Моя судьба зависит...

      Больше всего Ши Уду не любил вписывать в бюджет внезапно появившиеся расходы, но старая лошадь отправилась к своим лошадиным праотцам, и теперь Ши Уду прикидывал, сколько может стоить новая. Без лошади никак нельзя, ведь он часто ездит по округе в поисках новых поставщиков, а скоро и строительные материалы придётся закупать.       За последние полгода ресторан Хэцзи преобразился. Второй этаж с комнатами для постояльцев пока оставался лишь мечтой, но многое уже было сделано. Например, пустой чулан превратился в маленький, но уютный кабинет, где Ши Уду мог спокойно заниматься счётными книгами, и вокруг него даже не бегали дети. На кухне теперь трудились две наёмные поварихи, госпожа Хэ научила девушек своим коронным рецептам и дальше только контролировала их работу, уделяя больше времени семье. Господин Хэ по-прежнему находился в общем зале, но не носился с тарелками, для этого наняли двух расторопных юношей, а хозяин ресторана встречал гостей и развлекал беседой.       Ши Уду был полностью погружён в работу, но тут дверь его кабинета открылась, пара блестящих детских глаз уставилась на Повелителя Вод.       — Ты пришла мне помочь? — улыбнулся Ши Уду.       Хэ Янь вначале немного опасалась, что дагэ будет ругаться, всё же она потревожила его во время работы, но, услышав его слова, просияла.       — Ага!       Девочка без промедления забралась на колени к старшему брату и деловито придвинула к себе расчётную книгу. Она ещё мало что могла прочесть, но некоторые иероглифы выучила стараниями Ши Уду. В этом году Хэ Янь пойдёт в школу, но Ши Уду не считал образование, которое обычно дают девочкам, достаточным для младшей сестры. Судьба Хэ Янь — стать чиновницей Средних Небес, он так решил. Сестре остаётся лишь выбрать между дворцом вод и дворцом литературы.       — Сколько будет два плюс три? — спросил Ши Уду, одновременно набрасывая список стройматериалов.       — Пять, — ответила Хэ Янь после недолгих раздумий.       — Семь минус один?       — Шесть.       — Десять плюс два?       — Но ты учил меня складывать и вычитать только до десяти!       Действительно, вопрос был слишком сложным для неё, и Ши Уду хотел задать другой, но Хэ Янь остановила его жестом.       — Десять плюс два… Как месяцев в году! Двенадцать!       Глаза Ши Уду удивлённо распахнулись. Он погладил девочку по голове, и про себя подумал: «Ну уж нет! Твой брат обойдётся, будешь помощницей бога торговли, а то от Цинсюаня никакого проку!»       Зато Цинсюань умел появляться как раз, когда вспоминаешь о нём. В прошлой жизни Повелитель Ветров и Повелитель Земли были неразлучны, в этой Хэ Сюаня и Ши Цинсюаня уже нельзя было представить по отдельности. Мальчики вбежали в кабинет и принесли с собой столько шума, что у Ши Уду мгновенно заболела голова.       — Дагэ! Дагэ! Пойдёшь с нами в речке купаться?       — В другой раз, — ответил Ши Уду.       На самом деле он бы с удовольствием составил им компанию, но у него ещё много работы.       — Давайте лучше пойдём запускать воздушного змея, — предложила Хэ Янь.       Она всё ещё побаивалась воды после того, как осенью чуть не утонула. Такой страх не преодолеть в одночасье, и Ши Уду не заставлял её приближаться к реке, протекающей через Богу. В будущем он поможет Хэ Янь понять всю прелесть своей любимой стихии.       Братья, конечно, хотели сходить на речку в такой погожий летний день, но, зная о страхах сестры, без колебаний поддержали её идею.       — Смотрите за мэй-мэй хорошенько, — сказал Ши Уду, добавив немного строгости в голос. — И сами не суйтесь, куда не надо.       — А что сразу мы? — возмутился Хэ Сюань. — Ей всё можно, потому что она младшая, тебя все должны слушаться, потому что ты старший, но как только что-то случается, виноваты мы. Это несправедливо!       — Несправедливо! — поддакнул Цинсюань.       Ши Уду с громким стуком опустил кисть на стол, и мальчишки невольно попятились. Они знали: если вывести старшего брата из себя, можно и подзатыльник схлопотать. Но, как ни странно, Ши Уду заговорил совершенно спокойным, даже доброжелательным тоном.       — Если несправедливо, давайте поменяемся.       — А? — Сюань и Цинсюань удивлённо переглянулись.       — Вы будете решать все проблемы, а я буду развлекаться. Вот вам расчётные книги, работайте на здоровье. Мэй-мэй, идём запускать воздушного змея!       — Да! — радостно воскликнула Хэ Янь.       Ши Уду уже почти встал из-за стола, когда Хэ Сюань остановил его, тем самым признавая поражение. Не только Собиратель цветов под кровавым дождём способен переспорить бога литературы, главное правильно выбрать момент. Но вот Цинсюань сдаваться не желал.       — Мы вообще-то учимся и тратим на это много си…       Хэ Сюань поспешил заткнуть ему рот, но было поздно.       — Думаете, я не знаю, как вы учитесь? Не учёба, а баловство сплошное! Идите отсюда, кыш!       Кисть легонько щёлкнула Хэ Сюаня по макушке, Цинсюань успел закрыть голову руками и отпрыгнуть в сторону, но и его кисть настигла, только удар пришёлся чуть ниже спины. Мальчики поспешили убраться с глаз долой, и Хэ Янь побежала за ними, только перед этим чмокнула старшего брата в щёку.       — Вот засранцы… — вздохнул Ши Уду.       Упоминание об учёбе сильно его разозлило. Дело в том, что Хэ Сюаню все науки давались легко. Он мог один раз прочитать длинный текст и пересказать наизусть, дополняя своими комментариями, достойными взрослого учёного, а не десятилетнего ребёнка. Что до Цинсюаня, он уродился неглупым, но ленивым, а ещё с трудом мог заставить себя надолго сосредоточиться. Но вдруг Цинсюань стал делать успехи в учёбе. Ши Уду думал, что это влияние будущего бога литературы и нарадоваться на брата не мог… пока однажды не увидел, как Хэ Сюань выполняет за Цинсюаня домашнее задание, старательно выводя иероглифы его почерком.       Кажется, за две жизни Ши Уду ни разу так не орал. Госпожа Хэ вмешалась, когда он уже оттаскал обоих мелких паршивцев за уши. В качестве наказания она отправила их на кухню ресторана Хэцзи мыть посуду, но Ши Уду сомневался, что паршивцы сделали хоть какие-то выводы.       Ши Уду вспоминал эту историю с раздражением, но и со смехом. Хорошо иметь такого друга, который с удовольствием сделает за тебя задание, ещё и твоим почерком писать научится. Улыбаясь своим мыслям, Ши Уду вернулся к работе.

***

      Прошло два часа, Ши Уду откинулся на спинку стула, потирая уставшие глаза. Всё-таки человеческое тело слишком быстро утомляется…       — Уду?       На этот раз в кабинет заглянул господин Хэ, и по его взгляду Ши Уду сразу же понял: что-то случилось.       — Дома какой-то переполох, пойдём узнаем, в чём дело.       Ши Уду буквально вылетел из кабинета, господин Хэ, что был уже в возрасте, едва поспевал за ним. Выйдя из ресторана, Ши Уду услышал отголоски того самого переполоха. Дома явно начинался скандал, кричала женщина, плакал ребёнок.       — Вечно женщины устраивают беспорядок! — ворчал господин Хэ по пути. — Не спеши жениться, Уду, попадётся тебе жёнушка вроде моей…       Ши Уду только закатил глаза и, замедлив шаг, поддержал господина Хэ за локоть. Супруги постоянно бранили друг друга, но даже постороннему наблюдателю было понятно, что между ними любовь на всю жизнь. К тому же на этот раз господин Хэ был несправедлив по отношению к своей жене, беспорядок устроила не она, а соседка, что жила через два дома.       Женщина стояла перед дверью и кричала на всю деревню, а её сын, крепкий мальчишка на пару лет постарше Хэ Сюаня и Ши Цинсюаня, держась за материнскую юбку, надрывался от плача. Сейчас его рыдания были уже явно наигранными, но совсем недавно у ребёнка имелся повод плакать. Мальчика сильно побили, он был весь в синяках и царапинах.       Госпожа Хэ, растерявшись, слушала соседку, что не позволяла и слова вставить, а рядом стояли дети. Цинсюаню и Сюаню тоже досталось, у одного под глазом появился фингал, у другого кровь запеклась над верхней губой. Взгляд Ши Уду тут же метнулся к мэй-мэй. Убедившись, что она невредима, юноша выдохнул. По крайней мере, братья не дали её в обиду.       — Что произошло? — спросил господин Хэ.       Соседка повернулась к нему и начала браниться заново. С её слов выходило, что Ши Цинсюань, Хэ Сюань и Хэ Янь втроём накинулись на Лин-эра и поколотили его ни за что, ни про что. Ши Уду нахмурился. Он знал своих младших, они могли хулиганить, но ни один из них не стал бы ввязываться в драку без причины.       — Всё так и было? — спросил у них Ши Уду.       К его удивлению, никто из всей троицы не произнёс ни слова. В глазах соседки это было равносильно признанию вины, и она заголосила ещё громче вместе со своим сынком. А брови Ши Уду сошлись ближе к переносице. Что-то определённо было не так.       Цинсюань, который обычно не сдерживал слёз, если его что-то расстраивало, стоял, сжав побелевшие губы. Но его широко распахнутые глаза были полны смятения и глубокой обиды. Ши Уду сразу понял, что в таком состоянии ничего путного младший брат не расскажет. Но и на Хэ Сюаня надежды мало. Он, наоборот, всегда молчал о своих обидах и бедах, запирая эмоции внутри, и теперь весь его облик дышал несвойственной детям решимостью. Хэ Сюань крепко держал Цинсюаня за руку, вместе они явно намеревались стоять стеной. Оставив на время мальчиков, Ши Уду опустился на колено перед Хэ Янь и взял её за плечи.       — Мэй-мэй, расскажи мне, что произошло.       Он говорил спокойно, не так, как стал бы говорить с братьями. У Хэ Янь и до того дрожал подбородок, теперь она, наконец, перестала сдерживаться и бросилась в объятия Ши Уду.       — А-а-а! — двор огласился надрывным плачем. — Дагэ, это неправда, неправда, неправда!       — Обвиняешь меня во лжи?! — закричала соседка.       Ши Уду посмотрел на неё, и женщина, что прежде бранилась, не переставая, вдруг захлопнула рот. Что-то во взгляде юноши испугало её. Она сама устыдилась этого страха, но ничего с собой поделать не могла. А когда Ши Уду снова повернулся к Хэ Янь, синий лёд его глаз превратился в ласковое море.       — Успокойся.       Он прижал сестру к себе и погладил по волосам, позволяя выплакаться, а потом вытер ей слёзы своим рукавом.       — Из-за чего случилась драка?       — Мы… — Хэ Янь всё ещё всхлипывала, речь её была сбивчивой. — Мы запускали воздушных змеев… Лин-эр и саньгэ поспорили, чей змей взлетит выше. Саньгэ выиграл, но Лин-эр отказался признать поражение. Они стали спорить, и Лин-эр сказал… сказал…       Слёзы снова полились из глаз девочки и, захлёбываясь рыданиями, она произнесла:       — …Он сказал, что саньгэ мерзкий найдёныш, у него нет ни отца, ни матери, чтобы научить, как себя вести!       — Что ты несёшь, соплячка?! — тявкнул из-за спины соседки Лин-эр.       Но голос мальчика звучал неуверенно, да и бегающий взгляд выдавал с головой. Его мать несколько раз открывала и закрывала рот, словно выброшенная на берег рыба, но, в конце концов, решила не отступать.       — Даже… Даже если он и сказал что-то подобное… Они накинулись на него, как стая диких зверей!       Ши Уду отпустил Янь-эр и уже сделал шаг к соседке, его остановила лишь рука господина Хэ, что легла на плечо, отрезвляя и приводя в чувство. Юноша сделал глубокий вдох и медленно выдохнул. Лин-эру повезло, что он ещё ребёнок, иначе Ши Уду пустил бы в ход кулаки в лучших традициях богов войны. А мать Лин-эра, видя, что ей не возражают, всё сильнее распалялась.       — Своих детей кое-как воспитываете, ещё и сирот непонятно каких в дом взяли, нормальным детям прохода нет!..       Она могла бы ещё много наговорить, но тут раздался громкий хлопок, и голова скандалистки дёрнулась в сторону. Глаза соседки выпучились от удивления и унижения, женщина мигом стала похожа на большую жабу.       — Да как ты…       Па! Госпожа Хэ снова взмахнула рукой, нанося вторую пощёчину, и процедила голосом таким холодным, что даже у Ши Уду мурашки побежали по позвоночнику:       — Убирайся из моего дома. И щенка своего забирай. Не смейте приближаться к моим детям.       Все замерли, поражённые до глубины души. Даже господин Хэ, прожив со своей женой больше двадцати лет, ни разу не видел её в таком гневе. Соседку как ветром сдуло. Она убежала, больше никого не осыпая бранью, а её отпрыск боязливо оглядывался, пока ворота не закрылись.       «Ну, вот и всё», подумал Ши Уду… Но он горько ошибался. Если прежде Цинсюань был твёрдо намерен молчать, то сейчас что-то в нём надломилось, и он заплакал. Это был даже не плач, а тот самый крик неприкаянной души, который Ши Уду уже слышал от него в день похорон отца. Цинсюань так и не смог пережить потери. Пусть его жизнь наладилась, приёмная семья окружила его теплом и любовью, Цинсюань слишком взрослый, чтобы просто забыть. Боль притаилась в его душе, затихла на время, будто озеро, скованное льдом. Но стоило наступить на ледяной покров, как по нему расползлась сеть трещин.       Хэ Сюань растерянно смотрел на родителей, без слов спрашивая, что делать. Он всё ещё не выпускал руки Цинсюаня. Ши Уду сделал шаг к брату, но замер. Потому что тоже не знал, как ему помочь. Ши Уду чувствовал ту же боль и если сам справиться не мог, то как собирался успокаивать Цинсюаня?       — Почему?! Почему мама и папа оставили меня?       Что Ши Уду мог на это ответить? В прошлой жизни в такие моменты он просто велел Цинсюаню замолчать, позже стал откупаться от него подарками, надеясь таким образом заглушить невыносимую боль.       — Сюань-эр, милый…       Госпожа Хэ опустилась на колени и обняла плачущего ребёнка.       — Посмотри на меня, — мягко попросила она. — Разве твои мама и папа могли по своей воле оставить таких замечательных детей? Но каждому уготована своя судьба, четырёх великих страданий* не избежать. Ты должен всегда помнить своих родителей и чтить их память, не держа обиды.       Цинсюань, хоть и продолжал всхлипывать, всё равно закивал. А вот Ши Уду сжал кулаки в отчаянной попытке успокоить волну гнева, что поднялась в душе. Отец бросил их, избрав лёгкий путь. Но Цинсюань никогда об этом не узнает.       — Твоя жизнь ещё только началась, и пусть мама с папой ушли слишком рано, в этом мире есть те, кто любит тебя.       — Да! — поддержал матушку Хэ Сюань. — Если ещё кто-то будет говорить тебе гадости, я обязательно его поколочу.       Так значит, первым в драку кинулся именно Хэ Сюань, не слабый, но и не слишком крепкий ребёнок. Уже сейчас понятно, что он вырастет в изящного и красивого мужчину, вот только его сильной стороной будет литературный талант, а не драки. В этой жизни Ши Уду сделает всё, чтобы страдание Хэ Сюаня не обернулось ужасающей мощью демона Чёрных Вод.       Неожиданно именно слова названного брата смогли немного развеселить Цинсюаня. Мальчик улыбнулся сквозь слёзы и произнёс:       — Я и не знал, что ты так хорошо дерёшься. И мэй-мэй…       Тут Цинсюань понял, что сболтнул лишнего, но взгляды взрослых уже обратились к Хэ Янь.       — Ты тоже дралась? — ужаснулась госпожа Хэ.       — Ну не могла же я остаться в стороне! — воскликнула Хэ Янь вместо того, чтобы оправдываться. — Когда Лин-эр ударил эргэ, я его пнула.       — Мэй-мэй пнула его прямо по… в общем, больно пнула! — заявил Хэ Сюань с нескрываемой гордостью за сестру.       — Ну и поделом! — сказала госпожа Хэ. — Можешь пнуть его ещё раз, да посильнее. А теперь идёмте на кухню, поможете мне приготовить обед.       Хэ Янь и Ши Цинсюань последовали за ней, но Хэ Сюань задержался ненадолго. Минуту он молчал, прикусив губу, а потом всё же решился.       — Отец, ты всегда учил меня, что нельзя решать споры силой, но в этот раз я вступился за брата… Правильно ли поступил?       Господин Хэ улыбнулся и потрепал сына по волосам, потом, склонившись к нему произнёс, будто сообщая секрет:       — Ради близких иногда можно поступать неправильно.       Хэ Сюань, такой необычно серьёзный для своего возраста, кивнул и поспешил вслед за матерью. Она нашла, чем занять детей, и скоро с кухни уже раздавался весёлый смех.       Ши Уду присоединился к остальным и даже улыбался вместе с ними, вот только печаль не исчезла из его глаз. Ши Уду полагал, что хорошо скрывает эмоции. Терпеть боль наедине с собой, таков его удел в обеих жизнях… Но может быть, дело в том, что никто не приглядывался достаточно внимательно?       — Уду, идём-ка со мной, — сказал господин Хэ после ужина.       — Куда это вы? — вмешалась его жена.       — Есть дела в ресторане.       Госпожа Хэ снова переключилась на младших детей, она полностью доверяла мужу и Ши Уду управление семейным делом.       Ресторан Хэцзи уже закрылся, и работники ушли по домам. Ши Уду полагал, что они с господином Хэ будут обсуждать предстоящий ремонт, и радовался возможности переключить внимание на работу. Но не для этого господин Хэ сбежал от шумных детей и не менее шумной жены. Он достал кувшин вина и две чарки и усадил ничего не понимающего Ши Уду за стол.       — Выпей.       Ши Уду послушался, вино обожгло горло и, как ни странно, немного прояснило сознание.       — А теперь расскажи, что с тобой творится. Слова мальчишки могли расстроить до слёз Цинсюаня, но не тебя.       Ши Уду не мог сказать правду, он уже открыл рот, чтобы соврать, но понял, что и этого сделать не может. Он и так слишком много врал, слишком многое скрывал.       — Мой отец покончил с собой.       Голос Ши Уду звучал ровно, а ледяной взгляд был направлен на его собственные руки, что почти до трещин сжали винную чарку.       — Он повесился на четвёртый день после похорон матушки. Оставил нас… по своей воле.       Глаза господина Хэ широко распахнулись, но он не позволил возгласу удивления сорваться с губ. «Так вот оно что!». С самой первой встречи ему казалось, что старший Ши берёт на себя слишком много ответственности. Да, он остался единственным защитником младшего брата, но… Господин Хэ не знал, как это объяснить, но в юноше он чувствовал некий внутренний надлом. Ши Уду пытался контролировать всё вокруг, был очень дотошен в работе и порой чересчур строг с Цинсюанем. Наконец, господин Хэ понял причину, и его сердце обливалось кровью от сочувствия.       Господин Ши не захотел принять ответственность, переложив её на сына. Плечи юноши дрогнули под этим грузом, слишком тяжёлым для него. Но Ши Уду устоял и, даже имея возможность облегчить свою ношу, всегда поступал наоборот. Его бросили, оставили один-на-один с жестоким миром, и он понял, что может надеяться только на себя. А это самое страшное понимание, которое может прийти человеку. Будь Ши Уду старше, возможно, смог бы это пережить, но раны на юном сердце не заживают до конца. Шрамы уродуют на всю жизнь и болят, не давая покоя.       — Уду… — вздохнул господин Хэ. — Слишком рано тебе пришлось повзрослеть…       Ши Уду горько усмехнулся. На самом деле его детство закончилось в тот миг, когда на пиру в честь рождения Цинсюаня прозвучало первое проклятье божка-пустослова. «Не было хорошего начала, не видать хорошего конца».       — Я не смог защитить брата.       — Нет, это не твоя вина! — воскликнул господин Хэ, уверенный, что Ши Уду имеет в виду сегодняшнее происшествие. — Ты делаешь всё, что в твоих силах.       — Этого недостаточно…       Руки юноши сжались в кулаки. Господин Хэ чувствовал, что Ши Уду ведёт борьбу с самим собой, но не понимал всего ужаса этой борьбы. Ши Уду сделал недостаточно в прошлой жизни… И в то же время больше, чем мог вынести.       — Дядя Хэ, я задам вам странный вопрос, не отвечайте, если не хотите. Сегодня вы сказали Сюань-эру, что ради близких можно поступить неправильно. Вы бы пошли на что угодно ради своей семьи?       «Сделать что угодно» и «пойти на что угодно» это разные вещи, господин Хэ прекрасно понимал, в чём на самом деле заключается суть вопроса.       — Я не знаю. Надеюсь, Небеса будут милостивы ко мне и никогда не позволят узнать.       «Небесам плевать на вас, — подумал Ши Уду. — В прошлой жизни вы остались последним из семьи Хэ, кроме вашего сына. И ваша смерть окончательно сломала его». Ши Уду не хотел, чтобы это повторилось. Но если… Если ему снова придётся делать страшный выбор?..       — Сы…       Господин Хэ осёкся, и Ши Уду сделал вид, что не понял, не услышал.       — Уду, мальчик мой.       Господин Хэ, как бы ему не хотелось сказать «мой сын», понимал, что не может этого сделать, особенно, сегодня, особенно, сейчас. Он положил руку на плечо юноши и произнёс:       — Ты делаешь достаточно. Дай себе передышку.       Ши Уду не знал, как это, остановиться и выдохнуть. Три сотни лет ему казалось, что стоит расслабиться на миг, и всё пойдёт прахом. Три сотни лет некому было о нём позаботиться.       — Дядя Хэ, я постараюсь сделать больше.       Про себя Ши Уду добавил: «Я сделаю всё, чтобы вас спасти».

***

      Когда Ши Уду и господин Хэ вернулись в дом, дети уже спали, а госпожа Хэ ещё возилась на кухне. Ши Уду не стал дожидаться, когда она его позовёт и сразу побежал наверх.       — Я устал, лягу пораньше.       А вот господин Хэ даже бегством спастись не мог, всё равно жена придёт спать в ту же постель.       — О чём вы говорили? — поинтересовалась она.       — Мужской разговор.       — Знаю я ваши мужские разговоры, выпей-ка чаю с травами, а то утром тебя будет тошнить. Не забывай, что тебе уже не семнадцать лет.       За долгие годы семейной жизни господин Хэ уяснил: если его жена хочет кого-то напоить целебным чаем, лучше соглашаться.       — Что-то случилось?       Госпожа Хэ тоже знала мужа лучше, чем себя. Услышав, как он тяжело вздыхает, женщина сразу забеспокоилась. Сегодня вся её забота нужна младшим детям, но это не значит, что она не замечала странного состояния Ши Уду, просто решила поручить это мужу. В конце концов, не стоит женщине лезть в мужские разговоры.       — Ему очень тяжело… — произнёс господин Хэ.       Он даже представить себе не мог, что чувствовал Ши Уду после смерти родителей, что чувствует сейчас. Но также господин Хэ знал, что есть и другие вещи, которые тревожат юношу и о которых он предпочитает молчать. Госпожа Хэ тоже вздохнула.       — Надо его женить.       Господин Хэ подавился чаем, а госпожа Хэ продолжила:       — Уду уже семнадцать, мы с тобой в том же возрасте совершили три поклона. Молодая жена развеет его тоску, а там, глядишь, и дети пойдут. Я хочу понянчить внуков!       — Тебе забот мало, женщина? — спросил господин Хэ, всё ещё кашляя.       Но откашлявшись окончательно и немного подумав, он наклонился над столом и спросил:       — Верно ли, что третьей дочери твоей двоюродной сестры в этом году исполняется пятнадцать?       Госпожа Хэ улыбнулась, ещё ни разу так не было, чтобы муж не признал её правоту.       — Верно, вот только и у сестрицы моей, и у её дочери ужасный характер.       — У тебя тоже ужасный характер, но я ведь на тебе женился, — пожал плечами господин Хэ и вовремя успел увернуться от деревянного черпака, которым жена попыталась стукнуть его по голове.       — Что насчёт дочери младшей сестры жены моего дяди? — спросила госпожа Хэ.       — Ничего плохого не хочу сказать про твоего дядюшку, но вот у племянницы его жены ума, как у птички. Некоторым нравятся глупенькие девушки, но точно не Уду.       Госпожа Хэ вздохнула, здесь возразить нечего, её муж, тем временем, продолжил рассуждать.       — А может, старшая дочь моего троюродного брата? Неглупая, покладистая девушка…       — И лопоухая, — вставила госпожа Хэ.       — Какая разница? Что тебе с её ушей?       — Уду такой красивый юноша, представь, какие у него будут красивые дети! Не хочу, чтобы они были лопоухими.       Некоторое время супруги молчали, перебирая в уме остальных родственников, у которых подрастают дочери. Но у каждой барышни находился какой-то недостаток, и господин Хэ даже немного вспылил.       — Неужели во всём клане Хэ и в твоей семье не найдётся умной и красивой девицы с хорошим характером?.. О! Жена!       Он поманил её к себе и произнёс шёпотом:       — Мы с тобой этот вопрос ещё не обсуждали, но…       — Ай, я уже думала, — сказала госпожи Хэ, не дослушав, слова ей без надобности, чтобы понимать, что на уме у мужа. — Вот только на Уду девушки заглядываются, а родители их руки потирают. К тому времени, как Янь-эр достигнет брачного возраста, он обязательно уже женится. И лучше, если это будет девушка из нашей семьи.       — Ты права, ты права… — вздохнул господин Хэ. — Пойдём спать, завтра ещё подумаем.       Ши Уду даже не подозревал, о чём идёт разговор на кухне. Он осторожно проскользнул в спальню и в первую секунду испугался, увидев пустующую кровать Цинсюаня. Уже так поздно, куда ребёнок мог подеваться? Но запаниковать по-настоящему Ши Уду не успел. Цинсюань и Сюань спали на одной кровати. Сейчас им очень нужно чувствовать рядом кого-то родного. Цинсюань свернулся калачиком у стены, Сюань спал на краю, ещё чуть-чуть, и упадёт. Ши Уду осторожно перевернул его на другой бок и накрыл одеялом. Мальчик не проснулся, только неразборчиво что-то пробормотал.       Ши Уду улыбнулся. Его младшие братья выглядели такими милыми. И не скажешь, что они способны бегать и кричать часами напролёт. Или поколотить кого-то. Ши Уду хотел, чтобы так и оставалось. Пусть они защищают друг друга в мире смертных и на Небесах. Но как изменить судьбу? Сколько ещё спокойных дней им отпущено?       Тут Ши Уду замер, будто всё у него внутри сковало льдом. В ежедневных заботах он потерял счёт времени и не заметил, что уже прошла половина лета. В прошлой жизни лето этого года началось с того, что божок-пустослов нашёл Цинсюаня. Ши Уду помнил, будто это было вчера, как, спускаясь с горы, услышал крик младшего брата. Хоть он и был измотан тренировками, тут же сорвался на бег. Где-то впереди на тропе послышался удар, это Цинсюань с разбегу упал. А потом из темноты раздался ехидный смешок. Так начался кошмар, которому положила конец только смерть Хэ Сюаня.       Но в этой жизни… Неужели Ши Уду, действительно, удалось изменить судьбу? Он всё-таки способен защитить тех, кто ему дорог!       Вот только в обеих жизнях судьба настигала его в самый неподходящий момент.

***

      Строительство второго этажа ресторана Хэцзи шло полным ходом. Господин Хэ свой дом построил самостоятельно, поэтому и теперь хотел справиться без посторонней помощи. Ши Уду всё ломал голову, как бы намекнуть господину Хэ, что в его возрасте уже нельзя так напрягаться, но при этом не обидеть. В конце концов, они договорились нанимать людей для грязной или тяжелой работы, ведь господин Хэ хозяин постоялого двора, и он должен только руководить. Ши Уду же в строительстве ничего не понимал и занимался только закупкой материалов и подсчётом будущей прибыли постоялого двора Хэцзи.       В тот день, в начале осени господин Хэ так увлёкся, что даже в сумерках ещё стучал молотком в ресторане. Госпожа Хэ отнесла ему еду и вернулась, качая головой.       — Вот так всегда, если занимается любимым делом, ничего вокруг не замечает.       Господин Хэ любил работать руками, разговаривать с посетителями Хэцзи, играть со своими детьми. Он был человеком, безусловно, талантливым, вот только напрочь лишённым деловой хватки. Но для этого есть Ши Уду.       Госпожа Хэ, не переставая ворчать, села за шитьё.       — Янь-эр, иди сюда, примерь тёплую накидку.       — Дагэ, мне идёт? — спросила девочка, красуясь в новой одежде.       — Очень, — ответил Ши Уду.       «Когда вознесусь, ты будешь одеваться, как принцесса».       — Уду, не уходи! — окликнула его госпожа Хэ. — Пока ты здесь, надо снять с тебя мерки.       — Вы хотите сшить что-то для меня?       — Уже осень, скоро похолодает, а я очень сомневаюсь, что прошлогодняя тёплая одежда тебе по размеру.       Ши Уду так растерялся, что молча позволил госпоже Хэ вертеть себя так и эдак. Он вдруг вспомнил, как мама шила ему одежду…       — Ну вот… — улыбнулась госпожа Хэ, когда записала все размеры. — Ты сильно вырос, уже мужчина, а не ребёнок.       Ши Уду не обращал внимания на изменения собственного тела, он уже отвык от того, что может расти. Но с каждым днём образ в зеркале становился всё ближе к тому, который Ши Уду помнил из прошлой жизни.       — Что-то мальчишек долго нет, ты бы пошёл, поискал их, — произнесла госпожа Хэ, бросив взгляд на сгущающуюся темноту за окном.       Цинсюань и Сюань иногда, заигравшись, возвращались поздно, Ши Уду не впервой было искать их по посёлку. Выйдя из дома, он прошёл мимо будущего постоялого двора. Второй этаж уже обрёл стены, осталось положить крышу и закончить внутреннюю отделку. Размышляя о том, что в будущем можно ещё одно заведение открыть, на этот раз в ближайшем городе, Ши Уду улыбнулся. Улыбка долго не сходила с его лица, но через час сменилась выражением беспокойства. Он заглянул к друзьям младших братьев, обошёл все места, где они обычно играли. Цинсюаня и Сюаня нигде не было! Тогда Ши Уду вспомнил, что сегодня утром они обсуждали бумажные кораблики, и направился к реке.       За пределами посёлка было ещё темнее, тёплый свет окон остался позади. Ши Уду, щурясь, разглядывал деревья вокруг в поисках подходящей ветки, чтобы всыпать обоим мелким паршивцам. Но на этот раз им повезло, Ши Уду услышал впереди голоса и прибавил шагу. Непонятно, почему, но его вдруг накрыло плохое предчувствие.       — Быстрее! Дай руку!       Это кричал Цинсюань. А ещё Ши Уду слышал топот, мальчики бежали, будто… спасаясь от чего-то. Ши Уду сорвался с места.       — Сюань-эр!       Он и сам не знал, кого из них зовёт, страх за обоих братьев сковал холодом сердце.       — Дагэ! — два детских голоса, полных облегчения, раздались из темноты.       А потом мальчики буквально врезались в Ши Уду и едва не сбили с ног, в конце концов, их двое, и они тоже сильно выросли этот за год.       — В чём дело?       Оба тяжело дышали после бега, Хэ Сюань по дороге ещё и упасть успел, его руки были исцарапаны, а из носа шла кровь. Мальчик не плакал, казалось, он слишком напуган, чтобы плакать. Ши Уду вытащил платок и прижал к его носу.       — Вы расскажете мне, что случилось, или нет?       Страшная догадка уже оформилась в его голове. В прошлой жизни он лишь раз видел такой всепоглощающий ужас в глазах младшего брата.       — Дагэ… мы шли обратно от реки… — начал объяснять Цинсюань, всё ещё пытаясь отдышаться.       Дальше подхватил Сюань.       — Диди захотелось справить нужду, он отошёл за дерево, а я остался на тропе. И тут я услышал, как кто-то зовёт меня по имени.       Сердце Ши Уду будто ухнуло вниз с огромной высоты под тяжестью всего страха перед жуткой тварью, что он испытывал за две жизни. «Скажи мне, что ты не отозвался! Пожалуйста, скажи мне, что ты не отозвался!», кричал Ши Уду внутри себя, не в силах вымолвить хоть слово.       — Голос был незнакомый, но всё-таки этот человек знал меня, поэтому я отозвался. Тогда он назвал мой… вернее, наш гороскоп рождения. Потом я увидел силуэт в темноте. Он сказал мне подойти ближе, сказал, ему нужно посмотреть на меня. Тут я уже испугался.       — Я тоже! — голос Цинсюаня заметно дрожал. — Не знаю, почему, но я вдруг испугался, как никогда в жизни не пугался. Будто этот страх всегда жил во мне. Я схватил эргэ за руку, и мы побежали, а этот… это… Оно бежало за нами и хохотало! А потом мы услышали его голос, оно сказало: «Сейчас ты споткнёшься». Эргэ, действительно, споткнулся и упал! Дагэ, что это было? Это тот человек, который хочет причинить мне вред? О котором ты рассказал, когда мы ушли из дома? Он теперь хочет сделать что-то плохое эргэ?       У Ши Уду подкосились колени. Он прижал к себе детей и зажмурился, безуспешно пытаясь успокоить бешено скачущее сердце. От судьбы не уйти. Не сбежать. Судьбу нельзя изменить. Он никого не может спасти. Ши Уду показалось — он не знал, была ли это игра воображения — что из чернильной темноты вокруг раздался ехидный смешок, который он уже слышал в прошлой жизни. Так судьба насмехается над теми, кто посмел поверить в собственные силы.       — Дагэ, мне страшно, — произнёс Хэ Сюань.       В прошлой жизни он проявил необычайную стойкость перед проклятьем божка-пустослова, но сейчас Хэ Сюань ещё ребёнок, конечно, он боится.       — Старший брат защитит тебя.       Ши Уду сам не понял, как сорвалось с языка это обещание. Ведь только что паника сковала льдом его душу, и он думал, что не способен противостоять судьбе… Но в этот миг Ши Уду понял: не имеет значения, что он может и чего не может. Он должен защитить детей, что испуганно жмутся к нему. Он должен защитить тех, кто ждёт дома. Иначе он недостоин становиться богом.