Love hurts

Заснуть, зная, что его омега в соседней комнате, Синчень не смог. Всё его существо рвалось к истинной паре. Приходилось одергивать себя, напоминать — Сюэ Ян не знал, что даос возглавляет Сторожевую башню Юэяна. А если бы знал, последовал бы приказу Цзинь Гуаньяо? От мысли, что тёмный заклинатель мог предпочесть смерть новой встрече с альфой, стало дурно до тошноты. Нет, Сюэ Ян бы придумал способ, как улизнуть! Он же сам сказал, что не хочет умирать! Провертевшись в кровати до часа Быка, Сяо Синчень сдался. Возможно, ему удастся совладать с эмоциями, если занять себя чем-то. Он тихо, стараясь не разбудить омегу, прошёл в переднюю комнату, подбросил в затухающий очаг новых поленьев и принялся заваривать чай. — Не спится? — хрипловатый голос из дверного проема заставил вздрогнуть от неожиданности и горячая вода пролилась на руки. Синчень зашипел и затряс обожжённой ладонью. — Что, так привык к мечу, что чайник уже не удержать? — Сюэ Ян лёгким движением зажёг больше свечей и подошёл ближе. — Дай я посмотрю. С приходом омеги воздух словно сгустился, окутывая его запахом, который Синчень так и не смог забыть, как ни старался. Слова вырвались сами. — Ты больше не принимаешь подавитель? — Как оказалось, связанный омега не привлекает внимания, — пожал плечами босяк, избегая, впрочем, зрительного контакта. — Хоть какая-то польза от тебя, даочжан Сяо Синчень. Он быстрыми движениями нанес охлаждающую мазь и перевязал обожженную ладонь. Пальцы на мяо замерли поверх повязки, словно Сюэ Ян хотел продлить прикосновение. Затем чужая рука дрогнула и омега быстро убрал ладонь, вскользь проводя по бинтам. И торопливо отошёл, почти сбежал к окну, преувеличенно внимательно вглядываясь в непрекращающуюся круговерть метели. Глупое сердце никак не хотело успокаиваться. Может быть, он не прав и Сюэ Ян не отказывался от альфы? Всё же омега был весьма злопамятным и история с храмом Байсюэ и Сун Ланем могла быть местью. Очень болезненной, но всё же не чем-то, что нынешний Сяо Синчень не смог бы простить. Будь он по-прежнему юнцом, только что спустившимся из удаленной обители в мир, такой удар сломил бы его, ничего не знавшего о жестокости реальной жизни. Но прямо сейчас Сюэ Ян здесь и раз он не ушёл сразу, только увидев альфу, это значит, что у Синченя есть шанс всё наладить. Он огладил взглядом подтянутую фигуру, отмечая, что Сюэ Ян немного вытянулся с их последней встречи и стал шире в плечах, сохранив при этом прежнюю стройность. Он всё ещё был ниже ростом, но уже незначительно, утратил юношескую угловатость, лицо заострилось и приобрело более жёсткие черты. Уже не нескладный подросток, а сильный молодой мужчина. Единственное, что осталось неизменным, — плутовские чёрные глаза и яркая улыбка с выступающими острыми клычками. — Даочжан скоро дыру во мне прожжет. Что, пытаешься разгадать, какой коварный план этот недостойный бродяга вынашивает? Синчень вспыхнул от смущения и досады. — За что ты меня так ненавидишь? — Хм, дай-ка подумать… Может, за то, что требовал моей смерти за — как ты там выразился? — «немыслимо жестокое убийство невинных»? Или за то, что трахал меня, как кобель течную суку? Удивительно, но в его голосе не было звенящей ярости, скорее усталость человека, который видел слишком много зла в своей ещё совсем короткой жизни. Который ждал подвоха в каждый её миг и не имел никого, кто бы за него вступился. Сюэ Ян повернулся и полоснул его острым как бритва взглядом. — Вот чего я никак не могу понять, так это того, зачем ты, столь чистый и праведный, решил подтвердить связь с таким презренным отбросом, как я? Может, ответишь мне, даочжан? Всё равно мы сейчас на равных. Оба приговорены к смерти. Вопрос только в том, когда приговор будет исполнен. — Я никогда не презирал тебя, — Синчень с трудом вытолкнул слова через сжавшееся горло. Неужели Сюэ Ян действительно верит в то, что говорит? И просто смирился со своей судьбой? — Ты по-прежнему лжёшь, даочжан. На этот раз нам обоим. Что ж… — он пожал плечами и направился к выходу. Сяо Синчень не мог дать ему вот так уйти. Не сейчас, когда хрупкое понимание грозило вот-вот рухнуть. Он в несколько шагов нагнал омегу и развернул его к себе, без колебаний накрывая манящие пухлые губы поцелуем.