гуманным в регионе. Тот факт, что он был единственным городом на многие мили вокруг, был спорным. Они делали всё возможное, чтобы их граждане были довольны, сыты и обеспечены жильём. Они следили за справедливостью законов, и хотя в их системе были недостатки, Совет обычно старался исправить их сразу при обнаружении. Тюрьма Пандоры, конечно, продолжала существовать, но она предназначалась для неисправимых преступников и рецидивистов, которых нужно было ресоциализировать.        Дебаты между членами совета становились всё жарче, поскольку больше и больше деталей в плане Мэса должны быть оговорены. Что они скажут гражданам? Конечно, кто-то увидит Первого, разгуливающего по городу, и просто поймёт, кто это, что приведёт к массовой панике. Должны ли они держать происходящее в тайне? Не раскроет ли кто-то их секрет? Если бы общественность узнала, стали бы граждане покушаться на жизнь Первого? Сагитировало бы это самого заключённого? Что бы они сделали, если узник Ящика Пандоры потерял человечность, и он действительно заслуживал пожизненный срок?        “Монстр или нет… – вмешался Мэс достаточно громким тоном, чтобы прорваться сквозь зарождающийся спор. – Монстр или нет, в моей тюрьме находится человек, который Бог знает сколько лет не видел неба над головой. Мне всё равно, начнёт ли его освобождение Армагеддон, я хочу его выпустить”        Смотритель замолчал, оглядывая лица окружающих. Большинство до сих пор обдумывало тот факт, что Первый вообще существует. Другая половина выглядела отнюдь не благосклонной к инициативе Мэса.        Блондин не был уверен, каким способом убедить Совет. Тере сказала, что окончательное решение останется за ним, но ему нужны союзники, если он хочет получить наилучший возможный исход.        Урок, далёкий, но тем не менее инстинктивный, который вдалбливался ему в голову с детства, неожиданно всплыл в памяти: “Никогда и никому не позволяй видеть свою слабость, – говорил ему отец. – Если ты когда-нибудь это сделаешь, люди могут воспользоваться тобой. Ты будешь занимать одну из самых влиятельных должностей во всём городе, и ты не можешь позволить себе быть под чьим-либо контролем. Ты не можешь позволить никому видеть твою уязвимость, иначе тебя попробуют ранить или использовать”        У Мэса была идея. Возможно, она была частично манипулятивной, да, но… если она убедит остальных встать на его сторону в этом деле…        Мужчина низко опустил плечи, чтобы это было видно даже сквозь плотную форму, и рассеяно провёл рукой по волосам:        – Вы его вживую не видели, – он позволил голосу дрогнуть, совсем немного, позволив эмоциям просочиться наружу впервые за последние десятилетия, впервые с тех пор, как он был подростком. Для людей, которые хорошо знали Мэса, это было сродни пощёчине. Смотритель никогда не показывал чувств. Он не мог, не с той работой, которую ему приходилось выполнять, и он никогда, никогда не позволяет себе выглядеть уязвимым, но... вот непреодолимый фасад пошатнулся.        Комната погрузилась в мертвую тишину. Члены Совета переглянулись, на их лицах отразилась неуверенность, пока они обдумывали новый фактор.        – Всё настолько плохо? – нерешительно спросил Леонард. Пушистые, заострённые уши рыжеволосого сенатора дёрнулись назад, а нос сморщился от беспокойства, обнажив немного острые зубы. Хотя истинных гибридов редко можно встретить, некоторые отличительные характеристики находились у жителей СМП. Сам Мэс был примером, с едва заметными чертами крипера, существа, которое считалось вымершим. Леонард был слегка похож на лису, хотя гибридная составляющая ослабела и размылась по всему его семейному древу.        Мэс одарил коллегу долгим взглядом и медленно кивнул:        – Я... не хочу признавать это, но в главной камере не самые лучшие условия содержания. Раньше я её ни разу не открывал из-за возможности побега Первого, и... частично потому, что никто из нас: ни я, ни мой отец или дед – никогда не верил, что в камере кто-то есть, – он на мгновение замолчал, тяжело вздохнув. – Предполагалось, что в камере будет автоматизированная система кормления. Она установлена ​во всей тюрьме, и исправно работает, но без должного обслуживания та, что в камере Первого, сломалась. Этот человек – полуживой скелет и, скорее всего, не осознаёт происходящее вокруг. Он едва двигался, когда мы проводили ремонтные работы. Что уж говорить – дышал с трудом.        Мэс уже думал о последствиях. Если его идея будет одобрена, нужно поместить Первого куда-нибудь, где он сможет получить надлежащую помощь. Конечно, в Пандоре было медицинское отделение, но смотритель не чувствовал себя готовым взять ответственность за возможно нестабильного, по сути, человека в состоянии кататонии. Кто был бы к такому готов? Кто мог предсказать настолько сложный клинический случай?        Совет обдумывал окончательное решение. Полностью высказавшись, Мэс наконец сел. Он прислушивался к окружающим разговорам, наблюдая за выражениями лиц и действиями окружающих. Комната осталась погружённой в напряжение, однако споры приобрели более непринуждённый характер.        Спустя полчаса Тере характерно прочистила горло, привлекая внимание Совета:        – Если это твой выбор, Мэс, то я поддержу его, но с тем условием, чтобы всё держалось в тайне. Пока это решение не выходит за пределы этих стен, и пока у нас есть несколько доверенных охранников, присматривающих за Первым, я считаю, что мы можем предпринять попытку его реабилитации.        Смотритель просветлел от её слов, но сдержал сосредоточенное выражение лица, благодарно кивнув брюнетке. Остальная часть Совета вскоре согласилась с мнением главы. Вердикт был вынесен. Как только всё будет готово, Первый выйдет из своей камеры и, как можно надеяться, встанет на путь истинный.        Мэсу оставалось только надеяться, что он не совершает ужасную ошибку, возвращая легенду в реальный мир.