Останови кровопролитие!

Пощадил – и не сказал, кого тому благодарить за такую милость. Махидевран же этого боярина возненавидела всем сердцем. Во-первых, не его было дело, с кем ужинает царь. Если бы во дворе Топкапы кто-нибудь допустил подобную выходку по отношению к султану, то немедленно был бы казнён. Во-вторых, его лесть Махидевран не понравилась. Она сразу почувствовала, что Челяднин лжёт. И она ему не нравится. Не сказать, чтобы Махидевран его боялась – еще чего. Она уже начала понимать, что с боярами в окружении царя что-то не так. Интересно - понимал ли царь. Вот об этом и стоило задуматься и присмотреться к окружению. Для таких целей Махидевран решила кого-нибудь использовать, но Гюльшах не знала русского, а Стефанию просить было нельзя. Тогда княжна вспомнила про Джейлан – девушку, которая безмолвно следовала за госпожой. Она была из северной России, знала русский язык, и сейчас, получается, вернулась на родину. Подозвав к себе Джейлан, Махидевран посадила ее рядом с собой. - Здравствуй, вспомни, как тебя звали до попадания в гарем. - Марфа. - Вот что, тебя снова будут так звать. С тебя снимается молчание и ты вновь имеешь право разговаривать на родном языке. А так же у тебя есть возможность одеться в ту одежду, которую ты носила до пленения. Хочешь? Джейлан-Марфа кивнула и залилась слезами. - Ну, ты чего?? - Я не думала, что когда-нибудь смогу покинуть стены османского дворца, хоть и мечтала об этом! - Ну, да. Ты же не Хюррем … у любой девушки в твоем положении одна мечта – освободиться. Что ж, твое желание исполнено. Вот только хотела бы ты остаться со мной помогать мне? - Госпожа, я благодарна вам до конца своих дней буду! Любое ваше приказание готова исполнить! - А подслушивать сможешь? Разговоры бояр, что они против здешнего правителя затевают, можешь узнать? - Все, как вы прикажете! - Вот и славно. И записывать на бумагу все, что они сказали. А там соберем все и царю предоставим. Как доказательство. Марфа зарделась. - И еще просьба. Научи меня русскому. Пожалуйста. Сама Джейлан попала в гарем случайно. И хоть она не покорялась победителям, но делала это как-то изящно, не добиваясь попадания в покои султана. Для этого ей не пришлось отрекаться от веры и она жила в гареме, проходя школьные занятия, работая вместе с остальными девушками. Махидевран она понравилась скромностью и исполнительностью. Поэтому та взяла её в служанки по комнате. Она никому не говорила, что зачастую общается с Госпожой, обсуждая книги, которые Махидевран приносила ей из библиотеки, ибо для всех это было дерзостью. Сейчас Марфа получила больше свободы и, кажется, Махидевран планировала ее освободить полностью. Но чтобы Марфа не обленилась, Махидевран решила ей не говорить о полном освобождении. Итак, получив прежнее имя, Марфа продолжила служить Махидевран. И первым ее заданием стало обучение госпожи русскому языку. Письменному и разговорному. Вечером Махидевран вернулась в библиотеку. Уже темнело. Но она все равно прошла к любимому стеллажу и, взяв книгу, уютно устроилась на своем месте. Горели свечи, плача воском, Махидевран почти забыла обо всем на свете, погрузившись в чтение. - Что ты тут делаешь!? Ты не знаешь, что по ночам нельзя находиться в помещениях библиотеки? – раздался резкий голос царя, который вывел ее из раздумья. – Только воры ночные не спят и бродят по терему! - Я не собиралась у вас воровать книги! - Тогда исчезни отсюда. И не появляйся до утра. И знай своё место. Махидевран молча закрыла книгу и выпорхнула из библиотеки. Она быстро домчалась до своих покоев, дрожащими руками закрыла дверь и рухнула на постель, не раздеваясь. Что на него нашло? Почему он так грубо ее выгнал? Она не успела даже как следует его изучить! Выходит, Валиде права была? А может, он злится, потому что у него болит, а сказать ей это он не может? Гордость не позволяет? Где-то в подвале раздались крики боли. Мучительные, страшные. Кажется, по приказу царя кого-то отправили на допрос. Это было очень страшно. Потому что следующей могла стать она. Утром Иоанн позвал её на трапезу. - Благодарю вас, - улыбнулась Махидевран, войдя в трапезную и присаживаясь по приглашению царя. - Вчерашний вечер забудь. – строго повелел он. - Бес попутал. - А самостоятельно отвечать за себя? - Махидевран… - нахмурился государь, - не стоит забывать, кому ты дерзишь. Почему-то она вспомнила Сулеймана. Разница была лишь в том, что у первого не было мучительной, жгучей боли в глазах и губы были в нормальном состоянии, а не запекшиеся и покусанные. Да и отсутствовали темные круги вокруг глаз. Османскому баловню судьбы грешно было жаловаться на жизнь: целый гарем, победа за победой.. Здесь же душевно поверженный человек, который держится лишь потому что не принято проявлять гнев при гостях. Сдаться? Вернуться, откуда приехала? Чтобы стать поводом для насмешек Хюррем? Ни за что! Только вперёд ногами и в гробу. Махидевран не собиралась сбегать от трудностей, которые должны были быть. Будет очень нелегко. Сначала царь станет ее гонять, потом, когда он успокоится, его окружение, ведь она собирается раскрыть заговор против государя. И как бы он не обижал её, она останется. Нет, она не будет молча терпеть, она будет требовать от него, чтобы он проявлял к ней уважение и не позволял себе обращаться с ней как изменницей и лазутчицей. Поэтому Махидевран продолжила еду под пристальным взглядом Иоанна. - Ты о чем думаешь? – вдруг спросил он. - Государь, я.. - Прости меня. Сколько можно уже? Махидевран вытерла губы, встала из-за стола, поклонилась и вышла. Ну правда, сколько можно извиняться, а потом снова подвергать унижению? Она убежала от этого из Османской империи. Куда ей ещё бежать то? Да! Да! Она прекрасно помнила про трагедию Иоанна. Она знала, что еще слишком мало времени прошло после случившегося, и не зажили ещё раны! Но что она то сделала? Неужели он злится на ее присутствие вообще? Ничего, потерпит. Махидевран было успокоилась, однако к ней постучались воспоминания событий, из-за которых она и оставила османскую империю. Жгучая нестерпимая боль в животе после ночи, полной слёз. Пробуждение не облегчает, а наоборот оказывается, что она потеряла ребёнка. Второго ребёнка, которого так долго ждала. И во всем виновата та женщина. А если виновата, то ее следует наказать. Махидевран с трудом поднимается с шёлковых простыней и ускользает от служанок. Каждый шаг причиняет боль. Но она всё-таки идёт. И встретив ту самую, резко остановив ее, начинает наносить удар за ударом. Рыжая валится с ног, Махидевран уже на ней, бьет ее по лицу, не оставляя живого места. А когда ей кажется, что та наконец сдохла, появляется Гюльшах. Махидевран как-то резко вынырнула из воспоминаний. Они были леденящими душу. К напуганной госпоже подбежали девушки и переодели ее в чистые ночные одежды. - Госпожа, вы бледны, вам прилечь нужно, - охнула Гюльшах. - Спасибо, ты права. Махидевран проспала до следующего утра. Выйдя из палаты утром, она решила прогуляться по двору. Благо, что здесь свободы было больше. По дороге она увидела двух молодых богато одетых людей, один из которых остановился рядом. - Вы и есть та османская княжна? – спросил он неожиданно на турецком. На этом же языке с ней спокойно и царь разговаривал. Махидевран кивнула. И после сообразила, что действительно нужно ответить. - Да, я Махидевран. - Царь поручил мне взять вас на попечение. Я Данила Захарьин. Махидевран сразу поняла, что это брат покойной царицы Анастасии. Склонившись перед Захарьиным в полупоклоне, она последовала за ним. - Докучать не буду, княжна. Но за вашу жизнь по указу царя я отвечаю. Зла здесь много. Все слова Захарьина Махидевран переводила Джейлан-Марфа. - Господин Захарьин, а оружие у вас здесь есть? - Княжна? - Я хочу попробовать. У брата царицы глаза на лоб полезли. А Махидевран между прочим не просто так говорила. Ей вспомнилось детство и то, как до отбытия в османскую империю она неплохо владела саблей. Объяснив это Захарьину, она облокотилась об стену. - Оружие я для тебя достану, но зачем оно тебе? - Чует моё сердце, что против царя затевают недоброе. - Пфф, давно уже. Ты к шапочному разбору успела, княжна. - Ну так почему же никто за него не встаёт?? Пора бы. Он ваш царь! Чувствуя поддержку даже двух человек, он не сломается, вы сможете быть ему опорой! Прислушайся к моим словам – встань за царя! Собери народ, который пойдёт за ним и защити своего государя в трудную минуту для него! Захарьин смотрел на Махидевран ошалело. Женщина из другой страны, другой вселенной, призывает его подняться на защиту царя! И тут ему стало стыдно. А Махидевран меж тем продолжила: - С тобой ещё тот второй мужчина должен быть на подмогу тебе. - Старицкий? Он не верен царю, - тихо сказал Данила, - я выяснил, что это его руками царь несколько лет назад отравлен был. Руками его и его мамаши, Ефросиньи Старицкой. Только я тебе об этом не говорил, княжна. Черкешенка поджала губы. Ну, вот, еще одной опорой меньше. Дело очень плохо. - Я тебе помогу. – твердо сказала она. Данила слегка улыбнулся глазами. Махидевран это обрадовало, ибо до этого в глазах Захарьина застыла боль. Нечего было бояться этим людям, ибо не против царя они собирались объединиться, а за него. Чтобы защитить его от интриг и заговоров. Когда Махидевран закончила, Данила вздохнул. - Я хочу следить за качеством блюд, которые подавали бы царю. - Это обязательно, но не ты. - Мне жалко слуг! – заспорил Данила. - А царя тебе не жалко?! Ты же больше меня знаешь, что он в опасности! - Вот именно! Отойдем ка. - Данила, ну ты скоро? - Я тебе не нужен, Владимир, ступай. Я выполняю поручение государя, а ты лучше пойди и займись сыском. Владимир отошел, а Данила продолжил. - Ты не застала этот период, чуть позже приехала. А тем не менее, когда царица умерла.. – Данила остановился, перевёл дыхание, и продолжил, - Махидевран, это была ужасная неделя. Все разбежались от него, оставили его тонуть в боли.. - Они сбежали, потому что боялись его, или чтобы скрыть следы своего преступления? - что? - Они бежали из-за страха, или скрывали убийство? - Махидевран! Ты… Какая же ты умная! - Я думала, вы об этом догадались сами. Данила вздохнул. - Не до этого. Мы выяснили причастность к произошедшему Адашева и Сильвестра, но.. - Но? - Но нашлись люди, которые пытаются убедить нас, что Адашев ни при чём - И вы им верите?? Удивительно просто! Ладно, я хочу написать письмо сыну. - Не серчай, княжна.. - Да я не сержусь. Просто как можно так бездумно относиться к происходящему? Помогите ему, наконец! Хоть кто-то должен же быть рядом! Данила согласно кивнул и отпустил Махидевран писать сыну письмо, а сам хрустнул шеей, словно принял твёрдое решение. Османская империя, дворец Топкапы. Тонкая, липкая паутина заговора против Мустафы начинала опутывать юношу. После отъезда матери он уже увяз в ней и не мог выбраться. И хоть его поддерживала Валиде вместе с семьёй, она уже начала терять своё влияние на сына, особенно после того, как тот, поправ все традиции, взял в жены Хюррем Хатун, окончательно развязав ей руки. Хюррем торжествовала, кривлялась перед представителями семьи и четко дала понять Мустафе, что тот обречён. Ему не жить. Поняв это, подросток помчался к Ибрагиму, который в связи с отъездом Махидевран, еще больше усугубил заботу о мальчике. Однако и он уже оказался в аркане от Хюррем. Каждый раз Сулейман умудрялся растекаться, как мед на солнышке от приторного голоска своей жены, когда дело касалось серьёзных вопросов. Так и тут. Сулейман, наслушавшись сладких, ядовитых речей Хюррем, решил не ждать совершеннолетия шехзаде. Бархатная ночь уже покидала Стамбул, центр Османской империи, когда перестало биться сердце старшего шехзаде – Мустафы. Уснув после тренировки на саблях и вкусного ужина, мальчик больше не проснулся. Его тело утром обнаружил Ибрагим, который пришёл будить юношу для уроков и новых тренировок. Схватив мальчика на руки, он вне себя от горя помчался по коридору дворца и вбежал в покои султана. - Повелитель! Ваш сын! Сулейман вскочил из-за стола, покачнулся и подошел к визирю. Взяв тело мальчика, он прохрипел: - Ты поедешь.. В Московское царство.. Сообщить его матери! Ибрагим готов был умереть, только не выполнять это страшное задание. За что, за какие грехи повелитель послал его сообщить матери Мустафы о гибели её ребёнка?? - Лучше убейте меня, повелитель! Не знаю я, как взгляну в глаза ей. - Ибрагим, я дал приказ, твоя задача его выполнить! Выйдя из покоев и оставив Сулеймана с мёртвым телом сына, Ибрагим шарахнул рукой по камню стены. Да лучше на войну отправиться и сразиться один на один с русским царём, чем сообщать страшную весть матери! Собирая вещи в дорогу, Ибрагим решил по возвращении отправиться на сражение. Султан дал два месяца на дорогу. Великий визирь не стал прощаться ни с кем, кроме жены. Да и с кем? Валиде от вести о смерти внука слегла с приступом, Гюльфем рядом с ней вместе с Дайе Хатун оказывают помощь матери султана. Остальные... Хюррем. Очевидно, смерть невинного ребёнка – это дело ее грязных рук. И сейчас она торжествует. Ибрагим не знал, что после его ухода Сулейман вызвал к себе свою хасеки. - Посмотри! Посмотри, что ты наделала! О, Аллах, забери мою душу! Я убил своего сына, поверив в лживые речи! По моей вине слегла моя мать! И за всем этим стоишь ты! Убийца..- прошипел Сулейман, встав и подойдя к Хюррем. – Стража! Оставим Хюррем. Вернёмся к Ибрагиму. Неделя, проведенная в дороге, показалась ему вечностью, он не мог думать больше ни о чем, кроме как о погибшем мальчике и о том, как держал на руках его остывшее тело. Как вытирал с белых губ пену, и как несся к султану. Периодически вытирая слёзы, он смотрел на гладь чёрного моря, понимая, что и там не найдёт себе покоя, даже если утопится на обратном пути. Вторую часть дороги, сухопутную, Ибрагим проспал и поэтому так и не смог восхититься скромной красотой другой страны. Даже на заставах он просто ел, не чувствуя вкуса пищи и спал, видя в снах лишь тело юного шехзаде. «Мое сердце устало кричать от боли, о мой шехзаде, не познавший счастья жизни, насильно оторванный от матери бессмысленными традициями и лишенный жизни из-за таких же бессмысленных традиций или чьих-то чёрных поступков.. О, Ибрагим из Парги, когда же твое уставшее сердце остановится, когда ты дойдёшь до конца пути, чтобы обрести долгожданный покой? Когда закончатся твои странствия? Или ты сам волен остановиться?» Русское царство. - Москва, батюшка, - по-русски оповестил извозчик, и получив от Ибрагима золотые акче, поехал дальше. А Паргали остановился у входа в Кремль. Он мусульманин, ему нельзя в помещения неверных, разве только по приглашению. И его пригласили. А так хотелось, чтобы о его визите никто не знал, и он спокойно уехал. Да, обманул бы мать, но уж лучше унести тайну смерти шехзаде в свою могилу, чем отправить в могилу ее. На обратном пути он бы.. Он бы бросился в море и точно похоронил бы эту тайну.. К нему вышел какой-то господин, который назвал себя Данилой и отвел прямо во двор к царю. «О, Паргали, готовься, готовься к тому, что на тебя обрушится небо материнского гнева и горя!» Вышел царь. Спокойный, величественный, он сел на трон и завел разговор о том, что султан не притязает на астраханские земли и не собирается отрезать часть торговых путей. Закончив переговоры, Ибрагим передал царю подарок от султана и.. - Я знаю что у вас попросила убежища Махидевран Султан. По приказу моего повелителя я должен сообщить ей новость, которая касается ее напрямую. - Хорошо, господин великий визирь. Стефания, сходи за Махидевран! «О, Стефания! Не найди ее, пусть она будет в отъезде! Пусть будет слишком занята, чтобы отвлекаться, пусть спит и ты не решишься ее будить! Только отсрочку дай! Прояви к ней милосердие!» Но Стефания нашла Махидевран и пришла вместе с ней. - Ибрагим?! – улыбнулась сначала Махидевран . Но при виде выражения его лица ее улыбка сползла с губ. – Ибрагим! Иоанн напрягся. По голосу Махидевран он понял, что что-то не так. Ибрагим, кажется, снял маску, раскрыв боль. Что-то ужасное случилось, что-то, с чем Иоанн был прекрасно знаком. Ибрагим повернулся к Махидевран. - Госпожа, - он упал перед ней на колени, - наш шехзаде Мустафа… был убит. Как же страшно было слышать крики матери! Перед внутренним взором Иоанна снова воскресли воспоминания криков его жены, Анастасии, в тот день, когда их сына убила служанка, служащая и Старицким и Царице, а потом вспомнился и его крик у смертного ложа любимой. Он знал, как Махидевран будет ломать от боли, знал, что в первые дни она будет ни жива, ни мертва, вся превратится в страдание. А еще знал, что он должен быть рядом. Хоть с ним рядом не было никого. Махидевран почувствовала, как жизнь и всё тепло покидают ее. Перестав видеть что-то вокруг, она просто кричала без остановки. Кто-то ее куда-то отнёс, что-то сделал с ней, но она почти этого не чувствовала. Весна закончилась зимой. Вечной, холодной. И от этой зимы не спасет никакая шуба. Нет смысла мстить Хюррем, её и так Аллах накажет. А вот она.. Она сама виновата в случившемся! Надо было добиваться, чтобы Мустафа поехал с ней! Нельзя было оставлять его среди убийц. Теперь он пал.. По ее вине. Паргали остался по приказу царя на неделю. Иоанну нужно было, чтобы рядом с матерью убитого ребёнка находился ее соотечественник. Может, он уговорит её уехать? Для неё это будет лучше. Разместившись в покоях, Ибрагим даже н стал разбирать вещи, а просто упал около постели. Как бы он хотел сейчас находиться рядом с шехзаде! Во всех смыслах этого слова. Ничего, придётся подождать и уехать на войну, где он с честью искупит свою вину. Выйдя на балкон, он достал из чехла скрипку и смычок. Коснувшись смычком струн, он начал выводить мелодию боли. Уже не смотрела на него с балкона Хатидже, он был одинок, раздавлен. Не меньше, чем Махидевран. А та не прекращала кричать, вырывалась из рук служанок. И ее крики слышал царь. Его чуткое сердце начало оттаивать, наполняться сочувствием. Войдя в покои Махидевран, он прогнал девушек и, сев рядом с султаншей, обнял её, пытаясь успокоить. - Больно, знаю. Очень больно.. - Уйди, оставь меня! Уйди! – продолжала биться Махидевран. - Не имею права! Если я тебя принял – я за тебя отвечаю! - Ты оскорблял меня! - Прости! - Унижал, и прося прощение, делал это вновь! - Я знаю, я виноват перед тобой.. Прошу, Махидевран, прости меня! - Не унижайся. Простила, иначе бы не решила защищать тебя. Царь оторопело взглянул на нее. - Защищать… меня? - Я знаю, что твою царицу убили! И собираются убить тебя! Царь глухо и невесело засмеялся. - Это каждый знает.. - Я хочу защитить тебя, позволь мне! Может, это и будет моим искуплением.. - А ты разве в чем-то виновата? - Да.. – ответила Махидевран , - я должна была забрать сына с собой. Но не забрала, хотя знала, что там много врагов. Меня убедили, что мой ребёнок будет в безопасности. Мать султана и его сестры пообещали мне создать защиту для Мустафы. - Разве ты виновна в том, что поверила убеждениям? К тому же они вполне могли и обманывать тебя. - Нет, я уверена, что нет. Они искренне любили Мустафу. Ибрагим, великий визирь султана, был наставником моего сына. Но султан предпочёл поверить не ему, а моей сопернице, которую не так давно взял в жёны, поправ все традиции нашей империи. - Прости меня, Христа ради. Я тебя утомил, видать. - Да. Я устала. – ответила Махидевран. И царь, повелев девушкам служанкам вернуться и не отходить от госпожи ни на шаг, вышел из ее палат.