Слёзы Джонатана

      Маленький Джонатан всё время ёрзал, переворачиваясь то в одну сторону, то в другую, тщетно пытаясь заснуть. Портрет, написанный его возможным отцом, под пижамой, испещрённой рисунками снегирей в разных позах, мешал не так сильно, как собственные мысли, что закручивались клубком в его голове, словно разворошенное змеиное гнездо. Он, всё таки, решил убрать его под матрас, чтобы никто не видел и потом провалился в сон.       Только во сне он мог чувствовать себя свободно. Там он мог быть кем угодно и встретить кого угодно. Сейчас маленький Джонатан управлял целой упряжкой снежных волков, он вёз картины известного художника в город, чтобы все его жители смогли их лицезреть. Закончив с работой, он, словно северный ветер, также, к слову, и называлась его упряжка, понёсся обратно к старой деревянной хижине, что находилась далеко от цивилизации. Постучавшись, дверь ему открыл мужчина, лет тридцати с длинными, снежно-белыми, но седыми волосами, такими же как у Джонатана и такими же ярко-голубыми сияющими глазами. Он пригласил его войти. Дом был просторным и уютным, хоть и небольшим, и заваленным холстами, красками, кистями и прочими художническими принадлежностями. Они сели за стол, попили чай, мужчина положил руку на плечо маленькому Джонатану и сказал: "Однажды, сын, всё это будет твоим". Дом засиял пуще прежнего. Незаконченные картины, украшавшие ветхую лачугу, словно ожили. Из них дул холодный ветерок, снег засыпал пол вокруг, а снежные волки снаружи выли на нарисованную в серебряных оттенками луну.       Но даже самые яркие и прекрасные сны заканчиваются как только солнце вступает в свои владения и забирает из сладкого мира грёз, возвращая обратно в унылый интернат и серые будни, хотя сейчас они уже такими серыми не казались. Открыв глаза, Джонатан первым делом не пошёл заправлять постель или чистить зубы. Нет, он взял свой блокнот из ящика тумбочки и зарисовал себя в виде кучера той самой упряжки, состоящей из восьми больших волков, ту самую лачугу и совсем небольшой силуэт отца, выглядывающий из этого домика. Закончив рисунок, он принялся за повседневную утреннюю рутину и, покончив со всеми делами, отправился на завтрак, а потом и на уроки.       Джонатан считал физкультуру худшим уроков из всех. После математики, конечно. И истории, и трудов. Ему было сложно определиться какой предмет ему не нравится больше остальных, но этот он точно не любил. Бесконечный бег до головокружения, подтягивания, прыжки в длину. Всё это было сложно для маленького Джонатана. Единственное, что ему нравилось это спортивные игры, они давали возможность немного повеселиться и отвлечься, даже если в тебя постоянно летит мяч. Ронни же, наоборот, чувствовал себя отлично, независимо от нагрузки, которую им давали. Он неплохо подтягивался, быстро бегал, хоть и не был самым лучшим в этом среди сверстников, а вот в чём он был лучшим так это в вышибалах. В них ему не было равных и он, разумеется, всегда брал с собой в команду своего друга, чтобы того "не зашибли".        После "невыносимого кошмара", так Джонатан называл физкультуру, они отправились на следующий урок. Всё прошло настолько быстро, что они и не заметили. А выйдя из кабинета, Ронни обратил внимание, что прямо напротив них проводился урок ИЗО, хотя должен был проходить Всеобщий язык. Все, кроме учителя, уже покинули класс и мальчики зашли внутрь.        Внутри старого кабинета было довольно пусто, только поцарапанные парты и изрисованные стулья немного украшали его. За учительским столом сидела Екатерина Роус. Она медленно перекладывала одну маленькую стопку рисунков в другую побольше, тщательно осматривая каждый лист бумаги, не замечая, что к ней зашли. Джонатан прервал тишину в классе, спросив, почему она сменила кабинет. Та ответила невнятно, сказав что парты из её класса срочно понадобились директору для какой-то встречи и её поставили вести уроки здесь. Потом она, потупив взгляд, посмотрела на мальчиков.        — Ах! — Вздохнув, протянула мисс Роус — Так это вы, что ж сразу-то не сказали? У вас сегодня нет со мной уроков, вы хотите взять ещё один карандаш?        — Да нет. Я просто хотел спросить кое-что! — Воскликнул Джонатан, в то время как Ронни, догадавшись в чём дело, закатил глаза и, скрестив руки на груди, облокотился на стену, — Вы слышали про такого художника, как Глэйскрит?       — Ох — Снова со вздохом протянула она — Да, он был великим пейзажистом и портретистом. Жалко скончался до того как написал свой порт...       — Скончался?! — Крикнул Джонатан — Нет, этого не может быть, вот, посмотрите!        Он наклонился, чтобы снять громоздкий рюкзак со спины и достать из него ту самую картину, которую они нашли вчера. "Вот!" — крикнул маленький Джонатан, протягивая портрет и показывая подпись с годом его написания, умолчав о том факте, когда именно мальчики нашли его. Екатерина Роус взглянула на портрет, а потом и на подпись, её глаза наполнились жалостью. Она встала из-за стола и опустилась на одно колено.        — Мне жаль это говорить, Джонатан, но это подделка, тебя разыграли. Здесь все хотят найти своих настоящих родителей, особенно те, кто тут с рождения, но пойми: это невозможно. Они...        Она попыталась положить свою руку ему на плечо, но маленький Джонатан отстранился. Он прижал портрет к груди, его глаза начали наполнятся слезами и в следующую секунду он выбежал из кабинета, оставив свой рюкзак. Мисс Роус встала, поправила юбку и попросила уже почти выбежавшего из кабинета Ронни догнать и поговорить с Джонатаном, а также вернуть ему рюкзак. "Искать его отца - бесполезная затея, скажи ему. Может, тебя он послушает" — сказала она. Ронни кивнул, схватил рюкзак Джонатана и побежал за ним.       Ронни выбежал из класса и оглядел коридор. В нём было подозрительно пусто. До звонка никого не пускали в кабинеты и все были вынуждены стоять за дверьми в ожидании, когда им позволят войти, но сейчас тут было около сорока детей. Пока Ронни нервно обходил коридор в поисках Джонатана, он услышал, как с третьего этажа раздался звук, словно что-то или кто-то упал на пол. Он сразу же направился к ближайшей лестнице и взбежал по ней наверх. Во время занятий наверху почти всегда пусто, но сейчас там стояло человек двадцать, плотно столпившихся вокруг. Они о чём-то говорили, кричали и размахивали руками, смотря в центр образовавшегося ими круга.        На полу, скрюченный и держащийся за живот, лежал заплаканный Джонатан. Над ним нависал Роб, пинавший его под дых, тем самым заводя толпу ещё больше. Ронни, раздвинув нескольких детей, пробрался внутрь. Все тут же умолкли, расширяя круг. Роб обернулся.        — О, вы только посмотрите! — Мерзко ухмыляясь, выкрикнул он, — Эй, Джонни, твой папочка пришёл тебе на помощь!        Робби начал заливаться смехом, за ним начал смеяться Оливер, а потом этот гогот подхватила и вся толпа. Ронни не выдержал, он замахнулся и со всей силы ударил Роба по носу, да так, что тот отшатнулся на пару шагов назад. "Приятно" подумал он в этот момент, ему понравилось наконец не сдерживаться и ударить Роба за всё то, что он натворил. Он ударил ещё раз, а потом кто-то схватил его сзади. Это был Оливер. Ронни ничего не успел сделать, как Роб нанёс удар в левый глаз, прямо по очкам, разбив итак уже повреждённое стекло. Очки со звоном упали на пол, и Робби наступил на них, сломав окончательно. Ронни ударил локтём Оливера в глаз, что заставило его ослабить хватку, и потом, вырвавшись, оттолкнуть его, и затем снова получить удар от Роба. Из носа пошла кровь. Ронни еле видел, ударил наотмашь и попал прямо в челюсть Робби, отчего тот повалился на пол. Он был очень зол, за избиение Джонатана, за разбитые очки, за всё то, что Роб делал до этого. Он вдарил ему ещё раз, и ещё, пока не почувствовал, как кто-то схватил его за замахнувшуюся в очередной раз руку, крича, чтобы тот остановился. Ронни развернулся и резко саданул схватившего. И только потом, разглядел сквозь застелившую ему взгляд пелену, белые волосы Джонатана, сидящего на полу и потирающего щёку. Его глаза округлились, он выругался и тут же начал извиняться, опустившись на одно колено.       Со стороны лестницы послышался грубый голос. Толпа сразу же побежала к другой, чтобы избежать наказания. Маленький Джонатан обернулся на этот звук, а Ронни, не обращая внимание на крики, просто сидел, смотря в одну точку. Голос принадлежал директору интерната, Виктору Темпесту. Это был высокий мужчина в костюме, у него были короткие чёрные волосы и лёгкая небритость, которую он называл бородой. Увидев, что здесь произошло, мистер Темпест крикнул стоящим внизу учителям, чтобы те позвали медсестру, а сам подошёл к только что подравшимся ребятам. Директор достал платок из кармана и начал вытирать кровь с лиц детей, расспрашивая, что произошло.       — Э-это был Ронни! — Начал сыпать обвинениями Робби, — Они это начали!       — Что!? Это ты избил меня… снова — Джонатан замялся на слове "Снова", — А Ронни просто пытался защитить меня!       — Так! Тихо! — Отрезал директор — Вроде серьёзных травм нет, доведём вас до медпункта, и там разберёмся.       "Идти можешь?" Спросил мистер Темпест у Ронни, тот просто кивнул и медленно поднялся на ноги. Прибывшие учителя и медсестра помогли мальчикам добраться до медпункта. Пока они спускались, Джонатан решил немного разрядить обстановку сказав Ронни, что в этот раз им здорово досталось и немного посмеялся, почесав затылок и слегка закашлявшись после этого. Ронни просто молчал. Остаток пути до кабинета "103" они прошли в тишине. Перед тем как зайти маленький Джонатан спросил друга: "Ты злишься на меня?" Ронни посмотрел на него, но ничего не сказал, и их затолкали внутрь.       В медкабинете стоял ужасный запах, к которому Джонатан давно привык, часто бывая здесь после подобных драк. Медсестра обрабатывала раны мальчишек, протирая их ваткой со спиртом и перекисью водорода, а после налепливала пластыри со зверушками. Меньше всех досталось Оливеру, его только ударили в глаз, поэтому сейчас он прижимает к нему пакет со льдом. На лице Роба было много следов от ударов и у него ужасно болела челюсть. У Ронни болели руки, ноги, ему было страшно открывать левый глаз, он продолжал просто сидеть, смотря в одну точку на полу. Медсестра, осмотрев Ронни, поняла, что глаз оказался невредим, стекло не попало в него. В остальном, на нём были лишь пара царапин, ссадин и кровоточащий нос, из-за чего в ноздри пришлось засунуть немного ваты, чтобы остановить кровотечение.       Директор строго стоял в дверях, сложив руки на груди. В его уставших глазах было видно жалость, злость и бесконечные подсчёты количества дополнительных бумаг, которые ему придётся сегодня заполнить из-за этого "происшествия", так бы он и написал в отчёте. Он отошёл от двери и направился к Робу и Оливеру, снова выспрашивая их точку зрения. Они продолжали обвинять в произошедшем Ронни, но мистер Темпест им явно не верил.       Маленький Джонатан всё ещё держался за живот. Медсестра попыталась поднять его рубашку, но Джонатан стал сопротивлялся. Все обернулись на них и увидели, как из-под одежды Джонатана выпал тот самый портрет. Небольшой холст с изображением Камрен лежал на полу, холодным взглядом, словно она стояла прямо за окном, оглядывая комнату. Директор тут же подобрал и перевернул, выискивая что-то на обратной стороне. Обычно там писали название картины, автора и кабинет, в котором она должна висеть, но на этом красовались те самые слова. Мистер Темпест долго вглядывался в неё, почерк был ровный, аккуратный, совсем не похожий на детский, да и написано будто бы перьевой ручкой, которых здесь давно нет. Он сказал, что конфискует её до выяснений откуда она вообще взялась, и как бы Джонатан не умолял отдать ему портрет обратно, директор был непреклонен. Но, всё же, смягчившись, сказал, что отдаст портрет, если он не является собственностью интерната. Ещё немного выслушав и ту и другую сторону конфликта, мистера Темпеста всё это начало раздражать.       — Всё, я услышал достаточно. — Прикрикнул директор, — Я хотел по хорошему, но не вышло! По правилам: вы все лишаетесь прогулок на неделю и получите дополнительные задания! Это моё окончательное решение.       Не издавший до этого ни единого звука Ронни вдруг выпалил       — Ну, конечно, кто бы сомневался. Вместо того, чтобы разобраться кто всё это начал, вы просто наказываете всех. Впрочем, как и всегда.       — Я не обязан разбираться, кто первый начал эт...       — Да вам просто плевать на нас! Вы хотите побыстрее наказать нас, замять это дело и уйти пить чай в своём кабинете, как и всегда. Вы просто несправедливы, если вообще знаете значение этого слова.       — Рональд, следи за языком, или...       — Или вы что? Накажите меня ещё на неделю? Или на две? Может, сразу на месяц? Или вообще запрёте в комнате без окон и дверей, чтобы все знали, что кто-угодно может просто тебя избить, а потом тебя же за это ещё и накажут, а если поможешь, то получишь не меньше.       В кабинете повисла неприятная тишина, разбавляемая лишь треском люминесцентной лампы. Ронни отвёл взгляд, потом выдавил из себя тихое "Я", но директор не дал ему и слова.       — Вы двое, — Сказал он, указывая на Ронни и Джонатана, — Всё ещё лишены прогулок на неделю, но сегодня я освобождаю вас от занятий по состоянию здоровья, идите отсюда и подумайте обо всём, что произошло сегодня.       Затем он повернулся к Робби и Оливеру и пригрозил им последним серьёзным разговором. Дверь захлопнулась, за ней были слышны крики, которые мальчики слушать не хотели.       Они отошли от закрытой двери, за которой директор делал строгий выговор местным хулиганам, но недалеко. Они прошли всего ничего, как Ронни, прислонившись к ближайшей стене, сполз по ней и сел на пол. Маленький Джонатан подсел к нему. Немного посидев в тишине, Джонатан решился снова спросить.       — Всё-таки, злишься на меня?       Ронни поднял голову и посмотрел сквозь друга, после чего направил свой взгляд перед собой.       — Да на себя я злюсь, на себя! — Он сжал ладони в кулаки, — Я вышел из себя, потерял контроль, снова поранил кого-то.       Он вздохнул.       — Ещё и тебе от меня досталось.       — Да ничего страшного, правда, оно совсем не болит уже — Джонатан потёр правую щёку.       — Тебе, может, и не страшно, а мне... — Ронни посмотрел на свои руки со слегка покрасневшими костяшками, — А мне страшно.       — Но ты ведь не сделал ничего плохого.       — Сделал. — Он опустил руки на пол, — И мне очень страшно, что я сделаю это ещё раз. Страшно снова потерять контроль, снова поранить кого-то, снова...       Ронни выругался и прислонил голову к стене.       — Ну, просто, подумай о хорошем, — Джонатан широко улыбнулся и прислонил руки к лицу, изображая очки, — ты ещё нескоро увидишь их лица!       Ронни не смог сдержать лёгкий смешок и первый раз за долгое время улыбнулся.       Дверь сто третьего кабинета открылась, оттуда вышли Роб и Оливер. Робби тут же одарил Ронни злобным взглядом и провёл пальцем поперёк горла. Ронни прищурился, но всё равно ничего не увидел и просто пожал плечами. Роб закатил глаза. Директор тоже вышел из медкабинета и приказным тоном отправил хулиганов на уроки, потом заметил мальчиков, сидящих на полу.       — А вы чего расселись? — Мистер Темпест строго посмотрел на них, — Идите отсюда!       Долго их уговаривать не пришлось, они тут же подскочили и направились в единственное спокойное место во всём интернате, библиотеку.       В библиотеке было тихо, мисс Хаймон сидела за столом перебирая новые книги, увидев Ронни и Джонатана, она сразу же, явно беспокоясь, пристала с расспросами о том, что случилось. Они отвечали уклончиво, избегая этой темы. Она не стала настаивать и, снова дав задание по расстановке книг, вышла "за чайком". Мальчики, быстро управившись с работой, принялись за изучение литературы, но уже другой. В тот раз они так увлеклись историей духов и, конкретно, Исиды, что совсем забыли про кулон, подаренный Джонатану. Теперь их целью было найти хоть какое-то упоминание о подобных вещах. Просидев пару часов, пролистывая книгу, за книгой, в тщетных попытках что-то обнаружить они так ничего не нашли об этом кулоне, даже с помощью Софии Хаймон, хотя сам кулон ей не показали. Они говорили о нём расплывчато, как о подарке духов и кое-что узнать смогли. Духи, иногда, дарят подарки людям, которые смогли произвести хорошее впечатление на них. Только, им дарили не кулоны, или какие-нибудь другие украшения, а особые метки, которые называются "Сигилы". Они позволяли своим носителям использовать частичку силу духов в своих целях. Таких людей называют кветры. Их можно вычислить по необычным рисункам, изображающих гербы стран. Сейчас, правда таких не встретишь, все они стали героями мифов и легенд, записанных в старых исторических книгах.       Много информации это не дало, особенно для Ронни, что вычитал про это, года четыре назад. Джонатан что-то такое слышал, но никогда не интересовался этот "скукой". А тем временем приближался ужин.       📚История📚       Глава 2. Часть 5.              Пока Джонатан и Ронни ели отварную рыбу со слипшимися, недосоленными макаронами, к ним кто-то подошёл. Парень, лет четырнадцати, с тёмными волосами и подносом в руках неловко поздоровался и сказал, что слышал о сегодняшней драке на третьем этаже. Он сказал, что его брат, Оливер, тот самый Оливер, что всё время хвостиком бегает за Робби не такой плохой, просто ему попалась дурная компания. Оливер рассказал, что Роб пришёл в класс после драки необычно тихий. За весь урок, он ничего не сделал. Не кидался бумажками, не рисовал на парте, не выкрикивал ничего, просто лежал на столе и злобно смотрел в одну точку. Ещё этот парень рассказал, что видел, как Роб выходил из его блока, где также живёт Люк, местный торговец всем подряд и, по совместительству, бывший одноклассник Ронни. Он попросил их быть осторожнее с Робом и попытаться как-то отвадить его от Оливера. После чего, удалился за другой стол, где его уже ждали другие дети, примерно его же возраста.       — Даже имя своё не назвал, как грубо. — Наигранно обиженно выдавил Джонатан.       — Да какая разница? — Ронни вздохнул, — Нам придётся увидеться с Люком, чтобы узнать, зачем Роб к нему ходил.       Джонатан уже почти открыл рот, как Ронни сказал:       — Даже не думай ещё раз шутить про моё зрение.       Блок Люка располагался на третьем этаже, недалеко от лестницы. Постучав, дверь открыл светловолосый парень с голубыми глазами, скрывающимися за толстыми стёклами очков. Он недовольно закатил глаза и спросил:       — Чего вам? — Люк посмотрел Ронни в глаза — Новых очков у меня для тебя нет, если вы за ними.       — Нет, не за ними. — Ронни протёр глаза, — Мы знаем, что Роб у тебя кое-что купил, хотим знать что.       Оглядевшись по сторонам Люк вздохнул и жестом попросил их войти.       — Я не сдаю своих клиентов.       — Ну сделай для него исключение! — Вынырнул из-за плеча Ронни Джонатан, — по старой дружбе.       — Никаких исключений, даже "по старой дружбе". — Юный "торгаш" передразнил Джонатана и поправил очки, — Но, за небольшую плату, я могу передумать. Скажем, пятьдесят фантиков.       — Грабёж! — Крикнул Джонатан.       — Может и так, но информация должна стоить дороже товара, не так ли?       — У меня только тридцать два.       — Плюс мои пять!       — Вы и так просите меня выдать информацию о моём клиенте, так ещё и денег у вас нет. — Люк сложил руки на груди, — Но, думаю, мы можем договориться, но только ради твоего друга, он ни в чём не виноват, в отличие от тебя.       — А в чём он виноват?       — Ни в чём. — Раздражённо выпалил Ронни.       — Ну, твоё мнение. — Он пожал плечами, — За информацию о Робби я хочу все фантики, что у вас есть и твой блокнот со всеми рисунками.       — Ни за что!       — Тогда нам не о чем разговаривать.       — Ладно, не хочешь рассказывать, не надо.       — Эй, эй! Постойте! Кое-что у меня для вас всё-таки есть. — Люк присел и достал из-под матраса красный свисток, — На, свистнешь - и вас услышит весь интернат.       Ронни уже было потянулся за ним, но Люк отдёрнул руку.       — А, а, а, деньги вперёд, тридцать фантиков.       — Почему так дорого за обычный свисток?       — Считай это налогом на богатых, ты единственный, у кого здесь есть оплачиваемая работа.       Ронни недовольно фыркнул, но всё же отдал торгашу фантики и забрал свисток.        — Скажу клишировано, но было приятно иметь с тобой дело. — Он протянул свою руку, улыбаясь, Ронни отказался пожимать её, — А ты совсем не изменился со школы. Такой же, как прежде.       — Нет, уже не такой.       С этими словами они вышли из блока и направились к своему. Перед окном, находившимся прямо напротив их двери, стоял высокий человек. Его светлые волосы виднелись из-под шляпы и хоть она идеально подходила к его строгому чёрному костюму, носить их в помещении было запрещено, но ему, видимо, было всё равно. Он перебрасывал из руки в руку игральную карту, ехидно улыбаясь и смотря куда-то вдаль.       Пиковый туз скакал от руки к руке, вертясь уголком вокруг своей оси на пальцах, переворачиваясь в воздухе, и порой, улетая ему за спину, где он снова ловил её и продолжал играться. Ронни и Джонатан тихо приближались к двери своего блока, напротив которой стоял этот странный человек. Он взглянул на них, не поворачивая головы, после чего спросил не Ронни ли это, тот подтвердил. Таинственный мужчина передал слова директора о том, что в интернате проблемы с поставками и новые очки прибудут нескоро. Сказав это, он снова уставился в окно, но карта из его рук куда-то исчезла. Ронни, кивнул, и уже почти зашёл в блок, как Джонатан спросил у этого человека, кто он такой. Таинственный человек развернулся к ним лицом. Первое, что настораживало в нём - его глаза. В зелёной радужке его глаз вместо привычных зрачков были чёрные, как уголь, трефы, а на его щеках были рисунки бубны и пики. Он загадочно улыбался, смотря на мальчиков. Это была не добрая улыбка как у Софии Хаймон, это была улыбка хищника, высматривающего свою жертву.       — Моё имя Рекуж, а твоё?       — Джонатан!       — Джонатан… Чудесное имя. — Господин Рекуж снова достал карту из ниоткуда, но на этот раз червовую даму, и приложив её к щеке, наклонился к Джонатану, — Скажу по секрету: я тут ищу кое-что, видишь эти следы на стенах? Лёд. Такой тонкий, что его почти и не видно, но он не тает. Я должен выяснить почему.       Джонатан попытался что-то сказать, но Ронни его остановил, пожелал этому человеку удачи в поисках и попытался увести Джонатана обратно в блок. Рекуж поинтересовался, знают ли они что-то про этот странный лёд, услышав отрицательный ответ Ронни, он посмеялся, сказав, что дети не умеют врать. И как бы Ронни не пытался удержать Джонатана, тот смог вырваться из его хватки и рассказать всё. Про ночной приход Исиды, выход из блока после отбоя, нахождение портрета в том самом кабинете и о своём сильном желании найти отца. Умолчал он, разве что о кулоне, висевшем у него на шее. Ронни ожидал, что Джонатан — вот так легко всё расскажет неизвестному человеку, но чтобы так быстро.       — Возможно, — Господин Рекуж почесал очень гладкий подбородок, — Мы можем помочь друг другу. Тебе не найти отца в этих стенах, уж точно. Давай так, я выведу вас из отсюда, а вы поможете мне кое с чем. Что скажете?       — Да, мы согл…       — Нет. — Перебил Джонатана Ронни.       — Что? Но… Почему?       — "Почему"? — Ронни развёл руками, — Ты ещё спрашиваешь? По-твоему, идти хрен пойми куда, хрен знает с кем чтобы найти хрен знает кого, это хорошая идея?       — Попрошу, я не "хрен знает кто", я доверенное лицо госпожи, — Господин Рекуж поправил шляпу и медленно процедил, — Трикветр.       После этих слов, масти в его глазах и на щеках слегка засветились. Он выпрямился и сказал, что такому человеку как он можно доверять. Ронни и Джонатан начали спорить. Ронни говорил о риске, безумии, о том, что глупо просто так взять и довериться незнакомому человеку, в то время как Джонатан говорил об их мечте выбраться отсюда и лично о своей мечте найти отца. Ронни думал головой, приводил факты, доводы, но Джонатан и слышать ничего не хотел. Его цель, уже даже не мечта, а цель, были для него превыше всего. Они могли бы так спорить ещё очень долго, если бы господин Рекуж, посмеиваясь, не прервал их.       — Знаете, я вижу у вас есть… Некоторые разногласия, — Он слегка замялся, — Я могу забрать только тебя, Джонни, а твой друг останешься тут, как он и хотел.       — Я Джонатан, а не Джонни! — Джонатан посмотрел на своего друга, — И нет, я не могу пойти без Ронни!       Трикветр поправил шляпу, извинился за ошибку с именем и ещё раз медленно повторил имя Джонатана. После чего вручил ему карту с червовой дамой, развернулся и, уходя, сказал.       — Я вернусь завтра, либо за одним из вас, либо за двумя.       Джонатан помахал ему вслед рукой, после чего услышал, как Ронни назвал его идиотом и зашел в блок, хлопнув дверью.       Маленький Джонатан обернулся на звук и зашёл вслед за Ронни. Тот лежал на кровати, смотря в потолок и максимально игнорируя присутствие друга, закрыв глаза.       — Почему ты злишься? Мы всегда хотели сбежать отсюда! И вот он наш шанс, придёт сюда завтра.       — Я не злюсь, мне всё равно. — Голос Ронни был раздражён, он явно злился, — Ты его слышал. Он придёт завтра «либо за одним из нас, либо за двумя». Так что давай, иди с ним куда хочешь, раз тебе так нравится идея быть закопанным под какой-нибудь ёлкой.       — Он триквепр, а значит ему покровительствует дух.       — Ага, конечно, дух карточных игр. Ты слишком много доверяешь незнакомцам. А ещё ты неправильно произносишь «трикветр».       Маленький Джонатан, фыркнув, сел на свою кровать и достал блокнот. Ронни отвернулся от него. Джонатан нарисовал, как Рекуж уводит его за пределы блока, в то время как Ронни лежал к нему спиной. В это время, к ним зашла Мария и сказала, что ей нужна кое какая помощь. Джонатан, как всегда не раздумывая, пошёл за ней и, словно специально, оставил блокнот на тумбе. Перед выходом, он взглянул на Ронни, но тот отвёл взгляд, перевернувшись на другую сторону. Услышав, как закрылась дверь, он всё же открыл глаза и увидел тот самый блокнот. Ещё немного полежав, Ронни вздохнул и, поднявшись, взял его с тумбы и начал листать с начала. Там были рисунки его самого, с пластырем, фингалом, без одного зуба, одним словом со множеством травм, что он получал. На других страницах была медсестра, Роб, Мисс Хаймон и даже старое радио. Всё это умещалось всего на нескольких страницах, рисунки были мелкие, нераскрашенные, но каждую деталь, след от стёртого карандаша и эмоции, которые Джонатан испытывал, делая эти наброски, были хорошо видны. Через пару минут, Ронни дошёл до последних заполненных страниц. Он увидел рисунок из сегодняшнего сна Джонатана, а сразу за ним тот, что был нарисован только что. Ронни, разозлившись, со всей силы кинул блокнот в другую сторону комнаты и снова отвернулся. Но его начало одолевать чувство вины, и он всё же подобрал его и снова вернул на законное место, как раз к возвращению маленького Джонатана. Они не разговаривали друг с другом. Такое случалось, хоть и редко, но никогда не длилось так долго.       Джонатан часто не умел держать язык за зубами и говорил всё, что у него на уме, Ронни был не из обидчивых, но в этот раз безрассудство и наивность его друга действительно вывели его из себя. Ему хотелось рвать и метать, врезать кому-нибудь, сломать что-то, но он держался, и понемногу успокаивался, всё ещё надеясь на благоразумие Джонатана и на то, что он не отправится никуда в погоне за своей глупой мечтой.       Джонатан же совсем не злился, скорее беспокоился. То, что для Ронни было глупой мечтой, для него стало целью жизни. Сидя на кровати и перелистывая блокнот, он всё пытался подобрать нужные слова. «Знаешь…», нет, «а почему…», тоже нет, «Ты злишься?», всё равно нет. Он словно балансировал над вольером с дикими снежными псами, точнее, представлял, как он будет балансировать. Ему было страшно. Слова Рекужа, звоном раздавались в его голове. Он не хотел идти без Ронни, не хотел бросать тут своего единственного друга. Для него это был не выбор, а мучительная пытка, разрывающая его на части. Не найдя нужных слов, он просто сказал первое, что пришли в голову.       — Ты не думаешь, что в любом месте было бы лучше, чем здесь?       Ответа нет.       — Ну, просто, жизнь здесь ужасна, и я готов рискнуть, чтобы убраться подальше отсюда.       Ответа всё ещё нет.       — Так, почему ты…       — «Почему», «почему», да что ты заладил со своим «почему?»? — Ронни повернулся к нему, — Если ты хочешь рискнуть тем немногим, что у тебя есть и отправиться в погоню за призраком, то кто я такой, чтобы тебя останавливать?       Он посмотрел куда-то в сторону и снова отвернулся.       Наступало время отбоя. Пейзаж за окном стал окрашиваться в тёмные тона. Как только Мария привела Роба и Оливера в блок и ушла укладывать остальных, маленький Джонатан закрыл глаза и медленно провалился в сон.