Мой лучший враг

      Лежу на животе, прислушиваясь к своим ощущениям. Верёвки тесными объятиями охватывают моё тело, переплетаются причудливыми узлами, формируют идеальные ромбы. Мои руки стянуты за спиной, их опутали сразу три красивых узла. Сегодня верёвки не крепятся на моей шее, сейчас там ошейник. Свой узор они начинают с плеч, берут в нежный плен мою грудь, двойная верёвка проходит между ног, впитывая моё возбуждение. Три петли фиксируют положение каждой ноги, притягивая стопы к бёдрам.       Я лежу так уже довольно давно, но готова лежать сколько угодно. Кляп в моём рту с фаллоимитатором с внутренней стороны не позволяет сомкнуть губы, заканчивается глубоко в моём горле. Слюна постоянно стекает по подбородку, капает на пол, формируя небольшую лужицу.       В таком положении мне хорошо видно Мастера. Он читает, не обращая на меня никого внимания, длинные пальцы с идеальным маникюром перелистывают страницу, берут красную полоску бумаги, оставляя закладку, и закрывают книгу. Зелёные глаза наконец-то смотрят на меня. Мастер одет в чёрные брюки, чёрную рубашку с закатанными рукавами, застёгнутую на все пуговицы, на ногах идеально начищенные туфли.       Встав, подходит к накрытому чёрной материей огромному зеркалу и срывает ткань.       — Посмотри, девочка, посмотри, какая ты красивая. Насладись эстетикой собственного тела, покорности и беспомощности.       Послушно смотрю в зеркало, я не умею видеть себя так, как видит он, но я стараюсь.       Присев рядом, пробегает пальцами по узорам верёвки, не прикасаясь к коже. Поглаживает ягодицы, внутреннюю сторону бедра, надавливает на поясницу, вынуждая прогнуться сильнее.       — Устала?       Отрицательно машу головой.       Хмыкнув, встаёт, подходит к красивому сундучку из дерева, открывает изящную крышку и достаёт две чёрные анальные пробки — совсем маленькую и довольно внушительного размера. Снова подойдя ко мне, показывает обе.       — Выбирай.       Указываю глазами на ту, что поменьше.       — Хм… всегда выбираешь маленькую. Но сегодня будет иначе, девочка, придётся тебе немного потерпеть.       Мастер открывает бутылочку с лубрикантом и выдавливает большое количество себе на ладонь и пальцы. Отодвинув в сторону верёвку, размазывает по кольцу анальных мышц, медленно проникает внутрь сначала одним, потом другим. Такая ласка мне нравится, и я сама подаюсь навстречу пальцам, за что и получаю наказание. Мастер сразу убирает пальцы, заменяя их пробкой. Я стону, чувствуя лёгкую распирающую боль. К середине пробка сильно расширяется, причиняя довольно острые болевые ощущения, наконец полностью исчезает внутри. Ладони Мастера гладят ягодицы, раздвигают их, весьма ощутимо шлёпают. Мне видно происходящее в зеркале, действия Мастера меня завораживают. Он встаёт, расстёгивает ремень, медленно вытаскивает из петель брюк и, сложив пополам, наносит первый сильный удар по уже красным от его ладоней ягодицам. От боли я сильно зажмуриваюсь и зажимаюсь, чем только усиливаю распирающее ощущение внутри от пробки.       — Не закрывай глаза. Я хочу, чтобы ты смотрела.       На горящую кожу прилетает второй удар, из глаз брызжут слёзы, но я не могу зажмуриться, боясь ослушаться Мастера больше, чем смерти. Теперь удары ремнём сыплются на мою задницу один за другим с огромной скоростью и силой. Мне хочется кричать, но кляп во рту мешает, и я лишь стону и плачу. На двадцатом ударе он останавливается, достаёт платок из кармана брюк, вытирает им моё лицо от слёз и слюны, расстёгивает на затылке металлическую застёжку кляпа, освобождая мой рот. Я с трудом могу закрыть его и пошевелить языком. Теперь Мастер распутывает верёвки на моих ногах, но оставляет на руках и туловище.       — Подойди к столу и ляг на него животом.       Послушно выполняю приказ и с трудом встаю. Все мышцы затекли и ноют.       Мастер подходит сзади и ногой раздвигает мои ноги ещё шире.       — Скажи, если будет слишком больно.       Пальцы ухватывают основание пробки и медленно тянут, я закусываю губу, боль уже едва ощутима, но всё же размер её посредине весьма внушительный. Вытащив пробку, он смазывает её и снова проталкивает в меня. Повторяет манипуляции несколько раз, пока игрушка не начинает легко проникать внутрь и так же легко выскальзывать. Не снимая брюк, достаёт член и резко входит на всю длину в уже открытый сфинктер.       Стону и прогибаюсь сильнее в пояснице, между ног от смазки из флакончика и моей собственной так мокро, что влага капельками стекает у меня по внутренней стороне бёдер. Внутри разливается приятное тепло, и я чувствую, что оргазм близко, но нельзя, ещё нельзя, Мастер не позволял. И я лишь надеюсь, что сегодня он позволит. Уже неделю он мучит меня, трахая до полусмерти, но не позволяет кончить. Я бы, конечно, могла закончить сама, например, в душе, но ослушаться приказа для меня что-то недопустимое. Вытаскивает член из моей задницы, минуту полюбовавшись, снова вставляет туда пробку и, немного приподняв меня, трахает уже в лоно. В этот момент я осознаю, что чувств слишком много — от ощущения максимальной наполненности и растянутости сзади и спереди, — и сейчас я лишь жалею, что Мастер вытянул кляп.       Сильные руки сжимают горло, не позволяя дышать, голова кружится, и я судорожно и безрезультатно пытаюсь вдохнуть. Все силы идут на то, чтобы сдержать оргазм, я прокусываю губу до крови, пытаясь контролировать собственное удовольствие.       — Теперь можешь кончить, девочка.       Волна наслаждения накрывает меня в ту же секунду, я слышу, как кто-то кричит, кажется, это я. Внутренности скручивает так сильно, что наслаждение и боль сливаются в одно, меня трясёт и выламывает, плачу и стону одновременно, лоно пульсирует, чувствую, как он снова тянет за пробку и она уже совсем легко выскальзывает из меня. Гладит по ягодицам и спине, распутывает верёвки. Освободив меня от пут полностью, ставит на колени, я всё ещё не отошла от оргазма, но послушно тянусь к члену ртом, хватает меня за подбородок и, удерживая на месте, сам толкается мне в рот. Стараюсь не царапнуть зубами и максимально расслабить горло, чувствую на нём собственный вкус и безумно наслаждаюсь этим. Ещё несколько резких толчков, и он изливается мне на лицо, хрипло застонав. Заставляет стать на ноги перед зеркалом.       — Смотри, Каролин, какая ты красивая!       В зеркале я вижу девушку с собранными в пучок пшеничными волосами, огромными расширенными от наслаждения зрачками, тушь потекла, губы опухли, лицо перепачкано слезами, спермой и кровью из прокушенной губы.       — Ты совершенна.       Целует с нежностью и любовью искусанные губы и, подхватив на руки, несёт в душ.       Пока он бережно моет моё тело, время от времени целуя кожу на руках, ногах, животе, спине, плечах, я любуюсь им. Сердце щемит от такой нежности — когда он зарывается пальцами в длинные мягкие волосы, — и я постоянно улыбаюсь.       — Наша сессия затянулась, а завтра ответственный день, нужно хотя бы немного поспать, нам нельзя налажать.       Я соглашаюсь. Закончив купать, Оливер вытирает меня мягким полотенцем, подхватив на руки, несёт в кровать и уже там снова целует и укрывает тонким одеялом.       — Нигде не болит?       Прислушиваюсь к своим ощущениям.       — Нет.       Как бы ни проходили наши сессии, всегда боль прекращается одновременно с её окончанием. Даже следы на коже никогда не остаются.       Прикрыв глаза, чувствую, как кровать прогибается под тяжестью его тела, меня тут же обнимают и притягивают к себе.       — Люблю тебя, Каролин.       — Люблю тебя, Оливер.       Я счастлива. Эти отношения не дались нам легко, мы несколько раз расходились, но потом, как магнитом, снова притягивались друг к другу, и не без помощи наших друзей. Чаще всего мы ссорились из-за ревности Оливера. В дни, когда мы были в ссоре, я много времени проводила со Стэфаном. Его умение понять, подсказать, увидеть то, что другие не видят, не раз помогало мне снова вернуться в мои такие непростые отношения. Оливеру же помогал Дамиано — не думаю, что они беседовали по душам, как мы с королём, генерал в своей прямолинейной манере просто «вправлял мозги» моему мужчине. И я чрезмерно благодарна им за это. Ведь как бы порой мне ни было трудно с любимым, без него мне было невыносимо. Помню, как однажды, снова плачась Стэфану в рубашку, сказала, что хочу таких же идеальных отношений, как у него с Дамиано, на что тот лишь рассмеялся.       — Милая, это сейчас они идеальны, вначале же я жил как в аду, как в зоне жесточайших боевых действий! Прожить день и не быть посланным Дами на хуй было как праздник. Так что не говори мне, что Оливер сложный.       Поверить в услышанное было крайне трудно. Я никогда не слышала, чтобы они ссорились, чтобы между ними было какое-то недопонимание, секреты или обиды.       — Но почему?       — Потому что мы очень разные, что уже само по себе нелегко. А кроме того, в силу не самого лёгкого прошлого, отсутствия родительской любви, одного за другим предательств, Дами вбил себе в голову, что в принципе не заслуживает, чтобы его любили, и всячески пытался мне это доказать. Порой отваливая такую хрень, что волосы становились дыбом, к тому же из-за своего патологического страха, что его волю как-то ограничат, он бесконечно устраивал мне проверки на отсутствие «короткого поводка». Наши отношения вначале выглядели, как будто я пытаюсь приручить дикое, хищное, раненое, озлобленное животное. И тут, без преувеличения, я понимал, что если оступлюсь — он меня уничтожит.       — Но зачем тебе это было?       — Затем, что сейчас я в раю. Дами любит меня так, как не каждый способен полюбить, даже если сильно захочет, он предан мне, больше, чем самому себе, между нами не осталось границ, секретов, недосказанности, обид. Он никогда не предаст, не ударит в спину, не уйдёт, не даст скучать, он заставляет меня жить и дышать на полную грудь, делает меня счастливым. И если бы за его любовь мне пришлось терпеть хоть в сто раз больше или дольше, я бы не раздумывая согласился.       — Прости, но… с другим, возможно, было бы так же хорошо, но проще.       — Другой мне не нужен.       — Стэфан, ты как-то говорил, что Дамиано какое-то время был с другим и ты вроде как этому даже поспособствовал. Но в то же время говорил, что полюбил его едва ли не с первой встречи. Так зачем было помогать тем отношениям?       — Потому что Дами этого хотел. А я хотел дать ему желаемое.       — И ты просто подтолкнул его в объятия другого? Вот так просто?       — Просто? Каролин, это длилось почти год. А если быть точным — восемь месяцев. И это был самый худший период моей жизни. По ночам мне хотелось выть и терзать собственную плоть, а днём, видя их вместе, хотелось отнять собственное зрение. Не знаю, сколько раз я захлёбывался, задыхался от собственных рыданий в одиночестве, ненавидя, проклиная себя за то, что не смог быть с ним эгоистом. Не смог просто стать на дороге и доказать, что я лучше, что это я нужен ему, что решил ждать, пока он сам, по собственному желанию и воле придёт ко мне.       — Тогда зачем?       — Потому что ОН этого хотел.       Молчу, шокированная услышанным, только теперь до меня доходит, что любить по-настоящему — это не про занять всё пространство вокруг любимого, отобрав у него всё и всех заменяя собой, это не про потребность в физической близости, это ни в коем случае не про брать. Любовь — это про безграничную заботу и потребность ставить желания партнёра выше своих, это про необходимость делать счастливым. Нельзя быть эгоистом, если любишь! Нельзя отнимать, обижать, причинять страдания.       — Почему вы ещё не объединены Силой в вечность как бессмертная пара?       — Всему своё время.       Я часто, как сейчас, вспоминаю этот разговор, особенно когда нужно себе напомнить, что «принц поцеловал принцессу и жили они долго и счастливо» бывает только в сказке, а в реальности — свои отношения нужно строить, за них нужно бороться.       Парни стали для нас примером, и я не уверена, что это хорошо. Мне хочется, чтобы меня так же принимали, лелеяли, носили на руках и обожали, как Стэфан Дамиано. Оливеру хочется, чтобы его так же уважали, считали абсолютным авторитетом, преклонялись и безоговорочно любили, как генерал короля. Но мы не они, мы — это мы, у нас другие жизни, интересы, потребности. И вместо того, чтобы улучшить свои отношения, мы пытаемся скопировать чужие.       Веки тяжелеют, нужно поспать.

***

      Сон хоть и был коротким, но освежил голову, очистил мысли.       Последний раз репетируем с Оливером необходимое заклятие, оба нервничаем. Нам предстоит провернуть чертовски сложное задание, от которого зависит многое в судьбе Хаоса. Сажусь на кровать, у нас ещё минут десять в запасе.       Снова накатывают воспоминания. Помню, как всё только началось и какой долгий путь вёл нас к этому дню.       После того злосчастного суда, когда личность Дамиано была раскрыта, слух о том, что генералом и правой рукой короля Хаоса является принц — наследник Адрии, — разлетелся со скоростью света. И эта парочка придумала великий план. А если точнее, то гениальная идея пришла в горячую голову генерала и была доведена до совершенства холодным умом короля. Они хотели ни много ни мало — объединить два враждующих мира, испепелить вражду между ними, уничтожить возможность повторения конфликта, открыть границы, позволить людям и бессмертным выбирать, где и с кем они хотят жить, позволить свободно перемещаться между мирами, создать торговые отношения, развивать вместе культуру и науку, укреплять экономику. Но проблема заключалась в том, что эта парочка таким способом решила идти вдвоём против политики тысячелетий, и, чтобы совершить подобное, им нужно было заручиться абсолютной верностью и поддержкой могущественного правителя Адрии. Вот только на трон взошёл бездарный, безвольный и трусливый племянник бывшего короля Люциана — король Тим. И как в случае с бывшим безумным правителем Хаоса, приближённые к короне, едва учуяв слабость, отняли фактическую власть у несчастного. Теперь, как когда-то Хаос, Адрию разрывали алчные и продажные, и идеи Стэфана и Дамиано им были абсолютно не нужны, ведь такой союз не позволил бы наживаться и творить беззаконие себе во благо.       Конечно, решить эту проблему в два счёта можно было бы, изъяви желание Дамиано занять законный трон и свергни двоюродного брата. Такой король, каким бы стал Дамиано, с лёгкостью справился бы с поставленной задачей, прогнув под себя всех и всё, и в считаные годы привёл бы план в исполнение. Но это бы означало то, что ему бы пришлось расстаться со Стэфаном, видясь максимум пару раз в месяц. А это было для сладкой парочки смерти хуже, поэтому такой вариант даже не рассматривался.       Стэфан придумал план, и они медленно, шаг за шагом его реализовывали. Для начала они прощупали ближайшее окружение короля, нашли тех, кто не доволен правлением, тех, кто готов поддержать идеи законного наследника. Для этого Дамиано пришлось не раз официально и тайком бывать в Адрии, что заставляло Стэфана буквально сходить с ума.       Оказалось, что верных нашему генералу куда больше, чем королю Тиму. Дамиано был слишком мал, когда покинул Адрию, и не мог знать, что населяющие её боялись и ненавидели Эдгара за его жестокость и зверства даже по отношению к собственному народу. Мир надеялся, что трон займёт младший принц. И это объясняло, почему бывший правитель Люциан боялся того, что Дамиано отнимет престол старшего.       Нынешнего короля презирали за слабость, поэтому внезапно появившийся сильный, умный, целеустремлённый и могущественный Дамиано стал для них словно мессия. И хотя он предупредил, что не заинтересован в прямом правлении Адрией, его идеи принимались на ура.       Когда большинство должностей из окружения короны заняли верные Дамиано, пришло время вынудить короля Тима подписать договор с Хаосом, который бы позволил реализовать задуманное.       Для этого мы с Оливером, королём и генералом сегодня отправляемся в Адрию с официальным визитом к королю Тиму. Вот только Дамиано уверен, что тот не подпишет документ, побоявшись серьёзных перемен, а значит, его нужно заставить. Но встреча будет проходить при многочисленных свидетелях, бессмертных на разных должностях, что мешает реализовать задуманное. Для этого и нужны мы с Оливером. Мы должны заставить всех видеть и слышать мирно проходящие переговоры, пока фактически наш король и генерал будут «склонять» Тима к нужному решению. Но во дворце с толпой охраны и других ведьм сделать это почти что невозможно. Есть лишь небольшой процент на успех, но иначе никак.       — Готова, Каролин? — выдёргивает меня из размышлений Оливер.       — Да, наверное.       Переодеваемся в чёрную военную форму Хаоса и направляемся в тронный зал. Парни уже там, Стэфан что-то тихо говорит Дамиано, обхватив того ладонями за лицо и немного наклонившись, так, чтобы их глаза были на одном уровне. Оба тоже одеты как и мы, обуты в берцы и с мечами на поясе. Дамиано последнее время носит сразу два меча — идеально хорошо владея как правой, так и левой рукой, вооружённый таким образом, он наносит смертельный удар врагу в сердце и одновременно отрубает голову. Заметив наше появление, подходят к нам.       — Готовы? — спрашивает повелитель.       — Сделаем всё, что возможно, — Оливер явно нервничает.       — Этого мало, нужно в два раза больше.       Оба киваем, что тут скажешь. Мы все понимаем, насколько велик риск и как легко можно облажаться.       Спустя минуту зал наполняет десяток ведьм, проверяя меня с Оливером. Заявляться во дворец Адрии с ведьмами строго запрещено, во избежание как раз таких ситуаций и мы провели сложнейший и совершенно выматывающий ритуал скрытия нашей магии. Мало кто способен на подобное, и я не уверена, что всё получилось как надо, а главное, что мы будем скрыты необходимое количество времени.       Ведьмы, использовав десяток способов и ритуалов, не почуяли в нас магии, и Стэфан даёт отмашку. В зале остаёмся только мы вчетвером, и король открывает портал, как повелитель мира имея силу разорвать материю и открыть проход в Адрию. Вытерев вспотевшие ладони о штаны, беру Оливера за руку, переплетаем пальцы, ему страшно, как и мне, но держится он куда увереннее, вступаем в портал затаив дыхание. На той стороне нас ждут и встречают, я слегка пошатываюсь, уцепившись сильнее за любимого, — переход дарит не самые приятные чувства. Сразу замечаю короля Тима в вычурной, пафосной и безвкусной мантии, рядом с ним целая свита. Я оценивающе осматриваю правителя Адрии. Он высокий, с довольно неплохой фигурой, почти такой же огромный, как Стэфан, но при этом как демон он слаб, я это сразу чувствую. Высокий лоб, русые волосы, прямой нос, квадратный подбородок. Я изучала политику Адрии и отмечаю, что он очень похож на бывшего короля Люциана и совершенно не похож с Дамиано, который является буквально мужской копией бывшей королевы и своей матери Лилит.       Окидываю взглядом тронный зал — интерьер, мягко скажем, пафосный и вычурный. Все поверхности выполнены из благородных металлов и безумно дорогих пород дерева, всё украшено драгоценными камнями, повсюду чучела животных и мех. Посредине стоит не менее пафосный огромный трон, у подножья которого сидят две эльфийки, хихикая и стреляя глазками.       — Фу-у-у, — смешно морщит нос генерал, — тебе это нравится? Может, дрочишь на это в одиночку в душе?       Закатив глаза, зажав кулак и двигая бёдрами — изображает тот самый процесс, издавая при этом томное «ах, а-ах».       — Дамиано, прояви уважение к правителю, — строго одёргивает его Стэфан, и тот моментально слушается. Представление уже началось, и эти двое усердно играют свои роли.       — Лучше держите своего бешеного Цербера на поводке! — дерзит адриец, тут же испугавшись этого. — А теперь представьте прибывших с вами, король Стэфан.       — Дамиано — мой генерал, советник, правая рука, мой меч и сила. Заодно ваш двоюродный брат по линии отца и единственный законный наследник Адрии, — король специально затягивает паузу, следя за реакцией присутствующих. — Оливер — мой лучший воин из личной охраны. Каролин — судья, задача которой на сегодня следить за законностью переговоров.       Тим кивает, проигнорировав камень в свой огород про законность его задницы на престоле, и принимается представлять нам свою свиту — всего их четырнадцать бессмертных, — и на шестом я уже теряюсь, кто есть кто.       Наконец-то мы занимаем свои места за длинным столом, а король Тим усаживается на трон.       Время пришло, Оливер должен скрыть нашего короля, генерала и Тима от глаз окружающих и создать иллюзию их присутствия и мирных переговоров. В то время как я должна скрывать магию Оливера. Мой мужчина подаёт мне знак, прикрыв на несколько секунд глаза, и я приступаю к работе. Спустя пять минут вижу, что интересующая нас тройка раздвоилась — настоящие и копии. Поправив собранные в пучок волосы, подаю знак Дамиано. Ждать он не заставляет, тут же надевая маску и входя в роль. Встав со своего места, подходит к трону с улыбкой безумца. Подцепив корону, венчающую голову Тима, пальцем и покрутив секунду, водружает её на свою голову. Возмущённый адриец вскакивает с трона, и Дамиано, усмехнувшись, легко его отталкивает, садится на трон поперёк, закинув ноги на один подлокотник и упираясь спиной о другой.       — Эй, Стэф! Мне идёт корона?       — Чертовски, любовь моя. Хочешь её?       — Хм… не знаю, — растягивая гласные, поглаживает изящными пальцами трон. — Хотел бы трахнуть короля Адрии, Стэф? — призывно облизывает губы. Я чуть не давлюсь, сдерживая смех.       — Что вы себе позволяете? — Тима трясёт от гнева и страха.       Он оглядывается в поисках поддержки и только сейчас замечает поддельную картинку.       — Магия? Как вы посмели? Мы вас уничтожим! Вы снова войны хотите?       Дамиано встаёт с трона, с грацией хищника подходит к родственнику.       — Уничтожишь? Нас? Ты так уверен в себе! Тогда почему от тебя воняет страхом?       Он ниже и меньше Тима, что почти так же огромен, как Стэфан, но это его не волнует совсем.       — Как же сильно тебе страшно! Скажи, это от страха твои яйца сжались и исчезли или ты родился таким?!       Бедняга нервно сглатывает и, пятясь назад, упёршись в трон, падает в него. Дамиано тут же ставит ботинок между ног Тима, буквально в миллиметре от его паха, хватает за щёки, смешно их растягивая.       — Ну какой ты сладкий! Посмотри на себя! Такой милый! — Дамиано достаёт кинжал и ведёт кончиком по щеке бедняги.       Тот кричит, требует остановиться, пытается встать, но брат легко удерживает его на месте.       — Ш-ш-ш, ну что ты раскричался? Давай поиграем! Знаешь, я не очень люблю родственников, вот Эдгара убил.       Глаза Тима расширяются, он, как и все в Адрии и Хаосе, знает об этом, так же как и о дикой жестокости Дамиано по отношению к Эдгару. Правда, никто не знает о её причинах.       — Убери! Убери своего пса от меня, Стэфан!       — Пса? Фу-у-у! Как грубо! Но раз уж так говоришь, может, обглодать тебе лицо?       Цербер хватает Тима за руки и, прижав пах бедняги носком ботинка, прикусывает зубами пухлую щёку, тянет, сцепив зубы, и отгрызает небольшой кусок.       Я едва сдерживаю рвотный позыв, картина предельно жуткая, Тим кричит, плачет. Из носа текут сопли, изо рта слюни, он бьётся о трон, пытаясь освободиться от хватки Дамиано, однако тот хоть и меньше, но значительно сильнее. Мучитель медленно и с наслаждением жуёт кусок плоти и, сексуально облизав губы, выплёвывает её в лицо жертве.       Я прикрываю рот ладонью, смотрю на Стэфана, тот лишь усмехается.       — Вкусно-о! Почему ты кричишь? Ты же сам назвал меня псом! Так почему бы мне не сожрать твоё лицо? А вот ещё скажи, Тими, у тебя член такой же маленький, как и самоуважение? Так зачем он тебе? Хочешь, помогу избавиться от комплекса? Отрежем его, и дело с концом!       — Убери! Убери его от меня, Стэфан! Убери! Что вам надо? Убери его!       — Стэ-эфа-ан, я хочу себе эту игрушку!       Скривив капризно губы, Дамиано подходит к королю, садится на него верхом, пошло потираясь задницей о его пах.       — Па-а-апочка, можно?       От услышанного Оливер едва не смеётся в голос. «Папочка?» Да, Цербер в жизни бы так не сказал! Даже Стэфан с трудом сдерживает смех.       — Пожа-алу-уйста, можно мне поиграть?       — Ну не знаю, Дами. Он нам был нужен, чтобы подписать договор и следовать ему.       — Папочка, но он не хочет! Дай мне трон и эту игрушку и делай с Адрией что хочешь!       Тим, вскочив, пытается открыть дверь и сбежать, дёргая ручку, но та не поддаётся, удерживаемая магией.       Тут я замечаю, что Оливер сильно побледнел, губы трясутся, на лбу испарина, он уже едва удерживает контроль над магией. Парни, быстрее!       Это замечает и Дамиано, включая тяжёлую артиллерию. В три шага он оказывается возле двоюродного брата и, сжав его горло, приставляет кинжал к его сердцу.       — Терпеть не могу родственников! Особенно я не любил Эдгара. А ты так похож на него! Нахуя мы с тобой носимся? Ты слабый, безвольный, жалкий кусок мяса! На колени, тварь!       Тим плачет и зовёт на помощь, падая на колени. Благодаря Оливеру его не слышно, но он уже едва держится. Быстрее, Дамиано! Тот нацепляет корону на голову бедняги и плюёт ему в лицо.       — Посмотри на себя, великий король Адрии! Дрожишь, рыдаешь, стоишь на коленях, умоляешь меня! Ты ничтожество! Вонючий, омерзительный мешок костей, кишок, мяса и кожи! Хочешь жить? Хочешь? Да? Тогда соси.       Тот, трясясь, как ветка на ветру, тянется руками к ремню штанов Цербера, который на это закатывает глаза и толкает несчастного ногой в грудь.       — Да не член мне соси, идиот! Мы же родственники, блядь! Извращенец ёбаный! Это.       Дамиано приставляет кинжал к губам жертвы, и тот пытается изобразить оральный секс, беря в рот оружие, и при этом не порезаться.       Цербер кривит губы.       — Ты плохо стараешься! Мой друг, — он указывает на кинжал, — Джек, говорит, что ему неприятно. Давай, облизывай, прижимай губами, сильнее! Молодец, уже лучше, а теперь возьми на весь!       У короля из порезанного рта и языка течёт кровь по подбородку, капает на мантию. Дамиано, чёрт, Оливеру теперь надо скрывать ещё и запах, не только картинку и звук!       — Что ты там бормочешь? Что? Подпишешь? Да? Молодец!       Цербер хватает несчастного за воротник, волоком дотягивает до стола и бросает в пустое кресло, тут же подходит Стэфан и кладёт перед несчастным документ.       — Р-р-ручка н-н-нужна.       — Кровью, идиот. — Дамиа закатывает глаза.       Картинка снова плывёт, а Оливер пошатывается. Быстрее! Договор подписан! Тим рыдает, а я подскакиваю к нему, быстро магией убираю следы насилия над ним.       — Вытри лицо. Я сказал, вытри свои сопли и слюни! Хватит рыдать! Я же тебе почти ничего не сделал! А теперь улыбайся! Улыбайся, блядь, или я тебе сейчас ножом нарисую улыбку! Вот так! И помни, решишь попытаться нарушить договор — и я приду за тобой! И Стэфана не будет рядом! Никто меня не остановит, никто не поможет тебе! Понял?       Тот отчаянно кивает, сдерживая рыдания и пытаясь изображать улыбку. Мы быстро садимся на нужные места, а Тим на трон.       — Помнишь, что должен сейчас сделать?       — Д-да.       Оливер теряет последние силы, срывая заклятие. Иллюзия исчезает идеально, никто ничего не заметил.       — Д-дамиано, не мог бы ты, то есть вы подать мне договор, я его подпишу.       Ропот голосов.       — Конечно, король Тим.       Дамиано подносит Тиму уже подписанный документ, и тот делает вид, что только сейчас подписывает его. Гул голосов и возмущение. Генерал тут же протягивает бумагу Стэфану, и тот, порезав палец, тоже подписывает.       — Спасибо за радушие, великий правитель Адрии. Спешим покинуть вас, дабы не злоупотреблять вашим гостеприимством, — официально прощается Стэфан, открывая портал и покидая вместе с нами Адрию.