Путь Гордого Бессмертного Злодея ко спасению

             В то время, как один небезызвестный грызун маялся от тоски на самом воинственном из пиков школы Цанцюн, пребывая в состоянии между усталостью и раздражением, Шэнь Цинцю приступил к своим привычным обязанностям горного лорда пика искусств, наставляющего молодое поколение, монотонным голосом вдалбливая в головы учеников драгоценные знания, как он не раз делал в прошлом. Он понимал, что его безэмоциональный бубнёж - не лучший вариант взаимодействия с учениками, но настроения обучать их игре в сяньци у него не было, памятуя о том, что при Шэнь Юане в роли лорда Цинцзин эта дисциплина обрела особую популярность на пике. Но, по крайней мере, в его распоряжении всегда были уроки музыки, где он выслушивал игру адептов на цине и делал ценные замечания. Как и ожидалось, "блистающему разнообразными талантами" по воспоминаниям из прошлой жизни зверёнышу медведь на ухо наступил: он не смог бы сыграть ни единой приличной ноты, даже если бы от этого зависела его жизнь.       - Довольно, хватит!.. Достаточно! Позор самый настоящий! - замахал руками Шэнь Цинцю, затыкая уши и останавливая игру кудрявого мальчишки.       Он подался вперёд, со всей силы хлопнув ладонью по столу. Пора пресечь это издевательство над его слухом!       - Ученик Ло, не прими это за личное оскрорбление, но твои навыки - примерно на том же уровне, что и моё терпение... На нуле. Ты вообще когда-нибудь практиковался?       Вовремя же он успел остановить зверёныша! Но до чего ж тот неловок! Ни одной живой ноты: всё мимо! Ни плавности, ни изящества, ни музыкальности! Его охватило отчаяние от подобной игры. Сколько бы он ни поправлял его, всё было бестолку. Если бы не тот факт, что он чему-то, всё-таки, научился на своих прошлых ошибках, в которые его настойчиво тыкала носом одна его новая знакомая, то он бы не стерпел и сорвался бы сейчас на зверёныше за его тупость, напугав при этом и без того съёжившегося от ужаса мальчишку до смерти. Но он молодец: он сдержался. Лишь разочарованного вздоха не удалось сдержать ему. Мальчик стоял перед ним, вытянувшись, словно перетянутая струна, дрожа от страха, изо всех сил пытаясь не показать собственной растерянности и сохранить невозмутимость.       Ло Бинхэ всегда был очень раним и чувствителен к выговорам, не вынося, когда люди, обличённые властью, повышали на него голос. Правда, он бесследно избавился от этой привычки в первой своей жизни, едва только стал самым могущественным существом в трёх мирах.       Да ещё и насмешки соучеников, не преминувших позубоскалить над неумехой-шиди, выкрикивая обидные и злые слова, не помогали делу. К счастью, одного грозного взгляда Шэнь Цинцю, брошенного в их сторону, хватило, чтобы пресечь издёвки и заткнуть рты болтунам, немедленно вернувшимся к своим собственным занятиям.       - Оставьте а-Ло в покое! - раздался звонкий возмущённый окрик Нин Инъин, вставшей на защиту своего шиди перед остальными. Хотя никого на самом деле не испугали её надутые губки и сведённые к переносице тонкие брови. - Шицзунь слишком суров к а-Ло! Шицзунь поступает несправедливо!       - Ш-шицзунь... Этот ученик просит его простить! - сгорая со стыда, поспешно опустил покаянную голову Ло Бинхэ, опасаясь навлечь на себя гнев владыки и схлопотать наказание. Он в панике пытался пресечь попытку своей подруги защитить его столь неуклюжим образом, опасаясь усугубить свою ситуацию.       - Я... Этот глуп и невежествен! Нин-шицзе, не нужно... Бинхэ благодарен шицзуню за наставления. Этот просит шицзуня простить Нин-шицзе! Она не это имела в виду...       - Что значит "не это имела в виду"?! Очень даже это! А-Ло слишком хорош для своего же собственного блага! - возмущению Нин Инъин не было предела. - Это несправедливо, что шицзунь так жесток с ним! Не надо его успокаивать, шиди!       Честно говоря, глядя сейчас на побледневшего от страха мальчишку, он не винил его за то, что тот как огня опасался её защиты. Если он чему-то и научился у похитителя тел, так это тому, что его дочь не была звездой дипломатии и, несмотря на свои добрые намерения, почти всегда в итоге втягивала его в неприятности.       Будь он Шэнь Юанем, он бы сейчас пожалел зверёныша. И если бы не проклятая ностальгия, не позволил этой испорченной девчонке разговаривать с ним в таком тоне.       Сейчас разумнее всего было не обращать на неё внимание.       - Не драматизируй, зверёныш, - произнёс он своим самым нарочито-равнодушным тоном, затолкав поглубже вспыхнувшую искру нежданного сочувствия к мальчишке.       Решение осенило внезапно.       - Вот, как мы поступим: обязанности по уборке сегодня с тебя снимаются, ты поменяешься графиком с учеником Ань И Сон.       - Шицзунь...?       - Сегодня после занятий я позанимаюсь с тобой индивидуально в своей резиденции. Будь благодарен, что я готов уделить тебе своё личное время.       - О, шицзунь так заботлив! - захихикала довольная девушка.       Но Ло Бинхэ было вовсе не до смеха. Предложение учителя повергло его в полную растерянность. Он покрылся холодным потом, при мысли о том, что ему снова придется находиться в присутствии шицзуня, да ещё и наедине с ним!       В прошлом он был бы счастлив и польщен возможностью провести день, музицируя для Шэнь Цинцю, и даже мечтал о похвале из его уст, но теперь, когда его положение на пике закрепилось, как самое незавидное и низшее, мальчик больше не питал подобных надежд.       Напротив, теперь он ожидал самого худшего. Сглотнув, он нерешительно кивнул, не в силах поднять взгляд на учителя.       Он все ещё не мог поверить своему счастью, когда его недавно освободили от наказания, но искушать судьбу в его случае было глупо, равно как и привыкать к хорошему. Однако отказать владыке Цинцзин было невозможно.       Никто из присутствующих не посмел бы бросить вызов Шэнь Цинцю и отвергнуть его милость.       - Ученик Ло благодарит шицзуня за его доброту...       - Пфф! Да причём здесь доброта? Просто учись усерднее и используй с толком своё учебное время. Я не прошу ничего из ряда вон выходящего.       Усмехнувшись, он с щелчком захлопнулл веер, постучав ребром по ладони, а затем повернулся к одной из учениц.       - Ученица Яо Си, твоя очередь музицировать.       - Да, шицзунь! Эта Яо Си готова!       - Хм. Всегда приятно видеть молодую госпожу, уверенную в своих силах, - удовлетворенно пробормотал он, прикасаясь гардой к губам. - Итак, этот мастер весь внимание.       Услышав похвалу в свой адрес, девушка засияла, широко улыбаясь и занося руки над цинем. Она действительно не сомневалась в себе. Шэнь Цинцю был перфекционистом, но умел распознавать и ценить упорный труд. А она без устали занималась много месяцев подряд, оттачивая своё мастерство.       У большинства из учеников пика дела с музицированием обстояли хорошо. У кого-то лучше, у кого-то хуже, но в целом их уровень владения цинем значительно превосходил остальные заклинательские школы, практиковавшие подобное искусство. Ученики пика учёных школы Цанцюн издавна слыли мастерами игры на цине, блистая среди адептов других школ. Так обстояли дела и при прежнем владыке Цинцзин.       Шицзуне их нынешнего шицзуня.       Нередко на пирах, которые устраивал мастер Сюй Цинсун с Цзуйсянь, пики Цинцзин и Тунлин объединялись для совместного развлечения гостей, и тогда звёздные девы Тунлин танцевали под аккомпанимент музыкантов Цинцзин. Зрелище было незабываемым и поражающим воображение и служило гордостью школы Цанцюн. Но теперь неумеха-зверёныш со своими корявыми пальцами стал камнем преткновения, нарушая сложившуюся гармонию.       О, неуклюжие пальцы бедняги Ло Бинхэ! Они были так непохожи на изящные и ловкие пальчики его Яо Си-шицзе, которые летали над шёлковыми струнами, точно птицы, так, будто полёт - их вторая натура, с лёгкостью, которая достигается только упорными многочасовыми тренировками. Её техника была безупречной, а движения плавными, ей нипочём был даже пристальный взгляд их шицзуня. Она не знала, что на уме у учителя, но сейчас ей было не до этого: она полностью отдалась музыке. Цинь под её руками протяжно пел, а мелодия плыла - полнозвучная и живая - то ускоряясь, до замедляясь. Уровень мастерства, которое перфекционист Шэнь Цинцю мог бы без зазрения совести назвать "приемлемым".       Лёгкости её исполнения можно было позавидовать, и ревнивые взгляды учениц то и дело набегали на неё при виде их обычно сурового владыки, который сейчас сидел, с наслаждением закрыв глаза и покачивая головой в такт льющейся мелодии. Новички же восхищённо взирали на это чудо сотворения музыки, мечтая однажды тоже достичь подобной виртуозности исполнения.       Мелодия была меланхоличной, но одновременно дерзкой, постепенно разворачиваясь и наполняясь звуками, словно набирающая силу полноводная река, и этот контраст создавал странное, но в то же время гармоничное сочетание. Но едва только звучание достигло своей кульминации, готовое взорваться фейерверком страсти и огня, выступление резко прервали.       Глава школы возник на пороге прямо посреди апогея финала. Бедная девушка от неожиданности сбилась и оробела, услышав, как знакомый мягкий голос произнёс имя любимого боевого брата:       - Цинцю-шиди!       Глаза ученицы потрясённо распахнулись, она всё ещё витала в облаках и не успела прийти в себя после выступления. Слёзы обиды заблестели в её глазах.       В воздухе повисла гробовая тишина, все замерли, не шевелясь. Наконец, тишину нарушил всхлип, а затем сдавленные рыдания Яо Си, которые бедняжка не смогла подавить. Юэ Цинъюань оторопел от такой реакции на своё появление и, обернувшись к шиди, вопросительно поднял брови. На что получил в ответ гневный, горящий яростью возмущения ответный взгляд зелёных глаз.       - А? Шичжи? Ты в порядке? Почему ты плачешь? - глава нерешительно приблизился к девушке, сочувственно тронув её за плечо, но та лишь хмуро зыркнула на него из-под ресниц. Опешивший Юэ Цинъюань вновь озадаченно повернулся к своему шиди.       - Шиди?       Ну что ты с ним сделаешь, с недогадливым этим?       Бедная девушка была расстроена из-за того, что не смогла как следует исполнить мелодию до конца и, вероятно, боялась что строгий шицзунь снизит ей оценку.       - Нин-эр, сделай одолжение, проводи свою шицзе освежиться. Вы обе можете выпить чая со специями из моих личных запасов. Я присоединюсь к вам в скором времени, - приказал он, обмахнувшись веером.       Оставив плачущую ученицу заботам Нин Инъин, он резко развернулся, вперившись в Юэ Цинъюаня раздражённым взглядом. И чего нагрянул в самый неподходящий момент?       - Чем обязан столько неожиданному визиту Юэ-Чжанмэня?       - Я прошу прощения у шиди за внезапное вторжение, но, боюсь, это очень важно.       Хотя Юэ Цинъюань явно знал, что за реакция последует, но не мог сохранить невозмутимости. Избегая смотреть шиди в глаза, он склонил голову, явно чем-то всерьёз расстроенный, неловко потирая затылок.       Сейчас он меньше всего напоминал могущественного и величавого главу прославленной школы заклинателей. Но Шэнь Цинцю полагал, что в этом был свой шарм.       - Настолько важно, чтобы из-за этого так грубо прерывать урок? Главе что, заняться нечем? А как же ученики? - он вопросительно выгнул бровь. В ответ он получил слабую улыбку и виноватый щенячий взгляд, и сдался. Он никогда не мог по-настоящему злиться на него. Шэнь Цзю с детства питал слабость к нежным, глуповатым улыбкам Юэ Ци, хотя никогда в жизни бы ему в этом не признался.       - Добро... Вы слышали, негодники? Сегодня можете уйти пораньше, но помните, что на следующем уроке мы проведем детальный разбор. А ученик Ло пусть не забудет позаниматься перед предстоящим сегодняшним уроком. Увидимся после поэтической встречи у мастера Цяня.       - Да, шицзунь!       - Да, шицзунь, - нестройным эхом отозвался вслед за всеми Ло Бинхэ. Все его соученики и соученицы вскочили из-за столов, в мгновение ока похватали свои вещи и унеслись отдыхать. Другие же, беспокоясь о своей боевой сестре Яо Си, убежавшей в слезах, решили отправиться за ней.       Двое же горных владык покинули класс вместе, бок о бок, под любопытным взглядом протагониста. Различные меж собой, как день и ночь. Ло Бинхэ смотрел, с какой мягкостью и смирением его шибо вновь и вновь безрезультатно пытается растопить ледяную броню его шицзуня.       Сейчас они до жути напоминали добродушного и покладистого домашнего пса и капризного и высокомерного породистого кота.       В красках представив себе этот образ, он провожал взглядом их удаляющийся дуэт, оставляющий его в одиночестве практиковаться в музицировании.       По крайней мере, на сегодняшний день у главного героя точно был стимул.