Семейное наследие

В отличие от меня, путешествовавшей, можно сказать, налегке, Оджан тащил на своем горбу два огромных мешка, привязанных к палке на манер коромысла. Когда мы остановились попить воды из горного источника, я спросила: — Что это у вас? Тот только крякнул, вскидывая ношу на плечо. — То, что поможет моей семье не умереть с голоду в ближайшие несколько месяцев. Потом, перехватив мой удивленный взгляд, пояснил: — В Краггенменсе почти нет пахотной земли, госпожа, только несколько клочков на горных склонах. Но горы заслоняют свет, а почва — каменистая и скудная, поэтому у нас практически ничего не растет. Еда — это наша самая большая ценность, госпожа. Мы постоянно живем впроголодь. Что же, это объясняло его субтильное телосложение и трепетное отношение к еде. Интересно, что вообще могло заставить людей поселиться в такой дыре и всю жизнь бояться умереть от недоедания? — Почему Краггенменс? — спросила я. — Неужели в горах не нашлось местечка получше? — Я там родился, — пожал плечами Оджан. — Я не знаю других мест. К тому же, местные горные племена весьма воинственны… а к нам не суются… знают… О чем они знают, Оджан тактично умолчал, а я решила не переспрашивать. Если предыдущая часть путешествия показалась мне утомительной, то эта была просто выматывающей. Поначалу я вертела головой по сторонам и временами даже наслаждалась удивительными видами предгорий. Однако очень быстро мне стало совершенно наплевать на красоту вокруг: наш путь, пролегавший по совершенно диким и нехоженым местам, очень быстро превратился в мучительную череду подъемов и иногда — слишком редко! — спусков, а единственной мыслью было горькое сожаление о том, что я не догадалась взять флягу для воды. Изумрудно-зеленые предгорья с темными пятнами лесов остались внизу, земля под ногами становилась все более и более каменистой, а растительность — низкорослой и, наконец, мы оказались в месте, где вокруг были лишь голые скалы да падающий с какой-то невероятной высоты водопад. В какой-то момент мне показалось, что мы в тупике. На мгновение я даже испугалась, что мой спутник собирается сделать со мной что-нибудь очень нехорошее. Хотя, если задуматься: что мешало ему сделать это раньше? Тем временем, Оджан продолжал бодро лавировать между огромными замшелыми валунами, и даже тяжелые мешки не слишком-то его замедляли. Водопад приближался, покрытые лишайниками камни под ногами стали скользкими, а разгоряченное долгой прогулкой лицо приятно охладила водная пыль. Я внимательно следила за тем, куда мой спутник ставит ноги, совершенно перестала пялиться по сторонам и, в какой-то момент обернувшись назад, поняла, что мы поднялись очень и очень высоко в ущелье, каким-то совершенно невозможным путем. Казалось, что внизу были лишь непроходимые скалы. Достигнув водопада, мы прошли между ревущими потоками воды и оказались в скальном алькове. Оджан подошел к какому-то камню и… пропал. Выяснилось, что валун скрывает небольшое отверстие в скале, которое из-за причудливой игры света казалась лишь обычной тенью. Протиснувшись между камнями, мы оказались в огромной пещере с влажными стенами. Ее освещали скупые солнечные лучи из трещины где-то далеко вверху. Вода журчала и струилась по камню, создавая причудливые группы колонн, сталактитов и сталагмитов. Здесь мы снова позволили себе остановиться. Я напилась вволю из небольшого озерца, а Оджан с видимым удовольствием растер натруженные плечи и достал из какого-то тайника небольшой керосиновый фонарь. — Дальше дорога будет тяжелой, госпожа. Внимательно смотрите под ноги, — предупредил он. Как будто до этого она была легкой! Мы начали спуск в недра горы по широкому склону. Сталагмиты, торчавшие как иголки огромного дикобраза, делали этот путь особенно опасным. К счастью, в этой части пещеры не было бегущей воды, но камни то и дело вырывались у нас из-под ног и с грохотом улетали куда-то вниз, в темноту, которую не мог рассеять тусклый свет нашего единственного фонаря. Я гнала от себя мысли о том, как кубарем качусь вниз, во мрак, где и заканчиваю свои дни, насадившись глазом или животом на какую-нибудь особо острую каменную сосульку. Или ломаю себе хребет. Или сворачиваю шею. Или вообще теряю путь и остаюсь навсегда в этом кошмарном царстве тьмы. Если я что-то и узнала за сегодняшнее путешествие, то только то, что до ужаса боюсь пещер, и что одна только мысль об обратном пути вызывает приступ паники. Зачем мы спускаемся? Что там, внизу? Тусклый, рассеянный свет где-то вдалеке показался мне сияющим благословением богов. Он становился все ярче и ярче, и я воспряла духом, потому что путешествие по недрам горы вот-вот должно было закончиться. Я с трудом удерживала себя от того, чтобы не ускорять шаг: пол пещеры по-прежнему оставался предательски скользким. Мой спутник шагнул навстречу свету — темная фигура в ореоле розовато-оранжевых закатных всполохов, — и я последовала за ним. Неяркое солнце, освещавшее склон, резануло по уже успевшим привыкнуть к подземному мраку глазам. Сначала я щурилась, не видя ничего, кроме густой травы и обломков скальной породы под ногами, а потом, наконец, смогла разлепить веки. Впереди предстала картина, за которую любой художник был бы готов отдать все свои кисточки и палитру впридачу. Закатное солнце нежно золотило практически неприступные отвесные базальтовые скалы, выраставшие из более пологих, покрытых зеленым бархатом склонов. Все они – в том числе и тот, на который мы вышли из мрачного зева пещеры, были превращены в террасы, где колосились злаки, росли плодовые кусты и деревья. Совсем неподалеку, например, карабкались по деревянным опорам несколько виноградных лоз, огороженных тонкой стальной решеткой в полтора моих роста. Кое-где виднелись сгорбленные фигурки людей, которые, по всей видимости, уже собирались заканчивать работу. Пейзаж был одновременно мирным и тревожным. Террасы спускались все ниже и ниже, к провалу, который выглядел, как огромная воронка неправильной, чуть продолговатой формы. Понятия не имею, какого рода процессы привели к образованию этой язвы на теле земли, но даже отсюда она выглядела, как бездонная темная яма. Не представляю, что было в голове у тех, кто впервые решил поселиться здесь столетия назад. От пещеры вниз вела узкая мощеная дорога, сложенная из отполированных многочисленными ходоками камней. В пологих порожках уже можно было разглядеть углубления там, где чаще всего ступала человеческая нога. Вдоль дороги располагались полуразрушенные вехи, похожие на миниатюрные обелиски. Их украшали мозаики и резьба Предтеч, которую не смогла уничтожить даже непредсказуемая и суровая горная погода. Пусть краски и поблекли, но искусные изображения людей, куршоков и самых разнообразных живых существ все еще были вполне различимы, а иероглифы даже можно было прочесть. Я с удовольствием склонилась к ближайшему обелиску, повествующему о паломничестве великого императора Ва-Тарака в Краггенменс. Водя пальцем по вырезанным в камне линиям, я прочла, сколько рабов было принесено в жертву богам, и что сказал оракул правителю. Оджан, который воспользовался внезапной передышкой, чтобы опустить мешки на землю и расправить согнутые под их тяжестью плечи, наблюдал за моими историческими изысканиями с неподдельным удивлением. — Вы знаете язык Предтеч? — изумился он. — Немного знаю. Я что, читала вслух? — Вы шевелили губами. Я не нашлась, что ответить, и просто пожала плечами. Ну не буду же я, в самом деле, рассказывать ему, что имею дело с чрезвычайно хорошо сохранившимися бесценными историческими источниками. Вряд ли Оджана это волнует. Как жаль, что моего возвращения ждут в Городе, и никто не отпустит меня сюда на пару месяцев изучать древнюю письменность. Пожалуй, это было единственное, чем мне хотелось бы сейчас заниматься. Помимо попыток отыскать следы Элана, конечно же. Но увы: на повестке дня у меня стояли враждующие кланы и их перемирие, которое вот-вот должно было закончиться, а также жизнь неизвестных мне «одушевленных ценностей» и сохранность материальных. К тому же, я не уверена, что мне захочется остаться в Краггенменсе после того, как мораторий на насилие будет снят. — Госпожа… — снова подал голос Оджан. — Не хочу прерывать вас, но скоро стемнеет. Ну да, конечно, совсем забыла. Это горы, здесь ночь наступает так быстро, что и глазом моргнуть не успеешь. Знания из прошлой жизни, которые одновременно хочется и забыть, и в то же время помнить про них вечно. Горные тропы под ногами, густые леса предгорий и ни с чем не сравнимый свежий горный воздух, от которого поначалу кружится голова. Костер, выплевывающий искры на уходящие в черное небо скалы. И моя голова на плече Элана. Дневной переход по горным тропам измотал меня настолько, что я с головой ушла в невеселые мысли, переставляя ноги механически, как заводная игрушка. Хоть бы этот день поскорее закончился! Но вдруг нечто, попавшее в поле зрения, вывело меня из монотонного полузабытья. Это был очень необычный межевой камень. В отличие от типичных путевых столбов, выполненных в форме миниатюрных обелисков, этот представлял собой трапецию с круглым навершием. Иероглифы на нем почти стерлись, а едва видимые в камне черточки и точки складывались в какую-то нечитаемую чепуху. Но сама его форма — а еще больше форма отбрасываемой им тени — напоминала мне что-то очень привычное. Что-то, что я вижу каждый день. Замочную скважину. Сердце забилось. Артемус, а после и Элан, провели в горах бессчетное количество времени, выискивая следы Гильдии Просвещения — мистической организации Карад-Дина, чьи члены стали прародителями современных Хранителей. Когда-то Гильдия предсказала Катаклизм, уничтоживший цивилизацию Предтеч, но Император не поверил им. Город ушел под землю, а немногие выжившие, среди которых наверняка были и люди из Гильдии, бежали в горы. Следы выживших терялись там. В свое время, когда мы были всего лишь учениками, Артемус был одержим поиском древних знаний, и ему все же удалось найти... кое-что, о чем всем нам настоятельно было рекомендовано забыть. Однако, цепочка последовавших за этим событий привела к тому, что его лучший ученик, Гарретт, отказался от инициации в качестве Исполнителя и навсегда покинул Орден. Вскоре и Артемус окончательно разочаровался в своей идее фикс, и лишь Элан упорно продолжал рыть носом землю. Пока не исчез. И теперь, похоже, мне удалось обнаружить следы наших далеких предшественников. Вдруг я найду что-то полезное для Ордена, оказавшегося в очень уязвимом положении? Меня ведь за этим сюда отправили. Хранителям сейчас не было никакого дела до Краггенменса и его перемирия. Может быть, даже и Элану было наплевать на местных, а вся его миротворческая деятельность была лишь поводом оставаться в Долине как можно дольше? — Госпожа, мы опаздываем, — окликнул меня Оджан. Я бросила последний взгляд в нутро горы, откуда мы только что вышли, и последовала за своим спутником в сторону темного провала.