The First

       В Дрим СМП рассказывали множество сказок на ночь, чтобы попытаться предостеречь маленьких детей от глупых поступков. “Красная Шапочка”, например. Не ходи в лес, не разговаривай с незнакомцами, а то они могут оказаться большими злыми эндерменами, которые так и надеются тебя сожрать. Или, вот, “Три маленьких пиглина”. Делай работу качественно с первого раза, не строй свой дом из хрупких материалов, а то коварный крипер превратит всё в мелкие щепки. Все эти истории передавались от поколения к поколению, чтобы научить детей ответственности и мудрости.        Пожалуй, самой известной среди молодёжи историей была легенда о “Первом”. Она была скорее не поучительной сказкой, а простой пугалкой. “Убери свою комнату, или Первый придёт и украдёт тебя”; “Кушай овощи, или Первый заберёт все конфеты”. Как и в случае с большинством подобных басен, никто точно не знал, когда возникли истории о Первом, но все знали, где.        Тюрьма Пандоры, одно из старейших зданий в Дрим СМП, сохранившихся до сегодняшнего дня. Вот откуда свои истоки ведут истории о бессмертном человеке, когда-то тиране, попытавшемся уничтожить мир, сейчас наглухо запертом внутри. Истории о монстре, отчаянно жаждущем власти и отмщения, готовом устранить любого на своём пути к единоличному господству. Большинство тёмных подробностей, конечно, раскрывались не в детских. Таким делились в тёмных ванных комнатах на ночёвке, в освещённых свечами клубах, под лестницами в школах – в местах, где детей не ругали за то, что они копались в легенде о Первом узнике Ящика Пандоры.        “Самое страшное в историях о Первом… – думал Мэс, наблюдая, как старая стена расплавленной породы медленно опускается вниз, – ...это то, что, в отличие от других сказок и народных преданий, Первый был реален”.        Дедушка рассказывал ему о прапрадеде его прапрапрадедушки, о дедушке, у которого было слишком много “пра-”, чтобы сосчитать, который лично запер Первого и держал его взаперти, пока не состарился и не передал титул Смотрителя тюрьмы своей дочери, которая передала его одному из своих детей, и так далее. Мэс был следующим в очереди на наследование этого статуса… А легенда должна была оставаться именно легендой.        “Первый никогда не умирал,” – рассказывал отец, помогая тогда ещё подростку в первый раз надеть форму Смотрителя. Кроме членов их семьи очень немногие знали об этом факте. Как сотрудники Пандоры, они должны были гарантировать, что Первый никогда не сбежит, не разнесёт и не растопчет их общество. Их предшественники были напуганы возможностью побега бессмертного заключённого, и внушили своим потомкам необходимость держать его под замком. Таким образом, главная камера, погребённая глубоко в сердце тюрьмы из обсидиана и чёрного камня, защищённая многочисленными ловушками и океанами лавы, никогда не открывалась.        Магма остыла и стала вялой за эти годы, реактор под главной камерой, предназначенный для поддержания температуры, изнашивался. Обсидиан по краям лавовой стены уже стёрся, сделав комнату управления значительно меньше, чем она была раньше. Мэс, конечно, отремонтирует стены, но методы строительства с использованием обсидиана были давно утеряны. Лучшее, что он мог сделать, это, возможно, залить трещины смолой, однако рано или поздно вся работа вновь расплавится. Удивительно, что лавовая система вообще функционировала, учитывая, какой древней она была. Другие лавовые механизмы, такие как длинный коридор между вестибюлями и глубокий бассейн под поднимающимся полом, пришли в негодность, и от них пришлось избавиться. Лава вокруг главной ячейки – это всё, что осталось.        У Мэса была проблема. Видите ли, большая часть проводки в Пандоре была старой, и хотя в основной части тюрьмы она поддерживалась в хорошем состоянии, главная камера была... честно говоря, запущена. Даже его дедушка при всём своём бесстрашии был крайне осторожен в центральной секции. К несчастью для Мэса, отсутствие технического обслуживания наконец дало о себе знать. И разбираться с этим придётся в одиночку, ведь отец и дедушка погибли пару лет назад, оставляя парня одного на посте смотрителя… Пока у него не появятся дети или, по крайней мере, у кого-то из его кузенов.        Одна из главных линий, которая управляла большинством дверей и некоторыми системами освещения, сломалась, Мэс смог отследить неисправность с помощью нескольких чертежей и энергичных марш-бросков по длинным техническим коридорам. Проблема заключалась именно в месте, где находилась неполадка. Доступ к разрыву можно было получить только изнутри камеры, где содержался Первый.        Яркое остаточное изображение лавовой стены с мелкими чёрными хлопьями пыли тут и там, перемежающееся яркими, горячими трещинами, задержалось в глазах Мэса, когда он перевёл взгляд на систему рычагов у дальней стены. Они все были дряхлыми. Одна из рукояток рычагов в какой-то момент отвалилась, а у остальных деревянные ручки настолько потрескались, что, казалось, можно получить занозу, просто глядя на них. Прежде чем приступать к ремонту в камере Первого, нужно починить рычаги, что оказалось… довольно простой работой. Мэс мог сделать это сам. Парень не был профессионалом в области редстоуна, но всё же был способен исправить пару вещей, не прибегая к чужой помощи.        Он оглянулся на шипящую стену лавы, пока работал над заменой старых переключателей. Это было легко: сломать старые рычаги (они были настолько хрупкими, что рассыпались после одного или двух точных ударов) и вставить новые. Всё прошло быстро.        Мэс провёл загорелой, в зёленых крапинках рукой по светло-русым волосам и устало вздохнул. Ему нужна была подмога. Кто-то, чтобы прикрыть тыл, и, возможно, подсобить, если неисправность механизма окажется более масштабной, чем ожидалось. К счастью, у него была пара подходящих людей, знакомых с детства, на примете. Они оба были гениями редстоуна.        Конечно, кого-нибудь из охранников тюрьмы можно было также привлечь к ремонтным работам, но среди своих сотрудников Мэс лучше всех ладил с редстоуном (его навыки в лучшем случае были выше среднего) и... ну… Он бы не стал гарантировать, что те не убегут прочь с криками, лишь узнав, что им нужно зайти в камеру местной бабайки сервера. У Эша и Захари, по крайней мере, были светлые головы на плечах, и оба могли вступить в бой при необходимости.        Парень надеялся, что это не понадобится. Может быть, просто может быть, Первый действительно был легендой, а прошлые смотрители – жуткими параноиками.        Истории о безумном вое, эхом разносившемся по всей тюрьме не так давно, всплыли в его голове, но Мэс оттолкнул их. Он бы предпочёл, чтобы сказки оставались сказками.        Он хотел верить, что у тюрьме нет никакого бессмертного существа.