Псина

Стоило двери открыться, десятки глаз устремились прямо на него. Тилл застыл, отказываясь смотреть кому-либо в лицо. Когда же он наконец стряхнул с себя чувство оцепенения и вскинул голову, намереваясь, как и прежде, лоб в лоб столкнуться со всем, что могло его ожидать, то по иронии его взгляд приземлился прямо в широко распахнутые глаза Ивана. Этой встречи Тилл боялся больше всего. Больше, чем вчерашнего дня, когда после выписки из больницы, куда он загремел сразу же после того, как его отловили на улице, он был вынужден вернуться в отчий дом. К его удивлению, Урак Тилла не тронул, по-видимому не желающий иметь дело с полицией снова. Вместо этого, ему пришлось выслушать с десяток не самых лестных оскорблений в свой адрес, обнаружить, что его комнату успели превратить в свалку, а также привычно лечь спать без обеда и ужина. Самым болезненным из этого было лишь то, что слова отца затронули и Ивана. В его картине мира, Иван заинтересовался Тиллом лишь потому, что мог беспрепятственно трахать его всякий раз, когда пожелает. Когда же ему надоело терпеть Тилла рядом с собой, Иван выкинул его на помойку, словно псину. Но каждое из этих слов было абсолютной неправдой. Иван, несмотря на все свои странности, граничащие с ненормальностью, никогда не пытался сделать с Тиллом подобного. И Иван никогда не пытался его прогнать. Тилл оказался на улице исключительно из-за собственной глупости. Окружающая атмосфера давила на него. Тилл не хотел быть обузой. Жизнь в незнакомой обстановке, среди множества рамок и запретов, с посторонними для него людьми, которые согласились приютить его лишь на время, делала его все более нервным. Он больше не хотел там оставаться. Но и перспектива потерять то немногое, что Тилл смог обрести за этот короткий срок, безумно пугала его. Вернуться к отцу, после всего что было, он тоже не мог. Ситуация становилась все более безвыходной и когда Тилл осознал, что больше не может справляться, он сбежал. Это было ошибкой. Тилл осознал это в первые же дни. Но дороги назад уже не было. Ему приходилось ночевать в заброшках, а иногда и прямо на улице. Он совершил несколько поступков, которые, как он знал, никому никогда не расскажет даже под дулом пистолета. В конечном итоге, Тилл ослабел настолько, что больше не мог убегать и прятаться. Когда участковый полицейский наткнулся на него, он даже не пытался сопротивляться. – Иван... Тилл ненавидел то, как высоко прозвучал его голос. Он уже почти дошел до своей парты, когда тот поднялся и зашагал в сторону Тилла. По какой-то причине заставив его вспомнить их первую встречу несколько лет назад. – Я думал, ты умер, – глухо сказал Иван, подойдя вплотную. Колени Тилла стукнулись о парту, когда он попытался отступить. – Что?.. – тупо переспросил Тилл, не веря своим ушам. – От тебя не было вестей три месяца. Три месяца, Тилл, – повторил Иван, с незнакомыми прежде Тиллу интонациями. – Я был уверен, что если не Урак прикопал тебя где-то, то тебя уже давно зарезали в какой-нибудь обоссанной подворотне. – Я... – Тилл то открывал, то закрывал рот обратно. Сталь в голосе Ивана резала по ушам, а то, с каким гневом он произнес слово «обоссанной», даже не переходя на свой родной язык, как он обычно делал, напугало Тилла. – И где твоя хваленая возвышенная любовь к Мизи? – Продолжил Иван, абсолютно игнорируя то, что они находились в центре всеобщего внимания. – Я не дурак, Тилл, я прекрасно осознаю, меня ты всегда недолюбливал, но, думаешь, она не волновалась? Что случилось с «я не могу сбежать, пока мы не окончили школу»? В классе стояла гробовая тишина. Все уставились на них, даже не пытаясь комментировать происходящее. Тилл мог предположить, что они были напуганы реакцией Ивана так же, как он сам. – Если что-то было не так, почему ты не поговорил со мной? – Пальцы Ивана впились в ворот рубашки Тилла с такой силой, что и без того хлипкая ткань затрещала. – Или мое общество было настолько отвратительным для тебя?.. Его черные глаза, обычно такие пустые, сейчас казались настолько живыми из-за неконтролируемых эмоций. – Н-нет, – пролепетал Тилл. – Нет, я... Не дослушав его оправданий, Иван разжал пальцы, из-за чего Тилл наполовину упал, наполовину плюхнулся на свой стул. Все с изумлением наблюдали, как Иван молча сгреб вещи в сумку и вышел из класса до начала первого урока. Как будто не мог больше физически находиться с Тиллом в одном помещении. Тилл попытался окликнуть его. Он попытался хотя бы бросить в след Ивана пару крепких ругательств. Но из его рта не вырвалось ни звука. Большая часть класса смотрела на него с неприкрытым осуждением. Тилл слышал их перешептывания и знал, что скоро о них с Иваном пойдут сплетни. Больше всего желая оказаться как можно дальше отсюда, он понимал, что первое время после возвращения за ним будут пристально наблюдать. Тилл понимал это и все же, спустя несколько секунд он выбежал из класса вслед за Иваном. Коридор был пуст.

***

Я не дурак, Тилл, я прекрасно осознаю, меня ты всегда недолюбливал. Тилл застонал, стукнувшись затылком об подушку с такой силой, что едва не перевернулся вместе с раскладушкой. Неужели он действительно был настолько груб, что оставил такое впечатление? Это правда, что когда-то, давным-давно, Тилл готов был поклясться, что ненавидит Ивана. На самом деле, вспоминая их совместную ночную кражу в магазине, Тилл начинал осознавать, что Иван занял особое место в его сердце уже тогда. Он помнил, как Иван постоянно оборачивался, словно его действительно заботило, находился ли Тилл все еще рядом с ним, не отстал, не попался ли. А затем, он был чертовски разочарован, потеряв своего партнера по преступлению раньше, чем их связь переросла в подобие дружбы. Тилл тогда явственно ощутил на себе чувство предательства. С чего он вообще решил, что этот богатей сможет понять его чувства? Вероятнее всего, тот просто захотел острых ощущений, а после, дал заднюю, испугавшись последствий, в то время, как для Тилла воровство было естественным способом к выживанию. Но ни тогда, ни после, Тилл не ненавидел Ивана. Испытывал ярость – да. Хотел его ударить, чтобы было больно. Но он никогда не хотел причинить ему такую боль. Это была боль, которую Тилл никак не мог контролировать. Боль не-физическая. Та боль, которая била по нему самому с на удивление точной отдачей. Мое общество было настолько отвратительным для тебя? «Нет! Конечно же нет!!» – Хотелось заорать ему. Иван был для него.... Иван был... Кем был Иван? Кем он сам был для Ивана? Тот всегда избегал называть его другом, ограничившись сухим «одноклассник». Но, в то же время, рядом с ним Иван проявлял столько неподдельных эмоций, что Тилл не мог просто убедить себя, что он для него был лишь пустым местом. Для него самого, Иван точно не был пустым местом. Он был.... Иваном. Тилл беспокойно заворочался. Осознание того, что теперь и Иван отвернулся от него, вызывало внутри него чувство отчаяния. У Тилла за всю свою жизнь было не так уж много союзников. И уж тем более у него не было другого такого человека, которым был для него Иван. Возможно, тот был прав. Возможно, ему следовало сначала поговорить с ним, признаться в своих сомнениях, попросить совет, а не сбегать, не оставив даже записки. Той ночью Тилл так и не смог сомкнуть глаз.

***

С тех пор они не разговаривали. Иван больше не искал его компании. Не приставал к нему на переменах. Он даже не смотрел в сторону Тилла, хотя иногда тому казалось, что он чувствует на себе знакомый прожигающий насквозь взгляд. Но, каждый раз, когда Тилл искал глазами его обладателя, то утыкался лишь в его затылок. Перед Мизи Тилл извинился. Поначалу он стыдливо ее избегал, однако, увидев однажды на перемене знакомую сутулую фигуру, девушка взволнованно взвизгнула и заключила его в объятия настолько крепкие, что Тилл едва мог дышать. Он замер, вскинув руки и не зная, куда их девать. Казалось, сердце сейчас выпрыгнет из груди. Мизи, его прекрасная муза, обнимала его. Его. Тилла. Когда Мизи наконец отстранилась, то завалила его вопросами. Кучей неудобных вопросов, на которые Тилл меньше всего хотел отвечать. Особенно ей. Тилл не хотел, чтобы Мизи узнала, на какое дно он опустился за эти несколько месяцев. Поэтому, ляпнув невпопад какую-то очень неправдоподобную отговорку, он спешно ретировался. Сердце все еще бешено колотилось, когда Тилл влетел в туалет, спешно сунув голову прямо под кран, спугнув тем самым несколько случайных парней. На урок он пришел с мокрой головой. С волос градом текла вода, но Тилл даже не подумал ее вытереть. Когда сидящий рядом одноклассник указал ему на это, Тилл молча пнул его парту. Больше ему ничего не говорили, даже учитель предпочитал игнорировать Тилла, нежели вновь иметь дело с его взрывным характером. В день выпускного Мизи и Суа, Тилл тоже пришел. Он так и не решился заговорить с Мизи после того случая, однако не мог пропустить ее самый последний день в школе. Ведь это был день, после которого он мог больше никогда ее не увидеть. Мизи была просто очаровательна. Нет, она всегда была очаровательна, но сегодня она была особенно очаровательна. Тилл впервые видел Мизи без ее привычных огромных круглых очков. Короткое черно-синее платье с поясом очень ей шло. И, что не менее важно, Мизи покрасила волосы! Нижняя их часть теперь была не привычно нежно-розовой, но вместо этого сверкала красивым голубым цветом. Сердце Тилла трепетало. Заметив Тилла, Мизи радостно помахала ему, вскинув руку в воздух. Он нервно помахал ей в ответ. Заметив в толпе присутствующих гостей Ивана, Тилл, задержав на нем помрачневший взгляд, сделал несколько шагов навстречу, намереваясь наконец положить конец их затянувшемуся молчанию. Но тут же резко остановился, когда его опередила Суа. Подойдя к Ивану она, ко всеобщему изумлению, обняла его. На Суа было короткое белое платье и, слава Богу, к выпускному она вновь обрезала волосы. Тилл совершенно не мог смотреть на нее, когда они были длинными. Словно еще секунда и ее волосы станут змеями, как в мифах, что они проходили в средней школе. С этого ракурса, он не мог разглядеть лица Ивана. Однако, Тилл видел, как его тело напряглось, а затем он обвил руками талию девушки. Они так и застыли посреди зала, возле стоящей рядом Мизи, на лицей которой была мягкая, почти жалостливая понимающая улыбка. Тиллу всегда казалось, что Иван недолюбливал Акорна, хотя сам за все годы учебы едва перекинулся с ним словом. Если подумать, это имело смысл, ведь тот несколько раз признавался в своих чувствах Суа. Усилием воли, Тилл заставил себя перестать пялиться. Это ведь было... ожидаемо, верно? В смысле... Иван был парнем, Суа – молодой девушкой. Они были знакомы с детских лет и знали друг о друге то, чего не знал никто другой. Оба были лучшими учениками в своей параллели и считались одними из самых привлекательных людей в их школе. Однако, по какой-то причине Тиллу не хватило духу завершить начатое, после того, что он только что увидел. Внутренности мгновенно сковало каким-то тяжелым неприятным чувством. Зависть? Он завидовал? Но почему? Мизи однажды тоже вот так же обнимала его. Было бы чему завидовать. Обними его Суа, Тилл бы наверняка тут же помер от ужаса. Ивану не то что завидовать, ему впору было посочувствовать. Тилл не понимал, что с ним происходит. Вернувшись домой, он впал в истерику. Злоба душила его. Обида на Ивана, который его игнорировал. Который посмел обниматься со своей девушкой прямо перед всеми, прямо при нем. Он даже не мог заставить себя заговорить с Мизи теперь, после того, что натворил ранее. А сейчас, она окончила школу, и он больше никогда ее не увидит. А даже если и увидит, то не посмеет окликнуть. Чего уж говорить о приглашении на выпускной. Да и какой, к черту, выпускной. Иван был прав, для него получить документ об образовании было недосягаемым уровнем. Прежде чем он смог остановиться, Тилл разгромил пол дома. На полу валялись остатки и без того не многочисленной посуды, одна из ножек стола отсутствовала — Тилл снес ее мощным ударом ногой. В нем было на удивление много силы и ярости для человека, который еще недавно провел несколько недель в больнице, попав туда из-за сильнейшего истощения. Тилл потер свежий синяк на лице. Его пальцы были покрыты мелкими порезами, после того, как Урак заставил его голыми руками собирать осколки. Больно. Но все еще недостаточно больно, чтобы заглушить ту дурацкую боль, разъедавшую его изнутри. Мысли о Мизи больше не приносили ему утешения. Думая о ней, Тилл невольно вспоминал выражение ее лица и ту улыбку, с которой она смотрела на Ивана и Суа. Иван. Иван. Иван. Иван был единственным, кто постоянно сталкивался с Тиллом лоб в лоб и все же, до самого конца мирился с его ебанутым характером. Согнувшись, Тилл уткнулся лицом в колени и взахлеб зарыдал.

***

Сестрицу Хену Тилл знал с тех пор, как себя помнил. Она жила на соседней улице, вместе с родителями и оравой братьев и сестер, среди которых была самой старшей. Именно сестрица научила его, как правильно держать гитару. Она учила его, как постоять за себя, где легче всего затеряться между домами, когда тебя преследует взрослый. Она была тем человеком, рядом с которым он впервые напился в хлам. Правильнее сказать, она и была инициатором этого. Когда Хена узнала о том, что произошло, Тилл получил хорошую выволочку. Несмотря на то, что сестрица была женщиной, ее силе мог позавидовать любой среднестатистический боксер. От удара в челюсть у Тилла звенело в ушах, пока он пристыжено выслушивал все, что она о нем думает. В ответ на ее вопрос, почему он хотя бы не посоветовался с ней, в памяти Тилла всплыло лицо Ивана. Видя, как он мгновенно сник, Хена сменила гнев на милость. – Хорошо! – Сказала она громко. – У моих братанов на примете есть одна квартирка. Вообще, я не планировала поднимать эту тему до того, как ты станешь постарше, но планы изменились. Это лучший вариант, чем позволять тебе и дальше делать, что вздумается. Тилл непонимающе уставился на нее. Моргнул. Когда до него начало доходить, Хена уже тащила его за собой. В другой руке она сжимала бутылку пива и Тилл боялся получить этой бутылкой по голове, если начнет задавать вопросы. «Квартиркой» оказалась задрипаная однушка, выглядящая так, словно в ней умер не один десяток поколений. И все же, это по прежнему было намного лучший вариант, чем перспектива и дальше оставаться в доме отца, или же снова сбежать на улицу. Осознав, что ему предлагали, Тилл нервно попытался отказаться. Но, в конечном итоге, его попросту не стали слушать, вручив ключи. – Я тебе по гроб жизни обязан, сестрица, – пробормотал Тилл, не зная, куда деться от стыда и в то же время облегчения. – Да брось. Найду, как сгрести с тебя в будущем. А пока, живи, наслаждайся молодостью, – Хена энергично похлопала его по плечу. – Но не дебоширь. Имей в виду, оплачивать все свои расходы тебе придется самому, иначе выгонят, не посмотрят, что я за тебя поручилась. Даже если она так сказала, Тилл прекрасно понимал, как тяжело ей было тянуть на себе всю свою семью. Хена могла подогнать эту квартиру любому другому человеку, который был способен за нее заплатить. Осознавая все это, Тилл сделал то, о чем прежде не задумывался. Он нашел работу. На самом деле, зарплата была небольшой. Денег едва хватало, чтобы не помереть от голода, не то, чтобы начать выплачивать долг сестрице. Но это был лишь вопрос времени. Он окончит школу, найдет что получше. И тогда, обязательно заставит Ивана обратить на себя внимание.