Псина

Для Тилла, слово «дружба» всегда было лишь пустым звуком. Лживой лицемерной условностью, которая никак к нему не относилась. Это началось еще с детского сада. Большинству родителей было не по душе, что их дети водились с таким, как Тилл. Поэтому, даже если они не говорили напрямую, подобное отношение улавливалось интуитивно. Тилла сторонились. В силу возраста, Тилл тогда никак не мог понять, почему. Он донимал остальных детей, а когда не получал отклика, то быстро выходил из себя и лез в драку. Его начали бояться. С годами, Тилл убедил себя в том, что просто был выше этого. Что он один видел то, насколько ограниченными были люди вокруг, загнанные в рамки собственной глупости. Любовь? Дружба? Другие разбрасывались этими словами направо и налево, с легкостью переобуваясь, когда им было нужно. Мизи Тилл знал еще с начальной школы. Точнее, «знал» было слишком громко сказано. Скорее всего, она даже не запомнила его имени. Мизи от природы была доброй девочкой, эмпатичной, не похожей на остальных лицемерных подонков. Ее доброта попросту не позволяла повести себя грубо с Тиллом. Тилл это прекрасно понимал. Но это лишь дополняло идеализированный образ Мизи, созданный в его голове. Милая, красивая добрая Мизи. Мизи, от которой всегда исходил приятный конфетный запах, которая заклеила пластырем пустяковую царапину на его руке, хотя сам Тилл ее даже не заметил. Мизи, которая любила Диснеевские мультики и без конца трещала о них, в то время, как Тиллу даже не разрешалось смотреть телевизор дома. Сажать цветы Тилл тоже начал ради Мизи. Изначально, он мечтал подарить ей букет, но денег, чтобы купить его у мальчика разумеется не было. Однако, семена стоили не так дорого и ему удалось достать несколько пачек, выполнив пару поручений у сердобольной бабушки на рынке. Когда девочка заметила алые лепестки распустившихся растений, то пришла в такой восторг, что Тилл не посмел их срывать. Вместо этого, он начал сажать их каждый год, чтобы иметь возможность видеть Мизи чаще. Так как клуб садоводства закрылся много лет назад, а Тилл все равно принадлежал к категории редкостных раздолбаев, никто не был против. Мизи была его причиной вылезать из кровати каждый день. Даже при том, что мама умерла, даже при том, что отец регулярно срывал на нем свою злобу, он все еще мог увидеть нежную улыбку Мизи, наблюдая за ней издалека и изредка слышать ее беззаботное словно звон колокольчика пение. На свою успеваемость ему было глубоко плевать. Тилл часто прогуливал, но редко когда пропускал день полностью, именно благодаря тому, что школа была единственным местом, где он мог встретить свою музу. Мизи любила петь. Тилл не мог представить своей жизни без музыки. Это было тем, что называют судьбой, не так ли? Прежде чем Тилл смог осознать, его школьные тетради оказались заполнены стихами, которые позже он неумело начал класть на музыку. Тилл писал и о других вещах, о своих переживаниях, о том, что не мог выразить простыми словами. Да и некому было его выслушать. До тех пор, пока в его жизни не появился Иван. Иван был прямой противоположностью Мизи. Каждый раз, когда этот самодовольный ублюдок оказывался в его поле зрения, Тилл чувствовал невыносимое раздражение. Как будто ему и так жилось не достаточно тяжело, Иван начал его провоцировать. Ему нравилось красть вещи Тилла, а затем наблюдать, как тот обыскивает все в округе в бессильной ярости. Ситуация ухудшилась, когда Тилл несколько раз подряд голословно обвинил Ивана в краже. Иван с готовностью позволил учителю обыскать свою сумку, глядя на них с максимально невинным и удивленным видом, как будто он не мог поверить, что его в чем-то обвиняют и ранен этим недоверием до глубины души. Тилла пристыдили. Вдобавок ко всему, ему пришлось приносить извинения этому проклятому гомику из богатой семьи, прямо перед хихикающими выродками. После этого, Тилл больше не пытался жаловаться на Ивана. Иван зажимал его в туалете, выжидая момент, когда они оставались наедине. Даже если кто-то и заходил пока они обменивались ударами, учитывая репутацию Тилла, Иван ничем не рисковал. Иван без конца поучал его перед остальными, добавляя себе тем самым очков в глазах других. Идеальный, мать его, золотой ребенок, который проявлял участие по отношению к самому отстающему ученику в классе и который без конца тыкал его в синяки и ссадины, когда никто не обращал внимания. В то же время, это был Иван, с которым они вместе грабили продуктовый той далекой ночью. Иван, который отнес его в медкабинет на своей спине, когда Тилл вырубился от голода и истощения прямо посреди коридора. Иван, который жил на другом конце города, ежедневно катаясь туда-сюда на тачке, которая стоила больше, чем весь квартал Тилла вместе взятый, но при этом неизменно провожавший его со школы, даже если тот так и не смог понять причины. Иван, который все еще жил на другом конце города и все еще разъезжал на дорогой тачке, но который всегда находил время, чтобы послушать как Тилл играет на гитаре, сидя прямо на грязной земле в каком-нибудь переулке. Прежде чем Тилл смог осознать, Иван заполнил собой большую часть его жалкой повседневной жизни.

***

Комната Ивана была настолько… чистой. Все было сложено и систематизировано настолько скрупулезно, что у Тилла болела голова при одном лишь взгляде на это недоразумение. Огромный книжный стеллаж тянулся от стенки до стенки, доверху заполненный книгами. От скуки, Тилл начал периодически изучать то, что, как он предположил, Иван прочел. К его удивлению, помимо заумных философских трактатов, там также было много романов или даже комедийные сборники. Однажды, лежа на кровати и сверля взглядом стенку, Тилл уцепился за корешок ярко-оранжевого цвета, на котором не было никакого названия. Движимый любопытством, он подошел ближе и вытянул книгу с полки. «Книга» в действительности оказалась семейным альбомом. Тилл понятия не имел, для чего Иван упрятал его между книжных рядов, но логику Ивана в принципе было нелегко понять. Усевшись на пол, Тилл пролистал первые страницы. С фотографий на него смотрел черноволосый мальчик, с несвойственным его возрасту мрачным невыразительным лицом. Привычного выступающего вперед клычка у него еще не было, но Тилл мог узнать Ивана уже по одним только глазам. Более округлые, но тем не менее это были те же самые глаза-черные дыры, с темным кровавым оттенком красного на месте зрачка. Глаза Ивана всегда казались ему необычными. Никогда Тилл прежде не видел ни у кого таких глаз. Да что там, он и после то ни у кого больше их не видел. Прошло несколько дней, но Тилл все никак не мог выкинуть из головы разговор с Уншей. Впервые, он захотел узнать Ивана получше. Спросить о его прошлом. О чем он думал, что чувствовал. Чем жил все эти годы. Но также, Тилл понимал, что попытайся узнать кто-нибудь то же самое о нем самом, Тилл попросту бы взорвался. Поэтому, он молчал. Захлопнув альбом, Тилл с несвойственной ему аккуратностью вернул его на место. Он причинил Ивану достаточно неприятностей.

***

— Давай, Тилл. Чистота — залог здоровья, ты же знаешь. — Иван помахал бритвой перед носом Тилла, явно забавляясь ситуацией. — Или ты хочешь, чтобы я сделал все за тебя? — Пошел ты знаешь куда?! — Заверещал в ответ Тилл, комкая в руках банное полотенце. — Мне это не нужно, я тебе не педик! Если одежду Тилла отныне систематически стирала прислуга, то приучить его к дезодорантам и регулярному бритью оказалось весьма сложной задачей. Не то, чтобы Иван был сильно против, ему нравился природный запах Тилла. Но он прекрасно понимал, что тот должен влиться в общество, в первую очередь, произведя адекватное впечатление на родителей Ивана. А потому, ему необходимо было соблюдать хотя бы элементарную гигиену. Иван вздохнул, исподлобья наблюдая за тем, как лицо Тилла очаровательнейшим образом краснело, когда тот все больше и больше входил в раж. — Думаешь, Мизи действительно не чувствует запах, когда ты стоишь и потеешь прямо перед ее лицом? — Произнес он вместо этого. В следующее мгновение, Тилл вырвал у него из рук бритву и дверь в ванную с грохотом закрылась. Им было так легко управлять. Настолько, что Иван невольно ощутил досаду. Стоило вытащить карту «Мизи», Тилл сразу же становился кротким послушным ягненком, чего никогда не было, если Иван просил от себя лично. — Ты чего? — Спросил он Тилла, когда несколькими днями позже обнаружил его, беспокойно ерзающего на стуле. От его вопроса щеки Тилла только больше покраснели. — …Чешется, — пробормотал он сконфуженно, так, что Ивану едва удалось расслышать. — Ах, точно, — усмехнулся он, наблюдая, как багровеет лицо Тилла. — Прости. Забыл предупредить. — Ублюдок…

***

— Что ты хотел? Парта, за которой должна была сидеть Мизи, пустовала. Тилл сжал переносицу, досчитав до трех, прежде чем обернуться в сторону ее соседки. С Суа у них сложились весьма странные взаимоотношения. Взаимная нетерпимость друг к другу, несмотря на которую, они все равно были вынуждены периодически общаться. В последнее время, Суа отрастила волосы и, по мнению Тилла, которое конечно же никто не спрашивал, стала выглядеть еще более жуткой. И все же, он не мог вести себя грубо по отношению к лучшей подруге Мизи. Поэтому, вне зависимости от его желания, Тилл понимал, что ему придется ответить. — Ми…миндальное печенье… — Промямлил он нехотя. — Я принес… — Зачем? — Не поняла Суа, наблюдая за его жалкими потугами. — Если это для Мизи, то она все равно не будет это есть. — Ты о чем? — Вскинулся Тилл, распознав ее слова как завуалированное оскорбление в свой адрес. — Я специально принес то, что любит Мизи! — У Мизи аллергия на миндаль, — уже с нескрываемым раздражением огрызнулась Суа. — Миндаль нравится Ивану. Тилл же в ответ издал звук, полный смущенного возмущения. — Не может такого быть! — Заявил он, опершись рукой на парту, за которой сидела Суа. — С чего это ты приплетаешь сюда Ивана? — Ты слишком близко. — Суа приподняла бровь, глядя прямо на Тилла снизу вверх. — Я знакома с Иваном с шести лет, я знаю, о чем говорю. Ты бы видел его лицо, когда он получал марципановых человечков на Рождество. Тот еще видок, признаюсь честно. Тилл попытался представить то, что пыталась донести до него Суа и его мгновенно замкнуло. В памяти всплыл маленький Иван с семейных фотографий, ни на одной из которых он не увидел и тени улыбки. Тилл не знал, что именно отразилось на его лице, но Суа сморщилась, словно только что увидела нечто отвратительное. — В общем, я хочу сказать, что если Иван не принял твою подачку, не стоит пихать это другим людям, не поинтересовавшись заранее. — П-подожди. — Тилл растерялся. — Но Мизи… — У Мизи аллергия на миндаль, — повторила Суа, явно начиная терять терпение. — Если не веришь, спроси ее сам, только Бога ради, сделай это до того, как решишь накормить ее этим. Сказав это, Суа поднялась и вышла из класса, оставив Тилла стоять у парты в обществе ее одноклассников застыв словно статуя. Он вдруг осознал, что понятия не имеет, что нравится Мизи на самом деле. Он знал, что Мизи любила Диснеевские мультики (но любила ли она их до сих пор?), петь (она ведь по-прежнему мечтала стать известным айдолом?) и сладости (неужели он мог ошибиться, приняв предпочтения Ивана за предпочтения Мизи?). Иван тоже любил сладости, даже если отказывался это признавать. И, если верить Суа, больше всего ему нравился марципан. Мог ли мозг Тилла теоретически, просто теоретически, заострить внимание на этой маленькой мелочи и выкинуть с ним такую подлую шутку, наложив на образ такого прекрасного существа, коим являлась Мизи? Ивана и в самом деле стало слишком много. Они буквально жили в одном доме, одной комнате, спали на одной кровати. Иван разговаривал с ним, когда Тилл просыпался посреди ночи и не мог уснуть. Иногда, когда приходилось совсем худо, Иван обнимал его, что-то бормоча на своем непонятном родном языке. По неизвестной причине, ему нравилось слушать голос Ивана, даже если он и не понимал, что именно тот ему говорил. Но, в противовес чувству спокойствия, Тилла слишком уж смущал тот факт, что все это было как-то… По-пидорски, — ехидно подсказывал ему внутренний голос. По-девчачьи, — заканчивал Тилл хмуро. Он легко мог представить, как Мизи делает что-то подобное для Суа. Но два парня, давно вышедших из детского возраста?.. Если подумать, Иван никогда и не отрицал, когда Тилл раз за разом обзывал его гомиком. Плюс, временами он вел себя действительно странно. В то же время, речь была об Иване, тот всегда был странным. Буквально. С самого детства, как знал теперь Тилл. И вместе с тем, было еще одно чувство, которое Тилл уже никак не мог отрицать. Он безумно завидовал Ивану. Признаться в этом самому себе было отвратительно. Они с Иваном были друг для друга никем, но за последнюю неделю тот сделал для него больше, чем кто-либо другой за всю жизнь. А Тилл малодушно проводил время за тем, что представлял себя на его месте и злился. Злился из-за того, что Иван живет жизнью, которой Тилл никогда бы и не хотел жить. И все же, он завидовал. Когда Мизи вернулась в класс, Тилл вежливо поприветствовал ее и поспешно ретировался, все еще пребывая в смятении. А печенье… ну, не выкидывать же его теперь, в конце концов.

***

— Это мне? — Иван растянул губы в довольной улыбке, когда Тилл, хмуро зыркнув, протянул ему пакет с какой-то выпечкой. — Я надеюсь, ты не украл это, — предположил он с мнимой доброжелательностью. Если хочешь чего-то, просто скажи. — Пошел ты… ничего я не крал. И с чего я должен что-то у тебя выпрашивать, ты что, совсем тупой? — Чем-то расстроен? — Спросил Иван серьезно, перестав с ним играться. — Нет, — пробормотал Тилл, опустив взгляд в пол. Иван явно хотел допрашивать его и дальше, но в этот момент в комнату вошла его мать и, к облегчению Тилла, он замолчал. Родителей Ивана Тилл по возможности избегал. Не то, чтобы Иван не понимал его. Однако, ужинать им все равно приходилось всем вместе. Иван видел, как напрягался или вздрагивал Тилл, стоило кому-то из них к нему обратиться. «Тилл, детка, как прошел твой день?» «Тебе не кажется, что мясо сегодня жестковато?» «Я давно говорила, нужно было избавиться от этих штор, как ты считаешь?» Мать щебетала, будто не замечая этих реакций. Возможно, она действительно не замечала. А может, это был ее собственный способ дать Тиллу шанс адаптироваться. Отец Тилла не пытался его выследить. Это являлось самым важным фактором в понимании Иваном общей картины. Привлеки Урак полицию или другие правоохранительные органы, Унша бы с этим справился. Начни выслеживать Тилла лично — все стало бы слишком опасно. Но Урак вряд ли стал бы это делать, ведь он прекрасно понимал, что ситуация в любом случае обернется не в его пользу. А может, он и не хотел вмешиваться. В любом случае, на данный момент все шло как нельзя хорошо. До тех пор, пока в один из дней Тилл не исчез из его жизни.