Семейное наследие

Проснувшись, я первым делом сунула руку под подушку. Кинжал снова был на месте, а значит… значит, Гарретт мне приснился. Какая глупость… Это просто странный сон. Но рука в перчатке, зажимавшая мне рот, казалась такой реальной! Может, он все-таки был здесь и дождался, пока я усну, чтобы вернуть украденное? Наверное, решил, что я должна быть в состоянии защитить себя хотя бы с помощью оружия. Рассеянный дневной свет, который едва пробивался на дно Сумрачной Долины, не помог бы мне определить, сколько сейчас времени, и сколько я проспала. Сначала я просто лежала, прислушиваясь к доносившимся через открытое окно далеким голосам. А потом повернула голову, да так и застыла. На побелке, едва видимые из-за края тощего матраса, проступили четыре буквы — Кэсс — выцарапанные знакомым почерком и заключенные в сердечко. Элан везде оставлял такие. Я не заметила их в полумраке, а теперь утренний свет и скомканное одеяло открыли мне послание из прошлой жизни. Элан! Он был здесь, спал на этой кровати… думал обо мне. Я осторожно погладила надпись кончиками пальцев, представляя, как прикасаюсь к его щеке, и утешая себя мыслями о том, что, может быть, он тоже где-то почувствовал мое прикосновение. Наверное, ради этого стоило ехать в Краггенменс. Ради маленького привета с того света. Я посмотрела на испачканные мелом пальцы и уткнулась носом в подушку, вопреки разуму надеясь почувствовать хотя бы отголоски родного запаха, но, как и вчера, унюхала только пыль и слежавшееся белье. В глазах защипало, и я уже была готова расплакаться, как делала это много раз, но слезы все никак не шли. Остались комом в горле и тяжестью на сердце. Наверное, именно про такое говорят «все слезы выплакала». В доме не было ни капли воды, поэтому, кое-как пригладив выбившиеся из косы пряди и прихватив с кухни небольшое ведерко, я вышла на улицу. Может быть, мне удастся поговорить с кем-нибудь по-настоящему непредвзятым? Женщины ведь любят поболтать, ожидая своей очереди у источника или колодца. Вблизи, при дневном свете, Краггенменс оказался куда более неприглядным, чем издалека и в сумерках. Город Предтеч был именно таким, каким я увидела его при первом знакомстве: зияющим провалом в теле горы, в котором почему-то решили поселиться люди. Следы постоянно нависавшей над Сумрачной Долиной угрозы голода попадались везде: люди стремились использовать каждый свободный клочок скальной породы для того, чтобы положить на него перегной и попытаться вырастить хоть что-нибудь. В основном, конечно, это были какие-то местные бобы, которым не нужно было много солнца и которые карабкались к нему навстречу по вертикальным поверхностям, цепляясь крепкими усиками. Встречались и маленькие огородики за высокими железными оградами. Судя по бледным и тонким побегам, они видели солнце всего лишь несколько часов в день, и на богатый урожай с них местным обитателям особо не приходилось надеяться. Колодец находился на самом дне Сумрачной Долины, но вокруг него почти никого не было. Лишь несколько мальчишек — еще более бледных и оборванных, чем взрослые — проводили меня недоверчивыми взглядами, сидя на пороге строения, которое я не рискнула бы назвать жилищем. Его двери и ставни были заколочены, а из-под порога тянулись вверх тонкие былинки бледной травы. Наверное, здесь когда-то жила еще одна жертва развернувшихся в долине магических баталий. Выкрутив во́рот и кое-как вытянув переполненное ведро на край колодца, я вдоволь напилась, с удовольствием умылась и, запасшись свежей водой, направилась наверх, не забывая глядеть по сторонам. Бедность, уныние и напряжение. Эти три слова, пожалуй, чаще всего будут фигурировать в моем будущем отчете о Краггенменсе. Но даже суровая жизнь людей, выбравших для жизни забытую и богами и людьми дыру в земле, не смогла окончательно стереть следы богатого прошлого. Кое-где мне попадались следы характерной каменной резьбы Предтеч. Глиняная табличка с иероглифами — возможно, бесценное историческое свидетельство прошлых эпох — брошена в грязь рядом с обычными булыжниками. Обглоданные временем, выщербленные путевые столбы накренились у обрыва. Вертя головой по сторонам, я медленно поднималась вверх, отмечая все новые и новые остатки древней истории. Когда я, наконец, приблизилась к дому, ноша уже стала вполне ощутимо тянуть руку, а подол платья покрылся брызгами воды. Мне не хотелось рыться в вещах покойной хозяйки моего дома, но, на счастье, ковшик для умывания нашелся прямо рядом с тусклым зеркалом. Экономя воду, я кое-как привела себя в порядок, переплела косу и постаралась как можно тщательнее очистить одежду от дорожной пыли и грязи. Поэтому, когда на пороге появилась моя вчерашняя знакомая, я уже была готова к новому дню, который обещал быть не менее тяжелым, чем предыдущий. Зелла принесла с собой немного еды: пресные лепешки с начинкой из мелко порубленных ароматных трав, тушеные бобы со специями и небольшой кусочек сыра, такого твердого и соленого, что его можно было использовать вместо приправы. Я вспомнила, что ничего не ела со вчерашнего утра, но мне кусок в горло не лез под внимательным взглядом черных глаз. — Присоединитесь? — предложила я. — Нет, спасибо. Я позавтракала дома. А вообще, чай — лучшее средство, чтобы наполнить желудок, когда есть нечего. Не торопитесь, госпожа, — произнесла она наконец. — Спешить нам некуда. Мы дождемся остальных, а потом проведем инспекцию в доме Визиря. После обеда нас будут ждать у Дюкре. Если с материальными ценностями и заложниками все в порядке, то обмен произойдет завтра. — Когда истекает срок перемирия? — Послезавтра, — буркнула она, глядя куда-то в сторону. — Да хранит нас всех Мот. — Может, они согласятся на продление срока на тех же условиях? Еще на пять лет, допустим. Зелла посмотрела на меня очень странным взглядом. — Сомневаюсь, что они согласятся разлучиться со своими наследниками еще на пять лет. Я вздохнула. Догадка оказалась верной. Не то, чтобы я этого не ожидала, но даже само подтверждение этого факта было достаточным ударом. Еще и потому, что это доказывало: Гарретт все-таки не был моим сном, как и та копия договора, что он мне показал. Все написанное там оказалось правдой. Хотя, впрочем, какая разница. Дети есть дети, будь они хоть наследниками знатных родов, хоть детьми прислуги. Поверить не могу, что Элан мог поставить свою подпись под таким документом. Варварство какое-то! Вмешивать детей во взрослые конфликты… Впрочем, это лишний раз показывало, насколько глубокими были противоречия, терзавшие Долину. Может, у него не было выбора? Может, его прижали к стенке? Может, отобрав детей у родителей, он спас куда больше жизней? Хранителям часто приходится принимать тяжелые решения, и я могу понять человека, остановившего таким способом большое кровопролитие. Или все-таки… не могу? «Ищи, кому выгодно, — сказал мне Гарретт, — вот и весь ответ». А недавно почивший наставник пришел ко мне во сне — хотя раньше никогда не снился — и посоветовал ему верить. Но я не могла. Я видела Дюкре, я смотрела ему в глаза, и у меня просто в голове не укладывалось, что он был готов рискнуть жизнью своей девятилетней дочери только лишь ради того, чтобы уничтожить семейное наследие давнего врага. Теперь, при свете дня, слова Артемуса воспринимались просто как странный сон. Время тянулось медленно. Зелла, на правах хозяйки, что-то убирала или разбирала в соседней комнате. До меня доносился лишь скрип полов под ее ногами и звяканье каких-то склянок. Я так и осталась сидеть, глядя в чашку с остывающим чаем. Даже привычные голоса с улицы почему-то притихли. Мир остановился, замер, словно перед грозой. Стук в дверь громом сотряс воцарившуюся тревожную тишину. Чай плеснул на колени. Хорошо, что хотя бы остывший! Я подошла к двери, отмечая торопливые шаги Зеллы за спиной. На пороге стояла высокая женщина средних лет, стройная, как и все обитатели Краггенменса, но при этом на удивление крепкая. Она выглядела напряженной и собранной, как воин перед поединком: плотно сжатые губы, глубокая морщинка между бровей, взгляд исподлобья. Русые волосы были убраны в аккуратный гладкий пучок, а простое голубое платье, отделанное золотистой тесьмой по вороту и рукавам, явно указывало на то, чьи интересы она представляет. — Вендри, — констатировала Зелла из-за моего плеча вместо традиционных приветствий. Женщина кивнула. — Собственной персоной. Зелла тронула меня за руку, отодвигая в сторону, и сама встала в проеме, по-хозяйски оперевшись на дверной косяк в недвусмысленном жесте. — Твой хозяин живет чуть выше. — Мне сказали, что инспекторы будут собираться здесь, — ответила гостья тихо, но уверенно. — К тебе это не относится! — Теперь относится. — С чего бы? Инспекции проводит Управление. — Один из членов передал свои полномочия мне. Зелла взяла протянутую гостьей бумагу с красной сургучной печатью и пробежалась глазами по строчкам. — Старый продажный козел, — буркнула она. — Но по этой бумажке я не обязана пускать тебя в дом. — И не надо, — ухмыльнулась Вендри. — У тебя там… душно. Зелла с яростью захлопнула дверь. Стекла мелко задрожали. «Шавка!» — буркнула она себе под нос. — Кто это? — поинтересовалась я, стараясь звучать как можно более нейтрально. Зелла одарила меня раздраженным взглядом, но тут же взяла себя в руки, и ее лицо смягчилось. — Подпевала Дюкре. Его экономка. Лучше б вам держаться от нее подальше, госпожа, поверьте, это в ваших же интересах. Это прозвучало как угроза. По всему выходило, что в Управление по Делам Общины, вроде как призванное защищать интересы простых жителей Краггенменса, уже давно проникли сторонники клана Иль-Тарин. Оджан как будто «передал» меня Зелле, а, значит, тоже как минимум склоняется в их сторону. Но он не выглядел фанатично преданным Визирю, а вот Зелла… Пусть она и завоевала немного моего расположения, хорошо отозвавшись об Элане, все равно она меня настораживала. Я ей не доверяла. Но я была у нее в руках. Гарретт ведь сказал, что за домом наблюдают. Я снова села у окна и уставилась в кружку с остатками чая. Кто бы мог подумать?! Вчера, в это же время, я рассчитывала на то, что буду искать здесь следы Элана или хотя бы изучать наследие Предтеч… но в итоге, судя по всему, против воли оказалась прямо на пути неотвратимой политической лавины. Больше я не могла успокаивать себя тем, что стороны заинтересованы сохранять статус кво, что я просто буду наблюдать, как проходит обмен заложниками. Нет. Сегодня ночью я узнала, что перемирие попытаются сорвать. Элан бы справился. Я бы тоже, наверное, справилась, если бы он был рядом. Но от него остались лишь буквы на стене, и он не мог ни подсказать, ни защитить. Да и Гарретт смылся, оставив после себя только сомнения в правильности выбранного мной пути. Я была одна. Совсем одна.