Мой лучший враг

      Ищу Олафа везде, где только можно, но этот придурок как сквозь землю провалился! Предчувствие беды душит, мучит, словно ноющий зуб, не позволяет расслабиться ни на секунду.       Может, я накручиваю себя? Может, за тем белым пятном в биографии Цербера не прячется ничего, что бы могло ему навредить, может, он специально скрыл информацию о себе, чтобы оградить семью? А что, если нет? Что, если ниточка, которую я вручила Олафу, — это прямая дорога к смерти генерала? Что тогда? Справится ли Стэфан? Будет ли его правление столь блестящим, как сейчас? Простит ли меня Оливер? Выживу ли я?! А главное, смогу ли сама простить себя за содеянное? Всё было так легко ещё несколько месяцев назад! Легко делить мир на белое и чёрное, легко считать себя и близких всегда и во всём правыми.       Мне нужна помощь! Нужно признаться Дамиано в содеянном. Он, конечно, поорёт, назовёт дурой или что-то в этом роде, но простит, я в этом почти уверена. Вот только он умчался по следу очередных преступников, поэтому решаю ему позвонить.       Не знаю, чем он там занят, но дозвониться не получается ни в первый раз, ни в десятый. А что, если с ним уже что-то случилось? Нужно идти к королю. Но реакции Стэфана я боюсь ужасно! Думаю, он просто тут же снесёт мне голову! Остаётся Оливер. Но, чёрт побери, как не хочется его разочаровывать! Признаваться, что всё это время я вела двойную игру, плела у него за спиной интриги, направленные на его лучшего друга, которому я, кстати, обязана жизнью. Может, Дамиано перезвонит позже? Может, вечером?       Он не перезвонил! Уж не знаю, чем он там занят, хотя догадываюсь, но телефон он, видимо, забросил далеко. Хотя это странно. Не думаю, что он не разговаривает со Стэфаном уже сутки. Скорее всего, увлечённый погоней, просто контактирует только с королём, отложив остальных на потом.       Выбора нет, иду к Оливеру.       Несмело скребусь в дверь и, не дожидаясь ответа, вхожу.       — Привет, милая! — Оливер что-то прячет за спиной. — Вообще-то я не ждал тебя сейчас, но раз ты уже здесь, — он улыбается и протягивает мне большую коробку в красивой упаковке.       На секунду зависаю, любуясь любимым лицом.       — Что это?       — Ну, ты же помнишь о годовщине нашей правящей парочки? Она уже завтра. Как раз Дамиано вернётся. А это платье для тебя. Хотел сделать приятно.       — Э-э-э, спасибо, но я не ношу платья, только костюмы…       — Может, хотя бы посмотришь сначала?       Я начинаю открывать коробку, но, осознав бессмысленность этого именно сейчас, отбрасываю её на кровать.       — Оливер, подожди. У меня есть к тебе очень-очень важный разговор.       Он тут же меняется в лице. Это уже не милый улыбчивый парень, но серьёзный, сосредоточенный, отстранённый мужчина. Он как будто бы даже выглядит старше.       — Можешь говорить.       Не садится, продолжает стоять, сцепив руки в замок за спиной.       — Оливер, это очень важно! Я не спрашиваю из любопытства, а лишь потому, что это, возможно, вопрос жизни и смерти. Ты знаешь, почему о Дамиано нет никакой информации до шестнадцати лет?       — Нет. Но уверен, что Стэфан знает.       — Ты догадываешься, что он может скрывать?       — Да. Но не думаю, что могу поделиться с тобой этим. Извини, милая, но твоё отношение к нему известно.       — Оливер, я клянусь, что никак не использую эту информацию против генерала или короля, не передам её кому бы то ни было! Верь мне! Это важно! Если небезразлична — поверь!       Оливер молчит, видимо, принимая решение, потерев подбородок, начинает говорить.       — Я думаю, он скрывает своё происхождение. Думаю, он не из Хаоса.       — Что-о? Почему?       — Много мелочей наводят меня на эту мысль. Если коротко — убивая короля Адрии Эдгара, он называл его «братиком». Эдгар не обращался к Дамиано по имени, но тоже говорил «брат». Все решили, что генерал просто издевался, а его жертва пыталась таким способом вымолить пощаду. Но я заметил, что у них одинаковый цвет глаз и форма носа, лба, тембр голоса. Это мелочь, но всё же. К тому же Сила Мира, выбирая нового короля, прикоснулась ко всем присутствующим, кроме Дамиано, она его вроде как просто не видела, не чувствовала. Это странно, хотя ни он, ни Стэфан как раз удивлёнными не выглядели. Всё это незначительные догадки, но было ещё несколько подслушанных мною разговоров, ничего такого, но что-то в них настораживало. Возможно, я многое придумал себе, а может, и нет.       Я так и зависаю с открытым ртом. С трудом придя в себя, выпаливаю на одном дыхании:       — Оливер, кажется, я убила Дамиано!       Рассказываю всё, давясь слезами и то и дело моля о прощении. Оливер ничего не говорит, лишь слушает, становясь всё более хмурым. Наконец, когда мой поток раскаяния заканчивается, он прикрывает глаза на несколько секунд, видимо, обдумывая, что сказать.       — Каролин, ты предала не Дамиано, хотя и его тоже, после того как он спас тебе жизнь. Ты предала меня, ты глядя мне в глаза лгала, притворялась, плела интриги, выпытывала у меня информацию. Скажи, ты была со мной, чтобы выведать что-то о генерале?       — Нет! Оливер, нет! Поверь мне!       — Как? Как тебе верить? Каролин, прости, но твои родители были чудовищами! Даже не представляю, сколько беды они принесли другим! Они заслужили свою судьбу, в отличие от генерала, и тем более короля. Убив его, ты убьёшь Стэфана! Не в переносном смысле, в прямом — он не переживёт смерти любимого. Убив Стэфана, ты уничтожишь любую надежду на лучшую жизнь! Ты вернёшь Хаос в тёмные времена, из которых мы только вышли!       Я не знаю, что сказать, просто молчу, слёзы льются рекой, а у меня даже нет силы их вытирать.       — Каролин, сейчас мы вместе пойдём к повелителю, возможно, ещё не поздно всё исправить, возможно, я ошибаюсь. Но в любом случае это последнее, что мы сделаем вдвоём.       Не выдержав сказанного, падаю на колени, молю простить, понять, дать шанс, хватаю за руку, но он отнимает её и выходит за дверь, а мне не остаётся ничего более, как следовать за ним.

***

      Едва услышав мой рассказ, Стэфан отшвыривает огромный деревянный стол, разделяющий нас, как будто он ничего не весит. Схватив меня за шею, отрывает от земли. Болтая ногами в воздухе, я лишь могу видеть полные абсолютного гнева серые глаза и Оливера, пытающегося разомкнуть стальную хватку. Лёгкие жжёт огнём, я же просто ведьма, меня этим можно убить! Страх пронзает сердце. В глазах темнеет, я почти теряю сознание, когда меня приводит в чувство боль от падения на пол. Кашляю, хриплю, пытаюсь прийти в себя, до ушей долетают обрывки разговора.       — Стэфан, если ты мне друг, не убивай её! С Дамиано ещё ничего не случилось, возможно, и не случится. А если она ему всё же навредит, я… я сам это сделаю.       — Оливер, ты не представляешь, что она наделала. Если враги Дами узнают, кто он, его казнят!       — Кто он, Стэфан? — вопрос звучит совсем тихо.       Но король лишь машет головой.       — Не могу, не могу этого сказать даже тебе!       — Стэфан, неужели ты во мне сомневаешься?! Ты же знаешь, я помогу! Я сделаю всё что угодно для вас! Но чтобы помочь, я должен понимать, в чём причина проблемы. Стэфан, Дамиано из Адрии?       Повелитель лишь тихо смеётся, качая головой.       — Из Адрии?! Хах. Из Адрии. Он принц Адрии, Оливер! Единственный законный наследник на трон! И пока он жив, любой другой занимает его престол незаконно!       Повисшая тишина давит и угнетает, мне наконец-то удаётся подняться, и хоть мне до жути страшно, подхожу к повелителю, отбросив все маски, смотрю в глаза.       — Мой король, я совершила ошибку. Я сожалею. Позволь мне помочь исправить содеянное, — преклонив колено, отдаю свою судьбу в руки повелителя.       — Не всё можно исправить, Каролин. Не всегда можно извиниться и вернуть всё на свои места. И это как раз тот случай. Но не сомневайся, ты поможешь! Ты сделаешь всё, чтобы отвести беду от Дами.       — Проще всего убить Олафа, — говорю я абсолютно логичное.       Стэфан хмыкает.       — Именно против этого мы с Дамиано и боремся. Против тех, кто решает свои проблемы убивая, калеча, отнимая. И хоть сейчас я и мог бы с тобой согласиться, но он мне такого не простит.       Стэфан садится в кресло, устало прикрывая глаза.       — Стэфан, друг, — в разговор вступает молчавший всё это время Оливер, — Олаф, может, и идиот, но он ненавидит Дамиано так сильно, что способен даже включить мозг раз в жизни. Как бы там ни было, но вам двоим я обязан всем, и никого нет ближе вас. Поэтому, прошу, доверься. Давай поговорим. Скажи мне, как защитить лучшего друга? Как Олаф может узнать правду?       Король молчит, смотрит на меня.       — Тебе, Оливер, я верю, но не ей.       — Под мою ответственность, я могу контролировать её.       Стэфан роняет голову в ладони, трёт глаза, видимо, собираясь с мыслями.       — Ну что ж, я рассчитываю на тебя, друг. Спрашивай.       — Почему Дамиано оказался в Хаосе?       — Ох, Оливер! Я не имею права отвечать на этот вопрос.       — Стэфан, не зная сути проблемы, помочь невозможно.       — Ну, если коротко: у бывших правителей Адрии — короля Люциана и королевы Лилит — родилось два сына с разницей в более восьмисот лет. Королевская семья слыла своей жестокостью и преданностью короне. Первый сын, Эдгар, был обожаем, так как должен был принять трон и приумножить славу рода, второй сын, Дамиано, в понимании семьи был помехой. Возможной помехой для старшего. Не знаю, было ли решение оставить его в живых милосердием или безразличием с их стороны, но ребёнку даровали жизнь. Правда, его не обучали буквально ничему, обращение к нему как к принцу было запрещено, и он просто рос сам по себе во дворце Адрии. Может, этим бы и закончилась его история, может, он так бы и жил сам по себе, или стал бы воином, или получил бы какую-то должность, если бы не…       Стэфан умолкает, его лицо сильно бледнеет. Заложив руки за спину, он подходит к окну, смотрит куда-то вдаль, будто бы видит больше, дальше, чем каждый из нас. Оливер приближается к королю, положив руку ему на плечо, вынуждает посмотреть на себя.       — Стэфан, если то, что тебе причиняет боль, не имеет отношения к причинам, почему Дамиано оказался в Хаосе, — не говори.       Король, сбросив руку друга с плеча, начинает мерить комнату шагами.       — Это имеет прямое отношение. Самое прямое! Чёрт! Дами, прости! — он молчит минуту, будто бы собираясь с мыслями. — Старший принц был… был больным психически, моральным уродом, тварью, не заслуживающей права на жизнь! Он… Он находил привлекательным… собственного родного брата, ребёнка. А королевская чета своим молчанием позволяла ублюдку это.       У меня перехватывает дыхание. Оливер, бледнея, опирается о подоконник.       — Он закрыл Дами в какой-то дыре, в доме с решётками на окнах и охраной. Ему было четырнадцать.       Стэфан подходит к столу, наливает себе виски, Оливер отнимает бутылку у короля и, отпив из горлышка, передаёт мне. Алкоголь, обжигая горло, приводит немного в чувство. От услышанного я чувствую себя так, будто кто-то сжал тисками моё сердце.       — Мальчик пробыл там два года, прежде чем один из охранников решил ему помочь. Был тем ещё идиотом, но понимал, что кто-то столь могущественный, как наследник мира, найдёт того, на ком абсолютно помешался, везде, где бы он ни спрятался, и укрыл ребёнка в Хаосе. Метка нашего мира на руке Дами поддельна. Они прибыли в Гарду и представились местными добровольцами в войско. Но я интересовался политикой Адрии, и раскрыть обман не составило труда. Собирался арестовать их, использовать против Адрии. Но я не смог. Не смог выдать мальчика. Ты бы его видел, Оливер! Кожа и кости, глаза — бездонные озёра боли, по всему телу шрамы и слабо заживающие раны. Он больше напоминал дикого загнанного зверька, чем демона!       Стэфан садится просто на пол и теперь уже сам пьёт прямо из бутылки.       Оливер усаживается рядом, обнимая друга.       — Стэфан, подведём итоги. Самый простой способ раскрыть обман — сорвать поддельную метку с руки Дамиано. Но это не доказывает ничего. Если врать достаточно убедительно, то можно сказать, что он и сам не знал о происхождении. Он мог попасть сюда совсем ребёнком и так далее. И это уж точно не укажет на него как на принца. Что остаётся ещё? Эдгар мёртв, убит Дамиано. А что с охраной из того дома?       — Тоже все убиты. Дами не остановился бы, не отомстив.       — А тот, что помог ему сбежать?       — Дэймон? Долгая история, но он тоже мёртв, покончил с собой. Дамиано это сильно ранило, но сейчас я этому рад.       Дэймон? Та могила! Тот, кто прибыл с ним в Гарду. Пазл сложился.       — Простите, — встреваю, — но почему ты, повелитель, не подделал биографию Дамиано? Почему не позаботился о том, чтобы никто любопытный не напал на этот след?       Стэфан лишь разводит руками.       — Не знаю. Может, почувствовал себя в безопасности из-за власти. Считал, что если он со мной, а я — король, то никто не посмеет сунуться. Глупо, так глупо с моей стороны. Порой мы совершаем идиотские ошибки, которых можно было бы легко избежать.       — Сейчас это не важно. Случилось то, что случилось, — отвечает Оливер раздражённо. — Получается, что никто в нашем мире не может указать на Дамиано как на наследника престола Адрии? Да, сама по себе метка враждебного мира — это уже проблема, но генерал столько сделал для Хаоса, что даже доведи Олаф дело до суда, любой судья закроет на это глаза. Стэфан, не всё потеряно. Позвони Дамиано, предупреди.       Стэфан кивает и берёт телефон.       Сначала до ушей доносится мелодия телефона, а через секунду дверь открывается и входит улыбающийся генерал, одетый в военную форму и берцы.       — Привет, любимый! Скучал? Ты чего на полу?       Замечает нас, улыбка исчезает.       — Что случилось?       — Дами, любовь моя, кое-что…       Нас прерывает шум в коридоре и открытая с ноги дверь. Мы оборачиваемся на вошедшего командира разведки. Дамиано тут же вскипает от подобного поведения.       — Олаф, ты совсем охуел?       — Дамиано Давид, ты арестован по обвинению в предательстве!       Я забываю как дышать! Сейчас на моих глазах сбывается моя мечта последних нескольких лет! Но я этого не хочу! Я готова платить чем угодно, лишь бы прекратить это! Ловлю тяжёлый взгляд Оливера на себе. Вижу, как ухмыляется Цербер, медленно, с грацией хищника приближаясь к Олафу, как, испугавшись, тот пятится назад. Я молюсь всем богам, чтобы генерал напал. Снёс голову этому придурку — и на этом всё закончилось!       — Ты, крыса, будешь обвинять меня в предательстве? Предательстве кого?       — Предательстве Хаоса, бывший генерал! — в голосе звучит насмешка и ликование. — Или лучше обращаться к тебе «принц Адрии»?       Дамиано теряет самообладание лишь на мгновение. Лицо, побледнев, вытягивается, брови взлетают вверх, в глазах отражается шок и что-то ещё, может, боль. Старая, почти забытая, но от этого не менее сильная. Спустя секунду он усмиряет эмоции, возвращает лицу привычное выражение и, видимо, собирается что-то сказать, но командир разведки перебивает его взмахом руки, и в кабинет входит десяток солдат и ведьма. Я её не знаю. Она точно не из дворца.       — Вы позволите, мой король? — в голосе насмешка и презрение.       — Только посмей, Олаф, и я убью тебя на месте! — король не угрожает, он просто констатирует факт.       — Мой повелитель, сейчас мужчину, который является генералом Хаоса, вашей правой рукой, того, кто зачастую принимает решения вместо вас, того, с кем вы, прошу прощения, спите, обвиняют в предательстве! А вы не выглядите удивлённым и даже угрожаете! Как это понимать?       — Он в шоке, — вместо короля отвечает Дамиано.       — Любовь моя, я не позволю…       — Не стоит, мой повелитель.       — Дами…       Генерал в два шага оказывается возле короля и, схватив его за руку, буквально шипит тихо, так что слышим только мы с Оливером, стоящие рядом.       — Замолчи, Стэф! Молчи! Правда так или иначе всегда выходит наружу! Ты сам меня этому учил! Но прошу тебя, любимый, молчи! Закрой свой красивый рот! Во имя всего, через что мы прошли, ради этого мира и во имя всего, о чём мечтали! Молчи! А когда все увидят лабиринт на моей руке, отдай приказ меня арестовать.       — Нет!       — Да, Стэфан!       — Душа моя, я не могу! Не могу без тебя!       Дамиано немного привстаёт на цыпочки, чтобы дотянуться до губ любимого, поцеловав нежно, чувственно, одаривает грустной улыбкой и поворачивается к Олафу, что всё это время скалился, наслаждаясь болью этих двоих.       — Я так понимаю, ведьма с тобой не просто так, — девушка делает шаг к генералу, но тот предупреждающе подымает руку. — Стой, девочка, не стоит. Каролайн, подойди.       Я киваю и, шмыгая носом, подхожу к нему. Мужчина протягивает мне правую руку со знаком бесконечности, символом Хаоса. Я, не удержавшись, хватаю его за ладонь двумя руками и уже не могу сдержать слёз.       — Прости, прости, Дамиано! Я сожалею, мне так жаль! Дамиано!       Я ожидаю чего угодно, но не успокаивающей улыбки и тихого «Я понимаю, всё хорошо». Беру кристалл из рук ведьмы и провожу им по кисти руки генерала — знак Хаоса, засветившись, исчезает, а на его месте возникает знак лабиринта, символ Адрии. До ушей доносится ехидный смех Олафа и тихий, отчаянный вздох короля.       Оливер наклоняется ближе к повелителю и почти шепчет:       — Дамиано прав. Чтобы помочь ему, ты не можешь потерять сейчас свой авторитет, поэтому — приказывай. Приказывай, Стэфан, это просто арест. Мы поможем ему.       Король пошатывается, одна рука взлетает к сердцу, другой он опирается о стену.       — Арестуйте генерала, — голос звучит как шелест сухих листьев.       Солдаты медленно приближаются к Дамиано, его боятся и уважают, никто не решается надеть кандалы ему на руки. Тогда он, отстегнув от пояса, отбрасывает меч, вытаскивает по кинжалу, спрятанные в голенях военных берцев, тоже бросает их на пол и сам протягивает руки.       — Мой генерал, простите, — солдат запинается, дрожит.       Кандалы застёгиваются на запястьях, и я успеваю увидеть животный страх в глазах демона. Он берёт над ним верх, возвращая себе самообладание. Олаф, хихикая, собирается подтолкнуть генерала в спину к выходу, но тот, увернувшись, бьёт противника коленом в живот и добавляет локтями в спину.       — Убери от меня свои руки, крыса. Или я и со скованными руками снесу тебе голову.       Голос абсолютно спокоен, он не угрожает, лишь предупреждает.       И, держась с абсолютным спокойствием и достоинством, высоко подняв голову покидает кабинет, следуя в темницы. Мы молча бредём следом. Оливер поддерживает короля, который едва идёт, то и дело спотыкаясь. Встречающиеся на нашем пути, увидев закованного в кандалы генерала, охают, причитают и кланяются ему, говоря слова поддержки.       В темнице Олаф закрывает дверь из стальных прутьев и, хмыкнув, выходит.       Повелитель тут же бросается к любимому, обхватывает его руки, целует. Дамиано, видя, что тому тяжело стоять, садится на землю, шепчет что-то, успокаивает.       — Дамиано, — Оливер подходит ближе, — суд будет завтра. Позволь мне представлять тебя, быть твоим голосом, и, клянусь, я сделаю всё, что в моих силах и более, но спасу тебя.       — Буду благодарен за помощь.       Оливер кивает, склоняет голову в знак почтения и направляется к выходу, даже не взглянув на меня.       — Эй, приятель, — окликает его генерал, — скажи, ты долго будешь так тупить?       — Ты о чём?       — Я о Каролайн.       — Мы сами разберёмся, не лезь.       — О нет, вы не разберётесь. Ты говорил мне, что любишь её, но стоило ей оступиться, и ты отвернулся от неё. Почему? Мы все неидеальны, Оливер, и ты тоже.       — Она не оступилась, друг. Она предала! Это разные вещи.       Слыша это, опускаю глаза в пол.       — Она не предала! По крайней мере не тебя. А что касается меня, то это была просто месть. И её можно понять! И раз уж я закрыл на это глаза, то почему ты не можешь?       Мы все ошибаемся, порой лжём, порой причиняем боль тому, кого любим, так бывает. И если ты не в состоянии этого понять, если не в состоянии прощать, принимать, поддерживать, то отпусти. Отпусти к тому, кто понимает такие элементарные вещи, к тому, кто не станет идеализировать, но, увидев все недостатки, примет и полюбит. А не отпустишь, так она сама упорхнёт, даже эти твои жуткие верёвки не помогут! Кстати, Каролайн, тут о тебе одна ведьмочка спрашивала. Дать номерок?       Оливер, хмыкнув, берёт меня под руку, и мы оставляем парней вдвоём в их годовщину, возможно, последнюю, разделённых металлическими прутьями темницы.       Не знаю, подействовали слова Дамиано на Оливера или он сам уже немного остыл, но эту ночь мы проводим вместе, готовим стратегию защиты генерала в суде. К утру мы уставшие, но в приподнятом настроении, ведь как ни крути, но мы не видим возможности доказать, что пропавший без вести много лет назад и считающийся мёртвым младший принц Адрии и генерал Хаоса — один и тот же демон. Немного поспав прямо за столом, я иду в свою комнату собираться.       Традиционно надев брючный костюм с пиджаком и галстуком, обуваю туфли на высоком каблуке и собираю волосы в пучок. Дождавшись Оливера, идём в тронный зал. Суд будет закрытым, но в коридоре перед дверью длинной шеренгой выстроились разных званий и должностей бессмертные и люди.       В зале на троне уже сидит король, выглядит он не лучшим образом: огромные тени залегли под глазами, он словно похудел, осунулся и постарел. Стэфан застыл в бессмертии в сорок три, но всегда выглядит сильно моложе, теперь он выглядит даже старше этих лет.       Сразу подходим к нему, стараясь поддержать и успокоить. За дверью раздаётся свист, и злой, красный и возмущённый входит Олаф. А спустя ещё десять минут до слуха доносятся аплодисменты, и мы понимаем, что это ожидающие в коридоре, увидев закованного в кандалы генерала, стараются поддержать его. Дверь открывается, и улыбающийся во все тридцать два, свежий и, как всегда, хорошо выглядящий входит Дамиано. Подмигивает нам и останавливается в центре на месте осуждённого. Буквально сразу появляется судья — высокий худой эльф, одетый в чёрную мантию, с собранными белоснежными волосами. Он садится за принесённый ранее стол и спрашивает, все ли уже на месте и можно ли начинать. Получив разрешение от повелителя и быстро пробежав глазами по материалам обвинения, поднимает взгляд на обвиняемого.       — Я судья Самир, примите моё почтение, генерал.       Дамиано кивает, а Олаф закипает от злости.       — Прошу представиться сторону обвинения.       — Командующий разведкой Олаф.       — Сторона защиты?       — Маг короны Оливер.       — Прошу сторону обвинения начать.       Олаф, усмехнувшись, просит Дамиано поднять правую руку, что тот и делает, являя нам метку Адрии. Слово передают Оливеру.       — Господин судья, подсудимый всю свою сознательную жизнь прожил в Хаосе, с шестнадцати лет служил, защищая его. Участвовал в десятках сражений против Адрии и по праву считается одним из лучших воинов. И давайте не будем забывать, что это он убил их короля, обеспечив этим мир Хаосу на долгие годы. Сейчас, поправ его честь, командир разведки, ведомый личной неприязнью, обвиняет генерала в предательстве, но кто ещё настолько доказал свою преданность нашему миру, как не он? А о своём происхождении мой подзащитный не знал, думаю, это секрет его родителей, но не самого Дамиано.       Судья передаёт слово Олафу, что всё это время недобро скалился, и меня это крайне беспокоит.       — Господин судья, у меня есть прямые доказательства того, что генерал не просто знал о своём происхождении, но и намеренно его скрыл. Ведь он является младшим, а на сегодняшний день единственным законным наследником на трон Адрии. Думаю, он намеренно убил Эдгара, чтобы очистить себе дорогу, а здесь он лишь ждёт удобного времени, чтобы занять престол и подмять под себя Хаос.       Дамиано на это лишь насмешливо фыркает.       — Ваши обвинения очень серьёзные, предоставьте суду доказательства, — просит Самир.       — Я бы хотел пригласить свидетеля. — Олаф достаёт телефон и что-то пишет.       Минуту спустя дверь открывается и входит мужчина — вампир, очень привлекательный, брюнет, красивые голубые глаза, на вид обращённый лет в тридцать пять, одет в синие джинсы, чёрную футболку, кожаную куртку и берцы. Он не смотрит по сторонам, лишь себе под ноги. Я слышу вздох короля и замечаю, что он стал абсолютно бледным, а пальцы его трясутся. Но больше поражает реакция Дамиано — лицо вытянулось, брови взлетели вверх, губы приоткрыты. Он, не обращая внимания на крики Олафа, медленно, шаг за шагом подходит к свидетелю, что в свою очередь в страхе пятится назад. Судья требует порядка, и генерал словно пробуждается, окатив вошедшего полным презрения взглядом, возвращается на место.       Оливер наклоняется к повелителю, которого потряхивает от переживаний.       — Кто это? Что он знает?       — Всё. Он знает всё! Это Дэймон, охранник, что помог Дами сбежать. Более того, знающий его ещё с возраста девяти лет, пока тот рос в замке Адрии.       — Ты говорил, что он мёртв!       — Я был в этом уверен! Вот ублюдок! Мы не видели тела, ни я, ни Дами. Нам сообщили о его смерти и месте, где он якобы похоронен. Пока Дами винил себя в его смерти, эта сволочь была жива!       — Прошу свидетеля представиться, — обращается судья к вошедшему.       — Меня зовут Дэймон, я… я… Дамиано! Извини! У меня не было выбора! Я… Я кое-кого встретил, я снова полюбил, Дамиано! Они угрожали ей! Если не буду свидетельствовать против тебя. Прошу, пойми! Ты вырвал мне сердце, растоптал его! А она исцелила. У меня нет выбора! Дамиано! Посмотри на меня. — Он чуть не плачет, дрожит и пытается поймать взгляд генерала, но тот его словно и не слышит.       Судья снова призывает к порядку.       Олаф берёт слово.       — Откуда вы знаете подсудимого?       — Я бывал во дворце Адрии, и мы виделись.       — То есть вы утверждаете, что генерал действительно принц враждебного нам мира?       — Д-дамиано, Дами! — генерал со скучающим видом игнорирует свидетеля. — Д-да. Прости, Дами.       — Как и по какой причине он оказался в Хаосе?       — С помощью портала. Он… он был вынужден сбежать от своего родного брата Эдгара.       — По какой причине?       Я замираю, смотрю на Оливера, на его лице играют желваки. Слышу, как он едва слышно шепчет: «Заткнись, заткнись, тварь, ты убьёшь его». Перевожу взгляд на короля: лицо — восковая маска, он будто бы уже умер. Лишь Дамиано абсолютно спокоен, идеальный покер фэйс и контроль над собой.       — Наследник престола Эдгар проявлял неестественную… жестокость к младшему брату, его жизнь была под угрозой. Оставаться в Адрии было небезопасно. Дамиано! Да посмотри же ты на меня!       Генерал медленно поворачивает лицо, в глазах абсолютное равнодушие с долей брезгливости.       — Шавка, кто позволил тебе обращаться ко мне по имени?       Свидетель бледнеет и с трудом сдерживает слёзы.       Вдруг до нашего слуха доносится какой-то шум из коридора, едва не слетев с петель, открывается дверь, и зал один за другим, крича боевой клич, заполняют воины Хаоса. Теперь сдержать удивление не удаётся даже Дамиано.       Не обращая внимания на возмущение судьи, вперёд выходит командир Гарды оборотень Рик.       — До Гарды дошли слухи, что нашего генерала обвиняют в предательстве. И мы здесь, чтобы сообщить всем присутствующим о том, что подобное оскорбление каждый из нас примет на личный счёт!       Воины как по команде принимаются бить кулаком в грудь, затянутую в металлические латы, и стучать мечами. Шум поднимается такой, что трудно что-либо расслышать. Дамиано, громко рассмеявшись под задаваемый воинами ритм, начинает напевать какую-то пошлую песенку, при этом танцуя и смеясь.       Наклоняюсь к королю:       — Повелитель, ты же понимаешь, что твой парень безумный?       — Хах! Милая, Дамиано лишь слегка со странностями! Безумный из нас двоих я. А он якорь, удерживающий меня! И если с ним что-то случится, правление безумца Артура покажется вам сказкой!       Понимаю, что он не шутит.       Судье наконец-то удаётся призвать всех к тишине, а точнее, Дамиано просит командира Гарды о тишине, и его сразу слушают.       — Генерал, — обращается судья, — сказанное свидетелем — правда?       — Нет, — отвечает Оливер.       — Да, абсолютная правда, — отвечает Дамиано.       — Прошу прощения, судья, — выходит вперёд Рик. — Могли бы вы мне, глупому солдату, объяснить, что значит предательство?       — Преступление, заключающееся в деянии, сознательно направленном против суверенитета мира и его блага, совершённое его верноподданным.       — Ага. И в какой момент своей жизни наш генерал совершил подобное? Потому что мы все как один видели лишь его безграничную преданность Хаосу и короне! И уж так получилось, что принц Адрии сделал для Гарды и всего нашего мира больше, чем многие короли вместе взятые. И за это его сейчас судят?       — Поддерживаю, господин судья, — берёт слово Оливер, — потому что всё, что сейчас было доказано, — это то, что Дамиано скрывал своё происхождение в целях личной безопасности. И уж простите, но я не уверен, что существует закон, по которому его можно осудить за это.       Олаф что-то кричит, пытаясь спорить, судья обращается к нему.       — Сторона обвинения, у вас имеются факты, доказывающие преступные действия генерала? Потому что если нет, я имею удовольствие согласиться со стороной защиты.       Олаф кричит что-то маловразумительное, и судья перебивает его, встав со своего места.       — Обвинение в предательстве не имеет под собой никаких доказательств. Именем закона освободите генерала. Он полностью оправдан.       В зале снова подымается шум и гул, радостные крики и поздравления. Солдаты окружают Дамиано, хлопая по плечам и спине. Как только его руки освобождают, он бросается сквозь толпу к пытающемуся пробраться к нему Стэфану и, забыв о любой субординации, с разбега запрыгивает ему на бёдра, обхватив ногами, и под смешки и шуточки страстно целует любимого в губы. Стэфан же сжимает парня так сильно, что в какой-то момент я беспокоюсь, не раздавит ли он его! Минуту спустя с горящими глазами Дамиано отрывается от повелителя.       — Прости, любимый, но у меня осталось одно незаконченное дело.       Спрыгнув с короля и выхватив его кинжал, бросается к выходу. Мы стараемся поспеть за ним, я замечаю, что вампира нет, видимо, сбежал в поднявшейся неразберихе.       Выскочив следом за генералом из замка, замечаю отъезжающий кабриолет с сидящим за рулём Дэймоном и девушкой рядом. Дамиано, грязно выругавшись, мечет кинжал, и тот, задев висок вампира, застревает в подголовнике сиденья. Вампир, перепуганно дёрнув рулём, на всей скорости покидает пределы дворца.       — Совсем немного промазал, — первым опоминается Оливер. — Сейчас догоним!       — Промазал? Я именно туда и целился. Если бы я хотел его смерти, он бы уже был мёртв. Это было лишь предупреждение о том, что ему не стоит попадаться мне на глаза.       — Нужно было убить сволочь, — поддакиваю я.       — Я слишком многим ему обязан. Но это последняя наша встреча, после которой он остался жив. Да и хуй на него! — подытоживает Дамиано, зарываясь в объятия Стэфана и жмуря от удовольствия глаза, пока тот осыпает поцелуями его лицо.       — Эй, Оливер! Ты обнимешь свою девушку или мне это сделать?       Табун мурашек несётся по спине и прячется в ставших мокрыми трусиках.

***

      Празднуем победу в суде мы недолго — парочка явно спешит уединиться. Оставив их, идём с Оливером к своим комнатам, оба молчим, между нами сильно чувствуется напряжение.       — Каролин, зайди, поговорим, — предлагает Оливер.       Я не раздумывая соглашаюсь. Чувствую, что разговор будет тяжёлый, но он необходим.       В комнате я сажусь на краешек кровати, а мужчина мерит шагами комнату. Наконец, собравшись с мыслями, начинает говорить.       — Каролин, я могу отчасти понять твоё желание отомстить, но, как бы там ни было, я чувствую себя так, будто ты использовала меня, чтобы нарыть информацию на Дамиано. И я также не могу понять, как ты могла так поступить после того, как он спас тебя.       — Я понимаю твои страхи и сомнения, но уже ничего не могу изменить. Ты можешь мне не верить, но я не использовала тебя, я полюбила, по-настоящему. А Олафу я сообщила о белом пятне в биографии генерала уже очень давно. И моя ошибка в том, что я, понадеявшись на его тупость, не призналась во всём раньше. Я пойму, если ты не захочешь быть со мной, но знай, мне действительно очень-очень жаль!       Встаю, чтобы уйти.       — Стой, Каролин, — меня разворачивают к себе и прижимают сильные руки, — давай попробуем ещё раз. Последний раз.