Путь Гордого Бессмертного Злодея ко спасению

      Возвращение в Цанцюн в его случае было самым разумным и естественным выбором. Однако, несмотря ни на что, он никак не мог отделаться от ощущения неправильности происходящего, стоило ему увидеть высокую фигуру, сходящую с меча и встревоженное лицо Ци-гэ.       С момента перемещения в прошлое, его главной задачей было любой ценой держаться подальше от главы школы и не попадаться тому на глаза, но сейчас, столкнувшись лицом к лицу с человеком, в смерти которого он себя винил, ему было нелегко выдерживать этот взгляд. Воспоминание осело на языке железистой горечью, а горло свело спазмом фантомных ощущений разрывающих его осколков Сюаньсу, когда он, наконец, решил свести счёты с жизнью, гонимый желанием последовать в посмертие за своим погибшим братом во что бы то ни стало.       Он горячо молил всех небожителей, чтобы ему удалось сохранить самообладание и не выдать всей бури захлестнувших его чувств при виде Ци-гэ, живого и здорового. Он был уверен - стоит ему только дать слабину, обнажив свои эмоции, и он уже не в силах будет свернуть с проторенной дороги, ведущей в страшную пропасть, как бы сильно он того не желал.       Хотя застарелая обида всё ещё ворочалась в глубине его души противным настырным ежом, а воспоминание о чувстве брошенности в поместье садистов жгло тлеющими под слоем золы углями, сознание того, что Юэ Ци пожертвовал собой ради него, в открытую пойдя против Ло Бинхэ, понимая при этом всю обречённость подобного поступка, разрывало сердце Шэнь Цзю тысячью стрел. Но Юэ Ци никогда не отличался благоразумием, а уж проницательностью и подавно. Слишком добрый, излучающий любовь и заботу, которую Цзю с детства хотел присвоить лишь одному себе, вырвав её из жадных ручонок других мелких оборванцев, неотступно следующих за Юэ Ци, словно цыплята за курицей, в поисках защиты.       Но из всей нищей малолетней братии, его сяо Цзю всегда был для Юэ Ци особенным и самым любимым. Сознание этого приносило владыке Цинцзин ощущение гордости и удовлетворения.       Возможно, это случилось в тот самый миг, когда на нём остановился взгляд, полный обещаний вечной преданности и любви и суливший ему безоблачную жизнь без забот - обещаний, в которые он не поверил ни на цунь, но поклялся во что бы то ни стало отныне и до века оставаться рядом с этим человеком и не покидать его, что бы ни уготовало им будущее. Он решил, что любой ценой защитит эту нежную улыбку на губах Ци-гэ, заранее готовый ради этого на любые лишения, только бы оставаться под защитой кольца этих обнимающих тёплых рук. Но теперь, имея за спиной опыт двух прожитых жизней, искалечивших его дух и разбивших его надежды на лучшее, он больше не чувствовал, что может каким-либо образом обеспечить своему любимому достойную жизнь, неся одни лишь проблемы и несчастья.       - Сяо Цзю! Где ты был?! - дурацкое счастливое лицо глупого Ци-гэ лучилось неподдельным беспокойством и восторгом, заставляя его бедное и без того разбитое сердце в очередной раз разрываться от боли. - Твой Ци-гэ так переживал, когда узнал, что ты ушёл, едва оправившись!       - Где надо, там и был. Я не должен ни перед кем отчитываться о том, куда отлучаюсь, - он возмущённо оттолкнул загребущие лапы, бесцеремонно вторгшиеся в его личное пространство, вцепившись в него, как утопающий в соломинку, чтобы помочь сойти с Сюя, а затем хлестнул главу школы сложенным веером.       - И прекрати уже меня так называть! Кто тут ещё тебе "сяо Цзю"?!       - Но... Искажение ци - это не просто какой-то пустяк. И ты после него отправился в путешествие на своем мече, и...       - Как я уже сказал, это моя проблема и больше никого не касается. Если со мной что-то случится в пути, это будет результатом моей собственной некомпетентности, - он бесстрастно поднял веер на уровень лица, и обмахнулся им, в попытке успокоить нервы и развеять раздражение. Без толку. Ну, да и гуй с ним!       - Этот лорд был бы признателен, если бы глава школы впредь воздерживался от домогательств к моим ученикам. Они прекрасно знают, что если разгласят личную информацию своего мастера посторонним, то их ждет наказание за недостойное поведение.       - Не говори так, я никогда не позволю, чтобы с тобой что-то случилось... посторонний?..       Осаждённый столь резкой отповедью, словно пощёчиной, Юэ Цинъюань враз поник , будто провинившийся щенок перед строгим хозяином, что не укрылось от внимательных глаз его названого брата. На лице главы Юэ была написана вся палитра охвативших его чувств: боли и разочарования от того, что его самый близкий человек назвал его "посторонним". На его губах блуждала рассеянная виноватая улыбка, а во взгляде читалась беспомощность.       Ци-гэ, как никто другой, с самого раннего детства обладал талантом выводить его из себя, доводя до белого каления. Настолько, что он всерьёз опасался по возвращении схлопотать очередное искажение ци. Его снедали противоречивые чувства: презрение и романтическая любовь в равной степени, а также грызущее сожаление о том, что его не было рядом с Шэнь Юанем, когда Ци-гэ, наконец, признался самозванцу в его теле, почему он не вернулся тогда за ним в поместье Цю.       Признание, которое он воспринял как оскорбление, раздосадованный тем, что ответы, о которых он молил денно и нощно, пролились дождём изобилия на голову фальшивого, но столь любимого всеми "Шэнь Цинцю", коего вся школа дружно приняла с распростёртыми объятиями. Он помнил, как бушевал и рыдал от бессилия, как сгорал от ревности, отрицая происходящее, уверяя себя, что это ложь, и что его Ци-гэ, в конце концов, отличался от всех этих привилегированных придурков, которых ему выпала сомнительная честь иметь в качестве боевой семьи, и которые так легко переметнулись и изменили своё отношения лишь потому, что находили это удобным.       Юэ Цинъюань не мог, не должен был быть в их числе.       В конце концов, ему ничего не оставалось, как убраться прочь в молчаливом протесте, желая лишь больше не видеть и не слышать никого из них. Зато система расщедрилась, и его разбитое сердце заработало ему пару дополнительных очков крутизны.       В тот вечер Шэнь Юань отмечал щедрые дополнения обычно скупой системы, довольный своими результатами. А Шэнь Цзю, не в силах ответить на назойливый монотонный бубнёж светящегося демона, после этого месяцами молчал, не произнося ни слова.       Он едва не сорвался на крик, но неожиданно вспыхнувший перед его глазами голубой экран вывел его из транса, когда он уже был в шаге от того, чтобы свалиться в безумие.       Маленький уличный бродяга сяо Цзю тенью скользнул на задворки сознания владыки Тихого пика прежде, чем глава школы успел произнести хоть слово.       [Шэнь-лаоши! Говорит Мелочь!]       [Мы обнаружили у вас опасное повышение уровня стресса].       [Чтобы предотвратить искажение ци, эта система напоминает вам о необходимости незамедлительно начать дыхательные упражнения, а также с радостью предоставляет средства для релаксации, доступные на расстоянии].       [Надеемся на ваше понимание.]       [Подключение звукового файла: "Оставаясь в памяти" Йирума].       [Удачи!]       Раздался веселый живой голосок бамбукового крысёнка, а затем слух владыки Цинцзин наполнили завораживающие переливы волшебной музыки. Хотя зверёк и не находился в непосредственной близости, их соединила система, и даже расстояние не было преградой для передачи ему средств для решения его проблемы. Однако он не мог сдержать досады от сознания того, насколько прозрачны его чувства для пары невесть откуда свалившихся на его голову незнакомцев. Но вместо того, чтобы закричать, как он сделал бы в прошлом, слишком уставший сейчас, чтобы начать бушевать, он решил прислушаться к совету этой ничтожной крысы и, закрыв глаза, позволил себе насладиться мелодией, набрав в лёгкие побольше воздуха и приступив к дыхательным упражнениям.       Тем не менее, использование музыки оказалось неожиданным и действенным ходом. Это помогло переключить внимание: ему было любопытно узнать, на каком инструменте исполнялась столь прекрасная мелодия, хотя его гордость и не позволяла ему в открытую признать эффективность такого подхода.       Но как бы то ни было - цель в итоге оказалась достигнута. Он успокоился.       - Шэнь Цзю... Ты в порядке? Ты так побледнел, что...       - Это больше не мое имя, глава школы. Я напоминаю вам, чтобы вы обращались к этому скромному мастеру по его даосскому имени: Шэнь Цинцю, - насмешливо произнёс он, пряча неискреннюю улыбку за веером.       - Этот шиди умоляет главу Юэ дать ему отдохнуть. Чжанмэнь-шисюн сам сказал, что этому мастеру необходимо восстановиться. Почему бы не последовать столь мудрому совету?       - Шэнь-шиди... Я... Всё в порядке. Этот шисюн всё понимает.       Не произнеся больше ни слова, Шэнь Цинцю развернулся спиной к боевому брату и поспешил прочь, оставив того молча созерцать свой уход. Он был слишком измотан, чтобы снова вступать в жаркие и бессмысленные споры.       Будучи столько раз отвергнутым в прошлом, перспектива очередного марафона, полного виноватых улыбок и тайного сожаления, обёрнутого в удушающую заботу, его совершенно на привлекала.