Путь Гордого Бессмертного Злодея ко спасению

                           Обитель Шэнь Цинцю была местом спокойным и безмятежным, где тишину нарушал лишь шелест бамбуковых листьев, танцующих на ветру. Солнечный свет струился в окна, создавая уют, а мягкий аромат благовоний довершал идиллию, даря ощущение гармонии. По всему было видно, что здешний обитатель обладал безупречным вкусом и аристократизмом.       Чего только не приписывала ему молва: и излишнюю экстравагантность, и чрезмерную изнеженность, и любовь к роскоши. На деле же убранство его дома включало в себя лишь самое необходимое: кое-какую мебель да несколько личных вещей, которые можно было по пальцам перечесть. Очевидно, привычка довольствоваться минимумом так и осталась с ним со времён его нищего сиротского детства. Несколько вееров с искусной росписью украшали шкаф, снизу доверху забитый книгами. Немногочисленная добротная мебель из ценных пород дерева, пара вручную расписанных ваз и композиции из цветов. Всё здесь говорило о практичности, скромности и изысканном вкусе хозяина дома.       Кроме того, существовала отдельная зона, предназначавшаяся специально для медитации. Прямо над ней в потолке было расположено горизонтальное окно, через которое в комнату лился мягкий естественный свет.       В нищем прошлом им с братом и в голову бы не пришло мечтать о подобного уровня жилье или высоком положении в обществе. Пара рабов, выбившихся в люди: карпы, ставшие драконами, на которых свалились несметные богатства - та ещё невидаль.       Им повезло тогда, что они не пополнили ряды умерших от голода или непосильного труда им подобных.       Возможно поэтому Юэ Цинъюань так любил наведываться сюда в те редкие дни, когда его не вышвыривали вон, едва его нога ступала на пик Цинцзин. Утешаясь сознанием того, что их с братом усилия окупились, таланты получили признание, а у его сяо Цзю теперь есть место под солнцем, которое тот может назвать своим.       О, если бы все было так просто!..       Они сидели друг напротив друга. Их взаимодействие со стороны можно было бы принять за спокойную беседу, если бы не напряжённые взгляды, выдающие серьёзный и отнюдь не безмятежный настрой собеседников.       О том, чтобы подслушать их разговор кому бы то ни было постороннему, не могло быть и речи: хозяин пика лично позаботился о защитных талисманах, коими сейчас была обклеена вся комната от пола до потолка.       - ...Тебе моего суждения недостаточно? - он опрокинул в рот пиалу вина, заканчивая долгое разглагольствование (по его мнению - впустую), пытаясь между возлияниями втолковать брату суть дела.       - Излишняя осторожность никогда не помешает.       Хозяин бамбукового дома расхохотался. Он ни слову не поверил из всей этой демагогии Ци-гэ. Сказанной нарочито спокойным тоном. Особенно учитывая, как тот, пытаясь сохранить самообладание, нервно комкал под столом шёлк ханьфу у себя на коленях (и думал, что брат ничего не видит, ага). В ответ на эту нестройную ахинею, владыка Цинцзин счёл нужным отшутиться, прибегнув к старому доброму сарказму.       - Ооо! Да что ты говоришь? Неужели?! - он всплеснул руками, понимая, наконец, что брат говорит искренне. - Ты что, всерьёз полагаешь, что существует на свете что-то такое, что ты в состоянии заметить, и чего бы прежде не заметил я сам???       Он, улыбаясь одними глазами, смотрел на беспомощные барахтания этого неловкого существа перед собой, которое он знал, как облупленное, и которое пыталось сейчас изо всех сил удержать на лице спокойное выражение при нарастающей внутренней панике и отчаянии.       Глаза гостя полыхнули раздражением в ответ на такую демонстрацию легкомыслия, но он взял себя в руки, заставляя сохранять невозмутимую мину и терпение по отношению к своему дражайшему другу, сердечная привязанность к которому обязывала его сдерживать себя. В такие моменты он разрывался между желанием воспользоваться данной ему властью, настояв на своём, и боязнью нарушить то хрупкое равновесие, которое установилось между ними, и которое было готово в любой миг разбиться, словно стекло.       Обуздав свои авторитарные порывы, он продолжил мягко и осторожно, но настойчиво гнуть свою линию, не теряя надежды образумить-таки своенравного шиди. Но нетерпения в голосе ему скрыть так и не удалось.       - Цинцю-шиди, просто послушай меня, - обратился он к нему тоном, скорее умоляющим, чем властным. Яркие глаза нежно глядели на сяо-Цзю из-под тёмных густых бровей. Сердце Шэнь Цинцю не могло не дрогнуть в ответ на этот жалобный, просящий взгляд: оно рвалось на куски и болело в груди, хотя внешне лорд Цинцзин оставался непоколебим.       - Неразумно приводить в Цинцзин женщину, с которой, по слухам, у тебя роман... Тебе, как никому другому, следует это знать.       - Много шума из ничего, - пробормотал он, обращаясь скорее к самому себе, чем к собеседнику. - Какая разница? Что бы я ни делал, в действиях этого господина всё равно найдут недостатки, а коли так, какое значение имеет, найму ли я её или нет? Наивно было бы полагать, что меня убедит подобный детский лепет.       - Шиди! Все говорят, что у тебя романтические отношения с этой женщиной! - продожал настаивать старший из них, не отступая, борясь с упрямством другого. - Я был в неведении и ни о чём не подозревал, ведь я несколько дней подряд не покидал своего пика, чтобы устранить последствия твоего искажения ци... Но когда я услышал об этом на общем собрании.. это стало слишком большой неожиданность для меня. Как думаешь, что они будут о тебе говорить, если увидят, как она полноправно разгуливает здесь?       - И кто же в этом виноват по-твоему, Цинъюань? - вскинул он подбородок. - Позволь тебе напомнить, что это ваш драгоценный дикарь с Байчжань орал на весь Цанцюн и хвастался собственным героическим спасением бедной-несчастной девицы, только потому, что я, видите ли, нагло позволил себе иметь личную жизнь, которая не имеет к нему никакого отношения.       - Сяо-Цзю... Лю-шиди действовал из лучших побуждений: он заботился, а не пытался утвердиться.       - Не называй меня так! Кто дал тебе такое право?!       Веер от удара о стол едва не разлетелся на куски.       Он ненавидел это имя, слетевшее с предательских губ, но, несмотря на охватившую его привычную ярость, сдержался и не сорвался, как сделал бы это раньше. В конце-концов, он уже принял решение вступить в альянс с агентом и её системой, и поздно было отступать, даже для того, чтобы угодить Ци-гэ.       - Шиди...       - Скажи-ка мне лучше. Кто тот доносчик, что сдал меня с потрохами, желая лизнуть тебе задницу?       Он поднялся со своего места, опираясь обеими руками на стол и подавшись вперёд, угрожающе нависая над главой Юэ. Сейчас, наедине с братом, ему было наплевать на субординацию.       Это было не первое, и, судя по тому, как развивались события, не последнее их столкновение.       - Речь не о том, чтобы разоблачить тебя или загнать в угол... Я взываю к тебе для твоего же блага, чтобы мы всё обсуди...       - Шан Цинхуа, да? Это был Шан-шиди? - внезапно выпалил он, заставив собеседника замолчать. - Ну ещё бы: кто ж ещё-то? Никто, кроме него не знал! Он единственный, кому я рассказал об этом.       - Шан-шиди просто пытался не допустить раздора в школе.       - О! Вот ты и показал своё истинное лицо!       Поняв, что сморозил что-то не то, Юэ Цинъюань судорожно заметался, пытаясь спасти положение. Но было поздно: его брат принял его слова как атаку и обвинение его в желании столкнуть лбами и рассорить всех "невинных жертв" в школе, где без "чёрной овцы Цанцюн" царили бы сплошь мир, любовь и взаимопонимание.       Он изо всех сил искал пути всё исправить, но чем отчаяннее он старался достучаться до брата, тем тот сильнее расстраивался, не желая его слушать.       - Сяо-цзю, ты же знаешь, я не это имел в виду...       Недоразумение за недоразумением, добавившись к уже существующим, покатились как снежный ком.       - Я уже обговорил с Су Люй Ся условия её договора, и скоро она присоединиться к моему пику, чтобы приступить к своим обязанностям.       Прозвучало не просьбой, но предупреждением.       - Нравится главе Юэ это или нет, но на Цинцзин распоряжаюсь я. И только я решаю, кого принимать, а кого нет, и если главу что-то не устраивает, пусть он пишет и подаёт официальную жалобу, чтобы создать прецедент. Мне всё равно.       - Шиди! Пожалуйста, постой! Не будь неразумным! - умоляюще настаивал его Ци-гэ. Но всё было бесполезно: он словно бы натыкался на ледяную стену. Лорд Цинцзин был непреклонен.       - Я могу закрыть глаза на то, что ты в свободное время посещаешь бордель, если только ты будешь вести себя осмотрительно. Но открыто приводить любовницу в Цанцюн - совсем другое дело!       - Юэ Цинъюань! - как же он устал! В душе царило полное опустошение, а на его лице не отражалось ничего, кроме разочарования. Сжав двумя пальцами переносицу, он сел обратно и налил себе ещё вина.       Ему немедленно нужно выпить!       - Я принял решение. Мне всё равно, что обо мне говорят, и ей тоже все равно, потому что первое, что мы обсудили, - это последствия ее найма. И мы оба готовы их принять.       Если бы кто-то подслушал сейчас их разговор, он бы решил, что глава школы, погрязший в коррупции, и его развратный главный стратег планируют, как бы половчее пристроить любовницу второго на тёплое местечко на пике. Такие слухи им были вовсе ни к чему. Имя лорда Цинцзин и так было притчей во языцех, когда дело касалось разврата и пристрастия к всевозможным красоткам.       Эти болваны и понятия не имели, что единственная красавица, которая его интересовала, сейчас сидела прямо перед ним, действуя ему на нервы и портя кровь. Этот долговязый густобровый идиот, ставший объектом его привязанности, смотрел на него сейчас тоскующим щенячьим взглядом, умоляя не приводить женщину под свою крышу.       Юэ Цинъюань вздохнул и покачал головой, смирившись с тем, что шиди не изменит своего решения, какие бы доводы он ни приводил. Каждый из лордов был полноправным хозяином на своей территории, а в случае Шэнь Цинцю он, несмотря на собственное скептическое отношение к слухам о шиди, слишком хорошо знал, насколько брат упрям и не отступит от своего намерения, если так решил.       Даже своей превосходящей властью он не сможет заставить его сдаться.       Ему ничего не оставалось, как уступить, молча просчитывая возможные ходы.       - Хорошо, - наконец согласился он, хотя и полностью не убеждённый. - Если ты считаешь, что твои решения будут благом для пика - действуй, как хочешь.       - Я в любом случае буду действовать, как хочу, - не моргнув глазом, парировал Шэнь Цинцю. - С твоего одобрения или без, позволь добавить.       Перед лицом такой прямоты из уст любимого человека Чжанмэнь решил отступить. Он не хотел усугублять ситуацию и усложнять и без того непростые отношения между ними, поэтому решил не настаивать на своем. Юэ Цинъюань знал, что сяо-Цзю упрям и переубедить его трудно, поэтому, несмотря на свои расстроенные чувства, он не стал спорить дальше. Глубоко вздохнув и опустив плечи, он смирился с поражением.       И всё же, последняя попытка не пытка.       - Я делаю это, потому что я твой друг, - произнёс он как можно мягче. На его губах появилась слабая улыбка. - Но я надеюсь, что ты передумаешь. Я ведь могу компенсировать тебе расходы, если ты откажешься от этой идеи? Наверняка эта женщина - не единственный полезный человек, которого ты мог бы нанять.       Он решил сменить тактику и начать торговаться. (И почему ему это раньше в голову не пришло?)       - Если речь идет о поиске талантов, то этот Юэ может помочь...       - Нет, в этом случае это будет твой ставленник, а не мой! И его верность будет принадлежать тебе, а не мне. А такого мне даром не надо, - отрезал Шэнь Цинцю вновь наполняя вином обе их пиалы, избегая встречаться взглядом с братом. - Кроме того, мне пригодятся её навыки. Су-гуньян - женщина, блистающая талантами, и она будет отличным союзником.       - ... Похоже, шиди высоко ценит её.       Прозвучало горше, чем он того хотел.       - Я бы не пригласил её, если бы не был уверен в том, что её присутствие принесёт мне больше пользы, чем проблем. Если ты, как утверждаешь, хорошо меня знаешь, то должен был понимать такие элементарные вещи.       С последними словами стало ясно, что гостю пора отправляться восвояси.